Одинокий паладин

Кругман не из тех, кто отсиживается в тылу экономических баталий, спокойно строя графики и таблицы. Математическая модель для него не просто средство общения с другими учеными, это орудие борьбы за общественное мнение. Каждый раз, когда он говорит об экономике, он строит маленькие модели, даже не затрудняясь записывать их формулами, – они помогают понять смысл того, что говорят оппоненты. Понять, чтобы тут же опровергнуть. И раз за разом Кругман сталкивается с тем, что гораздо труднее убедить профанов от экономики, чем профессионалов. У экономистов есть свой, общий язык – математические формулы для того и появились в статьях, чтобы легко было показать оппоненту, где и почему вводятся какие‑то упрощающие предположения, как делаются логические переходы. А то попробуй поспорь с Карлом Марксом – его нигде не поймаешь на ошибке или на неверном предсказании, потому что вообще трудно понять, о чем он говорит. Возможно, именно эта расплывчатость формулировок и противоречивость выводов и сделали в свое время Маркса столь популярным.

Именно так происходило и в ходе одной из битв лета 2008 года, в которую ввязался Пол Кругман. Общественное мнение обвинило в росте цен на нефть «спекулянтов» – мол, разгоняя цены на фьючерсном рынке, они влияют на сегодняшние цены, получая прибыль без риска. «Как так может быть? – пишет Кругман. – Чтобы чем‑то спекулировать, нужно что‑то запасать, а роста запасов нефти не наблюдается». «Нет, во всем виноваты спекулянты», – твердит не желающее ничего слышать большинство. И хотя никто не может предъявить способ получать прибыль с помощью спекуляции, при котором не нужно делать запасов, «околоэкономическая» общественность чувствует себя в споре с Кругманом достаточно уверенно. А тот бросается в битву за битвой – то со сторонниками «экономики предложения», которые, несмотря на свое существенное влияние в последних республиканских администрациях, так и не могут толком объяснить, как же эта «экономика предложения» работает, то с современными адептами «австрийской теории», которая, при ближайшем рассмотрении, заставляет принимать свою теорию экономических циклов на веру.

Из нескольких десятков колонок и онлайновых эссе Кругмана можно сложить книгу, и он проделывал это много раз. Два года назад он написал книгу «Совесть либерала» о том, как политика американского правительства в XX веке сказывалась на имущественном неравенстве. Неравенство в США резко снизилось в конце 1930‑х – этот момент называется «великим сжатием» – и оставалось низким до середины 60‑х, после чего начало расти, расти и к концу века достигло уровня 1920‑х. Долгое время многие экономисты, включая самого Кругмана, считали эти изменения результатом технологических революций и перемен в международном разделении труда. Однако в книге Кругман меняет точку зрения – все дело именно в государственной политике: налогах, минимальных зарплатах, влиянии профсоюзов. Усиление профсоюзов в 1930‑х было одной из причин «великого сжатия», а постепенная утрата ими политического влияния, начавшаяся еще в 1950‑х со знаменитых процессов «профсоюзных мафий», позволила противникам государственного вмешательства существенно снизить предельные налоговые ставки в 1980‑х.

Говорят, Билл Клинтон рассматривал вопрос о назначении Кругмана на высокий пост в своем правительстве. «Но я, – заметил позже экономист, – по характеру не подхожу». Действительно, не подходит – в политике надо уметь держать язык за зубами, когда оппоненты несут несусветную чушь. Зато публицисту сдерживаться не обязательно. В эссе, написанном в 1996 году, Кругман дает такой совет тем, кто готов продвигать взгляды ученых‑экономистов в общественных дискуссиях: не надо забывать, что у тех, кто пользуется современными научными методами, есть огромное преимущество – им легко поймать оппонентов свободной торговли на элементарных логических ошибках и несоответствии их теорий фактам. «Конечно, – заключает Кругман, – это грязный метод полемики. И я его очень рекомендую!»

Date: 2015-12-13; view: 286; Нарушение авторских прав