Глава сто восемнадцатая

в которой повествуется о том, как великий ван покончил с собой в храме предков, и как два героя соперничали друг с другом из‑за славы

Едва Хоу‑чжу узнал о падении Мяньчжу, где погибли полководцы Чжугэ Чжань и его сын, и о том, что враг идет на Чэнду, он созвал на совет гражданских и военных чиновников. Приближенный сановник доложил, что население Чэнду толпами бежит из города, опасаясь за свою жизнь. Хоу‑чжу растерянно молчал. В этот момент вбежал гонец с вестью, что вэйские войска приближаются к Чэнду.

– Государь, – обратились к Хоу‑чжу чиновники, – в столице войск мало, обороняться невозможно. Но еще есть время уйти в южные области! Места там неприступные, и неподалеку живут маньские племена; в крайнем случае обратимся к ним за помощью…

– Это невозможно! – возразил сановник Цзяо Чжоу. – Маньские племена всегда отличались непокорностью, и если они бунтовали в спокойные времена, то чего же ждать от них теперь!

– А не уехать ли нам в царство У? – предложили чиновники. – Во всяком случае надо принять какие‑то решения! Положение очень опасное…

– С древнейших времен не бывало таких государей, которые жили бы в чужих царствах! – запротестовал Цзяо Чжоу. – Ведь царство У слабее царства Вэй, и признать себя его подданными – двойной позор, уж лучше покориться вэйцам! Тогда вэйский правитель даст нашему государю землю и оставит его в покое.

Хоу‑чжу, охваченный смятением, удалился во внутренние покои.

На следующий день чиновники окончательно разошлись в своих мнениях, и Цзяо Чжоу подал государю доклад, стараясь убедить Хоу‑чжу в необходимости покориться царству Вэй. Но когда Хоу‑чжу, наконец, решился принести покорность и объявил об этом сановникам, из‑за ширмы выскочил человек и свирепо закричал на Цзяо Чжоу:

– Ничтожный школяр! Ты своими безумными советами хочешь погубить династию! Видано ли, чтоб Сын неба покорялся врагу?

Это был пятый сын Хоу‑чжу по имени Лю Чэнь, ван Северных земель.

Следует заметить, что у Хоу‑чжу было семь сыновей. Старшего звали Лю Сюанем, второго – Лю Яо, третьего – Лю Цуном, четвертого – Лю Цзанем, пятого – Лю Чэнем, шестого – Лю Сюнем и седьмого – Лю Цзюем. Из всех сыновей самым одаренным и умным был пятый – Лю Чэнь, а остальные были хилыми и робкими.

– Сановники советуют мне покориться царству Вэй, – сказал Хоу‑чжу своему сыну Лю Чэню. – А ты, видно, хочешь, чтобы наши города были залиты кровью.

– Когда был жив мой дед, император Чжао‑ле, Цзяо Чжоу не смел вмешиваться в государственные дела! – смело ответил Лю Чэнь. – А сейчас он обнаглел и ведет возмутительные речи! В Чэнду наберется несколько десятков тысяч воинов, и Цзян Вэй со всей своей армией находится в Цзяньгэ – разве этого мало? Пусть враг прорвется к столице, у нас хватит войска ответить ему ударом двойной силы! Неужели вы, государь, способны по совету какого‑то жалкого школяра отказаться от великого наследия своих предков?

– Мальчишка! – закричал Хоу‑чжу. – Что ты понимаешь в требованиях времени?

Лю Чэнь ударил головой о пол и зарыдал:

– Когда династии угрожает опасность, государю и всем его подданным надлежит собственной грудью преградить врагу путь в столицу. Преданные слуги жизнь должны отдать, защищая алтарь династии, чтобы не совестно было в ином мире предстать пред лицом покойного государя.

Хоу‑чжу не слушал сына, но Лю Чэнь продолжал вопить:

– Нелегко было моему деду основать династию, а вы хотите отречься от нее? Нет, лучше умереть, чем терпеть такой позор!

Хоу‑чжу приказал сановникам удалить Лю Чэня из дворца, а Цзяо Чжоу – написать грамоту Дэн Аю о готовности царства Шу принести покорность. Затем он вручил Цзяо Чжоу императорский пояс и печать и повелел ехать в Лочэн на переговоры. Цзяо Чжоу сопровождали ши‑чжун Чжан Шао и императорский зять Дэн Лян.

Тем временем конные разведчики донесли Дэн Аю, что в Чэнду на городской стене поднят флаг покорности, и радости Дэн Ая не было границ. В скором времени прибыло к нему и посольство.

Низко поклонившись Дэн Аю, послы вручили ему грамоту и государственную яшмовую печать. Дэн Ай принял изъявления покорности и написал Хоу‑чжу ответное послание, которое отправил в Чэнду с послами царства Шу. А те, возвратившись, обо всем рассказали своему правителю. Хоу‑чжу сразу повеселел и послал тай‑пу Цзян Сяня к Цзян Вэю передать ему, чтобы он прекратил сопротивление.

Затем в лагерь Дэн Ая отправился шан‑шу‑лан Ли Ху со всеми государственными книгами и описью имуществ, в которых значились восемьсот двадцать тысяч дворов, девятьсот тысяч жителей мужского и женского пола, сто две тысячи воинов и военачальников, сорок тысяч чиновников и более сорока тысяч мер зерна, ссыпанного в житницы, две тысячи цзиней золота и серебра, двести тысяч кусков парчи и шелка и несметное количество других ценностей, хранящихся в кладовых.

Днем принесения покорности Хоу‑чжу избрал первый день двенадцатого месяца.

Когда ван Северных земель Лю Чэнь узнал об этом, он едва не задохнулся от негодования и гнева. С обнаженным мечом в руках вбежал он в свои покои. Жена его, госпожа Цуй, пораженная видом мужа, с удивлением и тревогой спросила:

– Что случилось? Чем вы так взволнованы?

– Враг приближается к столице, и мой батюшка решил покориться! – с возмущением произнес Лю Чэнь. – Всю государственную казну уже отвезли в лагерь Дэн Ая. Династии больше не существует! Но я такого позора не приму! Лучше умереть и с чистой совестью предстать перед дедом в подземном мире!

– Мудрое решение, – одобрила госпожа Цуй. – Ради этого стоит ускорить смерть! Но только прошу вас: сначала убейте меня!

– А тебе зачем умирать?

– Вы расстаетесь с жизнью ради встречи с дедом в загробном мире, а я умираю ради встречи с мужем – разве не все равно? Жена должна всюду следовать за своим мужем! Оставим лишние разговоры!

И она с такой силой ударилась головой о колонну, что тут же упала бездыханной. Лю Чэнь убил трех своих сыновей, отрубил голову жене и, опустившись на колени перед алтарем предков в храме Чжао‑ле, с рыданиями произнес молитву:

– Великий государь, я не в силах смотреть, как отдают врагу все, что с таким трудом было завоевано вами! Я убил жену и детей и приношу в жертву свою жизнь! Если у вас есть душа, вы поймете чувства своего внука!

Рыдая кровавыми слезами, Лю Чэнь рывком выхватил меч и глубоко вонзил его себе в грудь.

Жители столицы горько оплакивали Лю Чэня, а потомки сложили о нем такие стихи:

Сын Неба и слуги его решили врагу покориться,

И только правителя сын не складывал гордо оружья.

Печален был царства конец, но люди твердят и поныне:

Какая большая душа жила в этом доблестном муже!

Он жизнь свою отдал мечу, чтоб не было стыдно пред дедом,

Он горько рыдал, но – увы! – не слушал никто его жалоб.

Когда бы героев таких побольше нашлось в это время,

Быть может, династия Хань пред силой врага устояла б.

Когда Хоу‑чжу узнал, что сын его покончил с собой, он приказал похоронить его с почестями.

На следующий день к столице подошли вэйские войска. Хоу‑чжу с наследником престола Лю Сюанем и сановниками пешком вышел им навстречу. Следом за ними везли пустой гроб. Но Дэн Ай обошелся с Хоу‑чжу очень ласково, поднял его, когда тот поклонился до земли, а гроб приказал сжечь вместе с колесницей, на которой его привезли.

Потомки сложили скорбные стихи о гибели царства Шу:

В тот день, когда полчища вэйцев толпились в стенах Сычуани,

Позорно Хоу‑чжу поступился и честью и славой своей.

Остался в живых Хуан Хао, хитро обманув государя,

И тщетно спасти государство старался отважный Цзян Вэй.

Как жаль императора внука, что долг свой исполнил высокий!

Какая обида кипела в горячих и верных сердцах:

Что Чжао‑ле, император, трудом и оружием добыл,

Все это в то скорбное утро погибло, рассыпалось в прах!

Жители Чэнду, воскурив благовония, с поклонами встречали победителя.

Дэн Ай пожаловал Хоу‑чжу звание бяо‑ци‑цзян‑цзюнь и наградил всех сановников. Затем он попросил Хоу‑чжу вернуться во дворец и написать обращение, призывающее народ к спокойствию. Тай‑чан Чжан Цзюнь и бе‑цзя Чжан Шао получили повеление навести порядок во всех областях царства Шу и призвать к покорности Цзян Вэя. Одновременно Дэн Ай отправил гонца в Лоян с донесением о своей победе.

Когда Дэн Ай узнал о коварстве и предательстве Хуан Хао, он приказал казнить евнуха. Но Хуан Хао сумел подкупить приближенных Дэн Ая и избежать смерти.

Так окончилось правление династии Хань.

Потомки сложили стихи, в которых вспоминают о князе Воинственном Чжугэ Ляне:

Как правдивы его предвещанья – это знали и звери и птицы.

Даже тучи и ветры служили Чжугэ Ляну надежным щитом.

Он напрасно писал свои планы кистью мудрого полководца:

Все равно император покорно к победителю вышел пешком.

Гуан Чжун, Ио И овладели хитроумным искусством сражений,

Но желаний своих не добились ни герой Гуань Юй, ни Чжан Фэй.

Так сбылись песнопенья Лянфу! И кумирне святой Чжугэ Ляна

В этот год поклонился весь город в безутешной печали своей.

Тай‑пу Цзян Сянь прибыл в Цзяньгэ и передал Цзян Вэю повеление покориться царству Вэй. Цзян Вэй не мог произнести ни слова, а у военачальников, стоявших возле шатра, волосы встали дыбом и гневом загорелись глаза.

– Не сдадимся! – закричали они, выхватывая мечи. – Будем биться до конца!

Крики и вопли воинов слышны были на несколько десятков ли в окружности. Наконец Цзян Вэй собрался с мыслями и обратился к военачальникам:

– Я вижу, как вы преданы Ханьской династии! Но не горюйте, я придумал, как восстановить былое могущество царства Шу!

Военачальники забросали его вопросами, и Цзян Вэй, не торопясь, изложил им свой замысел. Затем на заставе Цзямынгуань был поднят флаг покорности. В лагерь Чжун Хуэя поскакал гонец с донесением, что полководцы Цзян Вэй и его старшие военачальники Чжан И, Ляо Хуа и Дун Цюэ признают себя побежденными.

Обрадованный Чжун Хуэй велел встретить Цзян Вэя и проводить его в шатер.

– Почему вы так поздно явились? – спросил Чжун Хуэй.

– Напротив, я пришел очень быстро, – ответил Цзян Вэй, – особенно если учесть, что все войско царства Шу находилось в моем подчинении!

Чжун Хуэй встал со своего места и поклонился Цзян Вэю как почетному гостю. А Цзян Вэй между тем продолжал:

– Ваша слава растет и ширится со времен похода на Хуайнань; благодаря вам возвысился род Сыма, и я охотно склоняю голову перед таким доблестным полководцем, но если бы здесь был Дэн Ай, я бился бы с ним насмерть и ни за что не сдался!

Польщенный Чжун Хуэй назвал Цзян Вэя своим братом и в знак побратимства дал клятву на сломанной стреле. Так началась дружба двух полководцев.

Чжун Хуэй сохранил за Цзян Вэем звание полководца войск царства Шу. Цзян Вэй был этим вполне удовлетворен.

В то время Дэн Ай пожаловал Ши Цзуаню звание цы‑ши округа Ичжоу, а Цянь Хуна и Ван Ци назначил на должности правителей других округов. Кроме того, Дэн Ай распорядился построить в Мяньчжу высокую башню, чтобы увековечить свои подвиги, а затем созвал на празднества всех чиновников царства Шу. Во время пиршества, опьянев, Дэн Ай говорил гостям:

– Ваше счастье, что вам довелось иметь дело со мной. Если бы сюда пришел другой полководец, вы не пировали бы с ним!

Чиновники вставали с мест и в знак благодарности кланялись ему.

Во время пира в зал вошел Цзян Сянь и доложил Дэн Аю, что полководец Цзян Вэй со всем войском сдался Чжун Хуэю.

С этого момента Дэн Ай возненавидел Чжун Хуэя и решил написать о нем Цзиньскому гуну Сыма Чжао. В письме его говорилось:

«Я не раз доказывал вам, что во время войны молва предшествует событиям. Ныне, когда с царством Шу покончено, настает время расплаты с царством У. Однако в тяжелом походе войска наши устали, и сейчас начинать новую войну невозможно. Прошу вашего разрешения оставить в Лунъю двадцать тысяч вэйских воинов и столько же сдавшихся воинов царства Шу. Они будут вываривать соль, плавить железо и строить корабли для будущего похода вниз по течению реки Янцзы. Мы создадим грозную армию. Тогда вы сможете отправить посла в царство У и добиться, чтобы враг покорился вам без войны. Этому также будет способствовать молва о моем добром отношении к правителю царства Лю Шаню. Прошу разрешения оставить Лю Шаня в Чэнду, ибо, если вы увезете его в нашу столицу Лоян, правитель царства У не пожелает покориться вам. Пусть покорившийся государь царства Шу поживет в Чэнду до следующей зимы. Пожалуйте ему титул Фуфынского вана, его сыновьям высокие звания, и проявите свое благорасположение к покорившимся. Этим вы внушите страх правителю царства У и в то же время подкупите его своей добротой».

Прочитав письмо, Сыма Чжао задумался. В душу его закралось подозрение, что Дэн Ай решил выйти из повиновения. Тогда он написал секретное письмо и указ и велел Вэй Гуаню доставить их Дэн Аю. Указ гласил:

«Полководец Западного похода Дэн Ай, во всем блеске проявив свои способности, глубоко проник во владения врага и заставил покориться правителя царства Шу. Война длилась не более месяца, и за это время он рассеял войска противника с такой легкостью, с какой ветер разгоняет облака. Перед его подвигом меркнет слава Бай Ци, покорившего могущественное княжество Чу, и Хань Синя, одолевшего сильное княжество Чжао. Жалую Дэн Ая званием тай‑вэя с правом владения двадцатью тысячами дворов, и двух сыновей его – титулом хоу с тысячей дворов каждому».

После того как Дэн Ай прочитал указ, Вэй Гуань передал ему письмо, в котором Сыма Чжао выражал свое согласие с предложениями Дэн Ая, но предписывал ему ждать, пока не будет получен указ Сына неба.

– Полководец в походе не повинуется приказам государя! – воскликнул Дэн Ай. – Не хотят ли мне помешать? – И он тут же послал гонца с ответным письмом в Лоян.

В это время при дворе уже распространились слухи о непокорности Дэн Ая. Подозрения Сыма Чжао усилились особенно после того, как гонец доставил ему ответ полководца.

«Получив высочайшее повеление, я отправился в поход на запад, – писал Дэн Ай. – Одержав большую победу, я буду в дальнейшем действовать, исходя из обстановки. Ждать приказа государя – значит затягивать время. В „Чуньцю“ сказано, что за пределами государства великий муж действует самостоятельно, иначе он не сможет принести пользу своему государю.

Ныне царство Шу пало, и нельзя упускать момент для нападения на царство У. В «Законах войны» говорится: «Если наступаешь – не гонись за славой, если отступаешь – не уклоняйся от наказания». Правда, я не обладаю столь высокими добродетелями, как наши великие предки, но всегда готов пожертвовать жизнью ради государства.

Заранее предупреждаю вас, что буду действовать».

Прочитав письмо, Сыма Чжао с волнением сказал Цзя Чуну:

– Дэн Ай слишком возгордился своими заслугами! Какие меры принять в том случае, если он задумает изменить?

– А вы пожалуйте Чжун Хуэю высокое звание, и это немного поумерит пыл Дэн Ая, – посоветовал Цзя Чун.

Сыма Чжао пожаловал Чжун Хуэю звание сы‑ту и в то же время поручил Вэй Гуаню взять под свой надзор обоих полководцев. Кроме того, он послал с Вэй Гуанем записку Чжун Хуэю, в которой просил его не спускать с Дэн Ая глаз ввиду того, что последний может взбунтоваться.

Указ о пожаловании Чжун Хуэю звания сы‑ту гласил:

«Полководец Покоритель запада Чжун Хуэй, который не имеет равных себе среди полководцев других государств, овладел многими городами царства Шу и привел к покорности всю армию противника. В планах своих Чжун Хуэй не допускает просчетов, в действиях своих не тратит лишних сил для достижения успеха. Жалую ему звание сы‑ту и титул Сяньского хоу с правом владения двадцатью тысячами дворов, и сыновьям его – титулы хоу с правом владения тысячей дворов каждому».

Получив указ, Чжун Хуэй сказал Цзян Вэю:

– Заслуги Дэн Ая выше моих, и потому ему пожаловано звание тай‑вэй. Не кажется ли вам, что Сыма Чжао подозревает его в мятежных замыслах? Не потому ли Сыма Чжао приставил к нам Вэй Гуаня и поручил мне не спускать с Дэн Ая глаз?

– Правильно, Цзиньский гун не доверяет Дэн Аю, – отвечал Цзян Вэй. – Ведь Дэн Ай – человек низкого происхождения, в детстве он был простым пастухом. Ему посчастливилось преодолеть Иньпинские горы. Но, если бы вы не задержали меня в Цзяньгэ, он не сделал бы этого! Дэн Ай обратился к Сыма Чжао с просьбой пожаловать Хоу‑чжу титул Фуфынского вана; как видно, это нужно ему для того, чтобы завоевать симпатии покоренных. Вот вам самое серьезное доказательство его тайных намерений!

Чжун Хуэй словно сразу прозрел.

– Удалите, пожалуйста, своих приближенных, – попросил Цзян Вэй. – Я должен сказать вам еще кое‑что…

Чжун Хуэй сделал знак, и приближенные вышли. Тогда Цзян Вэй вынул из рукава карту и протянул ее Чжун Хуэю со словами:

– Еще в те времена, когда Чжугэ Лян решил покинуть свою хижину в Наньяне, он подарил эту карту Лю Бэю и сказал ему: «Богатые и плодородные земли округа Ичжоу, раскинувшиеся на тысячи ли, многочисленное и живущее в достатке население создают благоприятные условия для основания династии». Впоследствии Лю Бэй и осел в Чэнду. Ясно, что столь широкие возможности не могли не вскружить голову Дэн Аю.

Чжун Хуэй развернул карту и, внимательно разглядывая ее, то и дело задавал Цзян Вэю вопросы. Тот терпеливо все разъяснял ему.

– Так как же разделаться с Дэн Аем? – спросил, наконец, Чжун Хуэй.

– Прежде всего воспользуйтесь подозрениями Цзиньского гуна и напишите ему, что Дэн Ай поднял бунт. Тогда Сыма Чжао прикажет вам покарать мятежника, и вы схватите его!

Не теряя времени, Чжун Хуэй отправил в Лоян доклад, в котором написал, что Дэн Ай, присвоив себе слишком большую власть, перестал повиноваться и собирается поднять мятеж и что в поисках поддержки он завязывает близкие отношения с бывшими сановниками царства Шу. К тому же Чжун Хуэй приказал перехватить на полдороге гонца, который вез в столицу доклад Дэн Ая и, подделав почерк Дэн Ая, переписал доклад в более резких выражениях.

Прочитав этот доклад, Сыма Чжао вскипел от гнева и тут же отправил Чжун Хуэю повеление покарать мятежника. Затем он послал Цзя Чуна во главе тридцатитысячного войска занять ущелье Сегу и сам выступил вслед за ним, захватив с собою вэйского государя Цао Хуаня.

– Зачем вы утруждаете себя? – пытался удержать его си‑цао‑юань Шао Ди. – Ведь у Чжун Хуэя войск в шесть раз больше, чем у Дэн Ая, и он прекрасно выполнит ваше повеление.

– Напомнить тебе твои же слова? – улыбнулся Сыма Чжао. – Ведь ты сам доказывал мне, что Чжун Хуэй способен изменить! Вот поэтому я и иду в поход!

– А я думал, что вы забыли! – рассмеялся Шао Ди. – Но держите это в тайне!

Цзя Чун тоже не доверял Чжун Хуэю и сказал об этом Сыма Чжао.

– Я все это знаю, – отвечал ему Сыма Чжао. – Подозрения мои вполне естественны. Пошли в такие места кого угодно, хоть тебя – все равно надо быть начеку! Скорей в Чанань, а остальное я сделаю сам!

Лазутчики донесли Чжун Хуэю о том, что войско Сыма Чжао выступило в поход. Чжун Хуэй немедленно пригласил Цзян Вэя на совет.

Поистине:

Едва лишь полководцы Шу сдались врагам своим на милость,

Как тут же из Чананя рать в поход губительный пустилась.

Если вы хотите узнать, что предложил Цзян Вэй, прочитайте следующую главу.