К кооперации в речевом поведении

ТИПЫ ЯЗЫКОВЫХ ЛИЧНОСТЕЙ ПО СПОСОБНОСТИ

Исследование речевой коммуникации в ракурсе антропоцентриче­ской методологии приводит ученых к вопросу о выделении критериев для определения степени коммуникативной компетенции человека. К числу достижений отечественной лингвистики в его разрешении следу­ет отнести типологию уровней развития языковой личности после за­вершения ею этапа самонаучения языку, которая представлена в много­численных работах Г.И. Богина [см: Богин 1975; 1984; 1986], и теорию речевых культур, интенсивно разрабатываемую в последнее десятиле­тие рядом ученых [см.: Гольдин, Сиротинина 1993; 1997; Шалила 1998 и Др.].

Настоящая статья представляет новый аспект рассмотрения указан­ной проблемы: в качестве центрального критерия дифференциации ре­чевого поведения мы берем способность языковой личности к согласованности своего дискурсивного поведения с действиями партнера по социально-коммуникативному взаимодействию. С.А. Сухих и В.В. Зеленская предлагают для ха­рактеристики аналогичных особенностей речевого общения принцип бинарной оппозиции, в основе которой лежит установка НА или ОТ партнера коммуникации. В связи с этим они намечают два полюса ком­муникативной компетенции: конфликтность / кооперативность. "«Конфликтность», — указывают исследователи, — проявляется по отношению к теме диалога через реакцию неприятия или частичного приятия вводимой темы, через интенциональные спосо­бы реагирования на действия партнера, например: упрек— упрек, просьба— отказ, констатация факта— отрицательная оценка этого факта. «Конфликтность» может сигнализироваться такими средствами, как смещение акцента общения с предмета на отношения. «Конфликт­ность» как языковая черта может быть связана с эгоцентрической мо­дальностью, так как ориентированность на другого зависит от отноше­ния к себе, своему ЭГО. Вытекающие из этого отношения две языковые черты носят скорее психологический, нежели языковой характер" [Су­хих, Зеленская 1998: 78].

Типология языковых личностей, представленная в настоящей статье, базируется на более дробной системе уровней развития коммуникатив­ной компетенции человека на основе отмеченного принципа — доми­нирующей в речевом поведении установки по отношению к участникам общения. Мы выделяем три типа языковых личностей: конфликтный; центрированный; кооперативный. Каждый из обозначенных типов представлен двумя подтипами.

Конфликтный тип демонстрирует установку на себя и одновременно против партнера по коммуникации. Здесь мы стал­киваемся с попыткой самоутверждения за счет собеседника. Указанный тип представлен двумя разновидностями: конфликтно-агрессивным и конфликтно-манипуляторским.

Конфликтно-агрессивный подтип (конфликт­ный агрессор) проявляется в том, что демонстрирует в отноше­нии коммуникативного партнера негативную иллокуцию (агрессию), которая вызвана стремлением видеть в его поведении враждебную или конкурирующую интенцию. Агрессор — ущербная в социально-психологическом отношении личность. Для того, чтобы добиться ощу­щения социальной полноценности, коммуникант такого рода должен доставить собеседнику моральный дискомфорт ("сказать гадость"). Крайней формой вербальной агрессии становится коммуникативный садизм, когда партнер по общению становится объектом словесного издевательства. В повседневном общении подобная языковая личность проявляется в инвективах (прямых оскорблениях), колкостях, упреках, насмешках и т.п. Кроме этого, конфликтно-агрессивная языковая лич­ность может демонстрировать в тематическом развитии жанрового взаимодействия такие черты, как коммуникативный саботаж (обычно это проявляется в ответе вопросом на вопрос). Общение с конфликтным агрессором напоминает арену борьбы, в которой он стремится нанести как можно больше уколов собеседнику.

(Муж) — Тебя во сколько/ будить в четверг?

(Жена) — Идиот! Ты что/ не знаешь/ что у меня в четверг лицей!?

М — И что из этого следует? Надо тебя будить/ или нет?

Ж— Ты совсем дурак! Ты что не знаешь/ во сколько в лицее замятия начинают­ся!?..

— Далековато мы живем// Думаю/'со временем будем выбираться ближе к цен­
тру//

— С такой зарплатой/ как у тебя/ я думаю/ вы не скоро переедете...

Конфликтно-манипуляторский подтип (кон­фликтный манипулятор) в коммуникативном партнере видит прежде всего объект манипуляции. Здесь мы также сталкиваемся с психологической ущербностью, которая преодолевается за счет друго­го участника общения. В данном случае коммуникант самоутверждается за счет собеседника, ставя его в конкретной ситуации общения на ниж­нюю по сравнению с собой статусную позицию. Он не испытывает уважения к партнеру, считая его по интеллектуальным и этическим качест­вам существом, стоящим на более низкой ступени развития. Домини­рующая стратегия в речевом поведении подобной языковой личности — навязывание своего мнения и вообще преувеличение авторитетности своего жизненного опыта (Я считаю...). В ходе общения манипулятор проявляется в поучениях, советах, диктате, а кроме того, в манере, задав вопрос, не дослушать ответ на него или же самому дать ответ, в бесце­ремонной смене темы путем перебива собеседника

— Не знаю / что мне с К. [мужем] делать// Целыми днями лежит/ и видак

смотрит //

— Дура ты была / когда за него замуж выходила! Я считаю гони ты его в шею /

Чем такого/лучше никакого...

(Дочери) — Так/ в этой тряпке ты не пойдешь//Ты сейчас же оденешь свитер!

Центрированный тип характеризуется установкой на себя при игнорировании партнера коммуникации. Наши наблюдения позволяют нам выделить две разновидности этого типа: активно-центрированный и пассивно-центрированный.

Активно - центрированный подтип (актив­ный эгоцентрик) иногда по своим речевым проявлениям на­поминает конфликтного манипулятора: тоже может перебивать собе­седника, произвольно менять тему разговора и т.д. Однако здесь необ­ходимо констатировать разницу в иллокутивных силах: если конфликт­ный манипулятор не уважает коммуникативного партнера, желая навя­зать ему свою точку зрения, то активный эгоцентрик просто не спосо­бен встать на точку зрения другого участника общения. Активный эго­центрик строит свое общение так, как дети, играющие в мяч со стеной задает вопрос и сам на него отвечает, определяет тему разговора и сам ее развивает, не давая партнеру по коммуникации вставить слово, вы­сказать свое суждение. Субъективно он испытывает иллюзию полно­ценной коммуникации и, как правило, получает от общения удовольст­вие, не замечая дискомфорта, который испытывает собеседник, что ино­гда чревато коммуникативными неудачами и (даже) конфликтами.

— Я хочу посоветоваться с тобой/ насчет обмена// Ты знаешь/ нашу ситуа­цию//

— Да // Я советую вам не обмен искать...

— Иль уж нам не рыпаться?

— Тут / нужно учитывать/несколько факторов/и то/где квартира на...
-— А то / придут рэкетиры / возьмут сына в заложники...

— Да ты будешь слушать / или нет!?...

— Тебе во сколько твоя книжка обошлась?

— Ни во сколько! Я сам/ получил полторы тысячи//

— Ой! Так дешево//А я методичку/ за две издала// Ты что/ дешевый ризограф
нашел?

— Нет/'мне заплатили...

— Может/ ты мне адрес его дашь//

— Еще раз повторяю/ не я платил/ а мне// Понимаешь/ го-но-рар//

Пассивно-центрированный тип (пассивный эгоцентрик) обычно в бытовом общении выглядит безобидным рассеянным (иногда — забитым) "ежиком в тумане". Он с трудом спо­собен выйти за пределы собственного внутреннего мира. Такая "зацикленность на себя" становится результатом работы психологиче­ских защитных механизмов, которые обычно отражают какие-то осо­бенности раннего социогенеза индивида. Обычно речевое поведение такой языковой личности содержит несоответствие выбранных говоря­щим тактик ситуации общения и интенции собеседника; как правило, это свидетельствует о низком прагматическом потенциале говорящего, неумении переключиться на точку зрения слушателя. Это же выражает­ся в упоминании имен, неизвестных собеседнику, как известных; в принципиально банальных реакциях на информацию, касающуюся коммуникативного партнера; в неадекватных реакциях (репликах нев­попад); в переведении разговора на темы, которые касаются только го­ворящего, и полном отсутствии интереса к темам, интересующим слу­шателя и т.п. Речевое общение пассивного эгоцентрика наполнено ком­муникативными неудачами и недоразумениями, факт возникновения которых часто им не замечается.

— Как у тебя дела?

. — Нормально // Замоталась только // В лицее нагрузка увеличилась //

— Ты всегда была мужественной личностью // '

— При чем здесь мужество? // Мне там интересно работать //

— Бедненькая / ты прям похудела//

— По-моему / ты меня не слышишь // Я говорю / работа интересная/ просто ее много...

(Преподаватели, сидя на кафедре, наблюдая, как N перебирает на своем столе бумажки)

— Интересно/ долго она копошиться будет?

— Да/ между прочим/звонок уже был//

— Смотри-ка/ она даже не слышит//

(N спустя некоторое время) — Эт вы че / про меня говорите?

Кооперативный тип в качестве доминирующей установ­ки общения демонстрирует установку на партнера коммуника­ции. Здесь мы тоже выделяем подтипы: кооперативно-конформный и кооперативно-актуализаторский.

Кооперативно-конформный тип (коопера­тивный конформист) демонстрирует согласие с точкой зре­ния собеседника, даже если он не вполне разделяет эту точку зрения. В этом случае установка на партнера как бы подавляет его собственную интенцию, что, как правило, выступает следствием боязни конфликта, конфронтации. Такая настроенность проявляется в демонстрации инте­реса к другому участнику коммуникации путем использования тактик вопроса, поддакивания, проявлении сочувствия, утешения, комплимен­та и т.д. В реальном общении обычно это выглядит как имитация (в той или иной степени убедительности) настроенности на коммуникативного партнера. Иногда уступки в построении интеракции, которые делает конформист, воспринимаются его коммуникативными партнерами (осо­бенно, если они принадлежат к иным типам языковой личности) как неискренность и даже хитрость.

— Я не знаю/ неужели N вечно собирается/ на шее у матери сидеть?

— Не знаю/не знаю//

— Пора/ в конце-то концов,/ ей самой деньги зарабатывать!

— Да уж/вообще-то пора...

— Хватит/ с родителей тянуть!

— Да/конечно...

— Ну как/ там Витька [муж собеседницы]?

—Да дурью мается/ как всегда//

— И когда они у нас поумнеют//Может/ к пенсии?

Кооперативно-актуализаторский тип (коо­перативный актуализатор) в речевом взаимодействии руководствуется основным принципом, который можно определить как стремление поставить себя на точку зрения собеседника, взглянуть на изображаемую в речи ситуацию его глазами. Рискнем квалифицировать такой тип общения, как соответствующий основному принципу христи­анской морали ("возлюбить ближнего как самого себя"). Принципиаль­ным отличием поведения актуализатора от конформиста выступает двойная перспектива в общении: ориентация не только на собеседника но и на себя. Точнее — стремление возбудить в себе неформальный ин­терес к собеседнику, умение настроиться на его "волну". При этом коо­перативный актуализатор, уважая мнение коммуникативного партнера, сопереживая его проблемам, вовсе необязательно должен во всем с ним соглашаться. Более того, как это ни парадоксально, в некоторых случаях поведение актуализатора может напоминать методы манипулятора и, даже, агрессора.

А — Слушай/я в шоке/мне не приходит утверждение!

Б — Ну/ ты подожди// Рано паниковать// Оно не сразу приходит//Ирка вон/ це­лый год ждала//А сейчас и вовсе/в ВАКе там сейчас/все меняется//

А — Ой/ не знаю// У меня всегда все не по-людски//Всем приходит/ а меня могут не утвердить//

Б — Да нет// Так не бывает// Успокойся// Ты уже кандидат// Степень не ВАК/ а совет присуждает//

А— Ты думаешь?..

Б — Ну хочешь/я позвоню в ВАК?//Я спрошу у О.Б. телефон...

— Ты представляешь/ он [сын] неделю уже болеет/ а диагноз поставить не мо­гут//

— Да ты че! И как же вы?// Чем вы его лечите?

— Да вот сбиваем температуру//И все//

— Слушай/ может у него грипп? Тогда аспирин/ни в коем случае//
— Да это я знаю//Мы уж и так/ народными средствами//

— Может помощь какая нужна?// У меня знакомая/ отличный врач детский/
как раз инфекционист//Давай я с ней проконсультируюсь...

Примеры речевых реакций, приведенные выше, разумеется, не ис­черпывают всех коммуникативных форм поведения каждого из наме­ченных типов языковых личностей. Отличия в таких формах на каждом из выделенных уровней коммуникативной компетенции зависят от иных личностных особенностей индивида. К числу таких параметров можно отнести стратегические предпочтения в рамках фатического ре­чевого поведения [подробнее см.: Седов 1996; 1998], которые отражают своеобразие воспитания человека, специфику его, если так можно выра­зиться, речевой биографии. Напомним, что мы выделяем три типа рече­вых стратегий в коммуникативном конфликте и, на их основе три типа языковых личностей: инвективный (демонстрирует понижен­ную семиотичность речевого поведения: коммуникативные проявления здесь выступают отражением эмоционально-биологических реакций), куртуазный (отличается повышенной степенью семиотичности речевого поведения, которая обусловлена тяготением говорящего к эти­кетным формам социального взаимодействия) и рационально-эвристический (в ситуации конфликта опирается на рассудоч­ность, здравомыслие; негативные эмоции выражает косвенным, непря­мым способом, обычно — в виде иронии).

Разные уровни речевой компетенции, выявляемые на основе способ­ности к кооперации в коммуникативном поведении, по-разному высве­чивают разницу в фатическом общении: личности, принадлежащие к низшему (конфликтному) уровню речевой кооперации, отчетливо про­являют и свои стратегические предпочтения по принадлежности к инвективному, куртуазному или рационально-эвристическому типу; в дальнейшем чем, выше степень согласованности речевого поведения говорящего с иллокуцией коммуникативного партнера, тем менее вы­ражены его отличия в построении дискурса по стратегическим предпоч­тениям. Причина такого "сокрытия" черт собственного речевого порт­рета заключается в усилении факторов осознанности и са­моконтроля в коммуникативной деятельности личности, которая способна овладеть кооперативными формами и способами построения социально-коммуникативного взаимодействия