Расторгнутая помолвка

Чжугэ Лян (181–234), называемый также Кун Мин, в «Стратагеме открытых городских ворот» сидит на городской стене и, играя на цитре с гнутой декой, отгоняет своими боевыми мелодиями наступающего врага. В 26 лет Чжугэ Лян еще не был женат. По тем временам это был уже весьма брачный возраст. Каждый день он занимался науками и играл на цитре с гнутой декой. Ему было и так хорошо. Его старший брат и невестка чего только не предпринимали, чтобы наконец ввести к нему, сироте, супругу. Но уже семь раз не воспользовался он случаем жениться. Из-за этого его невестка устроила ему сцену. Чжугэ Лян попытался ее унять: «Я боюсь спать с кем-либо в одной постели и при этом видеть разные сны».

Невестка настаивала: «Брак — это небесное установление. Тут нельзя быть таким же разборчивым, как при покупке осла или лошади. В самом деле! Уже семерых подобных феям девушек предложила я тебе. И ото всех ты отказался! Не собираешься ли ты ждать, пока родится на свет единственная, предназначенная тебе?»

Чжугэ Лян знал, как хотели его брат и невестка, чтобы он завел семью. Поэтому ему ничего не оставалось, кроме как сказать: «Пожалуйста, невестушка, поищите еще для меня!»

Невестка отвечала: «Я подумываю о восьмой дочери семейства Чжу, что у восточных городских ворот».

Чжугэ Лян спросил: «А как обстоят дела с ее совершенствами и талантами?»

Невестка подняла его на смех: «Совершенства? Таланты? Необразованность для женщины — добродетель!»

Когда она заметила, как качает головой Чжугэ Лян, она продолжала настаивать: «Я так решила! Никаких отговорок! Я не выйду из этой комнаты, пока ты не скажешь «да».

Чжугэ Лян проговорил: «Если бы только моя невестка не ставила на первое место красивую внешность!»

Невестка продолжала уговоры: «Старая пословица гласит: «Искусный муж, красивая жена!» Ты — человек с большими талантами. Тем более тебе подобает прекрасная супруга. Или ты хотел бы жениться на уродине?»

Чжугэ Лян произнес: «Да нет, она не обязательно должна быть уродлива. Однако, когда ты сказала «уродина», мне кое-что пришло на ум».

Невестка тут же захотела узнать, о ком он подумал.

Чжугэ Лян пояснил: «У моего учителя Хуан Чэнъяня есть дочь. Ее зовут Хуан Чжэнъин. Я слыхал, что она обладает обширными знаниями и возвышенным умом…»

Невестка прервала его: «Что? Хуан Чжэнъин? Да ведь она прозвана Уродиной. С детских лет она выглядит страшилищем. Кожа у нее темная, как у рыбы вьюна. Уже много лет я ее не видела. С тех пор, наверное, она стала еще безобразнее».

Чжугэ Лян выслушал этот поток слов с улыбкой, но молча. Потом он проговорил: «Пока девушка созреет, это все может еще восемнадцать раз перемениться…»

Невестка снова прервала его: «Чем больше она изменялась, тем уродливее становилась!»

Чжугэ Лян сказал: «Невестушка, ухо не столь достойно доверия, сколь глаз. Я читал ее стихи. Пожалуй, она бы мне подошла. Прошу вас, повидайтесь с ней».

Хуан Чжэнъин и впрямь не была красоткой, но она была умна и прилежна. Помимо повседневных занятий рукоделием, она посвятила себя изучению книг. Ей минуло уже 24 весны, но никто еще не добивался ее руки, что причиняло ее отцу немалое беспокойство. От дочери это не укрылось. Тут неожиданно прибыла невестка Чжугэ Ляна. Фальшиво улыбаясь, она обратилась к отцу Хуан: «Я слышала, что в вашем саду выросли невиданно великолепные цветы. Нельзя ли мне взглянуть на них?»

Прямодушный отец провел ее в сад, где как раз в это время находилась его дочь со своей красивой служанкой. Невестка, увидев их издали, решила, что та из двух девушек, которая красива, и есть дочь, и внутренне порадовалась такому полному изменению внешности. Затем она открыла отцу истинную причину своего посещения. Дочь, слышавшая разговор сквозь заросли, крикнула: «Если ваш деверь вправду хочет меня в жены, пусть явится сам и составит обо мне представление! Чем раньше, тем лучше!»

Так и оставшись при своем заблуждении, невестка Чжугэ Ляна теперь знай поторапливала его, чтобы он как можно скорее отправился из своего жилища в горах Лунчжун к семейству Хуан в Синлян. Она взялась его сопровождать. По дороге она все подстегивала коней. Они дико неслись вперед и — о ужас — сбили Мын Гунвэя, друга Чжугэ Ляна. Поднявшись на ноги, он спросил о причинах спешки. Услышав правду, он торопливо воскликнул: «Только не на этой девушке! Она на редкость уродлива».

Невестка возмущенно одернула его. Тогда он обратился с предупреждениями к Чжугэ Ляну, которому желал в жены лишь прекраснейшую девушку в мире. Чжугэ Лян спросил, а как обстоит у Хуан Чжэнъин с образованием. Что касается искусности, начитанности и возвышенного ума, друг мог отозваться о девушке только в самых похвальных выражениях. Невестка с удовольствием слушала эти восхваления. Добравшись до Синляна, они услышали доносившиеся изнутри жилища семейства Хуан звуки игры на цитре — играла хозяйская дочь. Мелодия свидетельствовала о самом возвышенном образе мыслей, неподвластном превратностям судьбы.

«Какая прекрасная игра!» — воскликнул Чжугэ Лян.

Отец девушки, узнав голос своего ученика, поспешил навстречу и ввел прибывших в гостиную. Чжугэ Лян пожелал увидеть дочь хозяина дома. За ней послали, но она заставила себя долго ждать. На самом деле она разглядывала Чжугэ Ляна из-за занавеси. Его выразительное лицо и статная фигура произвели на нее впечатление. Чтобы проникнуть в его сущность, она передала ему через свою красивую служанку стихотворение. По дороге служанка попалась на глаза невестке, которая как раз бродила по дому, пытаясь разыскать хозяйскую дочь.

Увидев служанку, она воскликнула: «А, вот ты где». Та, догадавшись о недоразумении, быстро удалилась. Чжугэ Лян принял стихотворение и прочел его:

Сквозь занавеску увидела я господина лицо.

Но по лицу не смогла разглядеть, что он в сердце таит.

Чтобы знакомство ближе свести, надо бы поговорить.

В храм четырех сокровищ приди, там тебя буду ждать.

Четыре сокровища означают четыре принадлежности ученого: плитку для растирания туши, тушь, бумагу и кисть. Чжугэ Лян сразу понял, что его приглашают в библиотеку. Там его встретили две девушки, одна красивая, другая уродливая. Они пригласили его присесть. Сначала красивая спросила о его имени, возрасте и прочем. Затем заговорила уродливая: «Вы слывете человеком больших талантов. Почему же вы, в вашем возрасте, еще не обзавелись семьей?»

Чжугэ Лян вежливо ответил: «В наши тревожные времена нелегко завести семью. Я пребываю в постоянных заботах о государственном благе, и мне трудно думать о браке».

Некрасивая девушка сказала: «Из вашего ответа я заключаю, что вы стремитесь к высокому».

Эти слова наполнили Чжугэ Ляна удивлением. Откуда она может знать о его далеко идущих планах? Раз это мудрое заключение сделала некрасивая девушка, верно, она-то и есть хозяйская дочь? «Моя невестка ошиблась», — подумал Чжугэ Лян. И он искренне признался: «Лю Бэй, дядя императора, хочет забрать меня со здешних гор и взять на службу, дабы я сопутствовал ему в защите находящейся в опасности Ханьской династии» [см. 16.21: Трижды посетить соломенную хижину].

Хуан Чжэнъин спросила: «Вы еще в нерешительности?»

Этот вопрос вновь наполнил Чжугэ Ляна удивлением. Он отвечал: «Да, я хотел бы посоветоваться об этом с вашим отцом, который был прежде моим учителем».

Хуан Чжэнъин спрашивала дальше: «Что же заставляет вас колебаться?»

Чжугэ Лян сказал: «Ныне государство раздроблено. Удельные правители разобрали его по частям. Возможно, лучше замкнуться в частной жизни и, возделывая поле, окончить свои дни в тиши и безвестности».

Красивая девушка захлопала в ладоши и воскликнула: «Конечно, следует завести семью и жить себе тихо и скромно, не домогаясь горных вершин!»

Чжугэ Лян обратился к другой и спросил ее мнение. Та отвечала: «Ваши таланты необычайны. И сами вы уже достигли широкой известности. Народ же мечтает о восстановлении Ханьской династии. А Лю Бэй умеет узнавать способных людей. Уже дважды находил он вас в вашей соломенной хижине. Я полагаю, что он явится и в третий раз».

Эта оценка также понравилась Чжугэ Ляну. Уродливая девушка продолжила: «Вы получили и литературное образование, и военные знания, чтобы спасти народ и государство. Вы должны взять за образец Цзян Таньгуна [см. 17.10: Рыбак выуживает царя], который служил основателю династии Чжоу. Ни в коем случае не следует оставлять сверкающий перл погребенным в темной земле».

Когда Чжугэ Лян услышал эти слова, его восхищение уродливой девушкой необычайно возросло. Им овладело решение спуститься с гор в широкий мир, и он поднялся, чтобы немедленно ехать домой. Служанка остановила его: «Вы же приехали ради сватовства!»

Чжугэ Лян отвечал: «Кто моя невеста, мне уже известно. Ею стала та, что выказала такое благородство, говоря со мной».

Хуан Чжэнъин очень обрадовалась, услышав это, но сказала: «Трижды обдумайте это! Ведь ваша невестка…»

Чжугэ Лян понял, что она имела в виду. Он прервал ее: «Не обращайте внимания. Жена моего брата хочет мне только добра».

«Не пугает ли вас, что скажут люди?» — настаивала она.

«Каждый пользуется своим ртом, как ему угодно. Но устремление моего сердца никто не отклонит от цели!»

Только теперь Хуан Чжэнъин подтвердила свое согласие. Она проговорила растроганно: «Видно, провидению так угодно, чтобы наши сердца отныне соединились».

В этот момент в комнату ворвалась невестка Чжугэ Ляна. Она все еще считала, что красивая служанка и есть Хуан Чжэнъин; поэтому она привлекла девушку к себе и спросила Чжугэ Ляна, решился ли он. Служанка, смутившись, воскликнула: «Госпожа…»

«Что еще за «госпожа»! — прервала ее та. — Зови меня просто «супруга моего брата»!»

Тут она заметила, что уродливая девушка глядит на нее, покраснев. У невестки сразу открылись глаза. В ужасе она спросила: «Принято ли уже решение?»

Хуан Чжэнъин молча склонила голову. Невестка взглянула на Хуан Чжэнъин, затем на Чжугэ Ляна. Конечно, они совершенно не подходили друг другу! Тогда она силой подняла Чжугэ Ляна с кресла и вытащила его из библиотеки, по дороге бормоча: «Глупый мой молодой деверь! Глупый мой молодой деверь!»

Возвратившись в Лунчжунские горы, невестка продолжала настаивать, чтобы Чжугэ Лян изменил свое решение. Но тот не отвечал ни да ни нет, только лукаво улыбался, чем поверг невестку в полнейшую панику. Однажды к ним приехал в гости Мын Гунвэй, и невестка упросила его поговорить с Чжугэ Ляном. Тот, однако, не стал вступать в разговор и тихо сидел, продолжая читать книгу. Невестка прямо кровавым потом обливалась — она боялась за свою добрую славу, ведь люди припишут ее небрежению то, что деверь ее сосватал такую уродливую жену. Поэтому она поставила Чжугэ Ляпу ультиматум: «Если ты не расторгнешь помолвку, то я тебе больше не невестка, а ты мне не деверь». Мын Гунвэй стал уговаривать Чжугэ Ляна (который был сиротой): «Ведь жена твоего старшего брата тебе все равно что мать. Ты должен ее слушаться». Что было поделать Чжугэ Ляну? Он не хотел нарушать брачного обещания, но не хотел и причинять горе невестке. И тут ему пришла в голову мысль. Он сразу же взял кисть и составил документ о разрыве помолвки с Хуан Чжэнъин. Эту бумагу он передал Мын Гунвэю. Тот принял бумагу и прочел следующее стихотворение:

Уродливо твое лицо — как можешь ты быть супругой моей? Вчера я пожалел тебя, сегодня уж нет к тебе любви. Прости! Ты видишь — постоянства в текучей этой жизни нет. Увы, какое обещанье несокрушимо для измены?!

Радостный и удовлетворенный, взял его друг бумагу и спрятал ее в рукав. Обрадовалась невестка. Мын Гунвэй охотно взялся за неприятное поручение и передал известие о разрыве помолвки семье Хуан. Когда отец Хуан прочел письмо Чжугэ Ляна, его охватила печаль. Тут же послал он за дочерью. Та никак не хотела верить сообщению отца, но глаза ее невольно наполнились слезами. Мын Гунвэй передал ей собственноручное письмо Чжугэ Ляна. Когда девушка прочла стихотворение, ее слезы высохли. «Отец!» — радостно воскликнула она. Мын Гунвэй взглянул на нее в изумлении: не сошла ли она с ума?

Написав это письмо, Чжугэ Лян стал нести себя так, как будто переродился. Невестка предлагала ему все новых и новых невест, а он внимательно рассматривал ее предложения. Только вот всегда настаивал на том, чтобы без сопровождения посетить семью невесты. И каждый раз, вернувшись, он давал невестке отрицательный ответ, причем весь лучился от радости. Невестка как на раскаленных углях сидела, но ничего не могла возразить. Как-то она спросила свою служанку, действительно ли ее деверь посещает все эти семейства.

«Да, — отвечала та, — только ни одна девушка ему не понравилась». Наконец долгое ожидание кончилось. Однажды Чжугэ Лян сообщил невестке, что он нашел себе подходящую жену и через три дня женится. Невестка очень обрадовалась, думая: «Кого бы он там ни выбрал, конечно, она лучше, чем ужасная Хуан». Начались приготовления к празднеству. Когда в день свадьбы прибыла украшенная цветами повозка с невестой, все выстроились у входа, чтобы поздравить ее. Невесту, скрытую покрывалом, провели в праздничный зал. Она медленно подняла покрывало. И что же? Это оказалась Хуан Чжэнъин! Невестка и Мын Гунвэй застыли, как пораженные громом.

Затем невестка обратилась к Мын Гунвэю и спросила прерывающимся голосом: «Так ты не передал сообщения о разрыве помолвки?» В поисках помощи Мын Гунвэй оглянулся на Чжугэ Ляна.

Тот спросил: «А ты не можешь припомнить стихотворение, бывшее в письме?»

Действительно, Мын Гунвэй помнил стихотворение наизусть:

Уродливо твое лицо — как можешь ты быть супругой моей? Вчера я пожалел тебя, сегодня уж нет к тебе любви. Прости! Ты видишь — постоянства в текучей этой жизни нет. Увы, какое обещанье несокрушимо для измены?!

Произнеся его, он воскликнул: «Ах, ну и поймал ты меня на удочку!»

Невестка ничего не понимала. Мын Гунвэй обратился к ней: «Дело в том, что это было «стихотворение сокровенных окончаний».

«Что это такое?» — спросила невестка.

«Это стихотворение, в котором последние иероглифы каждой строки составляют отдельную строку.[83]Здесь такая фраза: «Моей любви нет измены».

Теперь оставалось только, чтобы Хуан Чжэнъин успокоила рассерженную невестку. Она почтительно заговорила с ней, указала на свою духовную близость с Чжугэ Ляном и закончила: «Он применил стратагему «Обманув небо, переплыть море». О почтенная невестка! Смиритесь, пожалуйста, с происшедшим и не препятствуйте нам!»

И так, искренними мольбами, Чжугэ Лян и его супруга в конце концов смягчили невестку.

Эту историю я заимствовал из вышедшего в китайском Театральном издательстве альбома «Чжугэ Лян чжао цзинь» (Чжугэ Лян на смотринах. Пекин, 1985). Современный, созданный Чжао Куйхуа текст, конечно, ни в коей мере не свободен от упреков историков. Однако писатель и государственный деятель Тао Цзунъи в своем двадцатитомном труде (основанном на более чем шестистах ныне частично утерянных книгах) «Стена письмен», в разделе «Сообщения о Сянъяне» (ныне округ в провинции Хубэй, на западе которого находятся горы Лунчжун), пишет о помолвке Чжугэ Ляна с дочерью Хуана. Уродливость ее Тао Цзунъи описывает, указывая на ее «желтые волосы и темную кожу». Кроме того, он упоминает, что люди насмехались над девушкой и над ее свадьбой с Чжугэ Ляном. Каким образом Чжугэ Лян применил Стратагему № 1 (понимаемую в широком смысле)? В стихотворении, которое читали все действующие лица, он ухитрился одновременно передать два диаметрально противоположных утверждения: что он разрывает помолвку и что он настаивает на ее сохранении. Только хитроумная невеста поняла второй смысл и начала с того дня вместе с Чжугэ Ляном (который после разрыва помолвки стал часто выезжать из дому — конечно, не только чтобы повидаться с другими кандидатками) готовиться к свадьбе. В то время как Чжугэ Лян без помехи занимался воплощением своих брачных планов, невестка и друг пребывали в убеждении, что он следует их желаниям. Таким образом, женитьба Чжугэ Ляна на некрасивой девушке, то есть как раз то, чего они хотели избежать, произошла, так и не вызвав заранее никаких подозрений. И так Чжугэ Лян, «обманув небо» — свое ближайшее окружение, — «преодолел море», то есть без помех переждал критическое время до самой свадьбы. Когда он наконец прибыл к назначенной им самим брачной пристани, невестка перед лицом свершившегося факта не смогла уже не сохранить хорошую мину при нежелательном для нее повороте игры.

Date: 2015-12-13; view: 324; Нарушение авторских прав