Максимин фракиец, Гай Юлий Вер

Римский император в 235‑238 гг. Род. ок. 172 г. Умер 10 мая 238 г.

Максимин был родом из фракийского поселка, на границе с варварами; варварами же были его родители: отец происходил из страны готов, а мать из племени аланов. В раннем детстве он был пастухом, а также главарем молодежи, устраивал засады против разбойников и охранял своих от их нападений. Военную службу он начал в коннице при Септимии Севере. Он выделялся своим огромным ростом (почти 2,4 м), а также отличался доблестью, мужественной красотой, неукротимым нравом, был суров и высокомерен, презрителен в обращении, но часто проявлял справедливость. Причиной его известности послужило следующее событие. В день рождения своего младшего сына, Геты, Север устроил военные игры. Во время состязаний Максимин победил одного за другим шестнадцать противников. Затем император, желая испытать его выносливость в беге, приказал Максимину сопровождать его и пустил коня вскачь. Проехав достаточно большое расстояние (причем Максимин не отставал от него ни на шаг), Север предложил ему снова принять участие в состязаниях. Максимин вступил в борьбу и победил без передышки еще семерых самых сильных противников. Император наградил его золотой шейной гривной и взял в свою личную охрану. С этого времени он стал знаменитым среди воинов. Север всегда любил и выделял его. Под его покровительством Максимин сделал первые шаги в своей карьере. При Каракал‑ле он в течение долгого времени нес службу центуриона. В правление Макрина, которого он сильно ненавидел за то, что тот убил сына его императора, он ушел с военной службы и приобрел себе земельные владения во Фракии. Когда Макрин был убит, Максимин пришел к Гелиогабалу и вновь попросился на службу. Но при этом грязном и недостойном человеке он не мог иметь никакого значения. Хотя ему и было дано звание трибуна, он большей частью находился в разъездах по своим делам и лечил мнимые болезни. Став императором, Александр Север сразу назначил Максимина трибуном четвертого легиона. Несмотря на преклонный возраст, тот сохранил всю свою силу. Говорят, что он вызывал на борьбу и валил на землю по пятнадцати человек, а груженую телегу мог притянуть к себе одной рукой.

Отправившись в 235 г. на войну против германцев, император назначил Максимина префектом новобранцев и отдал ему под начало всех рекрутов (Капитолин: «Двое Максиминов»; 1‑7). Исполняя со всей тщательностью все ему порученное, он приобрел в полной мере расположение воинов, так как не только обучал их тому, что следовало делать, но и сам во всех делах показывал им пример. Кроме того, он привлекал их к себе подарками и разными отличиями. Вследствие этого юноши замыслили свергнуть Александра и провозгласить Августом и императором Максимина. И вот, собравшись вооруженными на равнину, как будто для обычных упражнений, они возложили на вышедшего и ставшего перед ними Максимина царскую порфиру и провозгласили его императором. Неизвестно, был ли он в неведении относительно происходящего или тайно сам подготовил это заранее. Сначала он отказывался и сбрасывал с себя порфиру, но, когда его обступили с кинжалами и грозили убить, он принял почесть. Сразу вслед за тем мятежники двинулись на лагерь Александра Севера. Все легионы перешли на сторону Максимина, и Александр был убит вместе со своей матерью (Геродиан: 6; 8‑9).

Сделавшись императором, Мак‑симин действовал всегда очень хитро, и не только управлял своими воинами в силу своей доблести, но и внушал им величайшую любовь к себе путем раздачи наград. Но обладая такими достоинствами, он в то же время был так жесток, что одни называли его Циклопом, иные – Скироном, а многие – Тифоном. Одних он распинал на кресте, других заключал в гела только что убитых животных, иных бросал на растерзание диким зверям и засекал розгами – и все это, не обращая внимания на положение человека: казалось, он хотел, чтобы везде царила военная дисциплина. Он был убежден в том, что власть нельзя удержать иначе, как жестокостью. Вместе с тем он опасался, как бы вследствие его низкого, варварского происхождения его не стала презирать знать. Для того, чтобы скрыть прошлое, он уничтожил всех, кто знал о его роде, даже некоторых друзей, которые из жалости к его бедности многое ему дарили. Он не терпел около себя ни одного знатного человека (Капитолин: «Двое Максиминов»; 8‑9). Вслед за тем Макси‑мин отстранил всех, кто сопровождал Александра в качестве советников, избранных сенатом. Всю прислугу прежнего императора он также изгнал из дворца (Геродиан: 7; 1). Еще одно обстоятельство увеличило его жестокость: был раскрыт истинный или мнимый заговор некоего консуляра Магна, который предполагал убить императора после того, как он переправится на германский берег Рейна. Но едва Максимину стало известно об этом замысле, он велел схватить и перебить всех подозреваемых. Всего без суда, без обвинения, без доносов, без защиты было казнено около четырех тысяч человек. Поспешность, с которой все было сделано, привела к тому, что погибло много невинных. Да и вообще подозревали, что никакого заговора не было, просто император таким образом расправился со своими врагами (Капитолин: «Двое Максиминов»; 10).

Совершив все это, Максимин бесстрашно переправился через Рейн вместе со всем войском и начал жестоко опустошать неприятельскую землю. Никто не осмелился оказать ему сопротивления. Германцы отступили в чащи своих лесов, но Максимин упорно преследовал их, оттеснил к болотам и здесь навязал сражение. Римляне медлили с нападением, тогда он сам отважно начал битву и первым верхом на коне въехал в болото. Солдаты, видя, как их государь разит врагов, несмотря на то, что конь его по самое брюхо погрузился в воду, воспрянули духом и кинулись следом С обеих сторон в этой битве, более походившей на морское сражение, пало столько людей, что все топи заполнились трупами, а вода стала красной от крови. Германцы были преданы почти поголовному истреблению, а римляне, хотя и понесли огромные потери, остались победителями.

С наступлением зимы Максимин отвел войско в Паннонию и расположился в Сирмии. В Рим он так и не поехал, но готовился к войне с сарматами. Однако внутренние дела отвлекли его от этого похода. К 238 г. возмущение против Максимина охватило всю империю, поскольку народ был не в силах более сносить его неукротимую жестокость и столь же безмерную жадность. Император легко обращал свой слух к клевете, не Щадя ни возраста, ни достоинства человека. Достаточно было самого мелочного и низкого наговора, чтобы самые достойные люди подверглись жесточайшим репрессиям. Многие из них были лишены имущества, изгнаны или казнены. Разорив и уничтожив много славных фамилий, император перешел к общественному имуществу: он ограбил все города и храмы, до которых только мог добраться, и присвоил себе их имущество под предлогом военных нужд. Все, что только возможно: статуи богов, почетные дары героям, убранство общественных мест или украшения – переплавлялось в монету. Это возбуждало массы к ненависти и мятежу.

Начало выступлению положила Африка. Тамошние жители убили наместника, который именем Максимина разорял и грабил страну, и провозгласили императором консуляра Гордиана. Едва об этом стало известно в Риме, ненависть к Максимину, прежде скрываемая, проявилась со всей очевидностью. Все статуи и изображения императора были опрокинуты, а его сторонники перебиты. Сенат немедленно признал Гордиана и его сына Августами, а Максимина объявил врагом. Во все провинции были разосланы посольства с извещением о перевороте, и большая часть их присоединилась к возмущению. Когда Максимину сообщили о совершившемся, он стал мрачен и сильно озабочен, но притворился, что относится к этому с презрением. В первый и во второй день он спокойно находился у себя, советуясь с друзьями о том, что следует делать. На третий день он выдал воинам много денег и объявил поход на Рим. Но, поскольку война началась внезапно и ничего не было для нее готово, император двигался медленно, собирая отовсюду провиант и подтягивая резервы. Тем временем стало известно, что Гордиан разбит в Африке сторонниками императора и покончил с собой. В этой крайности сенаторы большинством голосов избрали из своей среды императорами Максима и Бальбина (Геродиан: 7; 2‑5, 7‑10).

Заслышав о приближении императорского войска, жители в страхе разбегались, разоряя свои земли. Воины ночевали в покинутых городах. Уже тогда они стали испытывать нужду в продовольствии. Тем не менее им удалось без помех переправиться через Альпы и спуститься в Италию, где на их пути встала Аквилея. Жители ее с великой поспешностью приготовили свой город к осаде: восстановили стены, башни и укрепления, которыми не пользовались уже много лет. Провианта и оружия у них тоже оказалось в изобилии (Геродиан: 8; 1‑2). Таким образом, неожиданно для себя император натолкнулся на упорное сопротивление. Решительный штурм не принес ему успеха. Ак‑вилейцы защищались от воинов серой, огнем и другими подобного рода средствами: многие воины получили тяжелые ожоги или лишились зрения, сожжены были и осадные машины. Думая, что война затягивается вследствие бездеятельности его сторонников, Максимин казнил своих военачальников. Этим он возбудил против себя сильный гнев со стороны воинов. К этому присоединился еще недостаток в продовольствии, так как сенат отправил письма во все провинции и ко всем стражам гаваней, чтобы никакое продовольствие не попадало в руки Максимина. Кроме того, он разослал по всем городам бывших преторов и квесторов для устройства охраны во всех местах и защиты от Максимина. Наконец, осаждавший сам стал испытывать бедствия, какие обычно испытывает осажденный. Среди всего этого приходили известия о том, что весь мир объединился в ненависти к Максимину (Капитолии: «Двое Максими‑нов»; 22, 23). Воины его находились в отчаянном положении: они терпели сильную нужду буквально во всем и постепенно впадали в уныние. Наконец, часть легионеров, лагерь которых находился у Аль‑банской горы, сговорилась между собой убить Максимина, чтобы избавиться от длительной и бесконечной осады и больше не опустошать Италию ради всеми осужденного и ненавистного тирана Собравшись с духом, они в полдень приблизились к императорской палатке. Максимин вышел, чтобы поговорить с ними, но они, не дав ему даже раскрыть рта, тут же на месте умертвили и его самого, и его сына. Затем перебиты были все его полководцы и друзья, а трупы их брошены без погребения. Головы Максимина и его сына были отправлены в Рим (Геродиан: 8; 5). Известие о кончине ненавистного правителя вызвало великое ликование. По свидетельству Капитолина, трудно даже выразить, сколь велико было веселье, когда через всю Италию несли в Рим голову Максимина и все выбегали навстречу, чтобы принять участие в общей радости (Капито‑лин: «Двое Максиминов»; 24).

Date: 2015-12-13; view: 366; Нарушение авторских прав