Необходимо прикасаться друг к другу. Моя душа живет в моем теле

Моя душа живет в моем теле. Прикоснуться к моему телу, значит, прикоснуться ко мне. Оттолкнуть его, значит, отдалиться от меня. Чтобы поприветствовать, друг друга, при встрече люди обмениваются рукопожатием. Если кто‑то вдруг откажется подать мне руку, я пойму, что наши отношения испортились. У каждого народа свои обычаи. Попав в Европу, американец чувствует себя неловко, когда при встрече к нему бросаются с объятиями. Но для европейца это обычная форма приветствия.

Существуют общественные нормы, что допустимо, а что нет, при общении с лицами противоположного пола. В браке такие нормы устанавливают только муж и жена. Однако, и здесь не все дозволено. Общество встает на защиту жертв побоев и жестокого обращения.

Когда у вашего супруга горе, вы должны поддержать его. Если прикосновения – его родной язык, он находит утешение в них.

В наше время многие проповедуют сексуальную свободу. Мы слышим, что муж и жена не обязаны хранить супружескую верность. Даже если мы не считаем измену аморальной, согласитесь, мы не в силах дать супругу такую свободу. Если бы мы узнали, что он обманывает нас, нам было бы очень больно, чувство близости пропало бы. Но для того, кто говорит на языке прикосновений, это настоящая травма, и оправиться от нее очень сложно. Ведь для него это значит, что супруг отдал свою любовь другому. Сосуд любви не просто пуст, он разбит. Потребуется много времени и сил, чтобы склеить его.

Кризис

Когда нам трудно, нам хочется, чтобы кто‑то протянул нам руку. В буквальном смысле. Почему? Прикосновения выражают любовь. А если человеку тяжело, любовь ему необходима. Любовь помогает ему справиться с бедой.

Трагедии случаются в жизни каждого. Умирают родители. Автомобильные катастрофы каждый год уносят тысячи жизней. Когда у вашего супруга горе, вы должны поддержать его. Ничто так не поддерживает, как любовь. Если прикосновения – его родной язык, он находит утешение в них. Неважно, что вы говорите; он увидит ваше сочувствие, только когда вы обнимете его. В трудные минуты необходимо выражать любовь, это запоминается навсегда. Иначе, ваш супруг решит, что вы его не любите.

Много лет подряд меня приглашают на двухдневные семинары во Флориду. В один из таких приездов я познакомился с Питом и Пэтси. Они переехали во Флориду двадцать лет назад (кажется, в этом штате все приезжие) и давно обжились. Мой семинар спонсировала местная церковь, и по дороге из аэропорта пастор предложил мне остановиться не в гостинице, а у его прихожан, Пита и Пэтси. Я сделал вид, что обрадовался, хотя по опыту знал, чем это кончается. Весь вечер мне придется решать их семейные проблемы и спать я лягу далеко за полночь. Однако, меня ждал сюрприз, и не один.

Дома мы застали Пэтси и кота по имени Чарли. Меня представили обоим. Наконец, я мог осмотреться. Дом мне очень нравился, просторный, светлый, в испанском стиле. Одно из двух, либо Пит – преуспевающий бизнесмен, либо он грабит банки. Как оказалось позже, первое мое предположение – правда. Когда меня отвели в комнату для гостей, я увидел, что Чарли уже расположился там, прямо посреди кровати. Я подумал: «Да этот кот здесь хозяин».

Вскоре пришел Пит. Мы наскоро перекусили и решили, что после семинара поужинаем вместе. Вечером я спрашивал себя, когда же они, наконец, заговорят о своих проблемах. Я привык видеть неблагополучные семьи, такая у меня работа. А тут, как будто все в порядке. Счастливый брак. Даже подозрительно. Мне хотелось разгадать их секрет, но я слишком устал и решил подумать об этом завтра на свежую голову. Кроме того, Пит и Пэтси обещали подбросить меня на следующий день в аэропорт, у нас еще будет время поговорить. Я отправился спать.

Чарли любезно уступил мне постель и вышел за дверь. Я на ногах не стоял от усталости, погасил свет и через минуту уже дремал. Но тут сверху на меня рухнуло что‑то тяжелое. Я слышал, что во Флориде водятся гигантские скорпионы, но этот был даже чересчур крупный. Еще не вполне проснувшись, я сгреб чудовище и с диким воплем швырнул его о стену. Последовал глухой удар. Мои хозяева прибежали на шум, вспыхнул свет, и мы увидели – на полу без движения лежал Чарли.

Через несколько секунд он пришел в себя и пулей выскочил в коридор. Я никогда не забуду эту ночь. И Чарли вряд ли забудет меня. Позже Пит и Пэтси сказали мне, что с тех пор кот обходит комнату для гостей стороной.

Я думал, вряд ли кто‑то из этой семьи будет питать ко мне теплые чувства, я же так оскорбил их кота. Но страхи оказались напрасными. На следующий день, когда закончился семинар, Пит подошел ко мне: «Доктор Чепмен, никогда не слышал, чтобы кто‑нибудь так хорошо объяснил, что произошло у нас в семье. Все, что вы говорите о языках любви – правда. Мне не терпится рассказать вам нашу историю!» Через несколько минут я попрощался с участниками семинара, и мы отправились в аэропорт. По дороге я выслушал рассказ Пита и Пэтси.

Они выросли вместе. Учились в одной школе. Уже тогда все вокруг говорили, что «они созданы друг для друга». Они и сами так думали. Их родители принадлежали к одному кругу. У них были одни и те же интересы. Оба любили играть в теннис, кататься на лодке, читали одинаковые книги. Никто не сомневался, это идеальная пара. Разве могут ссориться люди, которые так похожи?

Они заметили друг друга, когда учились в выпускном классе. Потом уехали из дома, поступили в разные колледжи, но хотя бы раз в месяц, а иногда и чаще виделись. В конце первого курса решили пожениться, но сначала надо было закончить учебу. Все шло прекрасно. Три года они жили по такому расписанию: на одни выходные он приезжает к ней, на вторые – она к нему, на третьи они едут домой, но, конечно, больше времени проводят друг с другом, чем с родителями, потом они отдыхают друг от друга, занимаются своими делами. И так каждый месяц. Расписание они нарушали лишь по особым случаям, таким как дни рождения. Они поженились через три недели после того, как получили дипломы, он менеджера, она – социолога. Два месяца спустя переехали во Флориду, где Пит нашел работу. Родители остались за две тысячи миль. Впереди был «вечный медовый месяц».

И действительно, следующие три месяца их жизнь ничто не омрачало: они искали квартиру, устраивались на новом месте. Поспорили они всего лишь один раз: когда Пит сказал, что Пэтси не умеет мыть посуду. Тогда они решили, что будут мыть посуду по очереди, только и всего. Они жили вместе уже полгода, когда Пэтси вдруг почувствовала, что Пит отдаляется от нее. Он работал допоздна, а когда возвращался домой, сразу же садился за компьютер. Когда она спрашивала, что происходит, он объяснял, что начинающим всегда приходится непросто, что ему нужно хорошо зарекомендовать себя. Пэтси, конечно, была недовольна, но что оставалось делать.

Пэтси подружилась с соседками, и когда знала, что Пит вернется поздно, шла с ними по магазинам. Иногда Пит приходил, а ее еще не было. Конечно, это его раздражало, он говорил ей, что она безответственная. Пэтси отвечала: «На себя посмотри! Если кто и безответственный, это ты. Как я могу быть дома к твоему приходу, если не знаю, когда ты придешь? Ты никогда не звонишь, не предупреждаешь. Да и вообще, зачем тебе жена? Разве тебе мало компьютера?»

В ответ Пит кричал: «Ты ничего не понимаешь! Мне нужна жена! Слышишь? Жена!»

Пэтси действительно не понимала, что происходит. В поисках ответа она отправилась в библиотеку и взяла несколько книг о браке. «Так быть не должно, – решила она. – Необходимо найти выход». Теперь Пит сидел за компьютером, а она читала. Иногда до глубокой ночи. Пит шел спать и, заметив ее с книгой, говорил обычно: «Жаль, что ты столько не читала в колледже, была бы отличницей». Пэтси отвечала: «Я не студентка, я твоя жена. И сейчас мне бы хватило тройки». Пит уходил.

Прошел год, Пэтси отчаялась сделать что‑то сама.

Прошел год, Пэтси отчаялась сделать что‑то сама и сообщила Питу, что хочет обратиться к психологу. Она спросила:

– Ты пойдешь со мной? Пит ответил:

– Мне психолог не нужен. Мне жалко тратить на это время и деньги.

– Тогда я пойду одна.

– Иди. Может, узнаешь что‑нибудь полезное.

На этом разговор окончился. Пэтси казалось: мужу все равно, что случится с их семьей. На следующей неделе она обратилась к психологу. Она встречалась с ним три раза, потом удалось уговорить и Пита сходить на консультацию. Процесс выздоровления начался. А через полгода они вновь были счастливы. Я спросил:

– Чему же вы тогда научились? Что спасло ваш брак?

– Я научился говорить на родном языке Пэтси, а она освоила мой. Конечно, наш психолог называл это по‑другому, но суть была та же. Когда сегодня я слушал вашу лекцию, я понял это. Я вспомнил, что мы делали, чтобы наладить отношения. Мы действительно учили язык другого.

– И какой же ваш родной язык? – спросил я у Пита.

– Прикосновения, – уверенно ответил он.

– Да, – подтвердила Пэтси.

– А ваш? – обратился я к ней.

– Время. Мне было нужно его внимание. А он занимался работой, часами просиживал перед компьютером.

– Как вы определили, что муж говорит на языке прикосновений?

– Это стало ясно не сразу. Нам помог психолог. Мне кажется, Пит сам не понимал, насколько это важно для него.

– Да, правда, – сказал Пит. – Мне было тогда очень плохо, но вряд ли я сознавал, почему. Я был так не уверен в себе. А все оттого, что она не прикасалась ко мне. Я никогда не просил об этом вслух, но мне так хотелось. Инициатива всегда принадлежала мне, но до свадьбы она отвечала на мои ласки, мы обнимались, держались за руки. А после свадьбы она, случалось, меня отталкивала. Может, она уставала на работе. Не знаю. Но для меня это было оскорблением. Мне казалось, я ей неприятен. И я решил оставить ее в покое, больше не подходил к ней.

Мне было интересно, когда же ей самой захочется обнять меня. Я ждал два месяца! Это было невыносимо. Я стал задерживаться на работе, чтобы пореже видеть ее. Мне было так больно. Я думал, что она меня разлюбила.

– А я и не подозревала, что он мучается, – сказал Пэтси. – Конечно, я заметила перемены: он больше не обнимал меня, не целовал. Но я решила, наверное, теперь, когда мы женаты, ему это уже не так важно. Кроме того, он уставал на работе. Я и не думала, что он ждет, когда я возьму инициативу на себя. Мне даже в голову не приходило. Я для него готовила, убирала квартиру, старалась ему не мешать. Я действительно не понимала, чего ему не хватает. Он совсем не обращал на меня внимания. Я так переживала. Мне и впрямь никогда не хотелось к нему приласкаться. Вовсе не оттого, что он мне неприятен. Просто для меня это не самое главное. Я хотела почаще бывать с ним. Тогда я почувствовала бы его любовь. Мы потратили немало времени, чтобы отыскать причину всех бед. Но как только я обнаружила, что не удовлетворяла его потребность в любви, как только начала проявлять больше инициативы, все изменилось. Он стал совсем другим. Ему хотелось чаще бывать со мной. У меня снова был муж.

– А компьютер? Он по‑прежнему работает дома? – спросил я.

– Да, – Пэтси улыбнулась. – Но очень редко, когда это действительно необходимо. И я уже не ревную его к компьютеру. Я знаю, он любит меня. Ведь он всегда так внимателен.

– И знаете, – сказал Пит, – что поразило меня сегодня. Лекция о языках любви. За двадцать минут ваши слушатели узнали все то, чему мы учились полгода.

– Неважно, как долго вы учились этому; важно, что вы хорошо это усвоили.

Пит один из многих, для кого прикосновения – родной язык любви. Им необходимо физически ощущать, что супруг рядом. Если ваш спутник говорит на этом языке, вы должны держаться за руки, делать ему массаж, обнимать его, целовать. Для него важна любая ласка, тогда он почувствует вашу любовь.

Date: 2015-12-13; view: 440; Нарушение авторских прав