Только подумать

Дождя больше не будет, решает Шеветта, съежившись под скиннеровской курткой.

Она сидит на скамейке за пустыми курятниками, понимает, что нужно куда-то идти, но не может сдвинуться с места. Мысли о покойном Скиннере и словах Фонтейна не покидают ее. Ручка ножа, лежащего во внутреннем кармане, упирается ей под левую ключицу — так она сгорбилась. Она распрямляется, прижавшись к фанерной стенке, и пытается собраться.

Она должна найти Тессу, вернуться к фургону и постараться, если получится, не натолкнуться на Карсона. Может быть, размышляет она, он и не заметил, как она убежала; тем не менее, она была почему-то уверена, что он искал именно ее. Но если он ее не заметил там, тогда, возможно, в баре его уже и нет. А если он все-таки ее видел, то ему и в голову не придет, что она может туда вернуться. В любом случае, не исключено, что они могут столкнуться в другом месте. А вот Тесса, любительница пива, возможно, все еще там, потому что ей точно не улыбается идея ночевать в промокшем фургоне. Может быть, Тесса решила, что бар — очень даже маргинальное место, так что Шеветта, соблюдая осторожность, могла бы проскользнуть туда, забрать ее с собой и уговорить вернуться в фургон. Карсон едва ли отправится вынюхивать их на Фолсом-стрит, а если отправится, то может нарваться на тех, кто примет его за легкую добычу.

Не дело сидеть здесь рядом с пустыми курятниками, потому что это верный способ подцепить вшей — от одной мысли у нее зачесалась голова. Она встала, потянулась, чувствуя легкую аммиачную вонь куриного помета, и пошла по верхнему уровню моста в сторону города, боясь встретить Карсона.

Не так уж много народа кругом, и ни одного туриста. Дождь способен расчистить пространство, вспомнилось ей. На нее вновь нахлынуло чувство привязанности к мосту, но, слава богу, она здесь больше не живет. Внутри у нее все сжалось от острой и глубокой боли. Она вздохнула, вспомнив туманные утренние часы, когда спускалась с кабельной башни с велосипедом через плечо, на котором потом гоняла до "Объединенной", пытаясь угадать, приберег ли Банни для нее сразу же заказ, так сказать, счастливый билетик, или даст ей "порожняк" — так они называли доставку на городские окраины. Иногда ей нравилось получать "порожняк", потому что появлялся шанс повидать кварталы, в которые она прежде не ездила. А иногда ей выпадало "чисто", что на их языке означало "заказов на доставку нет", и это тоже бывало здорово — берешь и гонишь в "Алкоголокост" или еще какой бар для курьеров, и попиваешь эспрессо, пока Банни не вызовет на базу по пейджеру. Чудесно быть курьером "Объединенной". Она никогда не обижалась на критику, выкладывалась до предела, а копы вовсе не рвутся оштрафовать тебя, если ты девушка; ты можешь безнаказанно гонять по тротуарам и выкидывать прочие штучки. Не то чтобы она могла представить себя снова за рулем, снова курьером, но к ней вернулось прежнее настроение — она не знала, чем бы еще могла заняться. Во всяком случае, она не собиралась играть главную роль у Тессы ни в какой версии документалки.

Она вспомнила тощую женщину-техника по имени Тара-Мэй, которую "Копы влипли" прислали, чтобы "набрать метраж" бедолаги Райделла, который всего-то только и хотел, что сняться в одном из эпизодов этого дурацкого шоу. Нет, одернула она себя, несправедливо так думать, потому что чего Райделл действительно хотел — так это быть копом, поэтому и пошел в полицейские еще в Теннесси. Но карьера не сложилась, и эпизод с его участием тоже не получился, не говоря уже о мини-сериале, который хотели запустить. А все из-за того, предположила Шеветта, что материал, который отсняла Тара-Мэй, вызвал у "Колов влипли" впечатление, что Райделл выглядит на экране несколько грузноватым. Не то чтобы он был толстый, он весь был сплошные мышцы и длинные ноги, но на экране он выглядел совсем по-другому. И от этого у него поехала крыша, от этого и еще от того, что Тара-Мэй без умолку трещала, что Шеветте стоит начать брать уроки речи и актерского мастерства, научиться всем этим чертовым боевым искусствам и бросить баловаться наркотиками. Когда Шеветта объяснила, что она не балуется никакими наркотиками, Тара-Мэй заявила, что если нечего бросать, то это затруднит налаживание нужных связей, что есть всевозможные группы поддержки, а это ведь лучший способ встретить людей, которые помогут твоей карьере.

Но Шеветте не нужна была карьера, по крайней мере, не та, на которую намекала Тара-Мэй, а Тара-Мэй оказалась попросту неспособна понять. На самом деле в Голливуде была масса народа вроде Тары-Мэй, может, они даже составляли большинство; у каждого, кроме того, чем они в настоящее время зарабатывали на жизнь, была еще какая-то другая, настоящая работа. Водители писали прозу, бармены играли в театре; массажистка, к которой ходила Шеветта, "на самом деле" была дублершей какой-то актрисы, о которой Шеветта до этого слыхом не слыхивала, вот только той массажистке так и не позвонили, впрочем, у них был ее номер, но Шеветте стало казаться, что все их номера, все до единого, прибрала к рукам судьба и никто на самом деле не выигрывал, но никто не хотел даже слышать об этом и продолжал трепаться с тобой, если ты покупался на их треп, об их "настоящей работе".

Думая об этом теперь, она поняла, что произошло между ней и Райделлом: он всегда покупался на все, что ему врали. И тоже рассказывал им, как он сильно хочет сняться в эпизоде для "Копов влипли" и что, похоже, действительно снимется, потому что шоу оплачивает его жилье. О чем на самом деле никто знать не желал, потому что это было уж слишком "по-настоящему", но Райделл так этого и не понял. И тогда они стали выкачивать из него телефонные номера, имена, рекомендательные письма и заваливать дисками и списками, надеясь на то, что он тупой и будет показывать все это продюсерам. Он оказался достаточно туп, или, во всяком случае, достаточно простодушен, что помешало ему наладить отношения с людьми из "Копов влипли".

И в результате она, непонятно как, оказалась с Карсоном. Райделл сидел на кушетке в своей квартире, выключив свет, и потерянно смотрел один за другим старые эпизоды "Копов влипли", а она оказалась неспособной ему помочь. Все было хорошо, когда их объединяло какое-нибудь занятие, но когда дело доходило до того, чтобы просто быть вместе, их отношения не складывались как надо, да еще Райделл впал в тоску, когда стало ясно, что с шоу ничего не получится…

Но вот и бар, небольшая толпа у дверей, звуки музыки, которые она пропускала мимо ушей, смолкли, когда она подошла.

Бар был битком набит. Она проскользнула между парочкой мексиканцев, похожих на дальнобойщиков, с такими стальными, будто острие долота, штуками, прибитыми гвоздями к носкам их черных ковбойских сапог. Протолкавшись внутрь, поверх голов посетителей она увидела Кридмора с микрофоном в руке, глупо улыбавшегося толпе. Это был оскал "плясуна", десять тысяч ватт дурного электричества, его десны уже были задеты той штукой, которую "плясун" вытворяет с наркоманами.

Люди хлопали и свистели, требуя продолжения, и Кридмор, по лицу которого градом катился пот, по всей видимости намеревался задать им жару.

– Спасибо вам, сердечное спасибо! — услышала она усиленный динамиками голос Кридмора. — Следующая песня, которую я сочинил сам, скоро выйдет на первом сингле нашей группы "Бьюэлл Кридмор и его Братья меньшие", он называется… "И только ты подумал, что вставил"!

Может, ей показалось, что именно это он сказал, но в этот момент оглушительно грянула вся группа, гитарист извлекал из старой большой блестящей электрогитары стальной серпантин аккордов, так что слов разобрать было невозможно. Хотя она была вынуждена признать, что Кридмор действительно умеет петь.

Люди набились сюда как сельди в бочку, так что ей было трудно высматривать Карсона, но, с другой стороны, он бы тоже едва ли ее разглядел.

Она продолжала проталкиваться изо всех сил, пытаясь найти Тессу.

Date: 2015-12-13; view: 291; Нарушение авторских прав