Больше книг Вы можете скачать на ‑ FB2book.pw 4 page. ‑ Тинараг меня осматривал

‑ Тинараг меня осматривал. Весь необходимый базис вакцинации у меня есть. Но если он что‑то не учел, то я могу прямо сейчас пройти в Медицинский Центр...

Да я сейчас хоть в ад в гости прогуляться согласна, только бы вырваться отсюда!

‑ Нет‑нет, ‑ капитан, на миг обернувшись, одарил меня улыбкой настоящего сатира, заставив прикусить язык от страха. Чтобы он улыбался??! Да это не то, что странно, это ‑ опасно. ‑ Тинараг тут ни при чем, да и вообще, говорить об этом ему не надо. Рукав до плеча отверните!

Меня ощутимо передернуло! Он что, сам мне что‑то вколоть намерен??! Сейчас?! Тихо отравит или просто обездвижит, а потом, отведя душу, попинает??! Если не еще что‑то похуже...

‑ Не надо мне прив..., ‑ начала я попытку протеста, но взгляд снова обернувшегося капитана пригвоздил меня к креслу несгибаемым металлом невысказанного приказа. Мне конец!

‑ А от чего она? ‑ в полной растерянности попыталась я хоть как‑то разобраться в неожиданном намерении капитана.

‑ Ммм... Можете считать, что от межрасовой беременности, ‑ презрительно вскинув одну бровь, заметил капитан.

‑ Что значит ‑ можете считать? ‑ я возмущенно вскочила. ‑ Я не позволю Вам вколоть мне непонятно что, предварительно даже не сказав мне, что...

Ответом на мое возмущение было полное игнорирование со стороны неймарца: снова развернувшись ко мне спиной, он открыл какой‑то небольшой шкафчик, из которого извлек медицинский пистолет и ‑ несколько ампул. Я испуганно попятилась к двери. Он действительно намерен мне что‑то вколоть, причем, не утруждая себя не только получением моего согласия, но даже предварительным объяснением того, что это и зачем оно мне надо?

‑ Я... подам рапорт с описанием Ваших действий в Кадровый Центр! ‑ в отчаянии выкрикнула я, ощутив спиной дверь и понимая, что он элементарно может заставить меня силой.

‑ И это мне говорит землянка, которая ради того, чтобы не потерять лицензию прогнозиста, была готова абсолютно на все? А подав этот рапорт, Вы ее наверняка лишитесь, это я Вам гарантирую. А вот мне это скромное мероприятие наверняка простят, ‑ остановившись в шаге от меня, с показательно скучающим видом уточнил он. Шах и мат! Вот оно в действии ‑ знание об уязвимых местах противника.

Спокойно подхватив ампулу, он уверенным движением вставил ее в специальный отсек пистолета и, наклонившись ко мне, в ужасе застывшей у двери, нарочито медленно приподнял до плеча рукав моей спортивной куртки. А все, что могла в ответ сделать я, это только безмолвно прожигать его ненавидящим взглядом. Потерять лицензию действительно было страшнее для меня, чем умереть. Если существует в этом мире какая‑то высшая справедливость, пусть... пусть ему воздастся за все!

Плечо на миг обожгло болью, и я напряженно замерла, ожидая последствий укола. Из глаз от обиды и невыносимого унижения текли слезы, застилая глаза и давая возможность избежать встречи со взглядом ледяных алых глаз, с исследовательским интересом наблюдавших за мной. Так мы в абсолютной тишине простояли несколько минут. Плечо в месте укола неприятно покалывало, но каких‑то более трагичных последствий я пока не ощущала.

‑ Можете уже начинать помирать, ‑ спокойно прокомментировал капитан мое напряженное ожидание и, развернувшись, отошел к креслу.

‑ Что это? ‑ с надрывным хрипом выдавила я из себя.

‑ Органический маяк, подстраивающийся под Вашу физиологическую клеточную структуру. Его невозможно идентифицировать ни одним существующим способом. Одна из последних разработок. Активируется гуморальным путем. Любой значительно повышенный выброс адреналина мгновенно активирует сигнал, так что постарайтесь лишний раз не нервничать, а только в условиях реальной опасности, ‑ безразлично пояснил он мне, удобно откинувшись в кресле и наблюдая за мной из‑под прищуренных век.

Я потрясенно застыла. Маяк?!!! Неужели нельзя было сказать об этом сразу, не заставляя меня переживать этот ужас?! Проклятый неймарец! Развлекается за мой счет, совершенно не думая о моих переживаниях.

‑ Вам пора, ‑ к моей великой радости, объявил он долгожданную свободу. ‑ И лягте спать пораньше ‑ завтра рабочий день!

Почувствовав, что дверь за моей спиной дрогнула и начала отъезжать в сторону, резко развернулась и выскочила наружу, едва не налетев на ожидающего Эльдара. Второй помощник, бросив на мое залитое слезами лицо короткий взгляд, тут же повернулся и, приглашающе махнув мне рукой, направился к выходу с этажа неймарцев. Я безвольно поплелась следом, ощущая себя как никогда измученной и усталой. Выходной оказался тяжелей всей рабочей недели, вместе взятой!

Добравшись до каюты, прямо на ходу стянула спортивную форму и забралась под душ. Осторожно коснувшись плеча, ощутила на нем крохотную ранку, служившую наглядным подтверждением, что все случившееся не было кошмарным сном. Как же мне вынести целый год этого ада? Прижавшись лбом к прохладным панелям стены, снова и снова переживала тот ужас неизвестности, что испытала, когда он сделал мне укол. Вот же безжалостное чудовище! Ничего, когда‑нибудь и ему кто‑то сделает больно!

Спала я после всех треволнений выходного как убитая, едва не проспав тренировку. Спасибо кактусу: он явно вознамерился крайне бдительно отслеживать дни кормления (а мы вчера вечером договорились, что будут они через день), причем начинать "напоминать" мне об этом важном вопросе с самого раннего утра! Так, сегодня этот оболтус, очевидно устав выжидать, когда я уже встану и выдам ему вожделенную "вкусняшку", принялся будить меня сам.

В итоге, успев покормить вечно голодающий растущий инопланетный организм, вбежала в спортзал в последний момент. Но неймарец на удивление никак это не отметил. Сегодняшняя тренировка прошла необычайно спокойно. Крейван был задумчив и, заставляя меня снова и снова отрабатывать эту злосчастную комбинацию с практическими одновременными ударами в солнечное сплетение и коленную чашечку, даже не критиковал за очевидную неповоротливость. В результате, когда я наверняка побила все существующие рекорды по падениям за одно утро, меня отпустили на работу. Какое же это счастье ‑ обычный рабочий день!

Завтрак пришлось променять на душ, при этом освоившееся на нашей совместной жилплощади розовое нечто именно этим утром решило примкнуть к рядам чистюль, едва не перепугав меня насмерть в момент, когда я ощутила, что помимо водяных струй моей ноги касается еще кто‑то. Этот оболтус задумал тоже освежиться, для чего весьма бодро взобрался ко мне и, блаженно растопырив свои несуразные листочки, пристроился рядом. Скоро и из душа выживет...

Пока я спешно натягивала форму и повязывала на голове косынку, кактус, смешно встрепенувшись, избавляясь от лишней воды, проковылял к выходу и занял стратегическую позицию у двери. Обнаружив, что сидеть в каюте он в одиночестве не намерен и мне предоставлен выбор: или я остаюсь с ним, или беру его с собой ‑ быстро определилась с наименьшим злом и, подхватив горшок, поставила его рядом, наглядно требуя, чтобы он хотя бы соблюдал видимость приличий и не привлекал общественное внимание, ковыляя со мной рядом. На это условие он охотно пошел, сразу забравшись в родную "норку".

Подхватив горшок с Оболтусом, отправилась в блок прогнозистов. Если учесть, что у Шейн‑огана сегодня выходной, то с кактусом даже как‑то веселее! Расположившись на рабочем месте, пристроила горшок неподалеку и осмотрелась. Непривычно было находиться тут одной, а через несколько недель так будет постоянно. Сразу взгрустнулось ‑ к Шейн‑огану я привязалась, и расставаться совсем не хотелось. Активировав систему и введя собственный код, обнаружила сообщение от тарна. Он предусмотрительно отобрал три первоочередных прогноза и оставил мне информацию о том, в какой последовательности надо их сегодня сделать и куда занести результат.

Не затягивая, включилась в работу по первому. Речь шла о каком‑то политическом лидере айкаров. Необходимо было, сообразуясь со всей наличествующей информацией о нем, составить прогноз вероятности его победы на грядущих выборных встречах планеты. Ерунда! Не сложнее, чем спрогнозировать урожай прихотливой культуры. Три с небольшим часа вдумчивой работы и прогноз с высокой вероятностью готов. Собралась приступать к следующему, как в блок прогнозистов решительно вошел капитан! Я, испуганно оглянувшись на звук ‑ дверь была заблокирована изнутри ‑ проводила его настороженным взглядом, недоумевая, что ему могло тут понадобиться? Видеть его после вчерашнего не хотелось абсолютно. Однако капитан о вчерашнем и не вспомнил. Развернув кресло тарна в моем направлении, он в него уселся и уставился на меня непривычно угрюмым взглядом. Что‑то произошло? А я не в курсе?

‑ Олга, ‑ сразу перешел он к делу, ‑ соберитесь и хорошо подумайте. Мне надо услышать Ваше мнение, но только, если Вы в нем абсолютно уверены. Эти случаи ‑ похищение ребенка и...эээ... похищения на космических просторах конфедерации ‑ есть в них что‑то общее?

Нет, вот как он так может? Словно вчера и не обращался со мной как с бесправным бревном! Но раздумывать над ответом мне не было необходимости: я не раз и не два за последнее время прокручивала в голове эти события, поэтому давно выявила и сейчас точно знала, что их объединяло! Но отказать себе в попытке хотя бы под видом уточнения информации выяснить хоть что‑то о так возбудившем мое любопытство деле с эпидемией птиц не могла.

‑ Капитан, я полагаю, ‑ старательно сдерживая раздражение и пытаясь сохранить нейтральный тон, ‑ дело с эпидемией птиц тоже связано с этой цепочкой похищений, раз похищением ребенка пытались его прикрыть, и могло бы привнести в ситуацию некоторую ясность...

Неймарец буквально сверкнул глазами и резко бросил:

‑ Там и так все ясно. Это вне Вашей компетенции ‑ там ситуация особого характера. И ‑ это знание для Вас может быть опасно. Так что вопрос закрыт.

Поняв по тону, что пытаться изменить его позицию бесполезно, решила зайти с другой стороны, пусть и опираясь на недостоверные данные от Шейн‑огана:

‑ Но там похитили кого‑то из экипажа "Эндорры"?

Неймарец молчал некоторое время, сверля меня задумчивым взглядом, потом качнул головой:

‑ Не представляю, какую пользу это может Вам принести. Там никого не похищали: двое моих сородичей, члены команды, попали в плен в ходе особой операции и ‑ погибли, ‑ очевидно, это было все, что он был намерен мне сообщить.

В общем, мне это мало что давало...

‑ Итак? ‑ напомнил он мне о цели своего визита.

‑ Везде одна закономерность, ‑ сразу начала я излагать возникшее наблюдение, ‑ фактически полное отсутствие сопротивления.

‑ Психоэнергетическое воздействие? Один из видов этих техник? ‑ тут же предположил он. Ну, конечно же, кому что ближе... Но вероятность того, что за всем этим стояли неймарцы ‑ а только им было доступно данное умение ‑ мной даже не рассматривалась. Мне реалистичнее и осуществимее казалось другое предположение:

‑ Техногенное! Какая‑то высокотехнологичная разработка, способная влиять не только на разум живых существ, но и на искусственный интеллект систем управления кораблями. Иначе как похитители могли оставаться незаметными для всех систем контроля? Всегда нападая настолько неожиданно, что практически не встречали сопротивления! И при похищении ребенка ‑ корабль оставался незаметен для службы контроля полетов основную часть своих перемещений в атмосфере планеты! И это на неймарской планете!

Я замолчала, переводя дыхание и надеясь, что смогла донести до него суть своих умозаключений. Неймарец немигающим взглядом смотрел на меня минуты три, а потом резко дернулся к системе:

‑ Терез, ‑ тон, каким он обратился к ответственному за безопасность "Эндорры" айкару, меня бы просто прибил, расплющив навечно, ‑ немедленно привести весь атакующий состав и системы корабля в полную боевую готовность!

И тут же, разорвав контакт, поднялся и, бросив на меня непривычно напряженный взгляд, вышел.

Я, пытаясь унять тревожно забившееся после заявления капитана сердце, посидела недолго, успокаиваясь и обдумывая отданный им приказ.

‑ Кажется, у нас ожидаются глобальные проблемы, ‑ сообщила розовому соседу очевидный вывод. ‑ Надо как‑то не попасть под раздачу...

Кактусик явно был со мной солидарен, т.к. воинственно передернувшись, максимально растопырил свои колючки.

Глава 16

Ольга

Это случилось на следующий день. Потом я много‑много раз вспоминала, как развивались события, снова и снова дотошно прокручивая мгновение за мгновением, или наоборот, выхватывая из памяти какие‑то отдельные куски или наиболее ужаснувшие меня эпизоды. Так, с утра мы с Шейн‑оганом, пока ожидали активации системы, дружно хохотали, обсуждая очередную проделку присутствующего тут же кактуса. Я решила так и называть его ‑ Оболтус. Улыбающееся лицо тарна, его глаза, лучившиеся невероятным лукавством и добротой... наверное, именно этот его образ навсегда останется в моей памяти.

В следующий миг мысль перескакивает уже на другое. Странное ощущение внезапно накатившего напряжения, невероятного по силе, схожего с резкой ударной волной. Взгляд ‑ и я вижу застывших в какой‑то очевидно болезненной скованности коллегу и розоватого обжору. И система... Она просто сходит с ума. В ужасе от непонимания происходящего, от ощущения накатывающей паники, от осознания, что происходит что‑то неправильно ужасное, я вскакиваю, пытаюсь трясти Шейн‑огана, что‑то кричу... Ничего не происходит, и я в отчаянии от страха кидаюсь к выходу, сосредоточившись на мысли о том, что надо позвать на помощь... Доведенным до автоматизма жестом мгновенно блокирую вход в блок прогнозистов. Делаю это даже не потому, что обязана, а потому, что ‑ страшно. Страшно оставить их одних... там за спиной... таких неподвижно‑беззащитных.

Я бегу в какой‑то невнятной абсолютной тишине... Все дальше и дальше по коридору. Кругом тамлинги, айкары, тарны ‑ и все, словно статуи, застывшие... И глаза всех наполнены болью и ужасом понимания. Одна я не понимаю ничего, но могу двигаться свободно. Это пугает еще больше! И это напряжение ‑ давящее, окутывающее ‑ оно не покидает, оно постоянно рядом... Я кричу, зову на помощь, панически пытаясь хоть что‑то решить ‑ и не могу, просто не понимаю, что делать.

Внезапно впереди, в полускрытой от меня темноте коридора я улавливаю резкое движение и вижу фигуру... человека. Мысль пронзает потрясением. Человек? На "Эндорре", кроме меня, людей не было... Я резко отступаю назад, запоnbsp;В следующий миг мысль перескакивает уже на другое. Странное ощущение внезапно накатившего напряжения, невероятного по силе, схожего с резкой ударной волной. Взгляд ‑ и я вижу застывших в какой‑то очевидно болезненной скованности коллегу и розоватого обжору. И система... Она просто сходит с ума. В ужасе от непонимания происходящего, от ощущения накатывающей паники, от осознания, что происходит что‑то неправильно ужасное, я вскакиваю, пытаюсь трясти Шейн‑огана, что‑то кричу... Ничего не происходит, и я в отчаянии от страха кидаюсь к выходу, сосредоточившись на мысли о том, что надо позвать на помощь... Доведенным до автоматизма жестом мгновенно блокирую вход в блок прогнозистов. Делаю это даже не потому, что обязана, а потому, что ‑ страшно. Страшно оставить их одних... там за спиной... таких неподвижно‑беззащитных.

здало понимая, что кем бы он ни был ‑ он опасен, потому что сам факт его нахождения на корабле... противоестественен. Он так же резко шагает следом за мной, выступая из тени. И я тут же на миг застываю подобием соляного столба, потрясенная увиденным. Это... не человек. Вернее, человек, но... не человек! Фигура, тело, пропорции, движения ‑ все человеческое, наше ‑ земное. Но кожа... медного цвета, как у ортега, волосы и ‑ глаза, как у неймарца. Алые и пылающие невероятным гневом, сосредоточенные на мне. Крик обрывается в горле, сдавленном резким спазмом. Что это?!! Я в ужасе, не в силах оторвать взгляд от его лица, со все больше проступающей циничной ухмылкой, пячусь назад, ощущая, как в животе собирается ледяной ком всепоглощающего страха.

‑ Я нашел девчонку, ‑ неожиданно зло произносит мой преследователь кому‑то невидимому, объединенному с ним средством связи.

И этот голос, и особенно эта ухмылка ‑ они словно разрывают пелену панического тумана, заставляя меня резко сорваться с места. Так я еще никогда не бегала... Бежать от смерти, наперегонки с ней, когда затылком ощущаешь ее ледяное дыхание, чувствуешь прикосновение ее костлявой руки к своему плечу ‑ это невероятно, неописуемо. Каждую секунду, каждое мгновение понимая, что вот сейчас ‑ умру. Я мчалась, не разбирая дороги, не думая о маршруте, гонимая инстинктом, единственной мыслью ‑ убежать, спастись, оторваться. Преследователь не отставал ни на шаг, продолжая бежать сзади, фактически нагоняя...

Поворот ‑ и я, так и не замедлив движения, врываюсь в огромный церемониальный зал, в котором, как это ни невероятно, ‑ идет настоящая битва. Тут все движутся, и мне, на ходу влетевшей в тут же поглотившие меня ряды атакующего подразделения экипажа "Эндорры", это уже кажется каким‑то чудом. Но одного дикого взгляда вокруг хватает, чтобы понять его причину ‑ тут неймарцы. Все ‑ и капитан, и оба помощника, и доктор. Они не только безжалостно сражаются с настоящей лавиной этих не совсем людей, но еще и, видимо, прикрывают находящихся рядом атакующих от какого‑то очевидного воздействия, обездвижившего остальную часть виденного мною экипажа. Ведь присутствующие тут атакующие подвижность не утратили. Захлебываясь судорожным, совершенно сбитым от невероятного бега дыханием, озираюсь кругом. Безумная вакханалия смерти, жестокости и ‑ целеустремленности. Эти странные люди с маниакальным упорством сплошным потоком напирают на четырех красноволосых представителей руководящей в конфедерации расы. Но, и это очевидно и на мой непрофессиональный взгляд, в силе, скорости и выносливости полноценным неймарцам они уступают. Однако их много, и на смену уничтоженным приходят все новые и новые... особи.

Как?! Вопрос бьется в сознании. Как так получилось, что напали на "Эндорру"? Внутри границ конфедерации. И почему система это допустила, почему не было оказано сопротивление? Почему бездействовало боевое оснащение корабля? Даже тревоги мы не слышали... Все так внезапно и стремительно... Как все это вообще возможно? Как? И кто отважился на подобное и ‑ зачем??! И тут же приходит понимание ‑ вот почему на кораблях с похищенными экипажами не было следов сопротивления.

Кругом реки крови, разорванные тела, какие‑то органические ошметки... Безумие эйфории боя. Все четверо неймарцев, явно пребывая в состоянии "берсерка", уверенно и методично крушат наседающего со всех сторон противника, уничтожая их, как только возможно ‑ разрывая на части руками и зубами, разрубая странными лазерными палашами или же просто короткими рубящими ударами рук ломая им хребты. Тут же и рассредоточившаяся относительно равномерно полукругом охрана корабля. Эти стараются на расстояние ближнего боя никого не подпускать ‑ расстреливают лучами огненной плазмы издалека, по возможности также скашивая лавину нападающих. В таком режиме проходит не меньше получаса: я, дрожа от ужаса и боясь помешать кому‑нибудь или попасть под обстрел, напряженно перемещаюсь внутри этого кольца защитников 'Эндорры', уворачиваясь от летящих со всех сторон частей разорванных тел. Постепенно все же намечается прогресс ‑ ряды этих странных людей немного, но редеют, хотя и среди атакующего подразделения корабля колоссальные потери.

У меня даже мелькает надежда, что выжить все же удастся, когда резкий рывок за плечо отбрасывает меня в сторону. Успеваю понять, что дернул меня Крейван, и вижу подпрыгнувшего, почти взмывшего вверх капитана. Но он не успевает ‑ обхватив меня, первый помощник таким же затяжным прыжком резко перемещается в ряды нападавших... Всего на миг мы с капитаном стремительно проносимся почти рядом, но при этом так недосягаемо далеко... Я инстинктивно, в неосознанной попытке спастись, рефлекторно взмахиваю рукой, успевая мазнуть ею по обнаженной и липкой от крови груди капитана в тщетной надежде ухватиться, но резкий рывок в одно мгновение уносит меня за пределы защищающего кольца.

‑ Это он. Крейван ‑ предатель, ‑ успевает мелькнуть в сознании мысль, прежде чем меня сильным ударом по голове лишают сознания.

*****

Медленно прихожу в себя. Мне очень плохо: голова невероятно гудит, сразу накатывает ощущение дурноты, отдаваясь отвратительным ощущением во рту, тело горит от боли. Впечатление, что я столкнулась с космолетом... Невероятным усилием немного приподнимаю веки, чтобы тут же опустить их от резкой слепящей белизны. Как это знакомо ‑ безликая отчужденная холодность больницы... Сразу всплывает глубинный, давно укоренившийся, безотчетный страх, отгоняя дурноту и заставляя меня найти силы, чтобы повернуть голову. Я вижу Крейвана. Он, зафиксированный каким‑то светящимся каркасом, неподвижно сидит у противоположной стены. Скорчившись. Замерев в безумно скрюченной позе. Я какое‑то время недоуменно смотрю на него, пытаясь понять... Он просто излучает горе и обреченность. Что произошло? И тут я вспоминаю... бой, его предательство... Это он!

‑ Зачем я им? Где мы? ‑ слова с огромным трудом продираются сквозь пересохшее горло.

Неймарец медленно поднимает голову, всматриваясь в меня мутным, расфокусированным от боли, взглядом алых глаз.

‑ Хотят тебя использовать. Мы на их корабле, направляемся в галактику Млечный путь к их базе‑лаборатории, ‑ голос совершенно безразличный и безжизненный.

‑ Как? ‑ сердце сжимается от страха.

‑ Как всегда, ‑ шепотом отрезает он и снова роняет голову на согнутые колени.

Что‑то странное есть в его состоянии ‑ не похож он на удачливого шпиона, воссоединившегося со своими.

‑ Почему меня? ‑ шепчу я.

‑ Хотят закрепить и усилить твои способности, ‑ спустя время доносится со стороны неймарца глухой ответ. ‑ Они долго искали проявление подобных способностей. А тут ‑ у землянки. Такая удача.

Сразу вспомнился получеловек‑полунеймарец, всплыла строчка из моего прогноза по ортегам ‑ "имеют хорошую геномную совместимость с генетическим материалом большинства других рас", а у людей, надо полагать, еще лучше, и... становится ясно, что понял капитан, увидев прогноз, почему был так взволнован... Если предположить, что в нашу ДНК можно встроить участок инопланетного, сходного с нами по структуре и органике, ДНК, применительно к тем расам, что подобно нам являются их носителями, и подопытный выживет, то можно с большой вероятностью предположить его видоизменение, какую‑то внешнюю или функциональную трансформацию. А если подобную, насильственно вызванную мутацию закрепить специальной геномной селекцией в последующих поколениях? Можно с большой вероятностью предположить создание нового вида, значительно превосходящего по функциональным возможностям существующие сейчас! Кто‑то занимается практическими попытками создания новой расы или возможностью усиливания имеющихся путем внедрения на генном уровне способностей более продвинутых рас. И наша раса со своей геномной пластичностью ‑ это отличнейший плацдарм для подобных экспериментов!!! Вот только для той же селекции нужно время, хотя бы три‑четыре поколения... Зашло ли все настолько далеко или это только попытки совершенствования отдельных особей, но не вида в целом?! И кто за этим стоит?

Вот почему в конфедерации невероятно суровые законы, всегда смертью карающие попытки вмешательства в геном любой расы, вот почему запрещены несанкционированные межрасовые союзы и, тем более, возможное в таких случаях потомство полукровок... Для любой пары, являющейся представителями разных рас и желающей заключить семейный союз, обязательным условием становилась специальная медицинская процедура, призванная блокировать геном одного из возможных в будущем родителей, ‑ чтобы не нарушать видовую чистоту линии наследования.

Так вот почему капитан спрашивал о межвидовом потомстве? Пытался почувствовать мой эмоциональный отклик, выяснить мое отношение к вопросу... И вот почему направил в тот сектор карателей! Если они найдут лабораторию ‑ ни у кого из ее обитателей не будет шанса выжить... А что, если эти эксперименты имели успешный характер? Ведь те странные полулюди, напавшие на "Эндорру", могут быть всего лишь расходным материалом, неудачным результатом, а лучшие "экземпляры" укрыты где‑то отдельно... Пока не ясен масштаб происходящего, но в любом случае ‑ это реальная угроза спокойствию конфедерации и господству неймарцев!

Но Крейван? Как он мог? Кто угодно, но не неймарец...

‑ Почему? ‑ следствием размышлений вырывается вопрос.

Опять затянувшееся молчание и в итоге все же натужный ответ:

‑ В прошлом году они захватили в плен мою дейрану ‑ мою пару. Она также работала на "Эндорре". По всем проверкам она погибла, но... я продолжал чувствовать ее. Поэтому, когда вышли на меня и предложили информировать о ходе действий Гайяра под угрозой ее ликвидации, ‑ я не мог отказаться.

‑ Радостно осознавать, что хоть у кого‑то неплохие перспективы, ‑ от отчаяния съязвила я, хоть как‑то стремясь задеть его.

Неймарец опять долго молчал, прежде чем ответить:

‑ Я перестал чувствовать ее сегодня утром... Они ее уничтожили.

Теперь уже молчала я. Получается, в отключке я пробыла не меньше суток. Было страшно: страх душил, выворачивал наизнанку и топил в своей бесконечной глубине. Оказаться подопытным кроликом, стать кем‑то, но уже не собой не хотелось ужасно... Сколько раз за последние семь лет я мечтала, что вот, если бы я была не такой слабой, имела бы реальные возможности отплатить неймарцам за свое горе, шанс навредить им... Но сейчас, как никогда, четко поняла, что если бы ради этого надо было стать чужой самой себе ‑ не смогла бы тоже! Страшно было за всех тех обреченных, кого эти жаждущие власти естествоиспытатели захватили в плен, с кем сотворили такое... Страшно было и за Крейвана, потому что на собственном опыте знаю, каково это ‑ выбирать в таких условиях. Мне тоже приходилось делать этот выбор постоянно, и даже сейчас ‑ чем как не аналогичным ему решением, своеобразным предательством своих соплеменников можно назвать мой прогноз, направивший космическую армаду конфедерации в родную галактику? А ведь я достоверно знаю, какие последствия у этих налетов! Как никто иной понимаю, какой ужас, отчаяние и безысходную боль приносят действия карателей!!! И я помогаю им, помогаю врагам... При этом продолжая каждую минуту снова и снова возвращаться к мысли о тех, кто пострадает, лишится родных... и по моей вине тоже! Как я буду жить с этим дальше?

Было страшно и за себя. Одна мысль о том, что совсем скоро я фактически исчезну, превратившись возможно во что‑то неимоверно далекое от исповедуемых мной истин и законов, от моего внутреннего мира и моей души, во что‑то чужое... заставляла беззвучно кричать в протесте, предпочтя гибель такому исходу. Но кто позволит мне такую роскошь, как выбор?

‑ А что на "Эндорре"? ‑ одна мысль о том, что тарн и Оболтус могли пострадать, сжимала сердце спазмом безысходности.

‑ По сравнению с другими нападениями ‑ все неплохо. Гайяр словно предвидел все, видимо, он меня все же давно раскрыл... Жертв, конечно, немало. Но они вообще никогда сопротивления не встречают, поэтому, поняв, что не справятся ‑ бросили тех, кто не успел вернуться, и скрылись. У меня был четкий приказ ‑ привести тебя. Прости, ‑ в голосе и взгляде неймарца была мертвая пустота.

‑ А откуда они знают обо мне? ‑ уже понимая, что он ответит, мучительно прошептала я, чувствуя, что состояние слабости только усиливается.

‑ Я же должен был объяснить им, как нашли похищенную девочку...

‑ Как они подавляют и обезвреживают защитную систему? Это какое‑то устройство? ‑ выдохнула я почти уверенность.

‑ Да, по‑видимому, я точно не знаю. Но мне передали устройство для связи ‑ его сигнал, в принципе, не регистрировался нашими системами...

‑ Нас будут искать? ‑ выдавила я мучающий вопрос.

‑ Вряд ли... Все маяки, которые были на мне ‑ сняли, даже встроенную в тело капсулу. А так... Как нас найти в космосе?

Интересно, он так и не знает, что капитан уже владеет информацией о нужном созвездии? И тот маяк, что он впрыснул мне, он действует? Или его сигнал тоже блокируется этим их неизвестным устройством? Как же во многом оказались верны мои прогнозы и догадки, и как горько было это осознавать!