Центральный Китай и периферийный внешний мир

Китайская карта XVIII в. так изображала мировое пространство: в центре располагается Китай – его очертания даны очень точно, – а вокруг разбросаны в виде аморфных, неправильных окружностей без всякой привязки к масштабу все другие страны. Вы думаете, китайцы не знали, хотя бы приблизительно, их масштабов и очертаний? Разумеется, знали, но реальная картина их мало интересовала, ведь эта карта передает не географическую реальность, а особенность самоидентификации в пространстве.

Согласно древним представлениям китайцев, схема мира являет собой девять квадратов, вписанных в один большой квадрат. Это – «девять областей» (цзю чжоу), при этом Китай находится, естественно, в центре. По другим представлениям, небо представляет собой круг, земля – квадрат. Круг, проецируясь сверху на квадрат, оставляет незаполненными некоторые боковые, периферийные области. Китай находится «под небом» (отсюда и название Китая – Поднебесная), а в незаполненных областях проживают те, кто незнаком с культурой, то есть варвары.

Конечно, сегодня никто из современных жителей Китая не будет утверждать, что Китай находится в центре мира, а вокруг проживают варвары. Однако ощущение центрального положения по отношению к другим культурам и цивилизациям сохранилось на самом глубинном уровне. Именно поэтому нередко в современной жизни китайцы не очень высоко ценят законы и традиции других стран, не обращают внимания на мнение иностранцев, стараясь его просто игнорировать, методично, упорно, а иногда и крайне бесцеремонно продавливают свои представления о жизни, о взаимоотношениях, о бизнесе.

Китайцев традиционно мало интересовал «внешний мир», он рассматривался скорее как «периферия» Срединной империи, поэтому именно сами представители этой периферии и должны были приезжать в Китай, дабы получить благодать от китайского императора. Не случайно в старых столицах Китая: в Чанъани (Сиани), Лояне, Кайфэне, Пекине – всегда проживало множество заморских гостей, и в этом смысле Китай был значительно более открытой страной, чем многие предполагают. В области гостеприимства Китай никогда не был страной за Великой Китайской стеной, он охотно распахивал свои двери перед иностранными торговцами, миссионерами, различными посольствами. При этом сам Китай вплоть до XIX в. не держал своих посольств в других странах мира, поскольку расценивал это как знак уничижения. Наоборот, это иностранные посольства должны были приезжать в Китай.

Путешествия за рубеж китайских путешественников и стратегов были спорадическими. Самым известным стал флотоводец и дипломат Чжэн Хэ (1371–1433 гг.), который совершил семь морских путешествий в страны Юго‑Восточной Азии и бассейна Индийского океана. Его корабли доходили до берегов Аравии и Восточной Африки, его картографы составили наиболее точные по тем временам описания обследованных местностей. Но исследования вскоре были свернуты, а деятельность экспедиций прекращена, так как китайский император посчитал это пустой тратой денег – ведь и так известно, что за морями живут лишь «варвары» и подданные китайского императора. Главное, что от них требуется, – признание власти китайского императора и доставка небольших, но тонко продуманных подарков.

Китай в этом плане сформировал очень необычную систему сбора дани – принимая ее, он чаще всего отдавал больше, чем брал. Для китайских правителей дань была скорее особым видом ритуального подарка, нежели способом наживы и тем более поддержания собственной экономики. Достаточно было показать, что ты готов признать верховенство китайской власти, чтобы быть хорошо принятым и облагодетельствованным в самом широком смысле этого слова.

Китаю не очень нужны были товары – большинство из них он производил сам, а на некоторые долгое время держал монополию, например на шелк, чай и фарфор. Китай нуждался в расширении своего влияния и новых территориях. Именно таким образом – за счет признания власти китайского императора – Китаю досталось большинство земель на нынешней периферии страны, в частности в Центральной Азии и на южных рубежах, а название пограничной северо‑западной области Синьцзян так и переводится – Новые границы. Даже Тибет вошел в состав Китая, по сути, обратившись за военной защитой к правителю Поднебесной империи.

Сегодня в Азии постепенно сложился круг китаеориентированных стран, которые, во‑первых, исторически связаны с конфуцианской культурой, во‑вторых, поддерживают тесные политические и культурно‑экономические связи с Китаем. Это прежде всего Малайзия, Индонезия, Сингапур, Бирма, Вьетнам и даже значительно более успешная Южная Корея. Ряд центральноазиатских государств также постепенно переподчиняют свою экономику и политику Китаю, активно изучают китайский язык, создают китайские школы и университеты. Ведь для многих азиатских держав Китай являет собой пример успешности, удачного использования современных технологий в бизнесе, в банковских и промышленных структурах без принесения в жертву национальных особенностей, без растворения в западной культуре, без имитации западных обычаев. Китай дал шанс Азии почувствовать себя ведущим регионом мира. И если весь мир можно рассматривать как многополярную структуру со многими лидерами во главе, то Азия постепенно превращается в однополярную китаеориентированную общность.

А как же Япония, которая теоретически значительно раньше показала миру успешность азиатской экономики? В отличие от Китая ее в целом не очень любят в Азии – ведь в 50–70‑х гг. XX в. Япония полностью переподчинила свои интересы США, по сути став «неазиатской страной с азиатским лицом». К тому же Япония во Второй мировой войне выступила в качестве агрессора, проявив невероятную жестокость по отношению к своим собратьям‑азиатам, например в Китае и на Филиппинах. И если Китай вытягивает за собой наверх по экономической и геополитической плоскости все азиатские страны, то Япония давно уже выступает в роли индивидуалиста, что тоже вызывает негативную реакцию в группоориентированном азиатском мире.