Немедленно вытолкать его назад на ули­цу, чтобы купил то, что она забыла

Мужчина начинает задумываться, как бы умуд­риться на некоторое время угодить в тюрьму, ко­торая представляется ему тихим санаторием.

Какая женщина позаботится о том, чтобы после джинсов, халатов и фартуков показаться ему в обалденном наряде, тончайших чулках и на высоких шпильках? Мужчины сами не подо­зревают, как им нравятся высокие шпильки. Женщины в большинстве своем знают но без допинга им неохота.

А шляпки? С вуальками? Дорогие дамы, попробуйте — и увидите!

Одного только нельзя делать ни в коем слу­чае: одеваться у него на глазах.

Раздеваться — сколько угодно. Одеваться — никогда!

Отдельные украшающие нас элементы, на ко­торые этот недотепа смотрит, перестают быть в его глазах целостной картиной. Нарастающий эффект перестает быть эффектом. Что-то надо оставить себе для решающего удара, лучше все вместе, а если не выйдет, то хотя бы верхний слой: платье и лицо.

Платье, а не брюки!

У настоящих мужчин, без всяких гомосек­суальных склонностей, та же печаль, что у жен­щин. В печенках у них сидят особи собственно­го пола, они мечтают о совсем даже противопо­ложном. И мужские черты у женщины, неважно внешние или внутренние, где-то им там икаются, может и в мозжечке, который, как всем изве­стно, служит неизвестно для чего. И кто знает, вдруг как раз для этого?..

А какая обычная женщина, не актриса, не манекенщица, не крупье в казино и не диктор­ша на телевидении, по-настоящему следит за руками? Черт бы побрал чистку картошки и мытье посуды, давайте научимся все это делать в перчатках! Хирург может, а мы что, лыком шиты? И скажем откровенно: картошка в подметки не годится операции на мозге.

Правда и то, что ухоженными ручками с лакированными ноготками мы можем махать у него перед носом, как ветряная мельница, даже поца­рапать, а все без толку, красоты не заметит. Что ж, придется прибегнуть к сильнодействующему средству. Выложив перед ним прекрасные руки, заметить, какие жуткие — у той... (все равно у которой). Тут уж некуда деваться, хоть одним глазом да взглянет с целью сравнения, и кто знает, может, какая-нибудь тень мысли у него и про­мелькнет?

Даже у мужчин есть эстетическое чувство. Примитивное, конечно, но и о нем надо позабо­титься.

И это единственная обязанность, выполне­ние которой доставит нам истинное удоволь­ствие.

Любое животное поддается дресси­ровке.

Мужчина тоже.

Целью дрессировки является выработать у них убеждение, что мы важны и пренебрегать нами нельзя, ибо пренебрежение плохо отра­зится на них самих. А с предметом, которым не пренебрегают, а, наоборот, высоко ценят, обходятся совсем иначе, чем с каким-нибудь барахлом.

Элементарный пример — ожидание.

Одно дело ждать или не ждать мужчину при­ходящего, другое — своего хахаля, а уж совсем третье — мужа, живущего с нами уже долгие годы.

Основной принцип тут один: ждать мужчину нельзя.

Он раз и навсегда должен усвоить: если опаз­дывает, значит, с ним случилось несчастье. До­пустимое исключение: ждем, и еще как, можно сказать до бесконечности, если несчастье, которое должно с ним случиться, тщательно нами спланировано и требует нашего присутствия.

В принципе, дрессировку в этой области сле­дует начинать с исходного толчка, первой мину­ты знакомства, прямо-таки с первого брошен­ного на нас взгляда.

Дожидаться мужчины чрезвычайно вред­но, ибо:

во-первых, женщина теряет время, которого у нее и так слишком мало;

во-вторых, портятся:

а) здоровье и нервы;

б) изысканный макияж;

в) старательно приготовленная свежай­шая еда;

г) планы на ближайшее будущее;

д) хорошее настроение;

е) а также многое иное.

Если мы договорились встретиться вне дома, все равно где: в кафе, на углу под часами, на вокзале, в парке у пруда с лебедями, все очень просто. Приходим более-менее вовремя и ви­дим, что его нет. Если назначенное время уже прошло, немедленно удаляемся. Если до него осталось всего ничего, спокойно ждем эти пять минут, после чего также удаляемся.

Учитывая неизбежное разочарование, ведь мы могли быть приглашены на:

— прием в американском посольстве;

— экскурсию в Париж;

— встречу с Даниэлем Ольбрыхским;

— покупку для нас подарка в ювелирном магазине;

— или что-нибудь в этом роде

обязательно надо иметь запасной вариант. Ка­кое-нибудь заранее запланированное чрезвычай­но увлекательное занятие. Такое, чтобы аж руки чесались и мы прямо-таки мечтали, чтобы он опоздал и можно было бы к сему занятию при­ступить.

Хуже, если мы вынуждены его дожидаться у себя дома. Обычно дома всегда есть чем занять­ся, поэтому или — побоку хоздела и отправляем­ся туда, куда обычно нас тянет, например:

— к косметичке;

— в магазин индийской одежды;

— в кино на фильм, который без проблем можно было бы посмотреть по телеви­зору;

— к подруге, у которой очень интересный муж;

— в казино;

в лес по грибы;

— на теннис

(теннисисты обычно располагают нео­споримыми внешними достоинствами);

— на ближайшую автостоянку,

где попытаемся угнать машину, а почему бы и нет? Мафия может, а чем мы хуже?

Или, если из дому выходить неохота из-за плохих погодных условий или собственной лени, перестаем ждать, переодеваемся в элегантное неглиже и хватаемся за какое-нибудь свое хоб­би.. Можем пересаживать цветочки, расставляя их по всему полу, можем читать детектив, не по­нимая в нем ни слова, можем в ванной прояв­лять пленку, если, конечно, умеем и располагаем соответствующей аппаратурой, можем начать печь пирог — все можем. Можем открыть бу­тылку вина и даже немного напиться.

А значит, на всякий случай, женщина долж­на располагать:

а.) собственным хобби;

б) штопором по принципу рычага (иначе этого вина не открыть и придется просить соседа. Соседа можно попро­сить всегда, даже если у вас пять штопоров, о чем ему знать совсем не обязательно. Если он на следующий день принесет вам шестой в подарок, значит, вы не в его вкусе. Мы имеем в виду соседа.);

в) внутренней дисциплиной (если из-за опоздания мы таки видим его:

— в морге;

— в больнице на операционном столе;

— в тюрьме;

— под трамваем, который не заметил, что переехал че­ловека, а он там лежит и помирает;

— во рву у дороги под разбитой маши­ной;

— в объятиях соперницы,

вряд ли мы будем в состоянии делать что-нибудь разумное).

Дополнительную пользу мы извлекаем, если он все-таки придет и застанет нас в прекрасном настроении, с блеском в глазах и румянцем во всю щеку, занимающейся хобби и всякий раз — другим.

Он сделает вывод, что мы — женщина зага­дочная, от которой не знаешь чего ожидать, и будет приходить из чистого интереса.

Если же из-за ерундового опоздания он ос­танется без:

— запланированного развлечения;

— обеда, на который рассчитывал;

— денег, которые уже потратил, оплатив билеты на самолет;

— хорошего самочувствия;

— и других ценностей,

наконец-то задумается и перестанет опаздывать. А затем у него возникнет смутная ассоциация с

женщиной как с поездом. Оба ждать не хотят, и приходится с ними считаться.

Если же он нечувствителен ко всем этим по­терям, так как единственное, что его волнует, это наша особа, а до нее он наконец дорвался, можно ни о чем не беспокоиться.

Учитывая, что женский ум — вещь своеобразная и непредсказуемая, мы чувствуем себя обязанными обратить их высочайшее внимание на одну мелочь.

А именно: мужчины иногда работают и выполняют обязанности, не связанные с чувства­ми. Ездят на общественном и городском транс­порте или на своей машине в пробке. Имеют деловые встречи и всякие неожиданности на работе. Бывают полицейскими, пожарниками и врачами скорой помощи. Лесниками, спасателя­ми и моряками.

Такие вещи надо учитывать. Трудные профессиональные моменты и тотальная невозмож­ность передвигаться в пространстве, как то:

— лавина в горах;

— густой туман на дороге;

— железнодорожная катастрофа;

— шторм;

— три трупа один за другим, а убийца как раз убегает;

— пожар в универмаге;

— и тому подобное

в некоторой степени освобождают их от пунк­туальности.

Крайне редки случаи, когда служба охраны лесов поджигает боры и рощи, чтобы оправдать свое отсутствие на обеде или ужине. Науке не­известны также примеры, чтобы моряк или ры­бак с такой же целью вызвал хотя бы маленький шторм.

А следовательно, внимательно изучив их особенности и род занятий, можем предоставить некоторые льготы. Например, полицейского из отдела убийств ждем терпеливо, полицейского из налоговой службы — уже менее.

Невзирая на собственные чувства, необхо­димо воздерживаться от замечаний:

— ядовитых;

— злобных;

— скандальных;

— зловещих;

— плаксивых;

— содержащих угрозы, пусть даже непод­судные;

— и вообще малоприятных,

если возвращается задержавшийся моряк, гор­няк, хирург, мент или труп.

Ну, нет. С трупом придется понервничать. Если у него есть хоть капля совести, вовсе не должен возвращаться. Остальных встречаем не­жной улыбкой, сочувствием, радостными сло­вами и готовым обедом. Или просто готовой собой.

Все остальное их от нас только отвратит.

Неплохо также, если речь не идет о вариантах, перечисленных выше, а мы ждем дома, быстренько вызвонить себе какое-нибудь лицо мужского пола более-менее производительно­го возраста, которого мы с помощью хитрости и дипломатии склоним сыграть роль потенци­ального любовника. Существует большая доля вероятности, что наш как раз на него и напо­рется.

Отобъяснений отказываться не стоит, за­чем же! Совсем наоборот, весьма охотно их пре­доставим, разумеется, наедине.

«Когда ты опаздываешь, милый, я так страшно волнуюсь, и сама не знаю, что делать, и должна...

— иметь рядом хоть какую-нибудь живую душу;

— немедленно уйти из дому, чтобы не сойти с ума;

чем-то заняться, что меня отвлечет,...а то я умру или тебя возненавижу.

А ведь я так хочу тебя любить!» Варианты объяснений можно изобретать са­мые разные, в зависимости от ситуации, харак­тера и взглядов противника.

Оставляя в стороне еще очень и очень многое, отметим, что с мужчиной, который совсем пока не собирается нас бросать и весьма нами интересуется, нужно к тому же и разго­варивать.

Разумеется, не в тот момент, когда он:

— смотрит футбол;

— удит рыбу;

— жадно поглощает обед;

— использует нас сексуально;

— из последних сил ломает голову над неразрешенной профессиональной проблемой, от которой зависит вся его дальнейшая ка­рьера;

— да, собственно, трудно сказать, когда именно.

Если он как раз засыпал, а нам удалось его разбудить, можно считать это большим личным Достижением.

С трудом улучив подходящий момент, необ­ходимо довести до его сведения, что:

1. Мы под него подстраиваемся. Принима­ем во внимание его нужды и вкусы, даже если они полностью противоречат на­шим. Мы понимаем, что дохлое дело с починкой велосипедной цепи является для некоторых смыслом жизни. Понима­ем, что посиделки в сугубо мужской ком­пании необходимы для души, ибо час­тенько после них душа поет «Шумел ка­мыш...» Понимаем, что футбол, что карты, что рыбалка...

(Здесь заметим, что на рыбалку мужчи­ны ходят вовсе не ради улова, а чтобы хоть чуточку отдохнуть. Расслабиться. Собственно, за тем же и в пивную: не из любви к похмелью, а чтобы оторваться от гнетущей действительности.)

2. Подлаживаясь под него и угадывая его желания, мы тратим массу нервов, иног­да испытываем адские муки, но делаем все, лишь бы он был доволен и счастлив.

3. Неизвестно, надолго ли нас хватит.

4. И может быть, поэтому ему следует:

а.) четко и ясно выражать свои желания и потребности, чтобы нам, по край­ней мере, не ломать голову и не отга­дывать загадок, а то чувствуем себя полными идиотками, да, глядишь, еще не угадаем;

б) в рамках взаимности, хоть изредка, учитывать наши желания и потреб­ности, приноравливаясь к нам, если, конечно, ему не трудно;

в) знать, что мы делаем, и показывать» что он нас ценит.

5. Мы предлагаем компромисс: два раза — мы для него, раз — он для нас.

Спустя не так уж и много времени мы эту пропорцию легко перевернем: два раза — он для нас, а раз — мы для него, но это совсем незачем обсуждать.

Если все вышесказанное до него дойдет и он из любви к нам согласится, — полный порядок, и остается только время от времени деликатно о договоренности напоминать.

Если не дойдет, значит, рядом с нами — пол­ный тупица, и ничего мы не добьемся. Нечего было брать тупицу.

Заметка на полях:

Наука доказала, что каждому млекопитаю­щему необходимо свое жизненное пространство. Цифры тут разные в зависимости от вида, одно дело крыса, другое — тигр, а уж совсем третье — кит, тем более — человек. Если пространства мало, млекопитающее оказывается в состоянии стресса, нервничает, становится агрессивным и начинает ненавидеть других представителей сво­его вида. Даже нападает.

Человеку нужно как минимум два метра.
А где эти два метра?

Благодаря товарищу Гомулке, пусть земля ему будет пухом, строительные нормативы га­рантировали нам семь метров на человека, мет­ром больше, чем для племенной коровы. Стран­но, что мы не начали давать молоко, хотя доить себя позволяем.

Человек надевает плащик — и срывает лю­стру с потолка. Снимает пиджак — и заезжает жене в зубы. Берет чашку чая — и врезает по локтю ребенку, делающему уроки.

В человеке зарождается ненависть и к соб­ственной жене, и к собственному ребенку. Кол­лег по работе, сидящих у него на голове, он не­навидит уже давно.

И как тут прикажете любить ближ­него? Как тут быть взаимно вежли­вым?

Следует попытаться с этим историческим не­счастьем справиться.

Учитывая полную невозможность отодвинуть стены и потолок, нам придется:

1. Относиться снисходительно к тому, что мужчина выходит из дому. Делает он это не назло нам, а по законам природы.

(Разумно было бы использовать эту ес­тественную потребность, поручая ему что-нибудь сделать или купить. Лучше всего вещь труднодоступную, но весьма полезную.)

2. Терпеть его опоздания.

Только на этапе буйных эротических же­ланий он с удовольствием думает о тес­ной близости.

(Отсутствие другого человеческого суще­ства мы сознательно используем для соб­ственной же пользы, стараясь надышать­ся ненадолго полученным пространством. Женщина — тоже млекопитающее.)

3. Положиться на Божью волю. Или выдержим, или нет.

(Зная о биологической необходимости, мы хотя бы не сваливаем вину на дру­гую сторону и избегаем хоть некоторых осложнений, что тоже неплохо.)

Надо честно признать, что иногда появляют­ся в природе и умные мужчины.

От прочих они отличаются тем, что думают.

И понимают самих себя.

Абсолютное понимание женщины и им, ко­нечно, недоступно. Нельзя требовать невозмож­ного.

Достаточно уже, если они видят в женщи­не партнера, а не противника. Каждый судит по себе, и поэтому, исходя из собственного опы­та, они в состоянии сообразить, что женщина бывает:

а.) усталой;

б) раздраженной;

в) заработавшейся;

г) голодной;

д) рассеянной;

е) занятой чем-то другим;

ж) ревнующей;

3) невыспавшейся;

и) отдохнувшей;

к ) желающей развлечься;

л) мечтающей, чтобы ее оставили в покое;

м) довольной собой;

н) недовольной собой;

о) неуверенной в себе;

п.) недовольной мужчиной;

р) неуверенной в мужчине;

с) озверевшей вовсе не из-за него;

т) а иногда даже больной, более или ме­нее тяжело, хотя этого они всеми силами стараются не понимать;

у) коварной...

Нет, об этом им лучше не догадываться. И вообще разной.

Если они почти всё (о том, чтобы все, нечего и мечтать) вышеперечисленное могут хоть сколь­ко-нибудь понимать, жить с ними легко, и таких надо ценить, холить и лелеять и не перебарщи­вать с требованиями в других областях.

А кроме того, им следует объяснять и напоминать ангельским нежным голоском, что мы раздражены и огорчены вовсе не им, а каки­ми-то внешними факторами, а его присутствие нас только успокаивает и морально поддержи­вает. Что мы такие невнимательные, потому что глубоко задумались над его гениальными словами, сказанными вчера за обедом (гово­рил же он, черт возьми, хоть что-нибудь, ну пусть не за обедом, так за ужином, и неважно, что именно). Что это ему надо отдохнуть и развлечься, а мы только радостно приветству­ем и поддерживаем его инициативу. Что да, мы немножко приболели, но при одном его появлении нам тут же становится лучше. Что нас тревожит неуверенность...