Реальность и мир

Газета «Индепендент» уверяет, что несколько научных исследований и офицерских докладов, сделанных по окончании Второй мировой войны, определили, что только каждый четвертый солдат на поле боя действительно стрелял по врагу. Остальные не были психологически готовы убивать, а потому не стреляли. Весьма досадное для высших эшелонов открытие. Вездесущий образ рвущихся в бой воинов, палящих из ружей, — просто-напросто фикция. Для решения открывшейся проблемы был привлечен человек по имени Дэйв Гроссман. Он воспользовался «оперантным научением» (это термин скиннерианской школы[29]психологии) в сочетании с симуляцией условий реального боя. До него обучение владению огнестрельным оружием подразумевало в основном стрельбу по мишеням и изучение тонкостей правильного прицела. Разработанная Гроссманом методика с годами только совершенствовалась, а потом оказалась подкреплена симуляторами — устройствами, поразительно напоминающими сегодняшние видеоигры, «стрелялки от первого лица» (что заставляет задуматься: уж не военным ли мы обязаны появлением игрового видеософта). Эффективность боевой подготовки солдат с этими симуляторами выросла вчетверо, так что методика доказала свою состоятельность.

Основываясь на достигнутых результатах, Гроссман написал книгу «Об убийстве» и с тех пор стал подвергать критике попадающие на прилавки видеоигры. По его мнению, по сути дела они превращают юных игроков в машины для убийств. Гроссман считает, что «стрелялки» развивают в подростках (и в недовольных жизнью «ботаниках») инстинкт убийцы, подстегивают их реакции, уничтожают внутренние запреты. У него имеется веб-страница: killology.com.

Все это ужасно напоминает жалобы испуганных либералов, заставших свое чадо за игрой в «Grand Theft Auto». Мальчишки-подростки повсеместно сидят за компьютерами, расстреливая врагов и давя зомби, но в итоге чаще всего вырастают из этих игр, понимая, что это всего лишь развлечение. Тем не менее Гроссман, знающий о психологии не понаслышке, считает, по-видимому, что «жестокие» игрушки переходят какую-то важную черту.

Ему вторит и недавно скончавшийся профессор Джордж Гербнер, изучавший системы передачи информации. Этот ученый уверял, что при употреблении в достаточных дозах современные средства массовой информации — телевидение, например, — начинают подменять собой реальность улиц, реальность «на уровне земли». Гербнер говорил, что люди, помногу смотрящие телевизор, начинают жить так, словно «телевизионная реальность» вполне правдиво отражает мир за стенами их дома. Со временем телевидение становится даже реальнее этого мира. Учитывая сетку телевещания, эта версия реальности живописует мир как полное опасностей место, погрязшее в преступности, забитое подозрительными персонажами и насквозь неискреннее, причем изрядная доля его населения занята в силах поддержания правопорядка. Большие города на телеэкране заполнены крикливо-сексуальными мужчинами и женщинами, стереотипами чудаков и жуликов, а также полицейскими, которым приходится со всеми ними разбираться. Мир поделен на веселящихся красавчиков, нарушителей закона и стражей порядка. До какой-то степени, по уверению Гербнера, эта искаженная картинка в конечном итоге помогает сбыться собственному пророчеству. Когда пропитавшаяся телевидением публика начинает вести себя так, словно телеверсия мира совершенно реальна (по сценарию Гербнера — реагировать на окружающий мир со страхом и недоверием, считая его населенным по большей части наркодилерами и уголовниками), тогда и реальность, в свою очередь, начинает стремиться к совпадению с вымыслом. Дело в том, что в мире действительно попадаются полицейские, наркодилеры, неопрятные алкоголички и парни со смешными шутками и тонкими саркастическими замечаниями наготове. Эти стереотипы не высосаны из пальца, в их существовании можно убедиться. Вот только в жизни они встречаются куда реже, чем в ТВ-ландии. Хотя, как подтвердит вам любой маркетолог или рекламист, восприятие — это все.

Не слишком ли тревожную картину нарисовал Гербнер? Не сгустил ли он краски? Телеэкран забит преступниками и полицейскими отчасти потому, что именно таких персонажей требует современный драматургический контекст, на фоне которого разворачиваются старые как мир истории о храбрых героях, жаждущих восстановить справедливость. Это удобная, правдоподобная и внушающая доверие декорация, куда режиссеры помещают вечно повторяющиеся мифы. События, способные изменить чью-то жизнь, редко происходят за столом в конторе или у компьютерного монитора. Этот банальный, знакомый каждому антураж в любом случае не очень-то зрелищно выглядит на экране. Когда я сам был ребенком, по ящику шли вестерны о похождениях ковбоев. А потом, всего несколько лет спустя, они уступили место шпионским фильмам, и все ковбои вдруг куда-то подевались. Но я-то знал (или думал, что знаю), что на самом деле мир к западу от Миссисипи не заполнен сплошь одними ковбоями, что половина виденных мною мужчин в костюмах — на самом деле вовсе не блестяще законспирированные шпионы. Хотя эти образы и вызванные ими эмоции захватывали меня не на шутку.

И правда, если бы мы принимали все то, что нам показывают, за чистую монету, мир оказался бы полон нахальных остряков, полицейских, игривых красоток и гангстеров. Но, быть может, все они — лишь антураж все тех же старых историй, которые мы любим и в которых нуждаемся, но не собираемся всерьез считать точным отображением реальности? Никто ведь не думает, что, раз Шекспир писал в основном о королях, люди того времени свято верили, будто весь мир заполнен аристократами, что вселенная населена сплошь королями и принцами, переживающими очередную семейную трагедию. Дутая вселенная королей и придворных по природе своей выглядит искусственно и театрально, а потому ее проще воспринимать как аллегорию. Это делает ее прекрасной декорацией для умелого рассказчика. То же и с полицейскими, ворами и красотками. Как знать, может, все эти утрированные персонажи попросту отражают какую-то другую реальность — ту, что спрятана внутри?

Date: 2015-12-12; view: 326; Нарушение авторских прав