Как я научилась ходить во дворе школы слепых

Я хочу рассказать, как я научилась ходить во дворе школы слепых. От двора этой школы наш сад был отгорожен таким же высоким забором, какой отделял нас от улицы. Конечно, о высоте забора я узнала непосредственно, т.е. побывав на заборе. А то, что когда-то меня стыдили, называя мальчиком, когда поймали на дереве, не принесло мне существенной пользы в смысле хорошего пропитания. Я продолжала лазить всюду, куда мне хотелось: по деревьям, заборам, даже деревянным перегородкам в доме, если только я не попадала в кабинку с перегородками, доходившими до потолка.

Когда я начала дружить с ученицами школы слепых, мне, естественно, хотелось гулять и вообще проводить с ними свободное от занятий и других работ время. Но такое свободное время и у меня, и у девочек было только вечером. Временно обстоятельства сложились так, что швейцар Института дефектологии рано запирал ту дверь, через которую я могла выходить в школу слепых через дом. Другой ход вел прямо через улицу вокруг дома. Был еще ход из нашего сада во двор школы через калитку, но она была заперта на замок, и дворник прятал ключ, по меньшей мере, в преддверье ада, потому что никогда не помнил, куда он положил злосчастный ключ. Что же мне оставалось делать? А тут еще началась весна, стояли чудесные, пахучие и теплые вечера, в которые я могла гулять до 10 часов вечера, а по мнению швейцара, до 8 часов, ибо в это время он запирал дверь. Швейцар был неумолим, и даже распоряжение дирекции выпускать и впускать меня позже не оказало воздействия на этого ревностного стража. Впрочем, он не знал, с кем имел дело, и вскоре мне совсем стали лишними и ключ дворника, и любезность швейцара. Я нашла выход, и притом вполне самостоятельно, — да иначе и быть не могло — ни воспитатели, ни педагоги не могли бы указать мне этот выход, а И. А., наверное, пришел бы в ужас, если бы узнал о моих проделках. Выход же этот был «кошачий» — попросту говоря, я начала лазить через забор.

В то время все дома в городе почему-то представлялись мне безукоризненно квадратными. Таким же казался мне и наш дом, и я стала представлять себе все выходы на улицу и во двор, не только от нас, но и из школы слепых.

В то время я не учла еще того, что знаю не весь дом, а дом был большой, в нем помещались школа слепых, Институт дефектологии и клиника слепоглухонемых. И в каждом из этих учреждений были свои выходы, ходы и переходы, о которых я не подозревала. Принимая во внимание то обстоятельство, что забор, отделявший наш сад от двора школы, перегораживал двор, начинаясь от угла дома, я думала, что без особого труда могу попасть в школу. Двор же школы представлялся мне почти таким же удобным, как наш сад…

«Если идти вдоль фасада дома, придерживаясь рукой за стену, — для того, чтобы изучить размеры дома и его наружный вид, — будет еще лучше» — так думала я. На деле же оказалось все не так просто, как я представляла. В один прекрасный вечер я подошла к забору, предварительно сказав воспитательнице, что пойду погулять в нашем саду. У дежурной не было оснований не верить мне, она спокойно занялась другими воспитанниками. Подойдя к забору у самой стены дома, я сначала очень несмело попробовала встать на нижнюю перекладину, к которой были прибиты доски. Постояла несколько минут, никто не подходил ко мне, — значит, меня не видели. Верхняя перекладина находилась очень высоко, необходимо было еще на что-нибудь встать, прежде чем поставить на нее ногу. Я пошарила рукой по стене дома и нашла незначительный выступ. Через несколько секунд, сильно волнуясь, я уже достигла верхушки забора, который почти доходил до окон второго этажа. Над ним тянулась колючая проволока. По другую сторону забор был гладкий, выкрашенный, и совершенно некуда было поставить ноги, чтобы спуститься вниз. Но это обстоятельство недолго меня смущало. Я вспомнила, что с нашей стороны на уровне подоконников на стене дома имеется карниз, представила, что и по ту сторону забора должен быть такой же карниз. Приблизившись вплотную к углу дома, я осторожно стала спускать ноги, затем, повиснув на руках, отыскала ногой карниз, встала на него и, оттолкнувшись от забора, спрыгнула во двор школы. Но это была лишь половина дела. Теперь предстояло, пожалуй, самое опасное и трудное — найти дорогу к двери черного хода, через который учащиеся школы ходили в свой двор; потом искать девочек в саду или в спальнях и в других комнатах третьего этажа.

Я знала, что по двору могли ходить слепые мальчики. Среди них плохие парни, обижавшие друг друга и тем более наших слепоглухонемых ребят, пользуясь их глухотой. Наш старший, Антон, не давал себя в обиду и храбро дрался с ними. Меня же они легко могли побить, ибо я драться не умела. Чтобы избежать столкновения с этими забияками, а главное, найти дорогу к двери черного хода, я решила идти не по середине двора, а направиться вдоль стены дома, надеясь, что таким образом скорее запомню дорогу, потому что буду знать, где какие окна, ямки, кочки, камни. После первого же «путешествия» я смогу все это представить, и если потом стану ходить даже по середине двора, то, подходя к стене, буду в стоянии по этим признакам найти ход в дом.

Горя желанием похвастаться перед подружками, что я самостоятельно могу приходить к ним, я двинулась вперед, время от времени притрагиваясь рукой к стене дома. Но на этом пути меня ожидали всевозможные мелкие, но неприятные сюрпризы, и если бы я могла заранее предвидеть, то, наверное, не избрала бы этот путь. Сейчас я уже не помню хронологическую таблицу препятствий. Помнится, натыкалась я на старые водосточные трубы, на куски ржавого железа, на кучи мусора, на целые груды камней, на которые я вынуждена была забираться, а они раскатывались во все стороны, и я проваливалась бог знает куда. Побывала я также под другими окнами нижнего этажа — некоторые из них были открыты, и мне навстречу протягивались руки жильцов, которые, наверное, не понимали, с какой целью я вдруг появилась под их окнами, — это я замечала по недоумевающим или вопросительным движениям их рук. Я очень смущалась и убегала дальше. Не знаю, до каких прелестей я бы еще добралась, продолжая двигаться вперед таким же манером, но, видно, моя судьба была вполне удовлетворена созерцанием столь странного путешествия, ибо она послала мне на выручку живое существо в лице маленькой зрячей девочки в трусиках, которая, вероятно, бегала по двору. Те слепые девочки, на поиски которых я пошла, были как раз во дворе, и моя юная спасительница подвела меня к ним.

Я была вся в пыли, руки — в царапинах, я немного волновалась, по правде сказать, была довольна даже столь незавидным путешествием. Теперь я знала, что не все дома безукоризненно квадратной формы, потому что я натыкалась на всякие непредвиденные углы, закоулки, удлинения и углубления. Узнала я и то, что не везде под стенами дома разбиты цветники, как это было в нашем саду. Узнала еще, что старое железо, мусор и прочая нечисть могут преспокойно украшать фасады домов до тех пор, пока их не разрушат такие предприимчивые особы, какой оказалась я…

Но не думайте, что я устрашилась всего этого; нет, я только все запомнила и потом старалась представить все те коварные места, куда мне не следовало ступать ногой. В дальнейшем, пользуясь много раз этой дорогой, я уже шла не под самой стеной, а на некотором расстоянии, хорошо зная, где находится какое-нибудь препятствие. Обратно к забору меня провожали девочки, а к ним я приходила сама. Подруги мне рассказывали, что, когда школьный швейцар видел мое появление на заборе, он сообщал: «Ребята, встречайте Скороходову, она уже маячит на заборе…»

И действительно, все, кто хотел, шли мне навстречу, поэтому я почти никогда не доходила до двери одна.

Двор школы слепых был довольно велик, а так как я в нем одна никогда не ходила, то всей его территории не знала и не представляла его так отчетливо, как сад нашей клиники. В помещении же школы я ходила одна. Правда, сначала меня водили девочки, потом я приходила к ним самостоятельно. Первое время я блуждала во все стороны, путала комнаты — их было много, и это сбивало меня с толку, затрудняя и в запоминании, и в представлении их по порядку. Но постепенно я изучила расположение всех комнат, представляла коридоры, классы, спальни, зал и пр. В любую комнату, в любое время я могла наведываться одна, а если не находила своих подруг, то самостоятельно возвращалась в клинику. По том я изучила помещение, занимаемое Дефектологическим институтом. Еще через некоторое время я научилась ходить не только в школу, но и в другой корпус, где жили сотрудники, прямо по тротуару улицы, вблизи забора. Затем сворачивала в переулок и через ворота заходила во двор школы. Мне даже понравилось ходить этим уличным ходом, он был наиболее удобен, а кроме того, мне приятно было сознавать, что я, подобно зрячим, могу идти по тротуару, иногда с палочкой, иногда без нее. Несмотря на то что все это было так давно, я до сих пор многое помню и ясно представляю. В прошлом году я побывала в Харькове в сопровождении Марии Николаевны, которая не знала того места, где раньше находилась клиника. И вот я могла показать ей все то, что уцелело после фашистского разгрома; о том, что не сохранилось, я ей рассказала. Я водила ее по дому, указывая дорогу. Все прежние комнаты и когда-то находившиеся в них предметы я представляла с поразительной ясностью и была очень взволнована нахлынувшими воспоминаниями и представлениями.

Date: 2016-02-19; view: 295; Нарушение авторских прав