Паттерничность, креативность и безумие

В некотором смысле креативность предполагает процесс паттерничности, нахождения новых закономерностей и создания на их основе оригинальных продуктов или идей. Конечно, эти продукты или идеи должны быть полезными или уместными в данном контексте или окружении, чтобы мы признали их креативными, иначе любой ученый‑любитель или участник певческого конкурса American Idol был бы неотличим от Эйнштейна или Моцарта. Связь между паттерничностью, креативностью и безумием следует из стиля мышления, который является излишне объединяющим и видит закономерности во всем, не делая различий. «Когда я исследовала нейрологические аспекты креативности, – объясняла клинический психолог Андреа Мари Кушевски, – одним из нюансов, на которые я случайно наткнулась, оказалась такая черта, как «отсутствие латентного торможения», или, как описал ее Ганс Айзенк, «всеобъемлющий стиль мышления». Люди с нарушениями шизофренического спектра склонны к всеобъемлющему стилю мышления, это означает, что они видят закономерности там, где не существует наполненных смыслом закономерностей, и не видят разницы между осмысленным и бессмысленным паттерном».[116]

В сущности, этот факт был выявлен когнитивным нейробиологом из Института Макса Планка Анной Абрахам и ее коллегами в 2005 году во время исследования связи между креативностью и такой личностной чертой, как психотизм – одной из трех черт, которые психолог Ганс Айзенк включил в свою модель личности P‑E‑N (две другие – экстраверсия и нейротизм). Айзенк первым предположил возможность взаимосвязи между психотизмом и креативностью, а также то, что избыток первого ведет к психозам и шизофрении ввиду характерного «чрезмерно инклюзивного когнитивного стиля», который может привести к усматриванию закономерностей там, где их нет. Можно воспринимать это явление как «паттерничность на стероидах». Абрахам исследовала два аспекта личности у восьмидесяти здоровых участников эксперимента: одним из этих аспектов была оригинальность/новизна, другим – практичность/полезность. Абрахам и ее коллеги предсказывали, что «более высокие уровни психотизма сопровождаются большей степенью концептуального диапазона и повышенными уровнями оригинальности творческой образности, но не связаны с практичностью/полезностью идеи». Именно эти результаты они и получили. Участники с более высокими уровнями психотизма продемонстрировали большую креативность, но ее практичность была ниже, и Абрахам с коллегами пришла к выводу, что причина тому – способность к «ассоциативному мышлению» (нахождению ассоциаций между произвольно взятыми предметами), а не к «целеориентированному мышлению».[117]То есть нахождение новых и полезных паттернов – это хорошо, а нахождение новых паттернов повсюду и неспособность различать их – плохо.

Следующий этап в причинно‑следственной цепочке к пониманию паттерничности и ложного выявления паттернов – определить, где именно в мозге это происходит. «Таким людям свойственно иметь префронтальную кору (ПФК), которая не обрабатывает допамин надлежащим образом (ПФК – область когнитивного контроля), – выдвинула предположение Кушевски, – и кроме того, их передняя поясная кора (ППК), функционирует далеко не оптимальным образом. Этот участок активизируется, когда требуется выбрать один из множества вариантов, при этом решить, какой из них верный. Мне нравится считать его участком мозга, помогающим нам замечать детали, позволяющие различить две почти идентичные картинки со всего несколькими незначительными отличиями. Мы обращаемся к ППК, чтобы заметить, какое отличие (или «ошибка») картинки А нарушает ее сходство с картинкой В. Или, проще говоря, именно этот участок мозга помогает находить Уолли (Уолдо) в книгах с картинками‑загадками «Где Уолли?»[118]

Нахождение новых и полезных паттернов – это хорошо, а нахождение новых паттернов повсюду и неспособность различать их – плохо.

Так что мы можем считать ППК «устройством обнаружения Уолли». Но какое отношение все это имеет к креативности и безумию? «Когда речь заходит о выявлении паттернов, человек, страдающий шизофренией, выбирает нелепые паттерны и на их основании делает выводы, – продолжает Кушевски. – Например, незнакомый человек в другом углу комнаты смотрит на вас, затем куда‑то звонит и снова смотрит на вас, в итоге появляется ложный вывод о том, что этот человек выследил вас, а потом позвонил сообщникам, чтобы они пришли и поймали вас».

Да, именно это мы и называем мышлением заговора, но если у вас паранойя, это еще не значит, что за вами не следят. Так как же уловить разницу?

«Шизофреники с бредовыми расстройствами видят подобные паттерны постоянно и считают их адекватными. Их ПФК и ППК не искореняют маловероятные паттерны: вместо этого все паттерны рассматриваются и им придается одинаковая значимость».[119]В каком‑то смысле существует тонкая грань между креативным гением, который находит новые паттерны, способные изменить мир, и безумцем или параноиком, который видит паттерны повсюду и не может выбрать среди них важные. «Успешно занимающийся творчеством человек тоже видит множество паттернов (поскольку творческим людям свойствен чрезмерно инклюзивный стиль мышления), однако он обладает превосходно функционирующими ПФК и ППК, которые подсказывают ему, какие паттерны не имеют смысла, а какие полезны, адекватны и при этом оригинальны», – заключает Кушевски.

Поучительный пример – сравнение лауреата Нобелевской премии по физике Ричарда Фейнмана, выполнявшего сверхсекретное правительственное задание по Манхэттенскому проекту, целью которого была разработка атомной бомбы (странности Фейнмана не выходили за рамки игры на барабанах бонго, рисования обнаженной натуры и взлома сейфов) и лауреата Нобелевской премии, математика Джона Нэша, у которого была выявлена шизофрения и которого изобразили в фильме «Игры разума» человеком, который борется с навязчивой параноидальной идеей о сверхсекретной правительственной работе – взломе шифра с целью выявления информационных паттернов противника. И Фейнман, и Нэш были творческими людьми, обнаружившими уникальные паттерны, достойные Нобелевской премии (Фейнман получил ее за открытия в квантовой физике, Нэш – за теорию игр), однако когнитивный стиль Нэша был полностью инклюзивным. Он видел паттерны повсюду, это касалось и запутанных заговоров с участием агентов правительства, не существующих в действительности.

Существует тонкая грань между креативным гением, который находит новые паттерны, способные изменить мир, и безумцем или параноиком, который видит паттерны повсюду и не может выбрать среди них важные.

Место между Фейнманом и Нэшем на шкале паттерничности занимает еще один лауреат Нобелевской премии, генетик Кэри Муллис, автор метода полимеразной цепной реакции (ПЦР), идея которого, как он говорит, явилась к нему однажды ночью, пока он вел машину через горы на севере Калифорнии: «Натуральная ДНК – гладкая спираль, похожая на запутанную аудиопленку на полу машины в темноте. Мне требовалось провести ряд химических реакций, результат которых будет представлять последовательность отрезка ДНК. Вероятность успеха была незначительной. Как при попытке разглядеть конкретный номер машины на междуштатном шоссе среди ночи при свете луны».[120]Муллиса осенило: пару химических праймеров можно использовать для ограничения требуемой последовательности ДНК, чтобы затем скопировать ее с применением полимеразы ДНК, что дало бы возможность воспроизводить небольшие участки ДНК почти бесконечное множество раз. Согласно большинству отзывов Муллис – гений, творческий человек, обожающий серфинг. Кроме того, он питает эксцентричное пристрастие к калифорнийской контркультуре, тяготеющей к искусственному изменению состояний сознания. Его работы произвели революцию в биохимии, молекулярной биологии, генетике, медицине и даже криминологии, например, все эти мазки из ротовой полости для теста ДНК, которые мы видим в различных детективных телесериалах, проводятся с применением метода ПЦР.

Я познакомился с Муллисом на одном неофициальном мероприятии после конференции несколько лет назад. Пиво развязало нам языки, Муллис был рад угостить меня рассказами о своем близком контакте с инопланетянином (он называет его «сияющий енот»), своей вере в астрологию, экстрасенсорное восприятие и сверхъестественное (он говорит, что не «верит», а «знает», что оно действительно существует), о своем скептическом отношении к проблемам глобального потепления, ВИЧ и СПИДа (он не верит, что люди вызвали глобальное потепление или что ВИЧ вызывает СПИД), о своем неизменном одобрении почти всех утверждений, которые принято опровергать в журнале Skeptic – утверждений, которые отвергает 99 % ученых. Помню, как я слушал его и думал: «Поверить не могу, что он удостоен «нобелевки»! Ее теперь что, дают всем подряд?»

А теперь, кажется, я понимаю, почему обладатель творческого дара Кэри Муллис также верит в странное: его фильтр выявления паттернов настроен на большой диапазон, таким образом, он пользуется широким спектром паттернов, большинство из которых – бессмыслица. Но время от времени… Да, 99 % ученых скептически относятся к тому, во что верит Кэри Муллис, но 99 % процентов ученых не получали и никогда не получат Нобелевскую премию.[121]

Подобный эффект я упоминал в своей биографии Альфреда Рассела Уоллеса, открывшего наряду с Чарльзом Дарвином естественный отбор.[122]Уоллес блестяще обобщил огромный объем биологических данных и выразил результаты в нескольких основополагающих принципах, которые привели к революции в экологии, биогеографии и теории эволюции. Уоллес был не только ученым‑новатором: он твердо верил во френологию, спиритуализм и психические явления. Он регулярно посещал спиритические сеансы и писал серьезные научные работы, защищая паранормальные явления от скептицизма его коллег‑ученых так же яростно, как предложенную им теорию естественного отбора от взглядов коллег‑креационистов. Оглядываясь назад, можно утверждать, что Уоллес опередил свое время, в том числе в сфере защиты прав женщин и охраны дикой природы, однако неверно выбрал сторону, на которую встал в кампании против прививок, которую он помогал вести в конце XIX века. Он ввязался в юридическое разбирательство со сторонником плоской Земли: доказав этому ненормальному, что на самом деле Земля круглая, Уоллес годами пытался отстоять в суде свое право на денежный приз, предложенный за победу в этом споре. Уоллес поддался уловке аферистов, связанной с «утерянной поэмой» Эдгара Аллана По (якобы написанной, чтобы оплатить счет в одном калифорнийском отеле), и даже в конце концов рассорился с Дарвином по вопросу об эволюции человеческого мозга: Уоллес считал, что мозг не может быть результатом естественного отбора. Он обладал тем, что я называю еретическим типом личности, или «уникальным паттерном сравнительно постоянных черт, благодаря которым индивид открыт к восприятию предметов, расходящемуся с мнением признанных авторитетов». Фильтр паттерничности Уоллеса был достаточно проницаемым, чтобы пропускать одновременно и революционные, и смехотворные идеи. Можно предположить, что чувствительность передней поясной коры Муллиса и Уоллеса была снижена, благодаря чему и возник их творческий дар наряду с пристрастием к паранормальной чепухе.[123]

В сущности, есть наглядные свидетельства в поддержку гипотезы о том, что передняя поясная кора – наша сеть обнаружения ошибок. Так, исследования показали, что активность ППК особенно повышается во время известного теста или задания Струпа, при котором участникам показывают названия цветов, изображенные цветом, который соответствует или не соответствует названному. Суть в том, чтобы называть только цвет букв. Когда название цвета и цвет букв совпадают, назвать цвет букв легко, но когда название цвета и цвет букв различны, скорость называния цвета букв значительно замедляется ввиду когнитивного конфликта, неизбежного при выполнении такой задачи. По сути дела, это и есть обнаружение ошибок.[124]Еще один пример – задача go/no‑go («выполняй‑тормози»), когда участники должны нажимать кнопку при появлении на экране буквы А в сочетании с Х, но не в сочетании с другими буквами. Когда используется буквосочетание, сходное с АХ (например, АК), трудность обнаружения ошибок повышается, как и активность ППК.[125]Интересно, что при исследовании, в котором сравнивалось выполнение подобных задач пациентами с шизофренией и здоровыми участниками, выяснилось, что обнаружение ошибок выше у шизофреников, у которых зачастую (хотя и не всегда) активность ППК также оказывается менее выраженной.[126]

Вот вполне правдоподобное объяснение связи между паттерничностью, креативностью и безумием. Все мы – искатели паттернов, но некоторые люди обнаруживают больше паттернов, чем остальные, в зависимости от того, насколько беспорядочно они соединяют «точки» произвольных событий и сколько значения придают таким паттернам. У большинства людей практически все время наша сеть обнаружения ошибок (ППК и ПФК) устраняет некоторые, но не все ложные паттерны, которые мы улавливаем посредством ассоциативного обучения, и мы ведем умеренно творческую (но не меняющую мир) жизнь, справляясь со своими суевериями, порожденными ложными паттернами, проскальзывающими сквозь наши фильтры выявления паттернов. Некоторые люди ультраконсервативны в своей паттерничности, они видят очень мало паттернов и почти не демонстрируют креативность, в то время как другие неразборчивы в своей паттерничности и находят паттерны повсюду, куда только смотрят; это может привести к развитию творческого дара или паранойи заговора.

Date: 2016-02-19; view: 402; Нарушение авторских прав