Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






ГЛАВА 5. На вершину холма вела очень крутая тропинка, и хотя я множество раз ходила по ней и одна, и с бабушкой





 

На вершину холма вела очень крутая тропинка, и хотя я множество раз ходила по ней и одна, и с бабушкой, подъем никогда еще не казался мне таким трудным. Дело было не только в кашле. И не только в ноющих мышцах.

У меня кружилась голова, а в животе урчало, как у героини Мег Райан во «Французском поцелуе», когда та объелась вкусным сыром, а потом ей стало жутко плохо из-за лактозной непереносимости. (Кстати, Кевин Клайн в этом фильме нереальный красавчик — для старика, само собой.)

И еще у меня был нереальный насморк. Нет, я не просто шмыгала носом, я на каждом шагу вытирала его о рукав толстовки (фу, гадость какая!).

Дышать я могла только ртом, отчего кашляла еще сильнее.

Вы просто не представляете, до чего у меня болели все ребра! По дороге я пыталась вспомнить, от чего именно умирают ребята, которым не удалось превратиться в вампиров. Кажется, от сердечного приступа. Или их сводит в могилу кашель и насморк?

«Прекрати думать об этом!» Нужно было поскорее найти бабушку Редберд.[4]Даже если она не знает ответа, она его найдет. Бабушка понимала людей. Она часто говорила, будто бы этот дар достался ей от предков, индейцев чероки, и что она унаследовала вековую мудрость индейских ворожей.

Я даже улыбнулась, припомнив, как бабушка хмурилась всякий раз, когда разговор заходил о моем злотчиме (она единственная из взрослых знала., что я так его называю). Кстати, бабушка была уверена, что совсем не случайно мне, через голову матери, достались индейские черты ее предков, и будто бы это означает, что вместе с кровью ворожей рода Редберд я унаследовала и способности к древней магии чероки.

Когда я была маленькой, я очень часто взбиралась по этой тропинке, держась за бабушкину руку. Мы приходили на луг, заросший цветами и травами, расстилали разноцветное одеяло и устраивали пикник. Бабушка рассказывала мне легенды народа чероки и учила таинственным словам их давно забытого языка. Сейчас, когда я с трудом брела по узкой тропе, все эти истории вдруг начали виться у меня в голове, как струи дыма церемониального костра…

Почему-то припомнилась грустная сказка о собаке, которая воровала кукурузную муку. Племя долго не могло поймать вора, но, в конце концов, выследило его и принялось бить. Несчастная собака с воем побежала к себе домой, на север, а просыпавшаяся из ее пасти мука превратилась в Млечный путь. Или еще сказка про Великого Канюка, который взмахами своих крыльев создал горы и долины… Но больше всего я любила сказку о молодой женщине-Солнце, жившей на востоке, ее брате — Месяце, жившем на западе, и маленькой Иволге, дочери Солнца.

— Чудно, правда? Я родилась Иволгой и дочерью Солнца, но должна стать исчадием тьмы!

Я даже не заметила, как заговорила вслух, невольно поразившись тому, как слабо звучит мой голос. Странное эхо подхватило и повторило мои слова, будто я прошептала их в барабан стиральной машины.

«Барабан…»

Это слово почему-то напомнило мне о знахарях, к которым бабушка брала меня однажды и детстве, но не успела я подумать об этом, как произошло нечто уж совсем странное. Мысли мои словно обрели силу и оживили давние воспоминания, потому что я вдруг услышала ритмичный бой ритуальных барабанов.

Я огляделась по сторонам, болезненно щурясь от слабого вечернего света. Глаза так щипало, что я видела все сквозь пелену слез. Ветра не было, но тени от камней и деревьев почему-то двигались… удлинялись и… тянулись прямо ко мне!

— Бабуля! Мне страшно! — взвизгнула я, захлебываясь диким: кашлем.

«Не нужно бояться духов этой земли, Птичка Зои».

— Бабушка?

Это бабушка Редберд только что назвала меня домашним именем, или эти слова прозвучали у меня в голове сами собой?

— Бабушка! — крикнула я и замерла, ожидая ответа.

Ничего. Ничего, кроме ветра. «У-но-ле» — полузабытым сном всплыло в моей памяти название ветра на языке чероки. Ветер? Нет, постойте! Только что здесь не было никакого ветра, но вдруг мне пришлось одной рукой прижать к голове бейсболку, а другой откинуть с лица заброшенные его сильным порывом волосы.

Сквозь свист ветра я различила еще кое-что — голоса индейцев чероки, поющих в такт бою ритуальных барабанов. И сквозь слезы и упавшие на глаза волосы я заметила дым. Смолистый аромат кедрового дерева хлынул в мой открытый рот и, узнав запах костров моего племени, я поперхнулась и закашлялась.

И вдруг почувствовала их присутствие. Призраки индейцев чероки обступили меня со всех сторон, их полупрозрачные силуэты дрожали и переливались, как волны теплого воздуха над раскаленным шоссе в разгар лета. И чувствовала, как они проносятся мимо, кружась в грациозном и завораживающем танце вокруг призрачного ритуального костра.

«Иди к нам, у-ве-тси-а-ге-я… Иди к нам, дочка…»

Призраки… сумасшедший кашель… ссора с родителями… моя старая жизнь кончена…

Это было слишком. Даже для меня. И я побежала.

Оказывается, в школе на уроках биологии нам говорили правду об адреналиновом выбросе в условиях стрессовой ситуации — типа «бей или беги».

Грудь моя чуть не разрывалась на части — это было все равно что пытаться дышать под водой, но я неслась по самому крутому участку тропинки с такой скоростью, будто узнала, что в Мегамолле объявили о бесплатной раздаче туфель и на час открыли самые крутые бутики.

Хрипя и задыхаясь, я карабкалась по тропе, забираясь все выше и выше, в попытке спастись от призраков, которые колыхались вокруг меня подобно туману. Но чем дальше я бежала, тем глубже уходила в мир дыма и теней. Неужели я умираю? Может, так оно и бывает перед смертью? Значит, я поэтому вижу духов? А где же обещанный поток белого света?

Обезумев от страха, я бросилась вперед, дико размахивая руками, словно пытаясь отогнать мчащийся за мной по пятам ужас, и не заметила корень, торчавший прямо посреди тропинки.

В последнее мгновение я постаралась удержаться на ногах, но все мои инстинкты давно отключились. Жуткая боль ударила в голову. Но это длилось всего один миг, а потом меня поглотила тьма.

Пробуждение было странным. Я ждала ощущения боли, особенно в груди и голове, но вместо этого… ну, в целом, все было нормально. Если честно, я чувствовала себя даже лучше, чем просто нормально. Я не кашляла. Мои руки и ноги стали поразительно легкими, теплыми и живыми, словно из холодной ночи я нырнула в теплую булькающую ванну. «Хм?»

Я даже глаза открыла от изумления. Передо мной был свет, но глаза от него почему-то не болели. Это были не слепящие солнечные лучи, а скорее мягкое сияние свечей, льющееся откуда-то сверху. Я села и поняла, что ошиблась. Свет не нисходил ко мне. Это я поднималась к нему навстречу!

«Отпад, меня, кажется, приглашают в рай? Вот кое-кто удивился бы!»

Я опустила глаза, чтобы в последний раз взглянуть на свое тело. Ой… Я… то есть, не совсем я… короче, мое тело лежало на самом краю обрыва. Лежало оно, надо сказать, совершенно неподвижно. Из рассеченного лба хлестала кровь. Красные капли безостановочно капали в пролом скалы, и сверху казалось, будто в сердце холма льется поток красных слез.

Вы не поверите, но смотреть на себя сверху было очень прикольно. Нет, я не испугалась. Хотя вообще-то должна была, правда? Разве это все не означало, что я умерла? Может, теперь я увижу индейцев чероки наяву? Но даже эта мысль меня не испугала.

Честно сказать, я вообще не испытывала страха; я смотрела на все словно со стороны и меня вообще ничего не волновало. (Совсем как тех девчонок, что спят со всеми подряд в полной уверенности, что никогда не забеременеют и не подцепят какую-нибудь гнусную венерическую болезнь, которая сожрет без остатка их мозги и внутренности. Посмотрим, что ты скажешь лет через десять, крошка!)

Мне нравилось смотреть с высоты на чудесный и незнакомый мир, но мой взгляд все время возвращался к распростертому на камнях собственному неподвижному телу.

Я подплыла поближе. Оказывается, я еще дышала! Да-да, я ясно слышала свои короткие слабые вдохи. То есть это мое тело дышало, но я не была мною. (Надо бы повторить правила использования притяжательных местоимений!)

Но в остальном я/она выглядела отвратно. Я/она была бледная, как смерть, и с синими губами. Клево! Белое лицо, синие губы и красная кровь! Патриотка я или где?

Я рассмеялась, и это оказалось тоже очень прикольно! Клянусь, я своими глазами увидела, как мой смех поплыл по воздуху, словно пух одуванчика, только он был не белый, а морозно-голубой, как глазурь на именинном торте. Нехило, да? Вот уж не думала, что пробить голову и вырубиться будет так круто! Интересно, это похоже на кайф от дури или нет? Когда мой ледяной одуванчиковый смех растаял в воздухе, я услышала хрустальный звон бегущей воды. Я опустилась над своим телом пониже и поняла, что по ошибке приняла за пролом глубокую расщелину в толще холма. Из ее темной глубины и доносился плеск и журчание ручья.

Я от любопытства заглянула внутрь, и прямо из скалы ко мне потекли сверкающие серебристые слова. Я напрягла слух и вскоре различила тихий и вкрадчивый серебристый голос.

«Зои Редберд… приди ко мне…» — Бабуля! — что было силы заорала я в расщелину. — Бабуля, это ты?

Мои темно-багровые слова медленно проплыли в воздухе прямо у меня перед носом. «Приди ко мне…»

Багрянец моего голоса смешался с серебром, и слова окрасились в сверкающий цвет лавандовых полей. Это был знак! Настоящее знамение! Каким-то непостижимым образом, известном лишь духам, в которых столетиями верили индейцы чероки, моя бабушка просила меня спуститься внутрь холма.

Не раздумывая ни секунды, я послала свой дух в расщелину и ринулась за ним, следуя за каплями собственной крови и мыслями о серебристом бабушкином шепоте.

Вскоре я опустилась на гладкий пол небольшой пещеры. Прямо посередине нее журчал ручеек, рассыпая вокруг звенящие осколки зримого звука, окрашенного в цвет переливающегося стекла.

Алые капли моей крови, просвечивая сквозь стеклянные звуки, бросали на стены пещеры тысячи трепещущих бликов цвета осенних листьев. Мне хотелось присесть возле ручья, погрузить пальцы в дрожащий над ним воздух и поиграть с ожившей музыкой, но тот же голос снова позвал меня:

«Зои Редберд… Следуй за мной к своей судьбе…» И я побрела на голос вслед за ручьем. Своды пещеры постепенно сужались, пока не превратились в туннель с покатыми сводами. Туннель этот бесконечно поворачивал и изгибался, закручиваясь в плавную спираль, а потом вдруг закончился стеной, сверху донизу покрытой выцарапанными на камне знаками, которые показались мне одновременно неизвестными и странно знакомыми. Я растерянно смотрела на ручей, исчезавший в трещине стены.

«И что теперь? Мне тоже туда лезть?» Я обернулась на оставшийся позади туннель, где не было ничего, кроме мерцающего света, а потом снова повернулась к стене и чуть не подскочила от изумления. «Ни фига себе!»

Прямо передо мной, скрестив ноги, сидела незнакомая женщина, одетая в белое с бахромой платье, сверху донизу расшитое бисерными узорами, точь-в-точь повторявшими знаки, изображенные за ее спиной.

Женщина была ослепительно прекрасна. Ее прямые длинные волосы были настолько черны, что отливали синевой и пурпуром, как вороново крыло. Когда незнакомка заговорила, ее полные губы красиво изогнулись, а все пространство между нами заполнили серебряные звуки ее голоса.

«Тси-лу-ги У-ве-mcu а-ге-ху-тса. Добро пожаловать, Дочь. Ты все сделала правильно».

Она говорила на языке индейцев чероки, но я поняла каждое слово, хотя за последние годы почти совсем его забыла.

— Ты не моя бабушка! — выпалила я, и тут же почувствовала себя ужасно неловко, увидев, как мои багровые слова слились с серебром ее голоса, рассыпая вокруг сверкающие лиловые блики.

Ее улыбка была похожа на восход солнца. «Нет, Дочь, я не твоя бабушка, но я очень хорошо знаю Сильвию Редберд».

Я сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду.

— Я умерла?

Я боялась, что она посмеется надо мной, по мои страхи были напрасны. В темных глазах незнакомой женщины я не увидела ничего, кроме доброты и заботы.

«Нет, у-ве-тси-а-ге-я. Ты совсем не мертва, но дух твой на время покинул твое тело, чтобы вступить в царство Нуннехи».

— В царство духов? — ахнула я и оглянулась назад, пытаясь разглядеть в темноте фигуры призраков.

«Твоя бабушка хорошо научила тебя, у-с-ти До-тсу-ва… Маленькая Иволга. Ты несешь в себе старые обычаи и дыхание нового мира, кровь древних племен и сердце чужаков».

От ее слов меня бросало то в жар, то в холод.

— Кто ты? — спросила я.

«У меня много имен, Маленькая Иволга. Старая женщина, Гея, Арнаркуагссак, Гуаньинъ, Бабушка-Паучиха и даже Заря…»

С каждым новым именем лицо ее чудесным образом преображалось, ослепляя меня своим могуществом. Должно быть, она поняла это, потому что замолчав, вновь одарила меня своей ослепительной улыбкой, и приняла свой первоначальный облик.

«Но ты, Зои Редберд, Дочь моя, можешь называть меня именем, под которым я известна в твоем, мире. Называй меня Никс».

— Никс, — еле слышно прошептала я. — Богиня вампиров?

«Это не совсем так. Первыми мне начали поклоняться древние греки, отмеченные Превращением, они искали у меня утешения, и я стала для них матерью в бесконечной ночи. На протяжении многих веков я с радостью называла их потомков своими детьми. В твоем мире этих детей называют вампирами. Прими же и ты это имя, у-ве-тси-а-ге-я, и ты найдешь в нем свое предназначение».

При этих ее словах моя Метка вспыхнула огнем, и, неожиданно для самой себя, я расплакалась, как девчонка.

— Но я… я не могу! Что значит, найти свою судьбу? Я ничего в этом не смыслю! Я просто хочу как-нибудь приспособиться к новой жизни, только и всего… О Богиня, мне так нужно хоть где-нибудь почувствовать себя дома! Я не готова искать никакого предназначения… По крайней мере, не теперь…

Лицо Богини снова стало ласковым, а когда она заговорила, ее голос показался мне похожим на мамин, словно великая Никс вложила в него любовь всех матерей мира.

«Верь в себя, Зои Редберд. Я отмечу тебя, как свою любимую дочь. Ты будешь первой у-ве-тси-а-ге-я в-хна-и С-но-уй… дочерью Ночи, отмеченной в таком юном возрасте. Ты особенная, Зои Редберд. Поверь в это, и ты сможешь понять, какая великая сила в тебе заключена. Ибо в тебе соединилась магическая кровь древних ворожей и глубинное понимание современного мира».

Богиня встала и величественной поступью направилась ко мне, а ее голос сплетал вокруг нас серебристые символы власти и могущества.

Приблизившись, Никс вытерла слезы с моих щек и взяла мое лицо в свои ладони.

«Зои Редберд, Дочь Ночи, отныне ты будешь моими глазами и ушами в мире, где добро и зло сражаются друг с другом, пытаясь достичь равновесия». — Да мне всего шестнадцать лет! Я даже не умею правильно парковаться! И не понимаю, как это — быть ушами и глазами?

Но Богиня лишь нежно улыбнулась в ответ. «Ты намного старше своих лет, Птичка Зои. Верь в себя, и у тебя все получится. Но помни — тьма не всегда означает зло, а свет не всегда несет добро».

А потом богиня Никс, великое воплощение Ночи, наклонилась и поцеловала меня в лоб. И я тут же отрубилась — в третий раз за сегодняшний день.

 

Date: 2015-12-12; view: 317; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.011 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию