Низкая самооценка

Невозможно, воспитываясь в обстановке эмоционального пренебрежения или, в лучшем случае, противоречивого воспитания, обрести достаточную уверенность а своих силах. Проявление низкой самооценки взрослых детей алкоголиков зависит в основном от роли, которую они играли в своих семьях. Условно выделим четыре группы.

Героя семьи из книги «Еще один шанс», казалось бы, невозможно назвать жертвой собственной недооценки, так как на людях он всеми силами стремится показать себя с лучшей стороны. Однако повстречайтесь с таким человеком в неудачный для него день, когда он или она сделали ошибку, опоздали куда-то, разочаровали друга или допустили грубость, и вы заметите глубоко спрятавшееся чувство неполноценности. Постоянное стремление «героя» нравиться и заслужить одобрение других, особенно в семье, мотивируется крайне низкой оценкой собственных возможностей, низкой самооценкой. Такие «герои» и другие взрослые дети алкоголиков уверены в себе условно, как бы говоря: «Я хорош, если...» Они ждут тот день, когда все «если» совпадут и можно будет по заслугам оценить их достоинства.

«Козлы отпущения» внешне проявляют свою, низкую самооценку деструктивным поведением. В их взрослую жизнь это переходит в форме сопротивления руководству, вызывающего поведения и временами неконтролируемой вспыльчивости и неистовства. Часто «козлы отпущения» готовы оскорбить, обидеть других, порождая в своей душе внутренние конфликты и недовольство собой. Несмотря на их желание быть другими, они становятся очень похожими на своих родителей, которых они ненавидят.

«Потерянные дети» страдают от постоянного ощущения неадекватности в сравнении с другими, потерянности и одиночества в мире, который они не понимают, а в действительности даже боятся. Их низкая самооценка, их мироощущение заметны и внешне: они часто бывают застенчивыми и замкнутыми. Подобно «герою», «потерянные дети» могут быть очень талантливыми и творческими, но не умеют радоваться своим успехам даже вместе с другими.

«Фамильный, талисман» постоянно стремится привлечь к себе внимание своим юмором, нежностью, болезненностью и т. д. «Я страдаю»—вот его или ее способ самовыражения. Как и в случае с «козлами отпущения», такое поведение может вызвать негативную реакцию со стороны семьи, и, таким образом, вместо облегчения происходит лишь усугубление страданий и неадекватности.

Многие взрослые дети алкоголиков полагают, что, поскольку они не помнят активно пьющих родственников, лично не видели их или были «очень маленькими», они не должны быть затронуты последствиями. Однако специалисты по детской психиатрии считают, что первые пять лет жизни ребенка являются решающими в формировании здоровой я положительной концепции собственного «я». Многие нарушения происходят до формирования памяти ребенка. Взрослые дети алкоголиков — большие мастера е создании своего внешнего образа: они стремятся убедить окружающих, что у них тоже «все в порядке», надеясь одновременно убедить в этом и себя. Положительные внешние изменения не приводят тем не менее к преодолению чувства неполноценности. Возникает «синдром самозванца», постоянный страх разоблачения, установления, кто он есть. К счастью, со временем усилия, направленные на компенсацию низкой самооценки, могут сделать этих людей компетентными и даже преуспевающими. В период реабилитации они могут научиться не сбрасывать со счетов свои положительные качества и одинаково относиться к своему «активу» и «пассиву».

Фокусировка на внешнее окружение

Химически зависимые семьи вынашивают мысль, что если выждать достаточно продолжительное время, то все встанет на свои места без принятия определенных мер. Постоянная жизнь в атмосфере стресса, когда превалирует чувство беспомощности, приводит к мысли о том, что не стоит что-либо изменять, так как ни к чему хорошему это не приведет. Зачастую это — результат впустую затраченной энергии, направленной на решение не тех проблем, которым должен бы быть дан приоритет. Члены семьи очень редко в состоянии определить приоритеты, но даже когда это им удается, они часто сталкиваются с родными или врачами, которые могут лишь укрепить разочарование своими внушениями быть более терпеливыми или прекратить борьбу вообще. Постепенно эти люди становятся пассивными жертвами неумолимо прогрессирующего заболевания, ожидая спонтанного решения, которое, однако, не приходит. Внуки алкоголиков имеют многолетний опыт, наблюдая, как их непьющие родители привыкают к психическому заболеванию таким пассивным путем. Даже когда дети считают, что что-то можно сделать и добиться изменений, и выражают свое недовольство родителями, модель пассивности остается врезавшейся в их сознание и будет прослеживаться при решении проблем в их уже взрослой жизни.

Взрослые дети алкоголиков считают себя жертвами обстоятельств, не способными контролировать события жизни. Например, они могут рассматривать брак как нечто самопроисходящее, если сходятся «правильные» люди. Решение проблем взаимоотношений видится им в желании другого человека измениться. Они не способны видеть, что их собственная реакции на проблему может лишь усилить стрессовую ситуацию, Они уверены, что не могут управлять своими мыслями и чувствами, и поэтому должны реагировать автоматически, раздражаясь, обвиняя и угрожая всякий раз, когда другие «провоцируют» их. Фраза: «Он знает, как завести меня»—довольно расхожа и подразумевает, что мы не в силах изменить свое отношение к другим.

Каждое утро взрослые дети алкоголиков оценивают предстоящий день по поступкам, мыслям, чувствам других людей и вообще по тому, как «идут дела». Их часто называют «сверхбдительными» за постоянное проявление исключительного интереса ко всему, за способность улавливать малейшие внешние признаки, например выражения лиц, психологическую атмосферу комнаты и т. п. Такая способность развивается в силу необходимости в семье алкоголика, где моральный климат полностью зависит от того, что алкоголик делает или что он делал вчера вечером, Фокус на внешнее окружение в химически зависимых семьях приводит к тому, что взрослые дети алкоголиков живут реакциями на окружающий мир, и их чувства и принимаемые решения часто зависят от этого. Отсутствие выбора работы, взаимоотношений, здоровых условий жизни и т. д. приводит таких людей к постоянному состоянию сознательного подавления раздражения и создает режим постоянного жертвоприношения. Они искренне заблуждаются, полагая, что, когда «обстановка» изменится, у них все будет хорошо. Неспособность идентифицировать или выразить чувства. Ожидать, что взрослые дети алкоголиков способны выразить свои чувства, — это то же самое, что ждать, когда все американцы заговорят вдруг по-русски, даже не зная, как этот язык звучит. Хотя многие из нас в определенной степени представляют психическую реакцию на те или иные чувства, научиться различать их и выражать свои эмоции уместным образом в конечном счете можно лишь в результате тренировок или моделирования, обычно осуществляемых в обстановке семьи. Когда такая возможность отсутствует или, еще хуже, обстановка агрессивна, дети усваивают несколько моделей эмоционального поведения. Хотя выбор бессознателен, он все же базируется на всплывающих в памяти примерах.

Существует модель, когда взрослые дети алкоголиков думают о чувствах и могут научиться их развивать путем имитирования реакций и поведения других людей. Они могут точно знать, что они должны чувствовать и даже как реагировать при этом, но в действительности сами не чувствуют в полном смысле этого слова. Со временем они становятся замкнутыми, теряют контакт со своим внутренним миром, даже утрачивают физиологические реакции, которые автоматически возникают у других. Это приводит к ощущению однообразия и действует парализующе. Такое состояние часто сравнивают с неспособностью прочувствовать горе от потери любимого человека. Взрослые дети алкоголиков, которые внутренне замкнуты, могут хорошо понимать других страдающих людей и даже помогать им, но оказываются не в состоянии справиться со своими переживаниями.

Некоторые взрослые дети алкоголиков как бы дают себе разрешение выражать определенные чувства, например раздражение, ранимость, печаль Й Т. Д. «КОЗЛЫ отпущения» в семьях часто кажутся очень раздраженными индивидуумами, но в процессе их лечения мы обнаружили, что раздраженность —это скорее их способ защиты, нежели чувство. Когда они обижены, напуганы или опечалены, их реакция агрессивна. Такая реакция не преследует цели скрыть боль или держаться на расстоянии от других людей, это, скорее, модель, созданная для таких лиц родителями-алкоголиками, и поэтому действуют они инстинктивно, без раздумий и выбора.

Женщины обычно избегают гнева, они позволяют себе рыдать, но -никогда не выражают ярости. Взрослые дети, которые жили в обстановке бесконтрольного гнева или отсутствия гнева вообще, перенесли в свою жизнь панический страх перед гневом, полагая, что любой гнев—-это уже ярость. Они считают, что если они будут выражать его, то потеряют всякий контроль и сами подорвут свою психику или нанесут вред другим. Они склонны рассматривать гнев как нормальную реакцию на порвавшийся шнурок обуви, а не как экстремальное реагирование на такие трагедии, как изнасилование, ограбление или надругательство.

Независимо от моделей неспособность определять и выражать чувства приводит к бесплодным попыткам в интимной сфере. Если вы знаете, как я чувствую, вы знаете меня. Если я не знаю, как я чувствую, и даже если я знаю, но не могу рассказать вам, мы никогда не будем способны соединиться интимным образом.

Взрослые дети чувствуют себя хорошо лишь с теми, кто имеет такой же или похожий уровень способности чувствовать. Очевидным исходом является брак двух «полуличностей», стремящихся создать целое.

Date: 2016-02-19; view: 287; Нарушение авторских прав