Арктур - гончий пёс

Казаков Юрий Павлович

Юрий Павлович Казаков

(1927-1982)

АРКТУР - ГОНЧИЙ ПЁС

История появления его в городе осталась неизвестной. Он пришел весной откуда-то и стал жить.

О его прошлом можно только догадываться.

Авт. - Наверно, он родился где-нибудь под крыльцом, на соломе.

Мать - Мать его, чистокровная сука из породы костромских гончих, низкая, с длинным телом, когда пришла пора, исчезла под крыльцом, чтобы совершить свое великое дело втайне.

- Ее звали, она не откликалась

и ничего не ела,

- вся сосредоточенная в себе, чувствуя, что вот-вот должно совершиться то, что важнее всего на свете, важнее даже охоты и людей...

Арк. - Он родился, как и все щенки, слепым,

Мать - был тотчас облизан матерью и положен поближе к теплому животу, еще напряженному в родовых схватках.

Арк. - И пока он лежал, привыкая дышать, у него все прибавлялись братья и сестры.

- Они шевелились,

- кряхтели

- и пробовали скулить

Авт. - такие же, как и он, дымчатые щенки с голыми животами и короткими дрожащими хвостиками.

- Скоро все кончилось,

- все нашли по соску и затихли;

- раздавалось только сопенье,

- чмоканье

Мать - и тяжелое дыхание матери.

Авт. - Так началась их жизнь.

Щ 1 - В свое время у всех щенят прорезались глаза,

Щ 2 - и они узнали с восторгом, что есть мир, еще более великий, чем тот, в котором они жили до сих пор.

Арк. - У него тоже открылись глаза, но ему никогда не суждено было увидеть свет.

Авт. - Он был слеп, бельма толстой серой пленкой закрывали его зрачки. Для него, слепого, настала горькая и трудная жизнь. Она была бы даже ужасной, если бы он мог осознать свою слепоту.

Арк. - Но он не знал того, что слеп, ему не дано было знать. Он принимал жизнь такой, какой она досталась ему.

Мать - Как-то случилось, что его не утопили и не убили, что было бы, конечно, милосердием по отношению к беспомощному, ненужному людям щенку. Он остался жить и претерпел великие мытарства, которые раньше времени закалили и ожесточили его.

Авт. - У него не было хозяина, который дал бы ему кров, кормил бы его и заботился о нем, как о своем друге. Он стал бездомным псом-бродягой, угрюмым, неловким и недоверчивым.

Мать - Мать, выкормив его, скоро потеряла к нему, как и к его братьям, всякий интерес.

Арк. - Он научился выть, как волк, так же длинно, мрачно и тоскливо.

- Он был грязен,

- часто болел,

- рылся на свалках возле столовых,

- получал пинки и ушаты грязной воды наравне с такими же бездомными и голодными собаками.

Арк. - Он не мог быстро бегать, ноги, его крепкие ноги, в сущности, не были ему нужны. Все время ему казалось, что он бежит навстречу чему-то острому и жесткому. Когда он дрался с другими собаками, - а дрался он множество раз на своем веку, - он не видел своих врагов, он кусал и бросался, ориентируясь на шум дыхания, на рычание и визг, на шорох земли под лапами врагов, и часто бросался и кусал впустую.

- Неизвестно, какое имя дала ему мать при рождении, - для людей он не имел имени.

- Неизвестно также, остался бы он жить в городе, ушел бы или сдох где-нибудь в овраге, но в судьбу его вмешался человек, и все переменилось.

Авт. - В то лето я жил в маленьком северном городе. Я снял комнату на окраине, наверху старого дома. Хозяин мой, доктор, был вечно занятый, молчаливый человек.

Д. - Раньше он жил с большой семьей, но двух сыновей его убили на фронте, жена умерла, дочь уехала в Москву, и доктор жил теперь один и лечил детей. Внизу у него были три комнаты, но он редко заходил туда, обедал и спал на террасе, а в комнатах было сумрачно, пахло пылью, аптекой и старыми обоями.

Авт. - Однажды в доме появился еще один обитатель.

- Вот как это произошло.

- Возвращаясь как-то с дежурства, доктор увидел слепого пса.

- С обрывком веревки на шее он сидел, забившись между бревнами, и дрожал.

- Доктор и раньше несколько раз видел его. Теперь он остановился, рассмотрел его во всех подробностях, почмокал губами,

Арк. - посвистал,

Д. - потом взялся за веревку и потащил слепого к себе домой.

Дома доктор вымыл его теплой водой с мылом и накормил.

Арк. - По привычке пес вздрагивал и поджимался во время еды.

- Ел он жадно, спешил и давился.

- Лоб и уши его были покрыты побелевшими рубцами.

Д. - Ну, теперь ступай! - сказал доктор, когда пес наелся, и подтолкнул его с террасы.

Арк. - Пес уперся и задрожал.

Д. - Гм!.. - произнес доктор и сел в качалку.

А. Б. - Наступал вечер, небо потемнело, но не гасло совсем. Загорелись самые крупные звезды. Гончий пес улегся на террасе и задремал. Он был худ, ребра выпирали, спина была острой, и лопатки стояли торчком. Иногда он приоткрывал свои мертвые глаза, настораживал уши и поводил головой, принюхиваясь. Потом снова клал морду на лапы и закрывал глаза.

Д. - А доктор растерянно рассматривал его и ерзал в качалке, придумывая ему имя. Как его назвать? Или лучше избавиться от него, пока не поздно? На что ему собака? Доктор задумчиво поднял глаза: низко над горизонтом переливалась синим блеском большая звезда.

Д. - Арктур... - пробормотал доктор.

Арк. - Пес шевельнул ушами и открыл глаза.

- Арктур! - снова сказал доктор с забившимся сердцем.

Арк. - Пес поднял голову и неуверенно замотал хвостом.

Д. - Арктур! Иди сюда, Арктур! - уже властно и радостно позвал доктор.

Арк. - Пес встал, подошел и осторожно ткнулся носом в колени хозяину.

Д. - Доктор засмеялся и положил руку ему на голову.

- Собаки бывают разные,

- как и люди.

- Есть собаки нищие, побирушки,

- есть свободные и угрюмые бродяги,

- есть глупо-восторженные брехуны.

- Есть унижающиеся, вымаливающие подачки, подползающие к любому, кто свистнет им.

- Извивающиеся, виляющие хвостом, рабски умильные, они бросаются с паническим визгом прочь, если ударить их или даже просто замахнуться.

Авт. - Арктур не был похож ни на одну из них. Чувство его к своему хозяину было необыкновенным и возвышенным.

Арк. - Он любил его страстно и поэтично, быть может, больше жизни.

А. Б. - Но он был целомудрен и редко позволял себе раскрываться до конца.

Д. - У хозяина бывало минутами плохое настроение, иногда он был равнодушным,

Арк. - часто от него раздражающе пахло одеколоном - запахом, никогда не встречающимся в природе.

Мать - Но чаще всего он был добр, и тогда Арктур изнывал от любви, шерсть его становилась пушистой, а тело кололо как бы иголками. Ему хотелось вскочить и помчаться, захлебываясь радостным лаем. Но он сдерживался. Уши его распускались, хвост останавливался, тело обмякало и замирало, только громко и часто колотилось сердце.

А. Б. - Когда же хозяин начинал толкать его, щекотать, гладить и смеяться прерывистым, воркующим смехом, что это было за наслаждение! Звуки голоса хозяина были тогда протяжными и короткими, булькающими и шепчущими, они были сразу похожи на звон воды и на шелест деревьев и ни на что не похожи. Каждый звук рождал какие-то искры и смутные запахи, как капля рождает дрожь воды, и Арктуру казалось, что все это уже было с ним, было так давно, что он никак не мог вспомнить, где же и когда.

Авт. - Мне кажется теперь, что он как-то ощущал свою неполноценность.

Д. - С виду он был совсем взрослой собакой, с крепкими ногами, черной спиной и рыжими подпалинами на животе и на морде.

- Он был силен и велик для своего возраста, но во всех движениях его сквозили неуверенность и напряженность.

- И еще, морде его и всему телу была свойственна сконфуженная вопросительность.

Арк. - Он прекрасно знал, что все живые существа, окружающие его, свободнее и стремительнее, чем он.

- Они быстро и уверенно бегали, легко и твердо ходили, не спотыкаясь и не натыкаясь ни на что.

Арк. - Шаги их по звуку отличались от его шагов.

Д. - Сам он двигался всегда осторожно, медленно и несколько боком - многочисленные предметы преграждали ему путь.

Авт. - Но если не мог он ничего увидеть, зато в чутье не могла с ним сравниться ни одна собака.

Арк. - Постепенно он изучил все запахи города и прекрасно ориентировался в нем.

Д. - Не было случая, чтобы он заблудился и не нашел дорогу домой.

Арк. - Каждая вещь пахла!

- Запахов было множество, и все они звучали, как музыка, все они громко заявляли о себе.

- Каждый предмет пах по-своему: одни неприятно,

- другие безлично,

- третьи сладостно.

Арк. - Стоило Арктуру поднять голову и понюхать, и он сразу же ощущал свалки и помойки, дома, каменные и деревянные, заборы и сараи, людей, лошадей и птиц так ясно, как будто видел все это.

Авт. - И еще он слышал тончайшие звуки, каких мы никогда не услышим. Арк. - Он просыпался по ночам, раскрывал глаза, поднимал уши и слушал.

- Он слышал все шорохи, за многие версты вокруг.

- Он слышал пение комаров и зудение в осином гнезде на чердаке.

- Он слышал, как шуршит в саду мышь

- и тихо ходит кот по крыше сарая.

А. Б. - И дом для него не был молчаливым и неживым, как для нас. Дом тоже жил: он скрипел, шуршал, потрескивал, вздрагивал чуть заметно от холода. По водосточной трубе стекала роса и, скапливаясь внизу, падала на плоский камень редкими каплями.

Мать - Снизу доносился невнятный плеск воды в реке. Шевелился толстый слой бревен в запани около лесозавода. Тихо поскрипывали уключины кто-то переплывал реку в лодке.

- И совсем далеко, в деревне, слабо кричали петухи по дворам.

Авт. - Это была жизнь, вовсе неведомая и неслышная нам, но знакомая и понятная ему.

Д. - И еще была у него одна особенность: он никогда не визжал и не скулил, напрашиваясь на жалость, хотя жизнь была жестока к нему.

Авт. - Однажды я шел по дороге из города. Вечерело. Было тепло и тихо, как бывает у нас только летними спокойными вечерами. Вдали на дороге поднималась пыль, слышалось мычание, тонкие, протяжные крики, хлопанье кнутов: с лугов гнали стадо.

Внезапно я заметил собаку, бежавшую с деловитым видом по дороге навстречу стаду. По особенному, напряженному и неуверенному бегу я сразу узнал Арктура. Раньше он никогда не выбирался за пределы города. "Куда это он бежит?" подумал было я и заметил вдруг в приблизившемся уже стаде необычайное волнение.

- Коровы не любят собак. Страх и ненависть к волкам-собакам стали у коров врожденными. И вот, увидев бегущую навстречу темную собаку, первые ряды сразу остановились.

- Сейчас же вперед протиснулся приземистый палевый бык с кольцом в носу. Он расставил ноги, пригнул к земле рога и заревел, икая, дергая кожей, выкатывая кровяные белки.

- Гришка! - закричал кто-то сзади. - Бежи скорея вперед, коровы ста-али!

Арк. - Арктур, ничего не подозревая, своей неловкой рысью подвигался по дороге и был уже совсем близко к стаду.

Авт. - Испугавшись, я позвал его. С разбегу он пробежал еще несколько шагов и круто осел, поворачиваясь ко мне.

А. Б. - В ту же секунду бык захрипел, с необычайной быстротой бросился на Арктура и поддел его рогами. Черный силуэт собаки мелькнул на фоне зари и шлепнулся в самую гущу коров. Падение его произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Коровы бросились в стороны, хрипя и со стуком сшибаясь рогами.

- Задние напирали вперед,

- все смешалось,

- пыль поднялась столбом.

Авт. - С напряжением и болью ожидал я услышать предсмертный визг, но его не было.

- Тем временем подбежали пастухи, захлопали кнутами, закричали на разные голоса, дорога расчистилась,

Авт. - и я увидел Арктура.

Арк. - Он валялся в пыли и сам казался кучей пыли или старой тряпкой, брошенной на дороге. Потом он зашевелился, поднялся и, шатаясь, заковылял к обочине.

- Старший пастух заметил его.

- Ах, собака! - злорадно закричал он, выругался и очень сильно и ловко стегнул Арктура кнутом.

Арк. - Арктур не взвизгнул, он только вздрогнул, повернув на мгновение к пастуху слепые глаза, добрался до канавы, оступился и упал.

- Бык стоял поперек дороги, взрывал землю и ревел.

- Пастух стегнул и его так же сильно и ловко,

- после чего бык сразу успокоился.

- Успокоились и коровы,

- и стадо не спеша, поднимая пахнущую молоком пыль и оставляя на дороге лепехи, тронулось дальше.

Авт. - Я подошел к Арктуру. Он бы грязен и тяжело дышал, вывалив язык, ребра ходили под кожей. На боках его были какие-то мокрые полосы. Задняя лапа, отдавленная, дрожала. Я положил ему руку на голову, заговорил с ним. Он не отозвался. Все его существо выражало боль, недоумение и обиду. Он не понимал, за что его топтали и стегали. Обычно собаки сильно скулят в таких случаях. Арктур не скулил.

А. Б. - И все-таки Арктур так и остался бы домашним псом и, может быть, разжирел бы и обленился, если бы не счастливый случай, который придал всей его дальнейшей жизни возвышенный и героический смысл.

Авт. - Случилось это так. Я пошел утром в лес посмотреть на прощальные вспышки лета, за которыми, я уже знал, начнется скорое увядание. За мною увязался Арктур. Несколько раз я прогонял его. Он садился в отдалении, немного пережидал и снова бежал за мной. Скоро мне надоело его непонятное упорство, и я перестал обращать на него внимание.

- Лес ошеломил Арктура.

- В городе, все ему было знакомо.

- Там были деревянные тротуары,

- широкие мостовые,

- доски на берегу реки,

- гладкие тропинки.

Мать - Здесь же со всех сторон подступили вдруг к нему незнакомые предметы: высокая, жестковатая уже трава, колючие кусты, гнилые пни, поваленные деревья, упругие молодые елочки, шуршащие опавшие листья.

- Со всех сторон его что-то трогало, кололо, задевало, будто сговорилось прогнать из леса.

Арк. - И потом - запахи, запахи! Сколько их, незнакомых, страшных, слабых и сильных, значения которых он не знал!

Авт. - И Арктур, натыкаясь на все эти пахучие, шелестящие, потрескивающие, колючие предметы, вздрагивал, фукал носом и жался к моим ногам.

Арк. - Он был растерян и напуган.

Авт. - Ах, Арктур! - тихонько говорил я ему. - Если бы ты был нормальным, здоровым псом, то хозяином твоим был бы охотник. Ты слушал бы тогда по утрам могучую песнь рога и дикие голоса, какими никогда не кричат обыкновенные люди. Ты гнал бы тогда зверя, захлебываясь лаем, не помня себя, и этим неистовым бегом по горячему следу ты служил бы своему владыке - охотнику, и выше этой службы не было бы ничего для тебя. Ах, Арктур, бедный ты пес!

Так, потихоньку разговаривая с ним, чтобы ему было не так страшно, я все дальше уходил в лес.

Арк. - Арктур мало-помалу успокаивался и начинал смелее обследовать кусты и пни. Сколько нового и необычного находил он, какой восторг охватывал его!

Авт. - Теперь, он, увлеченный своим важным делом, уже не прижимался ко мне. Изредка только он останавливался, взглядывал в мою сторону мертвыми белыми глазами, прислушивался, желая удостовериться, правильно ли он поступает, иду ли я за ним, потом опять принимался кружить по лесу.

Скоро мы вышли на луг и пошли мелочами.

Арк. - Страшное волнение охватило Арктура. Кусая траву, спотыкаясь на кочках, он мелькал среди кустов.

Авт. - Он громко дышал, лез напролом, не обращая больше внимания ни на меня, ни на колючие ветки.

?Мать -Наконец он не выдержал, зажмурился, с треском сунулся в кусты, пропал там, завозился, зафукал...

Авт. - "Кого-то причуял!" - подумал я и остановился.

?Арк. - "Гам! - звонко и неуверенно раздалось в кустах.- Гам, гам!"

Авт. - Арктур! - в беспокойстве позвал я.

- Но в этот момент что-то случилось.

?Арк. - Арктур завизжал, завыл и с шумом ринулся в глубь кустов.

- Вой его быстро перешел в азартный лай,

Авт. - и по вздрагивающим верхушкам кустов мне было видно, как он там продирается. Испугавшись за него, я бросился наперехват, громко окликая его. Но мой крик, видимо, придавал ему только азарта. Спотыкаясь, застревая в густоте, задыхаясь, перебежал я одну поляну, потом другую, спустился в лощину, выбежал на чистое место и сразу увидел Арктура.

Арк. - Он выкатился из кустов

Авт. - и мчался прямо на меня.

?Мать - Он был неузнаваем, бежал смешно, высоко подпрыгивая, не так, как бегают обыкновенно собаки, но тем не менее гнал уверенно, азартно, лаял беспрестанно, захлебываясь, срываясь на тонкий щенячий голос.

Авт. - Арктур! - крикнул я.

Арк. - Он сбился с хода.

Авт.- Я успел подскочить и схватить его за ошейник.

– Он рвался, рычал,

Авт.- чуть не укусил меня,

- глаза его налились кровью,

Авт.- и мне великого труда стоило успокоить и отвлечь его.

?Арк. - Он был сильно помят и поцарапан, держал левое ухо к земле: видимо, он все-таки ударился где-то несколько раз, но так велика была его страсть, так был он возбужден, что и не почувствовал этих ушибов.

А. Б. - С этого дня жизнь его пошла другим чередом. С утра он пропадал в лесу, убегал туда один и возвращался иногда к вечеру, иногда на следующий день, каждый раз совершенно измученный, избитый, с налившимися кровью глазами.

Мать - Он сильно вырос за это время, грудь раздалась, голос окреп, лапы стали сухими и мощными, как стальные пружины.

Авт.- Как он гонял там один, как не разбивался, этого я не мог понять.

Мать - Он, наверно, чувствовал все-таки, что в его одиноких охотах чего-то не хватает. Может быть, он ждал одобрения, поддержки со стороны человека, что так необходимо каждой гончей собаке.

Авт.- Я ни разу не видел его вернувшимся из лесу сытым.

- Бег его, бег слепой, неловкой собаки, конечно же, был медлительным и неуверенным.

Арк. - Нет, никогда не догонял он своих врагов и не вонзал в них зубы! - Лес был ему молчаливым врагом,

- лес стегал его по морде, по глазам,

- лес бросался ему под ноги, лес останавливал его.

Арк. - Только запах, дикий, вечно волнующий, зовущий, нестерпимо прекрасный и враждебный запах, доставался ему, только один след среди тысячи других вел его все вперед и вперед.

А. Б. - Как находил он дорогу домой, очнувшись от бешеного бега, от великих грез? Какое чувство пространства и топографии, какой великий инстинкт нужен был ему, чтобы, очнувшись, совершенно обессиленным, разбитым, задохнувшимся, сорвавшим голос где-нибудь за много верст в глухом лесу с шорохом трав и запахом сырых оврагов, добраться до дому!

Д. - Каждой гончей собаке необходимо одобрение со стороны человека.

Мать - Собака гонит зверя и забывает все, но даже в момент наивысшей страсти она знает, что где-то там, впереди, охваченный такой же страстью, перебегает по лазам ее хозяин-охотник и что, когда придет пора, его выстрел решит все.

Ст. - В такие минуты голос хозяина дичает и заражает собаку; он тоже лазит по кустам, бегает, хрипло порскает, помогает собаке распутать след. А когда все кончено, хозяин бросает собаке пазанки, смотрит на нее хмельными, счастливыми глазами, кричит с восторгом: "Но, ты! Мил-лая!" - и треплет за уши.

Арк. - Арктур был одинок в этом смысле и страдал. Любовь к хозяину боролась в нем с охотничьей страстью.

Авт.- Несколько раз я видел, как ранним утром Арктур вылезал из-под террасы, где любил спать, побегав по саду, садился под окном своего хозяина и принимался ждать его пробуждения. Он и теперь ждал пробуждения доктора.

- Но теперь что-то другое сильно беспокоило его.

-Он нервно подрагивал, встряхивался, почесывался,

- поглядывал вверх,

- вставал, опять садился

-и принимался тихонько скулить.

- Потом начинал бегать возле террасы, делая всё большие круги, опять садился под окном, даже коротко взлаивал от нетерпения и, насторожив уши и наклоняя попеременно голову то на одну, то на другую сторону, долго прислушивался.

- Наконец он вставал, нервно потягивался, зевал, направлялся к забору и решительно вылезал в дыру.

Авт.- Немного спустя я видел его далеко в поле трусящим своей ровной, несколько напряженной и неуверенной рысью.

- Направлялся он к лесу.

Авт.- Как-то раз я шел с ружьем по высокому берегу узкого озера.

Д. - Утки в тот год необычайно разжирели,

Ст. - их было много, в низинах часто попадались бекасы,

Мать - и охота была легкой и радостной.

Авт.- Выбрав пень поудобней, я присел отдохнуть, и, когда стих набежавший перед тем легкий ветерок и наступил миг чистейшей задумчивой тишины, я услышал очень далеко странные звуки.

Мать - Было похоже, будто кто-то равномерно бил в серебряный колокол, и этот теплый малиновый звон, путаясь в ельниках, усиливаясь в борах, разносился по всему лесу, настраивая все на торжественный лад.

Авт.- Постепенно звуки стали определяться, и, сосредоточившись, я понял, что где-то лает собака.

Ст. - Лай, доносившийся с противоположного берега озера, из глуши сосновых лесов, был чист, слаб и далек;

А. Б. - иногда он пропадал совсем,

Мать - но потом опять упорно возобновлялся, немного ближе и громче.

Авт.- Скоро в этом прекрасном музыкальном лае мне почудилось что-то знакомое, и я понял вдруг, что это гонит Арктур.

Так вот когда пришлось мне услышать его!

Арк. - Слабое серебряное эхо отдавалось от сосен, и от этого казалось, что лают несколько собак.

Ст. - Один раз Арктур, видимо, потерял след и замолчал.

А. Б. - Долгие минуты длилось его молчание, лес сразу стал пустым и мертвым.

Мать - потом опять залаял низко и равномерно, будто забил в серебряный колокол.

Ст. - Слава о необыкновенном гончем псе скоро разнеслась по городу и по всей округе.

- Его видели на далекой реке Лосьве,

- в полях за лесными холмами,

- на самых глухих лесных дорогах.

Д. - К нам в дом стали наведываться охотники.

Мать - Как правило, они не верили слухам - они по себе знали цену охотничьим рассказам.

- Они осматривали Арктура,

- рассуждали о его ушах и лапах,

- о его вязкости и других охотничьих статях;

Д. - они выискивали у него недостатки и уговаривали доктора продать им собаку.

Ст. - Им страшно хотелось пощупать мышцы Арктура, посмотреть его лапы и грудь,

Арк. - но Арктур сидел у ног доктора такой хмурый и настороженный, что никто не осмеливался протянуть к нему руку.

Д. - А доктор, краснея и сердясь, в десятый раз уверял, что собака непродажная, что пора бы всем знать об этом.

А. Б. - Охотники уходили огорченные,

Мать - и на смену им приходили другие.

Ст. - Однажды Арктур, накануне сильно разбившийся, лежал под террасой, когда в саду появился старик. Левый глаз его вытек и затянулся, татарская бородка сквозила, на голове был мятый треух, на ногах - сбитые охотничьи сапоги.

Авт.- Увидев меня, старик заморгал, стащил шапку с головы, поскреб голову и посмотрел на небо.

Ст. - Погоды-то ныне, погоды... - неопределенно начал он и, крякнув, умолк.

Авт.- Я догадался и спросил:

- Не за собачкой ли пришли?

Ст. - Да и как же! - оживился он и надел шапку. - Ведь это что, к примеру, получается? На что доктору собака? Ни к чему она ему, а мне вот как нужна собачка! Скоро охоты и все такое... У меня, слышь, у самого есть гончак, да плох: дурак, след не держит и голосу никакого. А ведь это что? Сляпой-то, а? Ведь это уму непостижимо, как выганивает! Царская собака, вот те крест святой! - А голос-то, го-олос! Понимаешь ты - голос! Чистый ключ, я тебе говорю!

Авт.- Я посоветовал ему поговорить с хозяином.

? Ст. - Он повздыхал, высморкался и ушел в дом, а через пять минут появился очень красный и растерянный.

? Авт.- Остановился рядом со мной,

?Ст. - кряхтел, долго закуривал. Потом нахмурился.

Авт. - Что ж, отказали вам? - спросил я, заранее зная ответ.

Ст. - И не говори! - огорченно воскликнул он. - Нет, не дает... Пятьсот рублей сулил - цена-то какова, а? - и не подходи, не дает! Чуть не заревил, а? Это мне ревить надо! Охоты подходют - собаки нет!

Д. - Едва старик ушел, в сад быстро вышел доктор.

- И откуда он узнал о собаке?

Доктор нервно потирал руки, шея у него покраснела, седая прядка свалилась на лоб.

Арк. - Арктур, услыхав голос своего хозяина, выполз из-под террасы, и, прихрамывая, подошел к нам.

Д. - Арктур! - сказал доктор. - Ты ведь мне никогда не изменишь?

Арк. - Арктур закрыл глаза и ткнулся носом доктору в колени. Он не мог стоять от слабости и сел. Голову его тянуло книзу, он почти спал.

Д. - Доктор засмеялся и потрепал Арктура за уши.

Авт. - Он не знал, что гончий пес уже изменил ему, изменил с того самого момента, когда попал со мной в лес.

- Август подошел к концу,

-погода испортилась,

Авт. - и я собрался уезжать, когда пропал Арктур.

- Утром он ушел в лес

- и не вернулся ни к вечеру,

- ни на следующий день,

- ни еще через день.

Д. - Когда друг, который жил с тобой, которого ты видел каждый день и к которому часто даже невнимательно относился, - когда этот друг уходит и не возвращается больше, на долю тебе остаются одни воспоминания.

Авт. - И я вспомнил все дни, проведенные с Арктуром вместе, его неуверенность, смущение, его неловкий, несколько боком, бег, его голос, привычки, милые пустяки, его влюбленность в хозяина, даже запах чистой, здоровой собаки... Я вспоминал все это и жалел, что это был не мой пес, что не я дал ему имя, что не меня он любил и не к моему дому возвращался в темноте, очнувшись от погони за много верст.

Д. - Доктор осунулся за эти дни.

А. Б. - - Весть о пропаже Арктура мгновенно облетела весь город. Оказалось, что многие знают его и любят

Ст. - и что все готовь: помочь доктору в поисках.

А. Б. - - Все были заняты самыми разноречивыми толками и слухами.

Мать - Кто-то видел собаку, похожую на Арктура,

Ст. - другой слышал в лесу его лай...

Д. - Ребята, те, которых доктор лечил, и те, которых он совсем не знал, ходили по лесу, кричали, обследовали все лесные сторожки, стреляли и по десять раз в день наведывались к доктору узнать, не пришел ли, не нашелся ли чудесный гончий пес.

Авт. - Я не искал Арктура. Мне не верилось, чтобы он мог заблудиться, -

Мать - для этого у него было слишком хорошее чутье.

Ст. - И он слишком любил своего хозяина, чтобы пристать к какому-нибудь охотнику.

А. Б. - Он, конечно, погиб...

Авт. - Но как? Где? Этого я не знал. Мало ли где можно найти свою смерть!

Д. - А через несколько дней понял это и доктор. Он как-то сразу поскучнел, перестал петь и вечерами долго не спал. В доме без Арктура стало пусто и тихо.

Авт. - В день моего отъезда мы долго говорили с доктором о разных разностях.

?А. Б. - Об Арктуре мы старались не вспоминать.

Д. - Один раз только доктор пожалел, что смолоду не стал охотником.

Авт. - Года через два я опять попал в те места и снова поселился у доктора. Д. - Он по-прежнему жил один.

Мать - Никто не стучал когтями по полу, не фукал носом и не молотил хвостом по плетеной мебели.

А. Б. - Дом молчал, и в комнатах так же пахло пылью, аптекой и старыми обоями.

Д. - Но была весна, и пустой дом не производил тягостного впечатления.

Авт. - На другой день по приезде я пошел на тягу. В лесу стоял золотистый туман, кругом капало, звенело, булькало.

Мать - Земля оголилась, сильно и резко пахла, и сколько было других запахов - осиновой коры, гниющего дерева, сырого листа, всех их перебил сильный и резкий запах земли.

Ст. - Был прекрасный вечер с огненным морем заката, и вальдшнепы летели густо.

Авт. - Я убил четырех и еле отыскал их на темном слое листвы. Когда же небо позеленело и погасло и высыпали первые звезды, я тихо пошел домой по знакомой наезженной дороге, обходя широкие разливы,

-в которых отражалось небо,

-и голые березы,

-и звезды.

Авт. - Обходя один из таких разливов по небольшой гривке, я вдруг заметил впереди что-то светлое и подумал сначала, что это последний клочок снега, но, подойдя ближе, увидел лежавшие вразброс немногие кости собаки. Сердце мое глухо застучало, я стал всматриваться, увидел ошейник с позеленевшей медной пряжкой...

А. Б. - Да, это были останки Арктура.

Разобравшись внимательно во всем, я уже в полных сумерках догадался, как было дело.

Мать - У нестарой еще, но сухой елки был отдельный нижний сук. Он, как и все дерево, высыхал, осыпался и обламывался, пока наконец не превратился в голую острую палку.

Арк. - На эту палку и наткнулся Арктур, когда мчался по горячему пахучему следу и не помнил уже, и не знал ничего, кроме этого зовущего все вперед, все вперед следа.

Авт. - В полной темноте я пошел дальше, вышел на опушку, а оттуда, чавкая ногами по мокрой земле, и на дорогу, но мыслью все возвращался туда, на маленькую гривку с сухой, обломанной елью.

Мать -У охотников есть странная любовь к звучным именам.

Ст. - Каких только имен не встретишь среди охотничьих собак!

Д. - Но, наверно, никакая собака не была так достойна громкого имени, имени немеркнущей голубой звезды!

1957 г.