Глава 11, ч1

Обсидиана Забывшая

- Плачу? - я смотрела на мокрые пальцы и не верила своим глазам. Демон прикоснулся к ладони. Я не плачу. Я не умею! Я перевела на него глаза, принц почему-то грустно улыбался. Я тут же перекрыла нашу связь, запоздало, наверное, но хоть что-то.

- Ты так смотришь, словно это не вода, а кислота, - тихо сказал он.

- Ты не понимаешь, - я сглотнула, - это гораздо хуже! - я соскочила с кровати и начала судорожно натягивать мятое платье.

- Что ты делаешь? - спросил Ран, поднимаясь следом.

- Спи. Мне... Мне нужно подумать, - и не смотри, не смотри на меня так.

- Обсидиана...

- Нет, правда, все хорошо. Я просто прогуляюсь и вернусь, воздухом подышу, звезды посчитаю. А ты спи, нам завтра еще кочевника вдвоем опрашивать и вообще дел много, - я понимала, что несу какую-то ахинею, но остановиться не могла. Гнал страх.

- Маленькая охотница, это всего лишь слезы, - он подошел почти вплотную.

- Конечно, - я быстро поцеловала его в губы и скрылась за дверью.

Я не стала заходить к себе, пошла сразу в сад. Побежала, если уж совсем точно. Бежала, а перед глазами вставала другая ночь. Ночь, когда я вырвалась отсюда.

Чаще всего именно так и бывает. Память подкидывает очередную выцветшую от времени картинку, и прошлое вырывается из своей могилы, открывая дверь пинком. И ты ничего не можешь с этим сделать кроме как позволить ему войти и надеяться, что этот визит не затянется надолго.

Я вылетела за ворота так, словно за мной гналось стадо свежих упырей, и сорвала с руки накопитель. Зима обожгла легкие, взъерошила волосы, вырвалась облаком пара изо рта. Я неслась по улицам города, распугивая редких прохожих, не замечая, как острые камешки впиваются в босые ноги. Еще чуть-чуть и лес. Совсем немного.

Густые кроны сомкнулись над головой, даря нет, не покой, прохладу и фальшивое чувство защиты.

Я остановилась, прижавшись всем телом к первому же дереву, цепляясь пальцами за шершавую кору. Вдох. И снова бег. А в голове мелькали картинки из другой, прошлой, жизни. Из той, про которую я думала, что забыла, из той, где боль была для меня не привычным спутником, а где она обжигала, как удар плети. Что ж, видимо, сегодня у меня вечер встреч с прошлым. Ну привет, сволочь. Заходи.

Я вышла из сада после ритуала избавления от власти Монаршей дюжины, шатаясь, как пьяная. Каждая косточка в теле ныла, каждая вена горела, жилы тянуло, я не чувствовала ни рук ни ног, да и голову ровно держать удавалось лишь чудом, но я улыбалась.

Еще немного.

Доползти до своей комнаты, забрать мешок с едой, забрать жнеца, забрать накопители, забрать несколько драгоценных камней, украденных из сокровищницы. Самых маленьких, самых незначительных. Чтобы не хватились раньше времени. И карту, главное - не забыть карту, а потом бежать.

Страшно, как же страшно.

Я подняла голову к пока еще темному небу - в запасе оборотов пять, если я ничего не путаю. Должно хватить.

Я пробиралась по самым темным улицам спящей Норции, прячась в закоулках от каждой тени, вздрагивая от любого шороха, постоянно оглядываясь, прислушиваясь. Теперь чуть левее главных ворот. Там кто-то так удачно посадил и вырастил недавно дерево, не за спасибо, конечно.

Страшно, как же страшно.

Еще чуть-чуть. Самый опасный участок - самый открытый. Если меня заметят, значит, здесь я и умру. Яд в сумке с едой. Я знаю, я проверяла. Бежать. Быстро, так быстро как могу. Пока хватит сил.

Страшно, как же страшно.

Деревья наконец-то сомкнулись над головой. Слабая иллюзия того, что я спряталась. Очень слабая. Нельзя расслабляться. Нужно уйти дальше, как можно дальше, чтобы они не почувствовали магию, не услышали моих криков, не увидели след.

Страшно, как же страшно.

А сейчас будет еще и больно. Я села на землю. Тени, надеюсь, я достаточно далеко ушла. Один за другим я выкладываю вокруг накопители. Я все рассчитала, украденной у фей силы должно хватить. Четыре года ушло на то, чтобы зарядить их, собрать по крупицам никому ненужную магию. Четыре кошмарных года. Теперь заклинание. Губы не слушаются и путаются мысли. Правильно прочитать удается лишь с пятой попытки. Теперь узор. Сорванной веткой полыни, чтобы усилить заклинание, на сухой земле. Последняя линия. Крик рождается где-то глубоко вместе с болью в шее и поднимается к горлу, но я держусь. Нельзя кричать. Нельзя. Я чувствую запах паленой кожи, чувствую кровь заливающую воротник рубашки, ее металлический вкус на языке. Нельзя кричать. Теперь болит уже вся шея, а не только та часть под ошейником. Кровь стекает все быстрее, а я упрямо шепчу заклинание, размазывая ее руками по ненавистной удавке. Кровь ослабит наговор фей, усилит мой собственный, проест металл подобно кислоте. Вдох. Теперь уже словно все тело целиком опустили в крутой кипяток. Не могу больше. Я кричу, срывая голос, оглушая саму себя. Ненавистный запах роз и колокольчиков врезается в сознание. Багровая вспышка... и две оплавленные, почерневшие, искореженные половинки у моих ног. Ощущения сбивают с ног, не дают подняться. Мои тени. Сумеречная, Ночная, Дневная и Утренняя. Своенравные, вредные, ласковые, верные. Они снова дышат, они снова чувствуют, пьют лунный свет. Как давно это было.

Страшно, как же страшно.

Я недостаточно далеко ушла. Они заметили, почувствовали всплеск энергии. Меня травят как зверя, уже пол оборота. Я не продержусь больше и половины этого времени. Нужно что-то решать. Вариантов мало - драться, чтобы заведомо проиграть и принять яд, или просто принять яд. Драться. Со мной снова мои тени, я убью столько сколько смогу. Но сначала, нужно найти место, где мне будет удобнее, а поэтому... бежать. Еще чуть-чуть.

Страшно, как же страшно.

Их семеро, и это только начало. Я внимательнее вглядываюсь в отстраненные лица. Но что я могу рассмотреть в темноте ночного леса? Нет, ватуша среди них нет. Пусть и маленькое, но облегчение - возможно Илия не знает.

- Иди к нам Даяна, - произносит один из них. Я отступаю назад, серп привычной тяжестью ложится в руку, помогая привести в порядок мечущиеся мысли, выровнять сбившееся дыхание, отодвинуть на задний план панику и страх. Ночная потянулась. Сильная, какая же она сильная. Собраться, перенаправить ее в оружие. Вдох, и впервые серп в моих руках становится жнецом. Окружившие меня феи отшатнулись. Идиоты. Я рванула с места. Взмах жнецом и ближайший ко мне мужик хватается руками за перерезанное горло, закрывая и открывая рот, как уродливая рыба. Еще один удар - еще один труп у моих ног. А по венам течет сила. Я дралась так, как не дралась ни разу до этого. Дралась не за свою жизнь - мне на нее давно плевать - дралась за свою свободу. Готова была выдрать ее зубами, если надо. В пылу схватки чей-то серп пропорол мне руку до кости, какая-то фея достала меня сзади, из бедра торчал кинжал. Кто-то попытался обойти меня со спины - еще один ошейник! Я отпустила с поводка Ночную, а вслед за ней Сумеречную, сознательно. Прекрасно понимая, к чему это приведет. Я больше не управляла жнецом, не контролировала свое тело. Власть взяли тени. Меня покрывала кровь своя, чужая, на земле валялось уже пятеро. Обезглавленные, с распоротыми животами, обосравшиеся в последний момент. От этой мысли улыбка скользнула на губы. И вот последнее тело падает к ногам, а в руках голова и запах смерти кругом. Бежать.

Страшно, как же страшно.

За спиной снова слышится хлопанье крыльев. И сил осталось мало. Новой схватки мне не пережить, но попытаться стоит. Я снова замираю, пригибаюсь к земле. Они уже рядом. За деревьями мелькают силуэты. Пятеро. Крик вырывается из горла, и от первого же удара к ногам мешком падает фея. Его крылья блекнут, мерцают и исчезают. Мертв. Второй. Третий. Тяжело. Руки дрожат, на лбу липкий пот, из ран бесконечным потоком течет кровь, болит бедро и обожженная шея. Четвертого ловит Сумеречная, когда он пытается убежать, пробивает грудную клетку, сжимает в кулаке сердце. Я чувствую его биение. Вдох. И для него все кончено. Жнец легко входит в тело последнего. Довести удар до конца, не обращая внимания на боль в раненой руке. Оружие с треском ломает кости, кровь из его ран попадает на лицо, тело. Вырвать из плоти жнец, оттолкнуть труп ногой и бежать. Так мало сил. Я так устала. Бежать. Я постоянно спотыкаюсь, от боли и усталости кружится голова, легкие раздирает на части каждый следующий вдох, собственное сердце рвется из груди, стучит в горле. Устала. Страшно. Тяжело.

Бежать!

Страшно, как же страшно.

Бежать. Нет! Нет! Нет! Меня поймали. Кто-то держит, крепко держит, не дает вырваться. Я пинаюсь, кусаюсь, царапаюсь. Пытаюсь достать жнеца, позвать Ночную. Но она слаба. Все они слишком слабы, чтобы дать полноценный отпор.

Страшно! Накрывает паника - душит тяжелой мутью.

- Тихо, девочка, - чей-то голос. Как из-под воды. И запах. Это не фея. Ноги больше не касаются земли. Я смотрю в лицо... вампира.

- Помоги или убей, - просьба, вырванная, выдранная из меня.

- Помоги или убей? - он щурится, оглядывает меня, ноздри дрожат. Он чувствует запах моей и чужой крови. - Что ж, я выберу первое. - Вампир поднимает меня на руки.

Он что-то шепчет, создает плетение, на незнакомом языке. Сизый туман окутывает нас обоих, а с нами еще с десяток таких же как он. Что они здесь делают? Не тот вопрос. Он мое проклятие или путь к свободе? И чем мне придется ему заплатить?

Страшно, как же страшно.

Он все еще держит меня на руках.

- Закрой глаза, - приказывает он. Сделать вдох практически невозможно, сквозь плотно сомкнутые веки пробивается свет и мучительно тошнит. - Можешь открывать.

Он внимательно смотрит на меня, улыбается, блестят клыки и его черные без белков глаза. Оглядеться. Замок, огромный, массивный, неприступный замок и на улице день, а кругом сотни, тысячи вампиров, но главное никаких цветов и бабочек и хлопанья крыльев. Я проваливаюсь в темноту.

Хорошо. Уже не страшно.

Гораздо позже мне рассказали, что той ночью я сорвала внеочередную вылазку вампиров. Кристоф искал какой-то важный вампирский артефакт и почему-то считал, что найдет его именно у фей. Он, его замок, вся Малея стала моим перевалочным пунктом, таверной у дороги, которая позволила мне перевести дух. Он заставил меня выучить несколько языков, в том числе и Сангранский, слегка отточил мои навыки, показал, как держаться в седле, вселил веру, что я могу, если не все, то многое, запретил сомневаться в себе. Он не вернул меня к жизни, нет. Но сделал все, чтобы начинать было проще. И главное, в его клане я наконец-то расслабилась. Два года я прожила у вампиров, работая наемником, в охране, помогая патрулировать границы. Кристоф не нянькался, не церемонился со мной, не жалел и... ни о чем не спрашивал, за что ему отдельная благодарность. Он заботился, как умел, неловко, грубо. Он заставлял меня есть, сначала практически насильно заталкивая мне в глотку пищу считая, что "девушке в моем возрасте не престало походить на немощного подростка". На все мои протесты он лишь философски пожимал плечами и отвечал, что ему по статусу не положено иметь доходяжных придворных. Первые несколько месяцев, когда я просыпалась из-за очередного кошмара, Кристоф был первым, кого я видела. Он неизменно клал руку на мое плечо и спокойным голосом объяснял, где я нахожусь, отпаивал какими-то травами, демонстративно проверял все охранки в комнате и уходил. Тогда кошмары мне снились почти каждую ночь. А с хрена ли им не сниться? Живя у фей, я выматывалась за день так, что вечером просто падала на кровать и вырубалась до утра, особенно последние четыре года. Учеба, тренировки с ватушем, подготовка к побегу. Это был мой способ, идеальный вариант избавления от дурных снов. Попав же к вампирам, я поначалу вообще ничем не занималась. Читала, гуляла, осматривалась, примечала слабые места в охране, так на всякий случай. Короче Кристофу вскоре тоже надоело это дежурство под моей дверью, и очевидно он пришел к тем же выводам, что и я, и начал меня нагружать - тренировать, учить. Сначала мелкие задания, потом все серьезнее. Во время одного из его поручений, практически на границе княжества, я встретила своего тала. Спустя полгода я уехала в СВАМ. Князь не держал, хотя и очень хотелось, я читала это желание в его глазах. Но он всегда был слишком умен, слишком проницателен, чтобы совершить подобную ошибку. Хотя... Он так и не попрощался со мной, наблюдая, присматривая, как он это называет. Гораздо позже, когда я уже была студенткой, во время одной из наших "случайных" встреч я спросила, почему он тогда помог мне. Кристоф улыбнулся, демонстрируя смертоносные клыки, и ответил, что той ночью, слушая крики умирающих фей, он готовился к встрече с чудовищем, а вместо него поймал перепуганного на смерть воробья. И решил, что я пригожусь, как в той дурацкой сказке. В тот же вечер я рассказала ему, почему сбежала. Он слушал внимательно, не перебивая, не вставляя ненужных замечаний, с каменным лицом. Когда я закончила, он предложил забрать у меня поцелуй, предложил защиту дома. Я отказалась. Он имел право знать, но не более того. О том, что я Теневая он не знает до сих пор, хотя постоянно ведет с Дакаром какие-то дела, но охотников это не касается. Хочется верить, что так оно и останется.

Странно, но я не могу назвать наши отношения дружбой. Я прекрасно понимаю, что Кристоф, прежде всего, ученый и прекрасно умеет ждать. Об экспериментах и исследованиях проводимых в его клане слагают легенды даже в СВАМЕ. И он ждет. Ждет, когда же я выкину еще что-нибудь интересное. Отчасти от скуки, отчасти из интереса. И он дождется, я знаю и не осуждаю. У каждого свои слабости, так кто я такая, чтобы судить? К тому же я обязана ему своей свободой.

Ветер взъерошил волосы, кинул в лицо целый букет ароматов, и я очнулась от своих мыслей, захлопнув дверь к собственной памяти. Огляделась. Пора возвращаться, до рассвета совсем немного осталось. Мышцы в теле приятно болели, а голова продолжала гудеть. Почему я плакала? Откуда взялись эти глупые слезы? Я ведь рассказывала эту историю не в первый раз, так что случилось? Что, мать твою, вообще со мной происходит? Бешенные тени, вспышки гнева, повышенная стервозность, и эти, упырь их задери, слезы. Глупо получилось. Пришла к нему за сексом, а в итоге рассказала занудную побасенку и позорно разревелась. С другой стороны, я думала, что эти воспоминания давно и прочно мертвы. Но стоило открыть рот и я, сама того не желая вспомнила все. Запахи, звуки, шелест юбок Сибиллы в коридорах дворца и холодные руки Илии, застегивающие на моей шее ошейник. Я тряхнула головой.

К духам грани.

Плакала и плакала, этого больше не повторится. Но меня серьезно тревожило то, что произошло. Слезы - проявление эмоций. Эмоции - слабость, словно похмелье, вроде и не особо хреново, но совершать адекватные поступки мешает. Надеюсь, это мое состояние пройдет так же быстро, как и утреннее недомогание после шумной пирушки. А воспоминания...Что ж, они скоро снова покроются плесенью, и старая крыса-боль уберется назад в свою клетку. И принц врайтов тут совершенно ни при чем. Нет. Просто так сложилось. Хотя любовник из него, стоит признать, очень хороший. Да какой там. Это был лучший секс в моей жизни!

Я подняла голову к небу и улыбнулась. Тьфу ты. Дура.

Новый порыв ветра принес новые запахи. Мелисса, яблоня, сырая от недавней грозы земля, запах воды и вишни. Вишня. Он прилип к языку, небу, забил горло. Я вдохнула глубже и повернула на запад от замка. Шла за вишневым ароматом, словно по следам, словно держала в руках путеводный клубок. Ночная неуютно, неспокойно ворочалась, заставляя еще внимательнее прислушиваться к собственным шагам и биению сердца. Без оружия. Без поддержки теней. Босиком. В непредназначенном для таких целей платье. Идиотка? Нет. Охотница. Меня вел вперед инстинкт, рефлекс, доморощенное любопытство, азарт. Я посмотрю, просто проверю. Запах стал сильнее, по плечам к кистям рук и спине пробежали мурашки. Упала температура? Я остановилась на вдох, прислушалась к ощущениям. Да, стало холоднее. И запах - резче. Где-то близко. Совсем рядом. Еще несколько шагов.

Обогнуть дерево и...

Оно двигалось мне на встречу, серое, мерзкое и непонятное. Тварь была похожа на "Теневого", которого показал мне принц и одновременно на нарисованную зверушку Итиры. Она странно покачивалась на своих тонких паучьих лапах и с гадким звуком открывала и закрывала пасть. Сзади болтался какой-то непонятный обрубок, смутно напоминавший хвост. Я вдохнула. Запах вишни исчез, а на его место пришел другой - запах разложения, гниения. Я присмотрелась. Тень была, но какая-то нечеткая. Так живая она или мертвая? По идее если тень есть, значит живая, но воняет от нее как от давно и надежно почившей. Не понимаю. Тварь нападать почему-то не спешила, мне нападать было нечем.

- Ну что, красавица, побеседуем? - выбрала я, как мне казалось, оптимальный вариант и попробовала растолкать Ночную. Тень неохотно зашевелилась, но и только. А уродец напротив меня издал что-то вроде: "джва" и, развернувшись ломанулся сквозь кусты. Мило. Я рванула следом. Бежать босиком по ночному лесу то еще удовольствие, особенно если ты до этого уже совершил подобный бросок. Раны на ступнях дали о себе знать, изрядно меня замедлив. А тварь, продолжая издавать те же звуки, шустренько так удирала, увеличивая расстояние между нами с каждым вдохом.

Нет, не уйдешь.

Она бежала быстрее и быстрее, используя хвост в качестве дополнительной ноги. А что? Удобно. Когти на руках сами собой удлинились, вылезли клыки. Ночная продолжала мирно спать. Монстр скрылся за деревьями. Я ее сейчас потеряю! Я припустила быстрее и через несколько вдохов оказалась на дороге. Я повертела головой в разные стороны, но уже понимала, что тварь все-таки смылась. Твою мать!

Думай девочка, думай. А картинка, надо сказать, получалась та еще. Бежала я на запад, соответственно это западный тракт. В двух днях пути отсюда граница врайтов, до упырской кучи деревень и с десяток разрушенных храмов проклятых богов, плюс подземные источники силы, плюс нестабильные природные порталы, плюс это излюбленное место местной немногочисленной нежити и разного рода сброда. Это если не учитывать тот немаловажный факт, что где-то здесь притаилась маленькая плантация цветов дня. Весело, в общем. А теперь, внимание вопрос, куда из всего этого разнообразия могла податься, скорее всего, созданная искусственно тварь, созданная надо заметить в лучших традициях страшных сказок и сильно напоминающая "Теневого"? И почему она не напала на меня? Она ведь явно не просто так в лес по грибы по ягоды пришла в самый темный час ночи. Но ответов у меня не было. Пока не было и, отметив ориентиры, я отправилась назад.

Небо светлело, ветер с моря все так же безразлично трепал мне волосы, а ноги у меня отваливались. Я плелась по западному тракту к дворцу, стараясь придумать способ побыстрее восстановить теней. Как назло, кроме ритуального костра в голову ничего не лезло. Больное воображение охотника тут же нарисовало картинку:одуревшие феи молча взирают на огромное кострище, сложенное из стволов пятидесятилетних дубков, в центре тронной залы. Жаль, что этого не будет.

Сзади послышался стук колес и ржание лошади. Купцы? Что-то рано сегодня. Через несколько вдохов со мной поравнялась телега и запряженная в нее чалая лошадка, которой правил щупленький мужичок неопределенного возраста в огромной соломенной шляпе.

- Красавица, - о, это он, конечно, загнул, - тебя подвезти? - лучше поднести.

- Подвези, - еще раз внимательно оглядев мужичонку, отозвалась я. Он натянул поводья, дождался, пока я заберусь в набитую какой-то утварью тележку, и так же неспешно покатил дальше.

- Ты девонька из дворца что-ль? - оглянувшись через плечо, поинтересовался он.

- Из дворца, - я с досадой оглядела драное платье и свои босые ноги. Если Черная Дева узнает, как я обошлась с ее творением, она меня убьет.

- На фею непохожа, - продолжал дедок.

-Так я и не фея, - прошмыгнуть бы в замок пока слуги не проснулись. Я вертела в руках так и не надетый браслет.

- А во дворце, что тогда делаешь? - чего он любопытный-то такой? - На служанку тоже непохожа.

- Я с делегацией врайтов приехала, - пробормотала я, пытаясь отцепить колючку от того, что осталось от подола.

- А как же, слышал, слышал, - непонятно чему усмехнулся он. - Как звать-то тебя?

- Даяна, - да как же ее отодрать-то? Со стороны мужичка донесся ехидный смешок, боль разорвала затылок, и я провалилась во тьму.

Очнулась от того, что ужасно хотелось пить и как не парадоксально в туалет. Стоило открыть глаза, и голова взорвалась болью. Пару медленных вдохов, попробовала убрать с лица упавшие пряди, чтобы оглядеться, но руки замерли на полпути. Твою мать! Я тряхнула гудящей черепушкой, откидывая волосы.

Сырая холодная камера, где-то под потолком окошко, прямо передо мной железная дверь, в левом углу ведро. Ни койки, ни воды. На руках браслеты. Цепи от наручников тянулись по полу сквозь толстое кольцо, вбитое в камень, и дальше наверх, к потолку, через стену. Что за хрень? Я подергала руками. Бесполезно, сидят, как влитые. А самое отвратительное то, что это какая-то вариация оков олиналя, потому что теней я не чувствовала.

Я поднялась с третьей попытки, длины цепей хватило ровно на то, чтобы добраться до ведра.

Вернувшись на место, я выпустила когти, слава яйцам, на них наличие наручников не повлияло. Почему? Это уже другой вопрос. Я попробовала найти замок, отверстие, хоть какую-то щелочку и ничего. Браслеты были словно монолитные. Втянула назад когти и прислушалась. Тихо. Как то уж слишком тихо для города. Подняла глаза к окошку - день. Мда, скорее всего я уже не в Норции. Вот, интересно, это кто ж настолько туп или смел, чтобы похитить Теневого? Кому жить надоело?

Хотя сама тоже хороша...Сколько раз убеждалась, что нельзя расслабляться. Видимо, меня жизнь так ничему и не научила.

Как-то незаметно для себя я снова отключилась. Проснулась от звона цепей. Скрытый в стене механизм противно скрипел и спустя пару вдохов, мои руки оказались поднятыми над головой. Дверь отворилась, и в нее бочком протиснулся необъятных размеров мужик, неся в руках миску и чашку.

- Уважаемый не подскажите, где я нахожусь? - детина никак не отреагировал. - Ладно, не соизволите тогда сказать, кто именно меня похитил? - в ответ донеслось лишь сопение. - Мужик, ты просто тупой или прикидываешься? - попробуем по-другому. Он все также молча поставил передо мной еду и вышел. Я скрипнула зубами, с тоской оглядев фрукты.

Цепь снова заскрежетала, и я смогла опустить руки. Так, ну фрукты я даже нюхать не буду, а вот вода. Я взяла чашку, осторожно принюхалась, попробовала кончиком языка и, решив, что опасности нет, одним глотком опустошила чашку. Ну вот, теперь можно и подумать. Я повертела головой. Осмотр помещения принес ноль целых ноль десятых результата. Кроме, пожалуй, приторного удушающего запаха.

Остаток дня я провела, считая кирпичи и трещины в стенах. Пару раз пробовала дотянуться до окна, но длина цепей не позволяла даже встать в полный рост. Ладно, сначала все-таки узнаем, кто же этот смелый идиот.

Когда на небе зажглись первые звезды, механизм снова пришел в движение, я подобралась, насколько это было возможно в подобном положении, и приготовилась удивляться ну или удивлять. Дверь бесшумно открылась.

- Ну как тебе здесь нравится? - раздался от входа знакомый голос.

- Неплохо, со вкусом у тебя беда, конечно, да и с чувством цвета тоже, но так все вполне неплохо, - я в упор смотрела на ухмыляющуюся рожу феи и скалилась в ответ.

- По-прежнему дерзишь? - мужчина напротив выгнул бровь, делая шаг в мою сторону. - Это даже хорошо, твоя дерзость тебе пригодится, да и мне будет не так скучно.

- Ну, если твои апартаменты выполнены в том же духе, боюсь, даже я не смогу тебе помочь Станис.

- Напрасно, - он подошел еще на шаг и вцепился рукой мне в шею.

- И что ты от меня хочешь? - игнорируя боль, устало спросила я.

- Сделать то, что ты сделала со мной, - проскрежетал он, я вопросительно вздернула бровь. - Унизить и сломать.

- Желаю удачи, - я рванулась, но цепи не позволили уйти далеко.

Фея занес руку и отвесил мне оплеуху, рот наполнился кровью. Я плюнула теплым сгустком ему в лицо. Какое-то детское изумление отразилось на его лице. Бывший посол откинул голову и начал ржать.

- Больной урод, - прокомментировала я, глядя в его полубезумное лицо. Он рассмеялся громче.

- Благодаря тебе, - выдавил он, снова сжимая узловатые руки вокруг моей шеи.

- Я-то здесь при чем? - кое-как выдавила я. - Я могу понять ненависть Сибиллы и Кэссиди, но твою...

-Ты! - взревел он раненным зверем. - Ты мерзкая, грязная, рожденная против правил и воли богов. Ты! - пальцы сжались сильнее, воздуха практически не осталось. - Ты животное, скотина и падаль, низшее существо. Нет! - он снова отвесил мне пощечину, отпуская горло. - Не смей терять сознание, когда я с тобой говорю! - я с наслаждением вдохнула. - И ты напрасно думаешь, что понимаешь причины ненависти к тебе Сибиллы.

- Так просвети меня, - прохрипела я.

- Она ненавидит не тебя, она ненавидит его в тебе! - я замерла, перестала воспринимать действительность. А потом начала ржать, точно как Станис за несколько вдохов до этого. Видимо, безумие заразно, но остановиться сама я была не в состоянии. Мой смех оборвал его кулак. - Заткнись! Ты так на него похожа. Те же глаза, движения, слова. То же нахальное поведение. Ты так же как и он самоуверенна, никого не уважаешь, никак не можешь замолчать.

- Тебе-то какое дело? - сплевывая кровь, спросила я.

- Мне?! - он намотал мои волосы на кулак, я зашипела. - Если бы не твой ублюдочный папаша, я был бы сейчас с ней, - я снова замерла, как идиотка хлопая глазами.

- Что? Ты...

- Да! Я всегда восхищался ей, готов был на все. Я так долго добивался ее внимания, но стоило мне приблизиться, как объявился этот человечишка и все испортил! Как я был зол тогда, как страдал. Я хотел целовать ее руки, одевать в шелка и жемчуг, хотел дышать с ней одним воздухом, а вместо того мне пришлось наблюдать, как она гробит свою жизнь! - Он снова ударил меня, из носа брызнула кровь. Тварь. А затем отошел и начал расхаживать передо мной, словно маятник оборотометра.

- Так что же ты ее не остановил?

- Ты думаешь, я не пытался? Но она не слышала, не хотела слышать! Чего только я не пробовал, но ничего не получалось, а потом она уехала. И я считал ее навсегда потерянной.

- Но она вернулась.

- И что? Она отдалась человеку, родила от него, она предала нас, свой род!

- Что? Кишка тонка была пойти против большинства? Ты жалок! Знаешь, почему она выбрала его? Не за медовые речи, не за обжигающий взгляд. Она выбрала его за то, что он был мужчиной, настоящим, сильным, а ты... Ты пресмыкающееся, бесхребетная мразь, ты даже мизинца его не стоишь! - я видела, как его глаза наливаются яростью, он рванулся ко мне, но я пнула его ногой в живот. Он покачнулся, согнулся, волосы упали на лоб, а в следующий миг уже я корчилась от боли на полу.

Он бил методично, сильно. По лицу, спине, животу, пинал, как дети иногда бездумно пинают игрушку, что-то невнятно бормоча.

- А потом появилась ты, - пропыхтел он сквозь стиснутые зубы. Я с трудом могла уловить суть того, что он говорит. - И Илия приняла тебя! Поселила во дворце, одевала и учила! Ты! Ты должна была гнуть спину вместе с другими рабами, сдохнуть на плантациях своей же матери! И все никак не хотела подчиниться!

- Пошел на хер! - с трудом разлепив губы, прохрипела я.

Он снова рванулся вперед, еще один удар, и я потеряла сознание.

Станис вернулся спустя несколько оборотов и вылил на меня ведро ледяной воды. Откашливаясь и отплевываясь, я с трудом приподнялась на дрожащих руках. Скотина, он знает, как бить, чтобы причинить максимум боли.

- Соскучился? - прошипела я.

- Мы не договорили, - усмехнулся он, делая шаг в моем направлении.

- Избавь меня от своих душевных мук, - я села, прислонившись спиной к каменной стене. - Они нелепые, они пошлые и от каждого твоего слова меня клонит в сон.

- Да, как...

- О, боги, да заткнись же, - не знаю от неожиданности или же удивленный моей наглостью, но Станис действительно замолчал. - Во всем, что с тобой произошло, ты виноват сам. Что ты сделал такого, что Илия решила от тебя избавиться? - Станис побагровел.

- О чем ты, мать твою? - я расхохоталась, но смех быстро перешел в стон - все тело болело.

- А ты еще не понял? Неужели ты думаешь, что твоя королева настолько глупа, чтобы выставлять тебя против меня в надежде, что ты сможешь выиграть? Ай-я-яй Станис, такой просчет, - я издевательски пощелкала языком. - Ты же никогда не отличался особыми успехами в военном деле. Не спорю стратег из тебя хороший, но вот воин... Так с чего вдруг такая вера Илии в твои силы? - его нижняя губа затряслась в бессильной ярости, словно у припадочного.

- Заткнись! Королева ценила меня!

- Да? И, наверное, именно потому, что она тебя так ценила, тут же изгнала из Норции? Ты отработанный материал Станис, пушечное мясо, на полке трофеев королевы ты уже давно занимаешь чужое место.

- Не смей! - как-то истерично, совершенно по-бабски.

- Не сметь чего? Открывать тебе глаза на твою убогую жизнь, да пошел ты Ста... - кулак врезался мне в челюсть прежде, чем я успела договорить.

- Ты, - удар в живот, - ни, - в грудную клетку, - хрена, - по голове, - не, - по лицу, нос хрустнул, - знаешь, - финальный пинок в живот. Я улыбнулась, опять отключаясь. Он повторяется.

Прав был Дакар - нельзя оставлять за спиной живых врагов. Эта мысль надоедливым дятлом крутилась в голове, пока я усиленно пыталась собрать себя в кучу и подняться с холодного пола. Все по непонятной причине незаблокированные волчьи силы ушли на регенерацию, так что теперь я даже клыки выпускать могла с трудом. Да и как выяснилось, сил этих было не так уж и много. Как только я села, цепь натянулась, и дверь в мою временную темницу открылась.

- Давай ты сразу мне врежешь, и я отключусь, - предложила без особой надежды.

- Так быстро сдаешься?

- Надоело видеть твою рожу.

- Зря. Я принес тебе подарок.

- Что-то мне подсказывает, что меня он не очень обрадует, - я напряженно следила, как он опускается передо мной на колени, держа одну руку за спиной. - Показывай уже, не томи.

- Нетерпеливое животное.

- От насекомого слышу, - вяло огрызнулась. И в тот же вдох он выбросил вперед руку и... застегнул на моей шее ошейник. Кажется, я закричала, кажется, попробовала его ударить и, кажется, из этого ничего не вышло. Я чувствовала металл, впивающийся в шею холодными пальцами, чувствовала, как он царапает мне горло. Старая крыса опять показала уродливую морду из клетки. Я попробовала стянуть его, но лишь расцарапала кожу и содрала пару ногтей. Начала задыхаться, перед глазами мелькали черные точки и мерзкое лицо феи. Только спустя несколько лучей мне удалось слегка успокоиться. Но паника осталась, тошнотворной лужицей, липкой мутью, запекшейся кровью свернулась где-то внутри. Паника и желание убивать.

Станис все еще сидел напротив меня и противно лыбился. Урод. И что самое удивительное, я, пожалуй, впервые отчетливо осознала степень его ненависти к себе. Я - моральный инвалид, существо не способное разглядеть бревно, даже если оно свалится мне на голову.

- Знаешь, он точная копия того, что ты носила когда-то, - я не отреагировала, все еще пораженная своим открытием, задыхающаяся из-за проклятого ошейника. - А знаешь, почему я так уверен? - я молчала, чувство беспомощности переросло в злость - одна из немногих эмоций, которые я могу испытывать. Говори-говори, пока можешь. - Они оба - творение моих рук, - рада за тебя. - А знаешь ли ты, что это я тогда предложил Илии надеть его на тебя и обряд Монаршей Дюжины тоже моя идея? - какой ты инициативный. - И тому послу, которого ты убила, именно я шепнул пару слов, - кто бы сомневался. - Ладно, вижу, ты не в настроении разговаривать, я зайду попозже. - Сломай себе по дороге шею. Поверь, это будет менее болезненно, чем когда я доберусь до тебя. Прошло еще несколько оборотов, истощенный организм требовал отдыха, и я то проваливалась в забытье, то резко подскакивала. В следующий раз он принес мне воды и фрукты. Кружку я опустошила одним махом, а вот на еду даже не взглянула.

- Знаешь, то, что Илия выгнала меня даже хорошо, - начал он ни с того ни с сего. Все еще хочет оправдаться? Перед кем? Ну что ж послушаем.

- Ты несешь какой-то бред, - может, удастся удовлетворить свое любопытство.

- Нет, - покачал он головой.

- Станис прекрати оправдывать свое ничтожное положение, - ну давай же.

- Я не оправдываю! - прошипел он. - Я уже давно думал, как бы свалить из Физалии без особых последствий. Так что, сами того не подозревая и ты и Илия сыграли мне на руку.

- Милая сказочка, - побольше скепсиса в голос. - Вот только свалить без последствий тебе не удалось. Ты нищий, потерял все свое влияние и немногочисленных единомышленников. Ах да, а еще принадлежность к Монаршей дюжине, а значит и большую часть сил. Теперь ты никто. Я ничего не упустила?

- Один момент, я не нищий, - я скептически выгнула бровь. - Я активно готовил свое отступление последние полтора года. У меня есть дом в столице западных эльфов, гномы любезно согласились взять на сбережение часть моих накоплений - примерно девяносто восемь тысяч аржанов, еще столько же в банке у эльфов. А сила - это не главное. Мне же хватило ума поймать тебя.

- И? Ты все равно променял шило на мыло. В Физалии у тебя больше перспектив, - ох, ну сколько же можно, давай рассказывай.

- Перспектив? - улыбнулся он. - Да страна на грани банкротства, кризиса, как следствие гражданской войны и смены власти, - у меня отпала челюсть.

- С чего вдруг? Норция, насколько я успела заметить, вполне себе процветает, - он расхохотался.

- Процветает? Да казна практически пуста!

- Каким это образом?

- О, Илия всегда любила роскошь - наряды, украшения, изысканные масла и снадобья, чтобы поддерживать красоту, а сколько денег она потратила на любовников и приворотные зелья, - он закатил глаза. - Примерно столько же, сколько и на ассасинов, чтобы те делали за нее всю грязную работу и убирали неугодных фей. А ты должна знать, эти птички не из дешевых. Фонтаны, позолоченные статуи в садах, редкие животные, перечислять можно до бесконечности. Плюс, мы ведь не единственные, кто выращивает и продает редкие цветы. Врайты с некоторых пор научились разводить кое-какие виды, среди прочего и болотные лилии - самые дорогие. Мы перестали справляться с конкуренцией. Этой стране нужны реформы, но королева боится менять старые порядки, слишком привыкла к безграничной власти.

- И что она собирается делать? - скажи мне то, что я хочу услышать.

- Уже делает. И боюсь, что я несколько помешал ее планам, - я выгнула бровь. - Понимаешь в чем дело, - он выдержал паузу, - даже те мизерные пошлины, которые наложили на нас демоны, с некоторых пор для Физалии неподъемны. И если раньше контрабанда составляла всего пятнадцать процентов от общих поставок, то теперь Илия хочет, чтобы чуть ли не вся продукция шла в обход.

- Данте и его клан. Если в караван входит меньше десяти повозок, его не досматривают.

- Умное животное, - еще по голове меня погладь, мудак. - Илия хочет спихнуть ему Кэссиди в качестве гарантии выполнения их маленького договора.

- То же мне гарантия, - я фыркнула и тут же поморщилась от боли. - Лучше бы она ему процент от продаж пообещала.

- Нужен ему этот процент, как нечисти первый луч утреннего солнца. Они отнюдь не голодают, и их положение лучше, чем думают многие. У Дэмиана проблема несколько иного характера. Он бастард, ублюдок, место Лорда занял по чистой случайности и его гордыня не может с этим смириться. Дэмиану нужно имя, которое он передал бы своим детям, а связь с королевской семьей - это подарок небес. Конечно же королева не хочет отдавать за него кого-то из своих любимиц, а Кэссиди - больная овца, ее не жалко продать грязному кочевнику.

- Я думала, Илия хочет отдать Кэс за принца, - Станис громко расхохотался.

- Нет, за принца она хочет отдать тебя, - в который раз за эти пятнадцать лучей моя челюсть поехала вниз. - Он демон, он не фея, ему плевать, что ты полукровка, а Дэмиану нет. Он хоть и ублюдок, но все-таки чистокровный, он знает разницу и ему нужны сильные наследники.

- А мое мнение не учитывается?

- Ты все еще так наивна?

- Нет, больше нет. Но с чего она взяла, что демон пойдет на этот брак и еще, неужели она думает, врайты не заметят подозрительно резкого сокращения поставок?

- О, я думаю, заметят, именно поэтому валю, а брак... Хм, сначала я мало верил в удачный исход этой затеи, но принц меня удивил, он в тебе явно заинтересован.

- Веселый расклад, - пробормотала скорее для себя. - А трупы?

- Ты все верно тогда сказала. Илия не имеет к убийствам ни малейшего отношения. Раб ее, конечно, рук дело, как и баронет, но это политика. Все прочее ее мало волнует.

- И все-таки, мне не дает покоя один вопрос - что ты такого натворил, что впал в немилость?

- Имел неосторожность усомниться в блистательности ее плана, пару раз слишком смело высказался по поводу проводимой политики, ну и так по мелочи, - меланхолично пожал он плечами.

- И почему же ты считаешь, что расстроил ее планы? - я выгнула бровь. - Собираешься меня убить?

- Убийство это так скучно, - он нарочито растягивал слова, давая мне возможность проникнуться торжественностью момента. - Поверь, после того, что я с тобой сделаю, ты будешь рада наложить на себя руки.

- Что-то пока у тебя не очень получается.

- Я растягиваю удовольствие, - он расхохотался, и только тут я заметила этот блеск. Так смотрит собака, больная бешенством, - глаза словно стеклянные, а на самом дне медленно разворачивает свои кольца безумие. Такой когда-то был и у меня. Я в заднице.

- Еще вопрос. Кто, тот идиот, что вернул тебе язык?

- Какая тебе разница?

- После тебя займусь им, - Станис снова рассмеялся и направился к двери. Как только он вышел, и натяжение цепи ослабло, я поднялась. От долгого сидения меня пару раз качнуло, но я все-таки заставила себя пройтись вдоль стен. Мне так лучше думается. Задавив на корню злость и желание закопать Станиса, я постаралась сосредоточиться на том, как снять с себя ошейник. Хоть он и не представлял собой угрозы - магии в нем не было - но долго с ним я не продержусь. Прутья клетки уже прогнулись, впервые на моей памяти, а выпускать из нее то, что там сидит я боялась.

Я осознала, что творю, только когда почувствовала что-то липкое на груди, и с изумлением уставилась на свои окровавленные пальцы.

Молодец девочка, почему бы сразу не оторвать себе голову и не облегчить некоторым феям жизнь? А ну взяла себя в руки!

Я опустилась на пол и закрыла глаза. Дыши. Медленно. Возвращай контроль.

'Сти ня' - донесся едва различимый шепот. Здесь есть кто-то еще?

- Что? Где ты? - собственный голос противно резанул по ушам.

'Сти ня' - уже настойчивее. Я завертела головой, но никого не увидела. Что за мать твою? - 'Сти ня, сти ня, сти ня, сти ня, сти ня'! - со всех сторон. Детский, неразборчивый, истерический.

- Кто ты?

'Ты' - ответило мне эхо. И я начала ржать, до истерики, до боли во всем теле, пока хватило воздуха. Лучше бы Станису действительно меня убить.

Когда рассвело, я сидела все там же у стены и пересчитывала в ней камни, кажется, уже по пятому кругу. Голос продолжал звать, что-то просить, практически умолять, но мне надоело обращать на него внимание. Не замечать собственное безумие оказалось легче, чем я думала. Никогда не предполагала, что сойду с ума. Забавное ощущение, словно спишь наяву. Интересно, что будет, когда замок с клетки вообще слетит? Скрип уже другой, настоящей двери заставил посмотреть в ту сторону. В проеме стояло четверо: двое незнакомых мужиков, Станис и молчун, который приносил мне еду и воду первый раз. В их руках были какие-то мешки. Что-то шевелилось внутри. Я напряглась, подобралась, впилась ногтями в ладони.

- Ты всегда их терпеть не могла, - сказал бывший посол, стоя позади всех. - На мой взгляд, абсолютно незаслуженно. - Он кивнул и мужики, вытряхнули содержимое мешков на пол. Я закричала, так, как никогда до этого. Кричала и не могла отвести глаз. Кричала и не могла вдохнуть. Серые, коричневые, черные, огромные. Я слышала стук их коготков даже сквозь собственный вопль, их писк, смотрела на их хвосты и подрагивающие усы. Смотрела в их кукольные мертвые глазки. Целое полчище голодных тварей, целое пищащее войско. Любители мертвечины и новорожденных младенцев. Они чувствовали мою кровь, мой страх, мою беспомощность. Не понимая, что делаю, я обмотала запястья цепями, я пробовала подтянуться снова и снова, оторвать ноги от пола, но лишь содрала кожу. Не хватило сил продержаться в воздухе даже какой-то мизерный вдох. Они кишели под ногами, словно гнилая вода. Они тыкались своими мордами в мои босые ступни, вставали на задние лапы, цеплялись за обрывки платья, они копошились, они верещали, они царапались. Не хочу, я не хочу вспоминать. Я не хочу.

Но перед глазами сами собой вставали картинки из прошлого. Умирающий отец, дикий холод, запах мочи, крови и страха. И боль, затягивающая, забирающая последние силы, ломающая.

Не хочу.

Я схватила первую попавшуюся крысу и начала сжимать, пока под пальцами не хрустнули кости, пока она не перестала трепыхаться, пока ее маленькие челюсти не разжались, выпустив кожу запястья.

'Сти ня'!

- Я жива, - ответила я непонятно кому, - я еще жива.

Я отшвырнула мертвую тушку и схватила следующую тварь. Тельце приземлилось в противоположном углу, зверьки, что были ближе, окружили труп. Клацанье, хруст, писк, они залазили друг на друга, дрались, пищали, и отрывали куски мяса от убитой мной крысы.

- Я жива, - еще одно мертвое животное полетело в тот же угол, - жива, жива, жива. Еще одна и еще и еще. Сколько их тут?

- Жива, жива, жива, - бормотание, слившееся в стон. Их так много. Сломать шею и выкинуть, сломать шею и выкинуть, сломать шею и выкинуть. А потом зазвенели цепи, утягивая меня вниз, и я упала, обдирая колени об острые холодные камни пола, и не смогла подняться, и услышала смех Станиса, и поняла, какую ошибку совершила. Раздразненные запахом крови, клочками мяса, которые им достались, моим страхом, они кинулись на меня. Мой поводок натянулся настолько сильно, что меня протащило вперед, и руки прижались к кольцу в полу.

- Сними с меня наручники мудак! И мы с тобой поговорим! - ни звука в ответ, только противный писк. Они карабкались по рукам, ногам, их мелкие зубки впивались в тело, когти оставляли глубокие царапины.

Я пробовала сбрасывать их с себя, переворачивалась на спину, стряхивала, как могла. Опять, опять и опять. Бесконечно, по кругу. Невыносимая жара сменилась таким же холодом. Я видела облачка пара, вырывающегося изо рта, меня начало трясти, выворачивать кости от непонятной боли, а одуревшее ошалевшее сердце неистово билось в измученном теле. Перед глазами все поплыло.

- Жива, - прошептала я, - еще жива, - почему-то важно было это повторять, важно знать.

'Усти еня'!

- Чего ты хочешь? - из последних сил. Укусы слились в один.

'Усти меня'! - больно, холодно.

- Я не понимаю! - срывая голос. Жива, еще жива. А они все пищат, пищат, так противно. Так громко. - 'Пусти меня!' - в первый раз так отчетливо.

Я хочу жить. Святые яйца, я действительно хочу жить! И я сорвала замок с изрядно покореженной клетки, закрывая глаза.

'Ну, наконец-то', - раздался тот же голос, только уже тише. Прекратились укусы, прошел холод, куда-то делись вообще все ощущения, все звуки, металл ошейника перестал сдавливать кожу, а сквозь веки пробивался слабый свет. Лишь боль вгрызалась в душу. Жива. Или нет?

Я с трудом открыла глаза. Напротив стояла девочка. Смутно знакомая маленькая девочка, она смотрела на меня глазами полными слез и той же боли, что сейчас мучила меня. А я и забыла. Девочка держала в руках цветок дня и едва улыбалась. А вокруг лежали дохлые крысы.

'Я удержала его! Смотри! Я впервые смогла сорвать его так, чтобы он не погиб!'

- Кто ты? - не девочка. Тень. Чья-то тень.

'Люга!'

- Люга... Но Люга - это я. Часть меня. Была когда-то.

'Дура! Я никогда не умирала! Слышишь!' - закричала она.

- Я избавилась от тебя, - какой-то бред. Видимо, я окончательно сошла с ума.

'Нет. Ты спрятала меня, заперла и забыла. В тот день, когда умер папа. Потому что не хотела вспоминать, потому что испугалась, ты запретила себе чувствовать, запретила жить. Святые яйца, какая же ты трусиха Обсидиана! Ты так испугалась, что отказалась от меня. От Основной!'

- Я, - а что я могла сказать? Я действительно трусиха. Но Основная... Она моя Основная? Еще больший бред. У теней нет имен, они не могут говорить, их нельзя запереть. Или...

'Можешь собой гордиться! - зло прошипела она, обрывая поток моих бессвязных мыслей. - Ты такая единственная! Глупая и трусливая!'

- Не ори на меня! - Основная, моя Основная, моя тень.

'Имею право! Ты чуть не умерла здесь! Что я такого сделала тогда? Спасла тебе жизнь? И вот как ты меня отблагодарила? Засунула в мешок и убрала подальше!'

Спасла?

Я устала. Я так устала и мне так хочется спать. На моих руках лежит мертвый отец, и сквозь полу-сомкнутые веки я вижу обломки нашей клетки, торчащие балки перекрытий, стекло, какие-то деревяшки, погнутые прутья, и трупы. Много трупов. Они разодраны в клочья, на уцелевших лицах застыл ужас, их, как кукол, сломал, выпотрошил какой-то злобный ребенок. Монстр. Все вокруг в крови, рядом лежит чей-то глаз, слева нижняя половина тела, возле отца оторванная кисть. На одну из торчащих в камнях балок, как на кол насажен мужчина, чуть дальше валяется скальп. Каштановый, женский. Не хочу, не хочу, не хочу! Это не я. Не могу быть я! Не хочу!

- Не хочу, - повторила я.

'Вспомнила! Ты вспомнила! - она улыбнулась, и от этой улыбки дрожь пробежала по моему телу. - Ты теперь не Забывшая, а я не Потеряшка!' - не Забывшая... А кто?

'Ожившая' - топнула ногой моя собственная тень. Оскалилась.

Неужели я всегда была такой - чудище из страшных сказок? Даже в четырнадцать. Боги.

'Глупость какая, - фыркнула она. - Ты так ничего и не поняла. Они должны были умереть тогда, чтобы ты осталась жива. Должны были ответить за то, что сделали. Все. Даже служанки потому, что знали, потому, что просто смотрели и ничего не делали. Наблюдали, шептались. Прекрати наматывать сопли на кулак! И забери уже у меня его, - она буквально впихнула мне в руки цветок. - Я сыта, а тебе нужны силы! И нам надо торопиться!'

Я взяла в руки маленький живой огонек. И тут же наручники с лязгом упали на пол, а девчонка ринулась на меня... В меня. Меня скрутило от боли, как когда-то давно, из глаз брызнули слезы, а все вокруг окрасилось в красный.

'Я покажу тебе, я расскажу тебе, я научу тебя. Только не отталкивай, не теряй меня больше'.

- Никогда.

Я поднялась, шатаясь, держась за стену. Да я была слаба, да я устала, но Люга... Ее силы мне хватит. Ярость, животная ярость и голые инстинкты. Чудовище, каких еще никто не видел, самый страшный ночной кошмар.

Раз, два, три, четыре, пять.

Обсидиана Ожившая идет убивать.

Я улыбнулась. Мы улыбнулись. Они будут умолять и бояться!

Дверь осыпалась под моими руками кучкой пепла, дремавший охранник даже ничего не понял. Легкая добыча - быстрая смерть. Язык пробежался по губам, ноздри втянули воздух. Еще. Больше крови. Забрать его голову с собой.

Пробежать ступеньки, уничтожить следующую дверь, убить еще двух мужиков. От них странно пахнет, чем-то резким, горьким - алкоголем. Еще две головы. Женский визг. Глупая баба - нельзя бежать от зверя, нельзя поворачиваться к нему спиной, нельзя так громко кричать, нельзя вонять страхом. Прыжок, хруст позвоночника и в моей коллекции уже четыре черепа. Неудобно. Замедляет.

Стянуть с нее юбку, разрезать вдоль швов. Мешок для добычи. Еще две комнаты - а мой урожай все растет уже шесть. Запах чужого страха раздразнил, вкус крови одурманил. Хочу еще. Язык снова пробежался по губам. Последняя дверь, он там. Я слышу голоса, но не различаю слов, я слышу смех, но не помню, что значит это слово. Меня ведет запах, меня ведет инстинкт, меня ведет ярость. Дверь. Такая смешная преграда.

Я бросаю в центр мешок, он рвется, открывая всем мои сокровища, мою добычу. Они замирают, они вскакивают на ноги, они поворачиваются ко мне, они что-то кричат. Двое достают мечи. Нельзя махать палкой перед мордой разъяренного зверя, нельзя так вонять страхом.

- Убейте ее, - что-то подобное я уже слышала. Но все равно не понимаю ни слова. Трое бросаются на меня. Раздробить череп одному, сломать ногу второму. Третий уже дрожит, в его голосе умоляющие нотки. Не понимаю. Не хочу его понимать. Он меня злит, он меня раздражает. Он так беспомощен, он так жалок, он противен, он так воняет страхом. Он мне надоел. Я моргнула, и он мешком рухнул к моим ногам.

Я огляделась. А где четвертый? Самый важный?

Броситься следом в распахнутое окно, добивая того, кому сломала ногу. Где-то вдалеке звук крыльев, у предыдущих крыльев не было. Ммм, чем труднее добраться до жертвы, тем интереснее. Беги, беги, беги.

Постоять еще несколько вдохов - дать фору - и ринуться следом. Он замахал своими нелепыми крылышками сильнее, словно почувствовав меня. Я рассмеялась. Охота. Протянуть руку и он мешком валится на землю. Такой маленький, такой слабый. Почему я позволила ему причинить мне столько боли? Как он поймал меня? Он пытался подняться, когда я подошла. Оглянулся, перевернулся на спину и начал смешно пятиться назад. Я улыбнулась.

- Паучок, паучок, сколько у тебя ножек? - слова взялись сами собой, но он молчал. Я сжала руку вокруг горла его тени. Он захрипел. - Паучок, паучок, сколько у тебя ножек? - Он начал пятиться быстрее. - Не зли меня! - сильнее сжать руку. - Паучок, паучок, сколько у тебя ножек?

- Две.

- Нет, - я покачала головой. - Ты неправильный паучок. Нужно сделать тебя правильным.

- Что? - смех сорвался с моих губ, когда я разорвала его мышцы, разделила кости, превращая две ноги в четыре. Так легко. Я захлопала в ладоши, глядя на то, как он корчится. Почему он кричит ему больно? Оборвать нервные окончания. Крик смолк.

- Паучок, паучок, - он продолжал пятиться, отползая от меня на руках, - а сколько у тебя ручек? - молчание. - Паучок, паучок, сколько у тебя ручек? Сколько!? - теперь я сжала в руке его сердце. - Сколько!? Сколько!? Сколько!?

- Четыре! - как дрожат его губы, как льется пот с его лба, как он боится!

- Нет. Одна! - левая рука подвернулась, и он завалился на бок, снова закричав. Из запястья, локтя и плеча торчали сломанные кости. Не красиво, но так и должно быть. Я подошла ближе, присела рядом на корточки, он отшатнулся. Глупый.

- Вставай, на ножки паучок, - я подняла его в воздух и поставила на ножки, так как должен стоять паук. Но он упал, зарывшись лицом в землю. Что-то сверкнуло. Крылья?

- У тебя крылья, но у паучков нет крыльев. Значит ты не паучок. Ты гусеничка! - я снова захлопала в ладоши. Слишком много крови течет из его ног. Он умрет раньше, чем я закончу. Перевязать вены и перенаправить кровяной поток. Вот так. Я лепила из его тела, как из глины. Так легко. Его тень поддавалась так легко. Соединить кожу, мышцы убрать лишние кости. Вот так - теперь он гусеничка, без ручек и ножек, как младенец, завернутый в пеленки. Почему он так кричит? Обрезать еще один пучок нервов. Уже лучше.

- Гусеничка, гусеничка, почему ты больше не убегаешь?

- Ты лишила меня ног, рук, я не могу двигаться! Ты больная сука, как, по-твоему, я должен убегать!? Я не могу!

- Не можешь? - я снова присела рядом, провела рукой по его лицу. Он задергался, так смешно. На его щеках почему-то была вода. Странно. - А летать ты можешь?

- Нет! - выкрикнул он, мотая головой из стороны в сторону.

- Тогда тебе не нужны крылья.

- Ты не посмеешь! Нет. Не трогай!

- Тшшш, - я закрыла ему рот и взяла в руки крылья. Такие тонкие, слабые, так и норовят выскользнуть из пальцев. Но я держу крепко. Очень крепко. Одно движение иотбросить в сторону. Они мне не нужны. Почему он опять кричит? - Тебе больно? - он захрипел. - Как тебя зовут? - почему-то важно было узнать его имя.

- Ты знаешь!

- Я не помню. Как тебя зовут?

- Больная сука!

- Хочешь, я снова соединю твои нервы? - он замотал головой. - Тогда говори!

- Станис, - точно Станис. Он причина моей боли. Он причинил мне много боли. Я все-таки вернула его нервы в изначальное состояние. И он закричал, заверещал, завопил.

- Ты обещала! - выкрикнул он.

- Я тебе ничего не обещала. Просто спросила, - легко пожала я плечами, поднимаясь с колен. Он корчился и извивался. Хорошо. Это хорошо.

Я отошла на несколько шагов, выбирая место и впервые по-настоящему оглядываясь вокруг. Поле. Просто замечательно. Я сосредоточилась. Земля всегда плохо мне поддавалась, но при большом желании... Вдох, почва рядом задрожала, вдох, растянулась, вдох и вытолкнула целую кучу земли наружу. Постепенно начали возвращаться звуки и цвета. Люга устала, но мы все успеем, у нас еще достаточно сил.

Я повернулась к своей гусеничке. Оглядела его внимательно. Наконец-то его внутренний мир нашел отражение во внешности.

- Ты - червь, - ответила на его умоляющий вопросительный взгляд. Он больше не мог кричать - сорвал голос. - И место твое в земле.

- Нет!

- Да. Надо было оставить меня в покое Станис. Надо было убираться из Физалии, пока ты мог. А теперь ты останешься здесь навечно. Не находишь в этом иронии? Ты станешь удобрением, - я улыбнулась. - Даже в своей смерти будешь служить Илии.

- Нет, нет, нет, нет. Я сделаю все, что скажешь! Все, что захочешь!

- Поздно, - я подняла его в воздух и уложила в яму. - Твое последнее желание?

- Сдохни!

- И не мечтай, - я рассмеялась. А он извивался всем телом, дергался, пытался кричать, бился из стороны в сторону в своей будущей могиле.

Я подняла слой вытащенной земли и обрушила на него. Так просто и почему-то так тяжело. Она поглотила его крики, заглушила, утопила. Я села рядом и стала ждать. Слушала, как он пытается дышать, слушала, как огромные комья забивают глаза, нос и рот. Слушала, как он давится, слушала, как хрипит. Слушала, слушала и слушала. Пока не перестала улавливать удары его сердца, пока все не стихло, пока не убедилась, что он сдох.

Люга уснула, измученная и уставшая где-то внутри меня. Мне так хотелось последовать ее примеру, но нужно было идти. Нужно было выйти хоть куда-то. Понять, где я и как далеко от дворца и сколько прошло времени. А еще неплохо было бы найти воду и связаться со Стэром. Но все это потом, сейчас главное уйти с этого поля. Убежать.

Я поднялась, обхватив себя руками, пытаясь унять дрожь в теле, отгоняя ненужные мысли. Сделала несколько шагов.

- Обсидиана, - я вздрогнула от этого спокойного тихого голоса. Он стоял так близко, протягивал ко мне руки. - Маленькая охотница, - меня затрясло сильнее и я начала оседать на землю, все также всматриваясь в его глаза. Но не видела там ни осуждения, ни страха, ничего из того, что ожидала. Он, видимо, такой же сумасшедший, как и я. Демон подхватил меня у самой земли, окутал своим запахом, теплом тела. А я стояла, боясь пошевелиться, замерев, застыв, пока он осторожно гладил меня по голове и яростно что-то шептал. Я вдыхала знакомый запах и куда-то проваливалась.

Date: 2015-06-06; view: 306; Нарушение авторских прав