Слева дядя Толя, – негромко представляла Лиза. – Он тот самый экскаваторщик. В центре Серго, геодезист. Справа Иван Иваныч, инженер. Они почти семьдесят лет тут сидят… играют

Трое смотрели на меня – как если бы где-нибудь во дворе на рабочей окраине я подошла бы к ним спросить, не пробегал ли здесь рыжий котенок. В их взглядах был интерес, в общем, доброжелательный, но слабый, как далекий тусклый огонек.

Они хранители, – сказал Гриша. – В момент, когда… когда случился катаклизм, открылся портал, они оказались рядом, ну… их накрыло. Они переродились – из людей стали частью системы… сохраняющей мировую стабильность. Они не живые и не мертвые… У них двойственная природа, вот ты помнишь, наверное, что природа света – это излучение и волна…– Гриша, – сказал Инструктор. – Девушке хватит на сегодня! Дайте ей возможность отдохнуть и прийти в себя, ясно?

Я была ему очень благодарна.

Лиза взяла меня за локоть и куда-то потащила. Я не успела оглянуться, как снова оказалась в клетушке с лифтом, шкафами и лужей на грязном полу. Лиза чуть ли не насильно сняла с меня ватник и вытряхнула из валенок.

Значит, ты их видишь? – спросила суховато и буднично.

Кого?

Теней!

А… да.

А что ты еще умеешь делать?

Вареники с вишней.

Круто, – Лиза прищурилась. – А я только яичницу.

Гриша вызвал лифт.

Гриша, – сказала Лиза неожиданно детским, немного капризным голосом. – Сделай жене приятное – открой рамочку.

Ты мне что обещала? – с готовностью отозвался Гриша.

– Это не лень, – она подняла туфлю и показала сломанный каблук. – У меня – вот…

– А я говорил: на операцию надевай только кроссовки…

А я привыкла на каблуках!

– А ты борись с дурными привычками…

Они препирались вполголоса, и было ясно, что оба просто развлекаются. Наконец Гриша вытащил из рюкзачка баллон с краской и, продолжая ворчать, стал рисовать граффити на бетонной стене бункера:

– Рамочку туда… Рамочку сюда… эдак пупок развяжется…

Как он это делает? – шепотом спросила я у Лизы.

А как ты видишь то, что видишь?

Я пожала плечами.