II. Короли Вавилона, Азии или короли Иерусалима (1099–1154 гг.)?

Первый крестовый поход закончился, и два барона уже пустились в обратный путь, а Готфрид и его помощник Танкред, которым была вверена защита Святых мест, принялись собирать вокруг Иерусалима зависимые от него земли. Но едва Танкред и Евстахий Булонский к уже захваченным портам Яффе и Рамле добавили Наблус, сдавшийся без боя, как Готфрид Бульонский известил их о неизбежности египетского нападения: вспомогательная армия, посланная фатимидским халифом на выручку Иерусалиму, прибыла в Аскалон и приготовилась идти к Святому Граду. Но было слишком поздно или, скорее, слишком рано: крестоносное воинство еще не распалось окончательно. Сначала Роберт Нормандский и Раймунд Тулузский отказали в помощи Готфриду, посчитав, что их содействие требуется ему лишь для захвата нескольких крепостей. Но, узнав о реальной опасности, эти двое баронов без колебаний присоединились к лотарингской и фландрской армиям. После победоносного броска египетская армия, застигнутая врасплох на рассвете, была рассеяна и уничтожена под стенами Аскалона (12 августа 1099 г.). Латиняне тотчас же начали осаду этого города, и египтяне, устрашенные бойней в Иерусалиме, помышляли только о капитуляции. Зная лояльность Раймунда Сен‑Жилльского по его поведению при сдаче защитников башни Давида и по рассказам аскалонских купцов, часто посещавших лангедокские порты^{34} незадолго до крестового похода, осажденные решили сдать Аскалон именно ему. Раймунд, решив создать вокруг Аскалона столь вожделенное для него княжество, простиравшееся к Египту, согласился. Однако Готфрид, увидев тулузское знамя, водруженное на крепостной стене, возмутился и потребовал, чтобы Аскалон, как город, зависимый от Иерусалима, отдали ему. Раймунд, придя в ярость от безосновательных претензий со стороны какого‑то барона, которому всего лишь доверили защиту Гроба Господня, незамедлительно снял осаду вместе с графами Фландрии и Нормандии, также недовольными Готфридом, и передал аскалонцам, чтобы они продолжали защищаться. Двинувшись на север, граф Тулузский осадил Арсуф, но в тот момент, когда город был готов капитулировать, подошел Готфрид и потребовал сдать ему этот город. И снова Раймунд предложил населению города сопротивляться и ушел. Готфрид, сочтя этот поступок изменой, вознамерился атаковать графа, но его смогли отговорить.

Мы можем понять поведение Раймунда, хоть оно и оказалось пагубным для Святой Земли (поскольку Аскалон до 1153 г. оставался под властью египтян): ведь у графа отняли Антиохию, Марру, Аркас, и, наконец, выдворили из иерусалимской цитадели. Казалось, что ему просто не нашлось места на Востоке. В глазах Раймунда претензии Готфрида Бульонского были безосновательными: герцог Нижней Лотарингии был всего лишь временно назначенным сеньором Иерусалима, которому доверили защиту освобожденной церкви Гроба Господня. Вопрос о «Иерусалимском королевстве» даже не вставал, не только из‑за противостояния части духовенства, но также из‑за невозможности точно определить, какая именно территория должна подчиняться Готфриду. Доказательством этого служит расплывчатая титулатура первых франкских сеньоров Сирии: еще не родилась идея ограничить завоевание Иудеей, Галилеей, Финикией, антиохийской Сирией, Апамеей, Хомсом и Нижней Месопотамией (Эдессой). Будущие графы Триполи будут именовать себя «предводителями христианской армии в Азии», а будущие графы Эдессы будут мечтать о господстве над Северной Месопотамией. Успех крестового похода оправдал все надежды, и если первая волна крестоносцев распалась, то другие отряды уже выступили в дорогу, что позволяло снова придать завоеванию непрекращающийся характер. «Король латинян в Иерусалиме» (этот титул был дан Балдуину I в некоторых актах) пребывал в состоянии ожидания в этом небольшом палестинском городе. Понятны чувства патриархов Даимберта и Стефана Шартрского, желавших, чтобы государь поскорей освободил патриарший город, бывший их вотчиной (было естественным, чтобы Иерусалим принадлежал церкви, поскольку он, как Вифлеем и Назарет, являлся Святым Городом), и завоевал для себя Аскалон, ключ к Египту, или Дамаск, ключ к внутренней Сирии, откуда открывалась прямая дорога на Багдад. И действительно, Балдуин I планировал завоевание Египта: в 1104 г. он обещал пожаловать генуэзцам треть Вавилона (Каира) и три лучших поместья в Египте в тот день, когда захватит эту землю^{35}. Он даже именовал себя «королем Вавилона и Азии» в 1103 г.^{36}.

В реальности, из‑за отсутствия подкрепления, которое, несмотря на все ожидания, было более чем скромным, Готфрид истощил все силы под Арсуфом и прекратил осаду. Задача, которая выпала на его долю, оказалась более животрепещущей, чем завоевания, – требовалось обезопасить подходы к Иерусалиму и обеспечить его продовольственное снабжение. В то время как Танкред из Наблуса двинулся на штурм Тивериады и Бейсана, вынуждая мусульман оставить Галилею, Готфрид старался навязать свой протекторат «сарацинам» Иудеи, от Хеврона до Цезареи: блокированный им город Арсуф в конце концов согласился выплачивать подать рыцарю из окружения Готфрида, Роберту Апулийскому (25 мая 1100 г.). Укрепленная и вновь отстроенная Яффа вновь стала действующим портом для христианских купцов, прибывавших с продовольствием в Святую Землю, и паломников, стремившихся в Иерусалим. Города Аскалон, Цезарея и Акра, в свою очередь, стали выплачивать годовую подать в размере 5000 безантов^{37}, тогда как население внутренних областей обязалось приносить свои продукты в Иерусалим, взамен чего франки обещали не перекрывать их торговые пути. Мусульмане согласились видеть в латинянах не просто дорожных разбойников; франки же признали посредством налогообложения право на жизнь за их вчерашними противниками. Это было далеко не все.

Первым латинским государям Иерусалима предстояло выполнить множество задач: ликвидировать мусульманские анклавы в своих владениях, уничтожить пиратские гнезда, которыми являлись богатые фатимидские порты на побережье, наблюдать за набегами бедуинов на южной границе, и, в ожидании похода на Египет и Дамаск – традиционную цель франкской экспансии, – отражать наступление египтян и дамаскинцев на палестинскую Сирию. С реализмом, сближавшим их с первыми Капетингами (которые, не забывая о своих правах на Лотарингию, унаследованных от Каролингов, сначала постарались справиться с собственными вассалами), короли Иерусалима отложили на время свои амбициозные проекты, чтобы обеспечить защиту личных владений.

Самая большая опасность грозила Иерусалиму со стороны Каирского халифата. Фатимиды не могли отказаться от господства над Палестиной: эти повелители Египта, так же как и фараоны, Птолемеи, мамлюки и Мехмет‑Али, считали Сирию частью своей империи. И боевые действия не прекращались. В 1099 г., после разгрома при Аскалоне, египетская армия была выведена из строя: чтобы завоевать Иерусалим и спасти от франков прибрежные порты, принадлежавшие Египту, каирский визирь Аль‑Афдаль в мае 1101 г. прислал в Аскалон новый военный отряд и продолжал присылать подкрепления. В сентябре 1101 г. франкские «разведчики» узнали, что эта армия выступила в поход. Балдуин I, собрав свои войска – 260 рыцарей и 800 пехотинцев (вооружив как рыцарей нескольких оруженосцев), – натолкнулся в долине Рамалы на египтян и обратил их в бегство, сам при этом понеся тяжелые потери (7–8 сентября 1101 г.).

В мае 1102 г. двадцать тысяч египтян пришли в Аскалон. Получив неверные сведения, Балдуин бросился им навстречу со слабым отрядом и во второй битве при Рамле (17 мая) потерпел поражение, несмотря на проявленные в бою чудеса храбрости. Уцелевшие после сражения рыцари укрылись в Рамле, гарнизон которой состоял из пятнадцати рыцарей и уже в предыдущие дни подвергался нападению. Балдуин I спасся только благодаря одному арабскому эмиру (которому вернул жену, плененную в результате набега) и быстроте своего коня: город же был взят приступом, и все его защитники перебиты (и среди – них уцелевшие после крестового похода в Анатолию графы Бургундии и Блуа). Королю удалось добраться до Яффы по морю, а трое его рыцарей (Литард Камбрейский, Готман Брюссельский и виконт Яффаский) прибыли в Иерусалим, чтобы воодушевить обезумевшее от страха население. По пути в Арсуф Балдуин встретил восемьдесят рыцарей Гуго Тивериадского. В Иерусалиме «были мобилизованы как рыцари, так и все, кто имел коня или кобылу» (их собралось 90 человек) и две тысячи пехотинцев^{38}. Несмотря на блокаду египтян с моря и на суше (англичанин Годрик, который вез Балдуина в Яффу, дождался шторма, чтобы ускользнуть от вражеской эскадры), все эти войска вошли в Яффу. Прибытие большого флота с паломниками позволило усилить христианскую армию высадившимися рыцарями. В неожиданной вылазке христиане (27 мая 1102 г.) разгромили египтян. Приход франкских отрядов из северной Сирии во главе с Танкредом и Балдуином де Бурком позволил даже Балдуину I произвести демонстративный поход под стены Аскалона (1102 г.).

В 1103 г. каирский двор предпринял новый натиск, но на этот раз в боевых действиях участвовал лишь морской флот, прибывший осаждать Яффу, тогда как осадный корпус остался в Аскалоне. Достаточно было уже одного известия о прибытии короля, чтобы египтяне, чьи командующие не ладили между собой, снялись с якоря и уплыли (сентябрь). На следующий год уставшие от битв Фатимиды не двигались с места, но уже в августе 1105 г. послали в Аскалон великолепную армию и добились от Дамаска вспомогательного корпуса. Благодаря случайности франки забили тревогу, и армия Балдуина раздавила мусульманскую коалицию в третьем сражении при Рамле (27 августа 1105 г.). Тогда египтяне, извлекшие урок из своих поражений, решили отказаться от слишком крупных экспедиций, о которых франки узнавали заранее, и более не пытались отвоевать Иерусалим: правда, один раз попытка захватить этот город имела место с их стороны во время осады Тира (1123 г.), но, несомненно, она была совершена лишь для диверсии. Фатимиды удовольствовались тем, что усилили гарнизон Аскалона, который сменялся два раза в год; оттуда немногочисленные отряды производили налеты на франкскую территорию, выполняя четко поставленную задачу – атаку обозов на дорогах, по которым двигались паломники, захват крестьян и урожая^{39}.

В 1106 г. один египетский отряд показался под стенами Яффы: кастелян Роже де Розуа потерпел поражение, которым аскалонцы воспользовались, чтобы разрушить Шастель‑Арнуль, где был взят в плен Гонфруа, кастелян башни Давида. На следующий год они готовили подобную же участь Хеврону, когда были разбиты королем Балдуином. В 1110 г. аскалонский гарнизон произвел демонстративное наступление на Иерусалим, в надежде застать его врасплох. Затем наступило краткое затишье, правитель Аскалона заключил мирный договор с королем и даже впустил группу франков в город. Но в июле 1111 г. восставшие жители перебили эти три сотни латинян, а Балдуин подоспел на помощь слишком поздно. Таким образом, вместо того чтобы стать вассальным эмиратом, Аскалон по‑прежнему оставался для франков источником постоянных треволнений: в 1113 г., воспользовавшись поражением франков, египтяне опустошили пригород Иерусалима; в 1115 г. они осадили Яффу. Самым опасным стал 1118 г., когда огромная армия Фатимидов и Дамаска соединилась в Аскалоне. На этот раз Балдуин II собрал все свои силы и удерживал вражескую коалицию на почтительном расстоянии в течение трех месяцев: на том кампания и закончилась. Пленение турками короля, как и любой изъян в обороне королевства, воодушевило каирское правительство: Яффа подверглась тяжелой осаде, но коннетабль и бальи (регент) Евстахий Гранье набросился на египтян и в битве при Ибелене (29 мая 1123 г.) нанес им полное поражение.

Египетский флот также представлял опасность: например, в 1126 г. он угрожал всем прибрежным портам и попытался высадить десант около Бейрута, но потерпел неудачу; с 1150 до 1159 гг. каждый город на побережье подвергся нападению с моря, по крайней мере, один раз.

Поэтому окрестности Яффы, Иерусалима и Хеврона были пустынными, паломники передвигались, преодолевая препятствия, а земледельцы боялись приносить на городские рынки продукты. Аскалонские воины иногда заходили очень далеко: в 1124 г. они добрались до Ла Магомери, располагавшемся на полпути от Наблуса и сожгли этот город. Поэтому латиняне решили укрепить территории, легкодоступные грабежам: в 1132–1133 г. иерусалимские горожане восстановили Шастель‑Арнуль (Бетнобль)^{40}, а в 1137 г. король Фульк построил замок Ибелен перед Хевроном. Немного позднее (1144 г.) замок Иебна (Ибелен) стал прикрывать Яффу, а Бланшгард – защищал дорогу на Иерусалим. Война, состоявшая из налетов, по‑прежнему продолжалась между египтянами и маленькими гарнизонами этих четырех замков и городов Яффы и Лидды, но отныне королевству не угрожала опасность внезапно лишиться своей столицы в результате молниеносного рейда египетской кавалерии или в то время как его основные силы находились в отдалении Яффы.

Хотя и речи не могло быть о ведении боевых действий в пределах Египта – так как Аскалон еще преграждал дорогу – франки вовсе не ограничились простым отражением нападений фатимидских войск. В начале 1103 г. Балдуин I совершил отчаянно смелый рейд (правда, тщательно подготовленный при содействии бедуинов), пройдя пустыню Тих и захватив без боя город Фараму, достигнув тем самым берегов Нила, – именно при возвращении из этой экспедиции король скончался в Аль‑Ариш, около оазиса, который с тех пор носит его имя (Sebkhat Bardawil), – а затем и все фатимидские порты один за другим попали в руки франкских королей. Сложность заключалась в том, что египетский флот по‑прежнему господствовал на море, и это выводило франков из себя: пока Яффа оставался единственным франкским портом, реальная опасность грозила всем караванам, включавшим в себя менее пяти кораблей. Вплоть до захвата франками Тира (1124 г.), эскадры, базировавшиеся в этом порту, «очень часто совершали пиратские налеты на наших христианских паломников»^{41}. На суше же гарнизон Тира, как и аскалонцы, постоянно совершал вылазки на франкскую территорию до тех пор, пока крепость Торон, выстроенная в 1105 г., не вынудила его ограничить свои набеги. Наконец, иерусалимские короли сразу замыслили придать своему королевству морской фасад, не в меньшей мере привлеченные богатствами, которые скопились в древних финикийских городах в результате торговли. Величина этого фасада в начале была весьма неопределенной: хоть первые государи, создавая свое королевство, и не имели заранее подготовленного плана, но вместе с тем вовсе не стремились ограничить его размеры. В 1100 г. Готфрид планировал захватить Триполи, находившийся на самом севере от Иерусалима, но тот лишь в 1109 г. попал в руки провансальского графа Триполи – Бертрана Сен‑Жилльского.

Чтобы овладеть этими городами, иерусалимским государям потребовалось содействие морского флота, способного своей мощью временно подавить превосходство египтян на море. Именно тогда появились итальянские колонии на Святой Земле: в конце концов, королям пришлось обратиться за помощью к торговым республикам Италии, которые обещали свою поддержку взамен уступки им независимых кварталов в каждом завоеванном городе. Первый договор подобного рода был заключен в 1100 г. Готфридом с венецианской эскадрой, прибывшей в Яффу. Венецианцы согласились помогать Готфриду с 24 июня по 15 августа, взамен им обещали одну церковь и рынок в каждом городе, который будет захвачен совместными усилиями их флота и иерусалимской армии. Если бы им удалось овладеть Триполи, то венецианцы получили бы этот город в полную собственность, тогда как добыча была бы поделена пополам. Наконец «король» отказался от права присваивать себе венецианские суда, выброшенные морем на берег. Подобные же договоры заключались перед каждой последующей атакой на порты побережья. В июле 1100 г. латиняне двинулись осаждать Акру, но Готфрид умер 18 июля: тогда решили осадить сначала Хайфу, населенную евреями, – в тот момент евреи держали в своих руках почти всю средиземноморскую торговлю, – которая сопротивлялась натиску около месяца и пала в конце августа. На следующий год Балдуин принял генуэзский флот паломников. Между ними был заключен новый договор, после чего все отправились осаждать Арсуф, который сразу же капитулировал: его жителям великодушно позволили уйти в Аскалон. Появившись под стенами Цезареи, франко‑генуэзская армия взяла город приступом: все население погибло в жуткой резне, а огромная добыча была разделена с генуэзцами (которые получили чашу, ставшую затем знаменитой: ее посчитали «святым Граалем», и именно она послужила стимулом к возникновению цикла героических песен). Балдуин оставил при себе эмира и кади, «скорее чтобы получить выкуп, чем из‑за дружеских отношений», с юмором отмечает Фульхерий Шартрский. Отныне все побережье от Акры на юге до Аскалона принадлежало франкам.

В 1103 г. Балдуин I, без помощи флота, попытался захватить Акру, которая наряду с Лаодикеей и Триполи являлась лучшим портом всего сирийского побережья. Но подход с моря египетских подкреплений обрек наступление франков на провал. Лишь прибытие генуэзского флота позволило королю осуществить свой замысел на следующий год: Акре пришлось капитулировать 26 мая 1104 г. Все собственно палестинское побережье находилось под властью франков, но Балдуин стремился овладеть последними фатимидскими городами: в 1104 г. провансальцы захватили Джебайл, и теперь последний оплот Фатимидов от севера до юга состоял всего лишь из Бейрута, Сидона и Тира. В 1108 г. Балдуин напал на Сидон (после демонстрации силы, осуществленной при поддержке английской эскадры в 1106 г.), но египетский флот одержал верх над итальянцами и вынудил франков снять осаду. На следующий год, следуя ставшей привычкой практике, генуэзские корабли прибыли в Левант: на этот раз они вместе с королем направились осадить Триполи, чтобы помочь Бертрану, сыну Раймунда Сен‑Жилльского. Затем начали осаду Бейрута: спустя три месяца город то ли сдался, то ли был взят штурмом.

В 1110 г. из далеких краев приплыла эскадра. Ее возглавлял конунг Норвегии Сигурд Крестоносец: вместе с венецианским дожем Орделафо Фальеро норвежцы помогли Балдуину I захватить Сидон (4 декабря 1110 г.). В 1111 г. король мог рассчитывать на поддержку всего лишь нескольких византийских кораблей, и ему пришлось снять едва начатую осаду Тира из‑за вмешательства турок Дамаска, напавших на Сидон (апрель 1112 г.). Чтобы блокировать Тир, Балдуин выбрал единственно возможный вариант – построить крепость Сканделион (1116 г.). В период пленения его наследника Балдуина II (1223–1224 г.) коннетабль Гильом де Бюр и патриарх Гормон де Пикиньи, после победы над Фатимидами при Ибелене, решили захватить Тир, до этого времени защищаемый коалицией египтян и дамаскинцев. В 1122 г. Фатимиды изгнали своих союзников из Тира, но при приближении франков были вынуждены вернуть город дамаскинцам. Крупный венецианский флот по прибытии в Сирию начал военные действия, уничтожив египетскую эскадру в битве близ Аскалона и захватив торговые корабли мусульман (30 мая 1123 г.). Тогда франки колебались между осадой Тира или Аскалона: выбор пал на Тир, который венецианцы, заключившие выгодный договор с регентами Иерусалима, блокировали с моря, в то время как иерусалимские бароны и граф Триполи осаждали его на суше (15 февраля – 7 июля 1124 г.). Вылазки турецкого гарнизона, диверсии египтян из аскалонского гарнизона и дамаскинцев не увенчались успехом и не смогли заставить франков снять осаду. Вмешательство атабека (правителя) Дамаска свелось к заключению договора о капитуляции, который вызвал протест у «меньшого люда» в христианском войске, падкого на добычу: по условиям капитулярия жителям города разрешалось уйти на мусульманскую территорию со своим имуществом. Отныне на побережье не осталось ни одного мусульманского владения…

О подчинении внутренних территорий королевства известно очень мало: из разных источников мы узнаем о карательных операциях против разбойничьих племен: в 1101 г. Балдуин I проводил подобные акции против арабов из окрестностей Рамлы и в 1103 г. против грабителей, обиравших путников в ущелье Пьер‑Ансиз (там он был тяжело ранен). Но часто франкам хватало устного повиновения, обычно выражавшегося в выплате им подати. Так, например, «замок» Букио (Bacades или Bokehel) был довольно поздно отнят у своих владельцев – арабского рода, который занимал эту важную позицию в горах Акры, постепенно отступая назад, в направлении к «Броду Иакова», до того момента, когда «король Балдуин» (Балдуин III)^{42} изгнал его. Подобного рода операции зачастую осуществлялись самими сеньорами. Тем не менее королевская армия должна была осадить крепость Блахазент (Бельхакам), под стенами которой умер патриарх Гормон де Пикиньи (1127/1128)^{43}. Была ли эта крепость отбита мусульманами или же латинянам пришлось снять осаду в 1128 г.? 16 мая 1160/1161 г. армия во главе с Балдуином III, Онфруа Торонским, Готье Тивериадским, Гуго Цезарейским, Филиппом Наблусским и другими вассалами короны вновь осадила Блахазент. Возможно, речь шла о подавлении мятежа сеньора Сидона, Жирара, который как раз в то время совершенно рассорился с королем^{44}.

Именно в области Сидона и Бейрута, где власть франков устанавливалась очень медленно, королю пришлось выстроить в октябре 1125 г. замок Мон‑Главьен, чтобы помочь сеньору Бейрута подчинить мусульманских крестьян из бейрутской округи, которые «до того отказывались платить подати со своих селений»^{45}. В этом регионе мусульманские вожди жили в постоянном контакте с франками, избегая чрезмерно провоцировать их своими набегами и, без сомнения, иногда выплачивая латинянам дань. Один такой эмир владел пещерной крепостью, прозванной гротом Тирона, неподалеку от Литани, и франки из Сидона жили с ним в мире. Без сомнения, этот эмир гораздо больше докучал дамасским мусульманам, поскольку в ноябре 1133 г. те явились, чтобы захватить его «логово». Встревоженные сидонцы организовали карательную экспедицию в 1134 г. В результате крепость попала в руки франков (до 1165 г.)^{46}.

Контакты франков с мункизскими эмирами из Шейзара (в среднем течении Оронта), известные нам благодаря воспоминаниям («Книга назидания») одного из мусульман этого рода, Усамы, являются самым знаменитым примером почти сердечного сосуществования франков и их соседей – арабских владык. Еще один потомок другой арабской семьи также написал историю своего рода, курьезный рассказ о том, как арабские эмиры вопреки всему – ведь вся история Сирии полна войнами и нашествиями – смогли удержать за собой свои мелкие княжества: этот араб, по имени Салих ибн Яхья писал в XVI в. на основе архива своих предков – эмиров Бохтора. Эти эмиры владели Гарбом, гористой местностью, располагавшейся по соседством с Бейрутом. На протяжении почти пятидесяти лет им удавалось удерживать свои позиции, находившиеся всего в нескольких километрах от франкской сеньории, и благодаря постоянно возобновляемым перемириям завязать с латинянами дружеские отношения. Как раз во время одного из таких перемирий эмиры из Бохтора со своими воинами были приглашены на праздник в бейрутский замок. Франки, воспользовавшись истечением перемирия, ринулись на их владения и безжалостно разграбили, а самих Бохторов перебили в замке и на обратном пути. Судя по всему франки сразу же завладели Гарбом, поскольку впоследствии Саладин вернул единственному потомку этой семьи, уцелевшему во время резни (он спрятался в кустарнике), владения его предков. Этот предательское деяние, положившее конец как военным, так и дружеским контактам, произошло в 1160 г.; оно было делом рук франкского сеньора Готье II Бризбарра. Эмират Шуф, основанный в 1145 г. чуть к югу, чтобы контролировать сидонскую сеньорию, также попал во власть франков^{47}. Точно такие же соседские отношения установились между франками Иерусалима и бедуинскими племенами Трансиордании и Аравийской Петры. Франкские короли, не требуя от бедуинов полного подчинения, путем карательных экспедиций старались навязать им уважение к своим владениям, помешать их союзу с Дамаском или Египтом. Иногда они даже искали у бедуинов поддержки в борьбе против своих врагов или для нападения на караваны, пересекавшие франко‑бедуинскую территорию по пути из Дамаска в Каир или Мекку. Сразу же по воцарении в Иерусалиме Балдуин I организовал с помощью крещенных арабских проводников смелую экспедицию из Хеврона на берега Мертвого моря, в Вади Араба и до Вади Муса, Mont Ног, сметая на своем пути мусульманские поселения (1100 г.)^{48}.

Спустя некоторое время король направился на восток Иордании, чтобы захватить лагерь одного арабского племени. Арабы призвали на помощь правителя Дамаска, Тюгтекина, который назначил одного из своих военачальников командовать кавалерийским отрядом, которому предстояло отстроить в этой «no manrs land» «ничейной земле» крепость – центр бедуинского сопротивления. Балдуин, извещенный об этом местными христианами, спустился к долине Моисея и сумел обратить турок в бегство, не прервав перемирия, заключенного с Дамаском: сирийский священник Феодор предупредил мусульман об приближении огромной франкской армии, и тем самым спровоцировал отступление дамасских воинов (1107 г.). В конце концов, после налетов на караваны из Аравии или Египта, неоднократно возобновляемых союзов с арабскими вождями – например, с Абу Имран Фадлом из Абу Тайи (и в наше время одним из самых крупных родов Аравии), который беспрестанно переходил из франкского лагеря в египетский и наоборот – или бедуинами, которые помогли франкам разграбить караван в 1112 г., Балдуин I устроил большой поход в Аравийскую Петру. Там он построил крепость Монреаль, «дабы с большей основательностью водвориться в стране арабов, а также чтобы купцы не могли пересекать эти земли без королевского разрешения и пропуска, и еще, чтобы получать сведения о вражеских набегах и ловушках». На следующий год королевское войско добралось до берегов Красного моря: вполне возможно, что именно тогда Балдуин построил крепости Айла и Валь‑Муаз, чье возникновение датируется как раз этим временем^{49}.

Однако бедуины не просто демонстрировали повиновение франкам – иногда они умело сопротивлялись, как, например, в 1119 г., когда около Тивериады нанесли поражение франкам, хотя в целом предпочитали платить налог, чтобы беспрепятственно кочевать со своими стадами (подобно уже упоминавшимся Абу Тайи, которым угрожала карательная экспедиция)^{50}, – именно благодаря их помощи дорога из Египта в Сирию и из Аравии в Сирию была закрыта для всех караванов, которые отказывались выплачивать пошлины, установленные иерусалимским королем и «сиром Заиорданским». Владея крепостями в Трансиордании, которые контролировали Дерб Хадж (дорогу паломников) (Ахамант и, после 1142 г. Моабский Крак), и в Аравийской Петре (Монреаль, Айла, Валь‑Муаз и Зал, древняя Петра), франкский король мог по своему усмотрению тормозить или оживлять коммерческую активность Дамаска.

Между Иерусалимским королевством и Дамаском, ближайшим государством турок‑сельджуков, не было постоянной войны, подобно той, что изначально франки вели с египтянами: для правителей Дамаска Иудея и Самария были дальними краями, и даже с точки зрения коммерческих интересов лишь незначительно привлекали крупных купцов с дамасского базара. Даже утрата Акры, Цезареи и Хайфы не стала для Дамаска роковой: его настоящими морскими воротами, как нам свидетельствует сицилийский араб Идриси, были Триполи и Тир (Бейрут стал связан с Дамаском только в конце XIX в., когда построили соединявшую их дорогу). Конечно, атабек Тюгтекин сделал несколько попыток спасти Триполи^{51} и, не колеблясь, выступил в поход, чтобы снять осаду с Тира, который, благодаря его усилиям, продержался до 1124 г. (до этого момента, несмотря на присутствие гарнизона в Тороне, перехватывавшего часть караванов, путь между Тиром и Дамаском еще функционировал). Но находившиеся в глубине Палестина и Финикия были (как и поныне) вне сферы интересов Дамаска: более того, в Дамаске, до 1076 г. находившемся в руках Фатимидов (в 1058 г. пытавшихся завоевать Багдад), водворились сельджуки, которые хоть и присоединили к своей огромной империи в Сирии Иерусалим, но даже и не пытались захватить прибрежные города. Порты, а вскоре и Иерусалим остались под властью каирских халифов, которых сельджуки презирали не только как арабов, тогда как сами были турками, но прежде всего из‑за их принадлежности к шиитам – сами сельджуки были суннитами. Поэтому сельджукский правитель Дукак (1095–1104) и его атабек Тюгтекин (который ему наследовал, при поддержке сельджукских князей, основав буридскую династию) даже пальцем не пошевелили, чтобы помешать франкам отнимать земли у этих еретиков: самое большее, на что они были способны, – послать наемников за большую плату, чтобы приостановить продвижение христиан, начинавшее их беспокоить.

Правители Дамаска по‑настоящему заволновались, только когда франки вышли за пределы Иудеи и Самарии: всего за несколько недель Танкред захватил Галилею, занял Тивериаду и укрепил Бейсан. С двадцатью четырьмя рыцарями он совершал набеги на дамасскую территорию, и Готфрид Бульонский прибыл ему на помощь, чтобы подчинить арабского эмира «Суэцкой земли» (древнюю Гавлантиду или Савад, простиравшуюся к востоку от Тивериадского озера). Вскоре норманнский князь даже потребовал от Дукака сдать ему Дамаск, и, когда тот обезглавил посланцев, Танкред и Готфрид опустошили земли между Тивериадой и Дамаском (1100). Как раз из‑за этой вражды Дудак попытался захватить врасплох Балдуина, который вдоль побережья двигался в Иерусалим, чтобы стать королем: но Балдуин, предупрежденный арабами из Триполи, завлек его в ловушку притворным бегством и разбил наголову около Нахраль‑Кала (октябрь 1101 г.). После смерти Дукака его помощник Тютекин посадил на трон брата покойного – Бакташа, которого тут же и низложил: в пику Тюгтекину Балдуин I принял у себя юного князя, но не предпринял никаких военных действий, чтобы восстановить его на дамасском престоле. Франки и властелины Дамаска не прекращая оспаривали друг у друга Суэцкую землю: Балдуин построил там Шато‑Бодуэн (Каср Бардавиль), который тут же с налету был захвачен Тюгтекином (1105); на фотографиях, сделанных с воздуха и воспроизведенных П. Дешаном, виден контур замка, окруженный блоками из крепостной стены, брошенными в соседние овраги во время разрушения постройки. Тем не менее франки не отказались от своих претензий на этот регион: Гуго де Сент‑Омер, новый «князь Галилейский», был убит в 1106 г., когда возвращался из Савада, сопровождая обоз с награбленным добром. Его наследник Жерве де Базош не смог помешать туркам захватить соседний с Тивериадой замок: Балдуин I прибыл вовремя, чтобы успеть спасти этот город и заставить турок заключить перемирие. Мелкомасштабная война вскоре разгорелась вновь: Жерве был взят в плен, а его войско, попав в ловушку, разбито (май 1108 г.). Балдуин отказался отдать дамаскинцам княжество Галилейское, Акру и Хайфу в обмен на своего вассала, который был тут же казнен. В том же 1108 г. франки и дамаскинцы заключили соглашение о разделе урожая на Суэцкой территории, но в 1111 г., стремясь освободить Тир от осады, Тюгтекин вновь появился в этой области и захватил у франков укрепленный пост в скалах Хабис Джалдак. В 1113 г. франки предложили обменять Хабис на любую другую крепость, но Тюгтекин ответил отказом.

Наибольшая опасность грозила Иерусалимскому королевству в 1113 г. со стороны Дамаска и сельджукского султана Персии: Тюгтекин, встревоженный бесконечными налетами франков на его государство, призвал на помощь Мавдуда – правителя Мосула. Балдуин I был настолько неосторожен, что, не ожидая подхода всех своих сил, двинулся навстречу этой огромной армии мусульман, только что осадившей Тивериаду и разграбившей Мон‑Фавор: попав в западню, король потерпел сокрушительное поражение при Синн ан‑Набра. К счастью, франкская кавалерия перегруппировалась, подошли отряды из Антиохии и Триполи, паломники начали высаживаться в Сирии: таким образом, христиане, осажденные в течение месяца, пока враги опустошали окрестности Галилеи и Самарии, где пал Наблус, в конце концов взяли верх и изгнали турок из страны. Угроза исчезла полностью, так как Тюгтекина стали подозревать в убийстве своего союзника, и, он, опасаясь султана Персии, сам искал нейтралитета франкских войск в случае прибытия сельджукской армии: в 1115 г. правитель Дамаска вступил в союз с Балдуином и князем Антиохии, чтобы отогнать нового правителя Мосула Бурзуки.

Но в 1119 г. Тюгтекин снова перешел в мусульманский лагерь и порвал «перемирие» с франками, потребовав, чтобы Дамаску вернули доходы с земли Галаад и всех территорий к востоку от Иордана: вдобавок он вступил в союз с египтянами. Как мы видели, кампания закончилась отступлением как мусульман, так и христиан, но Балдуин II все же не упустил своей выгоды, разграбив Дераа и отвоевав Хабис Джалдак. В 1121 г. провокация дамаскинцев, устроивших грабительский поход в Галилею, позволила Балдуину вторгнуться в глубь Галаада и захватить Геразу, укрепления которой были срыты. В 1123 г. франки вновь разорили этот регион. В этот момент началась осада Тира: Тюгтекин, добившийся протектората над этим городом, несколько раз устраивал провокационные рейды в Галилею, но так и не добился успеха (1124 г.).

До сего момента иерусалимские короли придерживались оборонительной тактики: как верховным правителям франкской Сирии, участь христианских государств им была далеко не безразлична – Антиохийского княжества, графств Эдессы и Триполи, точно так же, как князь Антиохийский и граф Эдесский не остались равнодушными к участи Иерусалима и пришли на помощь Балдуину I после его поражений при Рамле (1102 г.) и Синн ан‑Набре (1113 г.). Главенства над сирийскими франками Балдуин смог добиться во время осады Триполи (1109 г.), где выступил в качестве арбитра в ссоре князей Севера.

С 1110 г. атабек Мосула Мавдуд встал во главе всех мусульманских сил, стремившихся изгнать франков из Сирии. Балдуин I оказал поддержку своему вассалу графу Эдесскому и уговорил Танкреда присоединиться к франкской коалиции. Блокада Алеппо, последовавшая за этим примирением, вынудила султана организовать в 1111 г. второй «контркрестовый поход»: еще раз Балдуин прибыл на помощь великим баронам Севера, и Мавдуду пришлось вновь отступить. В 1113 г. он двинулся в поход против Иерусалима: победа над франками при Синн ан‑Набре обеспечила ему первоначальный перевес, которым он не сумел воспользоваться. В 1115 г. новую армию возглавил Бурзуки: на этот раз Балдуин I выступил против него в союзе с франкскими и мусульманскими князьями; князь Рожер Антиохийский разбил иракских мусульман при Тел Даните.

Балдуин I успел воспользоваться предоставленной ему двухлетней передышкой, чтобы устроить поход в Трансиорданию, Аравийскую Петру и Египет, а Балдуин II – для борьбы с египетско‑дамасской коалицией. Но туркменский эмир (союзник прежних владельцев Иерусалима – Ортокидов) разбил и убил Рожера в битве при Ager Sanguinis (28 июня 1119 г.): все антиохийское войско было перебито Иль‑Гаази. Балдуин II, как и его предшественник, отправился на Север, где четыре года правил вместо князя Антиохии и спас княжество, одержав победу при Тел Даните (14 августа 1119 г.), а также отбив все захваченные мусульманами города в ходе своих походов в 1120, 1121, 1122, 1123 гг. Он даже взял на себя заботу об Эдессе, граф которой Жослен был пленен в 1122 г.; но в этом регионе король попал в засаду, был захвачен и заключен в крепость Харпут (18 апреля 1123 – июль – июнь 1124 г.). Благодаря необычайно смелому заговору, устроенному несколькими армянами, он и Жослен на некоторое время обрели свободу и стали хозяевами крепости. Переодетому Жослену удалось окольными путями добраться до Антиохии, но он подоспел слишком поздно, чтобы помочь Балдуину, которого его противник ортокид Балак вновь захватил вместе с Харпутом. Тогда Жослен занял место Балдуина на севере вплоть до момента, когда после гибели Балака, собиравшегося идти на помощь осажденному Тиру, Балдуин II был освобожден. Король поспешил осадить Алеппо с помощью мусульманских князей, но правитель Мосула Бурзуки вынудил его снять осаду (январь 1125 г.). По возвращении в Иерусалим в мае Балдуин был вновь призван в Антиохию, которой грозило наступление Бурзуки. В битве при Хазарте коалиция мусульман Сирии и Ирака была наголову разбита королем, который смог с помощью добычи освободить заложников, оставленных вместо его выкупа.

Именно тогда Балдуин задумал возобновить изначальные планы крестоносцев: Иерусалимское королевство обрело прочную основу и отныне было неуязвимым для нападений извне. Настало время перейти ко второму этапу крестового похода: завоеванию прочих мусульманских земель. До Египта было сложно добраться, так как вход туда преграждал Аскалон: разведка показала, что крепость готова к отпору, а под рукой у франков не было ни одной флотилии, чтобы облегчить осаду. Балдуин II решил устроить рейд на Дамаск с более крупными силами, чем те, которыми располагал Танкред, попытавшийся взять этот город в 1100 г. Король рассчитывал только на внезапность натиска. Для этого сбор армии был назначен за Иорданом, на Суэцкой земле: отряды из западной Иудеи взяли путь на Бейсан, из Галилеи и Финикии во главе с королем – к северу от горы Фавор, из Иерусалима – через Трансиорданию^{52}. Двигаясь как можно быстрее, они пересекли регион Дераа и земли к востоку от Хермона и вырвались на Дамасскую долину. Перепуганный Тюгтекин в спешке поднял свои войска и у Тел аш‑Шакхаб преградил франкам дорогу к своей столице (25 января 1126 г.). На миг приостановившись, франки обратили в бегство дамасскую армию, перебили городское ополчение и захватили весь вражеский обоз. Население Дамаска со дня на день ждало появления франков под стенами своего города, но, даже одержав победу, Балдуин рассудил, что он находится на вражеской территории, и эффект от внезапного нападения не удался: король вернулся в Иерусалим, откуда вновь отправился на Север, чтобы помочь графу Триполи взять Рафанею (31 марта 1126 г.).

Подъем франкской экспансии устрашил Бурзуки; он вернулся в Сирию и блокировал Хомс, которому угрожали триполийцы; Балдуину II пришлось спешно возвратиться в Антиохию, где Бурзуки заключил с ним мир, приемлемый Для Алеппо. Убийство атабека (26 ноября 1126 г.) заново избавило Балдуина от угрозы со стороны Мосула, тем более что в то же время сын Боэмунда Боэмунд II прибыл принять власть над Антиохией, приведя с собой значительное подкрепление. Он женился на дочери короля Алисе Иерусалимской и в дальнейшем с необычайной энергией защищал Антиохию.

Балдуин II тогда вернулся к своим проектам захватить Дамаск. Наученный опытом 1126 г., он задумал призвать на помощь новый крестовый поход из Европы, и чтобы его устроить, послал на Запад основателя ордена тамплиеров, Гуго де Пейена (1128 г.). Но эта миссия не увенчалась особым успехом. Тогда Балдуин и его зять Фульк Анжуйский договорились с фанатиками‑исмаилитами, «ассасинами» (как называли их наши старые авторы), которые при поддержке визиря Абу Али Тахира, как и они, перса, фактически взяли власть в Дамаске и заняли укрепленное место Баниас на франкской границе. Смерть Тюгтекина только благоприятствовала усилиям ассасинов, которые в конце концов стали союзниками франков, предложив им отдать Дамаск взамен Тира. Балдуин согласился, и все было готово для обмена, когда сын Тюгтекина Бури раскрыл заговор. Действуя энергично, он перебил дамасских ассасинов; их собратья в Баниасе, испугавшись, передали крепость Балдуину (1129 г.). Но франкская армия все равно собралась: в ее состав входили отряды из Триполи, Антиохии и Эдессы, и общая численность равнялась приблизительно двадцати тысячам человек. В ноябре 1129 г. она достигла предместий Дамаска. К несчастью, один отряд фуражиров, разбредшихся по всей округе, был застигнут врасплох и уничтожен. Тем не менее осада продолжалась, но проливные дожди сделали землю непроходимой для кавалерии. Балдуин II был вынужден объявить отступление (5 декабря). Дамаск был спасен благодаря скверным атмосферным условиям и отсутствию помощи от франков Запада.

Кроме того, Иерусалимскому королю приходилось считаться с новыми условиями: до этого мусульманская Сирия была поделена на множество государств, в теории подчиненных Сельджукской империи, на практике же независимых, таких как Дамаск и Алеппо, в орбите которых вращались эмираты Хомса, Хамы и Шейзара, также эмираты Верхней Месопотамии, Мардина (Ортокиды) и, главное, Мосула. Эта раздробленность благоприятствовала франкской экспансии, но в лице Мавдуда, Иль‑Гаази, Балака и Бурзуки появилась угроза, вызванная объединением Мардина с Алеппо, равно как и Мосула с Алеппо. Князь Антиохийский и граф Эдесский могли защищаться своими силами, развязав королю руки только в том случае, если мусульмане оставались разобщенными. Но за объединение Сирии взялся выдающийся вождь Зенги: когда в 1127 г. умер сын Бурзуки, Зенги принял от сельджукского султана управление Мосулом. «Кровавый», как его прозвали франки, захватил у Ортокидов несколько крепостей и аннексировал Алеппо, которым некогда владел его отец. К ним он прибавил Хаму и сделал «подвассальным» себе Шейзар; лишь Дамаск и Хомс сохранили независимость. К тому же скончался Боэмунд II (февраль ИЗО г.), и Балдуину II пришлось примчаться в Антиохию, где его собственная дочь попыталась обрести независимость с помощью Зенги. Фульк Анжуйский, который наследовал своему тестю в августе 1131 г., начал свое царствование с того, что привел к повиновению княгиню Алису и ее союзника, графа Понса Триполийского (1131–1132). Затем ему пришлось выручать того же Понса, осажденного туркменами (1133 г.), а вслед за этим посетить Антиохию, чтобы разбить отряды Зенги (битва при Киннесрине, 1133–1134 г.).

Война с Дамаском не прекратилась, но свелась к пограничным стычкам: Баниас был взят наследником Бури, Исмаилом (15 декабря 1132 г.), который захватил затем грот Тирона (ноябрь 1133 г.). Франки выслали экспедиционный корпус к Босре, но юный атабек принялся грабить Галилею, чтобы вынудить их отступить (сентябрь 1134 г.). Правда, Фульк Анжуйский выдал наследниц княжества Антиохийского замуж за крупного барона с Запада, Раймунда де Пуатье, обведя вокруг пальца княгиню Алису (1136 г.). Таким образом, ему удалось снять с себя заботу о княжестве.

В 1135 г. стало известно о большой опасности: Исмаил Дамасский захотел продать свои владения Зенги, и лишь благодаря энергии нового персонажа, Анара, («Эйнара» у франков) Дамаск оставался под властью брата Исмаила, Махмуда. Зенги пришлось уйти, но он не отказался от своих видов на Дамаск. В 1137 г. он осадил Хомс. Тогда Фульк, с самого начала своего правления следивший за успехами Зенги, решил изменить курс франкской политики: прежде чем завоевывать Дамаск, следовало повергнуть княжество турок. Более того, сей осторожный государь задумал помочь дамаскинцам сохранить их независимость, избегая доводить их до того, чтобы они сами предались в руки Зенги. Поэтому он бросился на помощь Хомсу, но был разбит в теснинах Ливана и вынужден укрыться в Монферране (конец 1137 г.). Приближение вспомогательной армии заставило Зенги согласиться на весьма легкие условия капитуляции, по которым пленники освобождались, гарнизону предоставлялся свободный выход, взамен сдачи четырех триполийских крепостей – Монферрана, Рафанеи, Аль‑Акмы, Эйкзерка^{53}. Кроме того, византийское войско императору Иоанна Комнина вошло в это время в Сирию, и Зенги, захвативший в 1135 г. часть княжества Антиохийского, испугался этой угрозы. На тот момент Иоанн Комнин осадил Антиохию, чтобы вынудить Раймунда де Пуатье признать права Византии на этот город. Фульк послал передать Раймунду, чтобы он соглашался, указав, что права византийцев были законными. Тогда Василевс предложил помочь франкам завоевать Алеппо, Шейзар, Хаму и Хомс, которые отошли бы к Раймунду в обмен на Антиохию. Зенги осаждал Хомс, когда узнал, что византийцы заняли область Алеппо. Они принялись за осаду Шейзара, но противодействие Раймунда помешало им овладеть городом. Одной смерти Иоанна Комнина было достаточно, чтобы вопрос об Антиохии завис до 1140 г.

В Палестине Фульк два года занимался восстановлением своей армии, и в 1139 г. прибытие его родственники графа Тьерри Фландрского позволило ему продолжить дело своих предшественников по наведению порядка: в этот год он осадил и разрушил логово разбойников в Галааде, в то время как другие грабители захватили врасплох мелкий городок Текуа и нанесли поражение гарнизону Иерусалима. Зенги по‑прежнему продолжал свое продвижение к Дамаску, заняв Хомс (1138 г.), а в 1139 г. устроил устрашающий набег на Бальбек. Перебив защитников этого города, он осадил Дамаск (декабрь 1139 г.). Но тогда правительство Дамаска послало к Фульку знаменитого Усаму ибн Мункыза, чтобы заключить официальный союз, направленный против Зенги. Стороны договорились, что в обмен на свою помощь франки получат Баниас, и в мае 1140 г. Зенги взволновали вести о сборе иерусалимской армии в Тивериаде. Объединенные действия войск Фулька и правителя Дамаска Анара вынудили его отступить. В свою очередь, обе армии отправились осаждать Баниас, который и был возвращен Фульку (июнь 1140 г.). Союз был скреплен визитом Анара в Иерусалим. Отныне и на долгие годы франко‑дамасская война прекратилась: перемирие следовало за перемирием, и подобный союз, носивший исключительно оборонительный характер, помешал дальнейшему проникновению Зенги в Южную Сирию. Борьбы с гарнизоном Аскалона и карательных операций (подобно тем, что провел в 1144 г. юный Балдуин III против бедуинов и туркменов, обосновавшихся в Валь Муазе, завершившихся их бегством) хватило, чтобы занять делом иерусалимские войска в последние годы правления Фулька и в регентство Мелизинды.

Катастрофа произошла в Северной Сирии: Зенги за один месяц захватил столицу графа Жослена II, Эдессу (23 декабря 1144 г.), к которой вспомогательный отряд иерусалимского коннетабля не смог вовремя подоспеть. Падение восточной части графства Эдесского произвело колоссальный резонанс, тем более что после убийства Зенги (15 сентября 1146 г.) город, на некоторое время отбитый Жосленом II, попал в руки сына Зенги, Нуреддина (наследника Алеппо), который перебил часть населения (3 ноября 1146 г.). Сорок пять тысяч человек погибли или были проданы в рабство, и эхо этой трагедии вызвало во Франции и Германии проповедование Второго крестового похода (1145–1146 гг.). Около ста сорока тысяч человек во главе с французским королем Людовиком VII и германским императором Конрадом Гогенштауфеном пришли в движение по зову Св. Бернарда.

Когда крестоносцы пришли в Сирию, потеряв в степях Малой Азии три четверти своего состава, – одни лишь отряды графа Тулузского Альфонса‑

Иордана выбрали путь по морю – политике короля Фулька уже был нанесен первый удар. Ведь те, кто мечтал завоевать всю Азию, не могли смириться с тем, что их прорыв завершится только основанием Иерусалимского королевства, вынужденного, чтобы выстоять, поддерживать равновесие между мусульманскими князьями Сирии. Так, в 1147 г. правитель Хаврана (сегодня Джебел Друз), ренегат – армянин по имени «Тантаис» (Алтунташ) предложил сдать баронам эту область вместе с крепостями Дераа, Босра и Салхад. Франкская армия собралась, и, так как был мир с Дамаском и бароны опасались порывать с Анаром, поведение которого было исключительно корректным, приняли решение договориться с правителем Дамаска. Анар заметил, что со стороны франков будет вероломством поддерживать изменившего ему вассала. Все более запутываясь, франки предложили просто восстановить этого эмира в его прежних правах в Хавране. В конце концов бароны были готовы отказаться от похода, но общественное мнение заставило их взяться за оружие. Анар тотчас воззвал к Нуреддину (май 1147 г.). По опустошенной и безводной земле, без конца подвергаясь налетам арабов и турок, франкская армия, не на секунду не размыкая ряды, двинулась к Дераа. Ей даже удалось добраться до Босры, но несколькими часами ранее город открыл ворота перед Анаром… Приходилось отступать, и один лишь героизм юного короля и его баронов, этих «железных людей», позволил армии, не оставив ни одного раненого, несмотря на стрелы и горевший кустарник, возвратиться к Иордану (июнь 1147 г.).

Второй крестовый поход был устроен, чтобы освободить Эдессу, но сами крестоносцы давали обет идти к Иерусалиму. По их прибытии в Антиохию Раймунд де Пуатье дал понять Людовику VII, что прежде всего нужно сокрушить могущество Нуреддина, захватив Алеппо. Не знакомый с положением дел в Сирии, раздраженный интригами своей жены Алиеноры с ее дядей Раймундом, Людовик VII, которого королева Мелизинда звала на юг, пустился в дорогу на Иерусалим, отказав по пути в помощи Раймунду II Триполийскому. Жители Иерусалима боялись, что крестовый поход будет использован для того, чтобы реализовать антиохийскую мечту об Алеппо, вместо их мечты о Дамаске. И этот эгоизм дорого обошелся франкам. Иерусалимские власти вели себя так, будто на дворе стоял 1128 г., когда Балдуин просил Запад начать крестовый поход; к несчастью, с тех пор минуло двадцать лет, и за это время выросло могущество зенгидов… Французские, германские крестоносцы и палестинские бароны собрались в Акре (июнь 1148 г.): представители Антиохии и Триполи отсутствовали. Иерусалимляне добились, чтобы было принято решение идти на Дамаск и взять реванш за поражение 1147 г. 24 июля захватили Гуту, где находились огороды и фруктовые сады Дамаска, сломив сопротивление турок. Император Конрад отбросил турецкую армию и занял правый берег Барады. Падение Дамаска казалось неотвратимым, но Анар воодушевлял защитников, тем более что блокада города не была полной. Говорили, что в этот момент он подкупил некоторых баронов: в любом случае крестоносцы покинули Гуту и начали атаку на востоке (вместо запада), за пределами оазиса. После ухода крестоносцев из Гуту дамаскинцы могли больше не бояться голода, который отныне грозил их противникам. Кроме того, граф Тьерри Фландрский потребовал, чтобы император и короли уступили ему Дамаск во фьеф: эта просьба повлекла за собой трения между западноевропейцами и «пуленами», раздраженными тем, что город не достанется ни одному из них. В довершение несчастий подошел Нуреддин со своим братом, правителем Мосула, и попросил Анара сдать ему цитадель Дамаска. Анар предупредил об этом франков; крестоносцам, осознавшим, что они вот‑вот окажутся меж двух огней, когда произойдет объединение мусульманской Сирии, пришлось отступить и расстаться, не только ничего не добившись, но и полностью разругавшись. На протяжении долгого времени на Западе и слышать не желали о крестовом походе (август 1148 г.).

Однако с 1149 г. франко‑дамасские отношения возобновились, в тот самый момент, когда Нуреддин, разбив Раймунда де Пуатье при Фоне Мюрез (29 июня 1149 г.), захватил половину Антиохийского княжества, куда Балдуин III примчался, чтобы избежать катастрофы и спасти то, что осталось от Эдессы – местности вокруг Турбесселя, которой угрожал сельджукский султан Анатолии: королю пришлось вернуться в 1150 г. из‑за нового наступления турок и он решился продать византийцам Турбессель и все эдесские земли, слишком уязвимые для нападения из‑за расположения в верхней долине Евфрата (где только что попал в плен граф Жослен II). Сельджуки, Ортокиды и Нуреддин вскоре разделят между собой крепости, которые захватят у византийцев. Сам же Балдуин III вновь вступил в союзные отношения с Дамаском, где после смерти старого Анара стал править последний отпрыск Тюгтекина, Абак. Король спас Абака от Нуреддина, который под предлогом нападения на франков приблизился на опасное расстояние к Дамаску (апрель 1150 г.). В 1151 г. сын Зенги атакует Дамаск: Балдуин подоспел вовремя, чтобы дважды заставить его снять осаду. Правда, Нуреддину удалось захватить Босру: Балдуин, приведя свою армию под стены этого города, затеял тайные переговоры с его правителем, которого туда назначил Зенги (конец июня 1151 г.). В то же время франкские отряды вели грабительские набеги на область Баальбека, поскольку она принадлежала Нуреддину.

Дамаск стал франкским протекторатом: атабек выплачивал налог королю Иерусалима, терпел франкские набеги на свою территорию и позволял королевским посланникам посещать работорговые рынки, чтобы освобождать христиан. Кроме того, он помешал походу, который Нуреддин хотел устроить с его помощью, чтобы отвлечь франков от осады Аскалона, и попытался отговорить племя туркменов, желавших отвоевать Иерусалим в ноябре 1152 г., от их затеи, окончившейся их разгромом: уставшие лошади не позволили туркменам оказать сопротивление вылазке горожан Иерусалима, и франкская конница, предупрежденная вовремя (рейд продлился только один день), перебила последних туркменов при подходе к Иордану^{54}. Но население Дамаска, уставшее от господства франков и власти посредственного Абака, опасаясь захвата города Иерусалимским королем, в конце концов призвало Нуреддина. Абак обратился за помощью к франкам, пообещав взамен Баальбек: Балдуин III еще не собрал свою армию, как Нуреддин вошел в Дамаск (25 апреля 1154 г.).

В этот день объединение мусульманской Сирии разрешило то, что до этого оставалось неясным: кем станут короли, которые восседали в Иерусалиме – «королями Вавилона и всей Азии» или простыми правителями Иерусалима? Отныне доступ в Азию был для них закрыт и рано или поздно Палестине было суждено пасть под натиском соединенных сил Алеппо, Дамаска и даже Мосула, тем более что княжество Антиохийское и графство Эдесское, окончательно ослабленные после завоеваний Зенгидов в 1144–1150 гг., не могли больше отвлекать на себя мусульманские отряды Северной Сирии. Тем не менее франки не отказались от своих планов: они по‑прежнему собирались захватить «Вавилон» и завоевать Египет – что было необходимо, дабы противостоять Азии, объединившейся против них – и разве не показательно, что за год до падения Дамаска Аскалон стал франкским городом.

III. Египетский вопрос и союз в Византией (1153–1185 гг.)

Завоевание франками Аскалона являлось прямым продолжением политической линии, проводимой Балдуином I и Балдуином II в отношении прибрежных городов, и позиции, занятой государями Иерусалима по отношению к Египту. Этот захват планировался с давних времен: мы уже рассмотрели частые нападения франков на этот город; в 1123 г. франко‑венецианский договор был заключен как в преддверии завоевания Тира, так и Аскалона. С самого своего появления графы Яффаские считались также графами Аскалонскими: они много раз жаловали земли из аскалонских территорий (например, в 1126 г., Гуго II де Пюизе пообещал госпитальерам треть лучших «casaux» – деревень – из аскалонской округи, чтобы ускорить миг, когда она станет христианской, а в 1130 г. он заранее жалует Иосафатскому аббатству главную мечеть в этом городе^{55}. Но, вопреки всем ожиданиям, последний египетский город в Филистии упорно держался: ведь именно он являлся входными воротами Египта, на землях которого, за исключением укреплений Бильбейса, Дамьетты и Александрии, не было крепостей. Постепенно Аскалон, блокированный христианскими крепостями, стал менее опасным для франков, но только Балдуину III принадлежит честь овладения этим городом.

В начале 1150 г. юный король возглавил крупную экспедицию на юг в район Аскалона и неожиданно для египтян за короткий срок построил там (из камней древнего города) маленькую цитадель Газу (Гадр), охрану которой доверил тамплиерам. Таким образом, Аскалон мог подвергнуться осаде в любую секунду и египтяне напрасно пытались разрушить новую крепость. В постоянных военных стычках, происходивших подле Газы, погиб брат эмира Усамы ибн Мункыза (который сам принимал участие в столкновениях). Ко всему прочему, смуты в Египте осложняли своевременную присылку вспомогательных войск. Балдуин III воспользовался этим: он начал собирать деньги с аббатств, церкви Гроба Господня, купеческих общин (марсельцы выплатили ему 3000 безантов в обмен на торговые привилегии и обещание уступить им укрепление Ромаде^{56}. Затем он подготовил флот, состоявший из пятнадцати галер Жирара Сидонского, усиленный кораблями паломников по мере их прибытия. Прибегли к помощи пилигримов, чтобы укомплектовать королевскую армию и тщательно организовали снабжение продовольствием. Осада длилась уже много месяцев, когда египетский флот, куда более сильный, чем франкский, прибыл, чтобы доставить провиант в Аскалон. Тогда военные машины франков проделали брешь в крепостной стене: Гильом Тирский обвиняет тамплиеров, жадных до добычи, в том, что они помешали прочим рыцарям проникнуть в город и случай был потерян (16 августа 1153 гг.). Тем не менее боевые действия продолжились, и в конце концов аскалонцы капитулировали 19 августа 1153 г., оставив в руках франков огромную добычу. В этот день граница с Египтом отодвинулась до дельты Нила.

Тем не менее Балдуин III не сумел извлечь выгоду из этого успеха: осада Аскалона обошлась ему дорого, и, озабоченный своими долгами, он пренебрег перемирием, заключенным в 1156 г. с Нуреддином. В феврале 1157 г. король напал на стада, принадлежавшие подданным нового правителя Дамаска, которые паслись в лесах около Баниаса (в обмен на выплату дани) и захватил их. Эта непростительная западня, достойная, скорее, какого‑нибудь «Rauber‑ritter» «рыцаря‑разбойника» с берегов Рейна, дала Нуреддину предлог, чтобы вновь развязать войну: он нанес госпитальерам поражение под Баниасом и осадил этот город (май 1157 г.). Онфруа Торонский, укрывшись в цитадели, продержался до подхода Балдуина III. Король счел кампанию завершенной и, отстроив крепостную стену города, распустил армию. Нуреддин захватил его врасплох при Броде Иакова и полностью пленил королевский отряд (19 июня 1157 г.). Сам король бежал, и вместе с отрядами, подоспевшими из Антиохии и Триполи, успел помешать воинам из Дамаска захватить Баниас.

Немного позднее «колебание земли в Хаме» (июль – август 1157 г.) разрушило многие мусульманские города, и одновременно в Сирию прибыл граф Тьерри Фландрский: Балдуин тотчас же отправился с ним осаждать Шатель‑Руж, в княжестве Антиохийском, затем Шейзар на Оронте. Нуреддин был тогда серьезно болен, и франки уже входили в Шейзар, когда новый князь Антиохийский Рено де Шатийон потребовал, чтобы в том случае, ежели этот город достанется во владение Тьерри, тот принес бы ему оммаж. Тьерри Эльзасский, граф Фландрии, был одним из первых баронов французского королевства, а Рено – авантюристом: они не смогли договориться, и Шейзар был оставлен (конец 1157 г.)^{57}. Абсурдная претензия Рено стоила франкам потери невероятной возможности вновь укрепиться во внутренней Сирии; тем не менее фландрские крестоносцы и король захватили для Рено важный укрепленный пункт Харим (Harenc) (февраль 1158 г.).

Наконец Нуреддин выздоровел, почти сразу после набега иерусалимцев, добравшихся до Dareiya, подле ворот Дамаска (1 апреля 1158 г.). Он захотел взять реванш, но при осаде трансиорданской крепости Хабиз Джалдак был наголову разбит в кровопролитном сражении при Путаха, к югу от Тивериадского озера (15 июля 1158 г.). В последующие годы ситуация на границе с Дамаском оставалась спокойной (за исключением двух грабительских набегов, предпринятых Балдуином III почти до ворот Босры и Дамаска). У обоих противников появились другие заботы: византийские армии вновь появились в Сирии.

Балдуин III, с целью заключить союз и с его помощью нейтрализовать Нуреддина – возможно, чтобы развязать руки для вторжения в Египет? – просил и добился в 1158 г. руки племянницы Мануила Комнина, Феодоры, которая прибыла в Святую Землю с огромным приданым. Но в конце 1158 г. Мануил внезапно занял армянскую Киликию, и заставил Рено де Шатийона унизиться и признать сюзеренитет византийцев над Антиохией^{58}. Балдуин III подоспел, чтобы стать посредником; он был благосклонно принят своим новым дядей и без затруднений признал его главенство, правда, не став его вассалом, и заключил с ним союз, направленный против сына Зенги (нач. 1159 г.). Оба государя направились осаждать Алеппо, но Мануил удовольствовался тем, что, напугав Нуреддина, заключил с ним договор, который предусматривал освобождение из плена около десяти тысяч христиан, но зато избавлял мусульманскую Сирию от страшной опасности. В следующем году Балдуину III пришлось вернуться в Антиохию, чтобы там установить регентство на время пленения Рено де Шатийона.

Поскольку Балдуин умер в 1163 г., у него не хватило времени, чтобы вмешаться в дела Египта. Тем не менее он не переставая подготавливал это вмешательство. Египет всегда испытывал нехватку в дереве, железе, смоле и оружии; Балдуин организовал блокаду: в 1156 г. он добился, чтобы пизанцы, тогда союзники Египта, прекратили поставлять в Александрию эти военные материалы в обмен на значительную компенсацию^{59}. И, воспользовавшись борьбой двух визирей в Каире, король потребовал, в обмен на свое невмешательство, выплату дани в 160 000 динаров (1161 г.)^{60}.

Амори I оставалось только следовать по пути, проложенному его предшественником; именно он связал свое имя с походами в Египет, еще перед своим восшествием на престол, в бытность графом Яффаским и Аскалонским, осознав, что египетский вопрос требует разрешения – было необходимо одновременно обеспечить франкам владение ресурсами этой страны и помешать сирийским мусульманам ее аннексировать. Фатимидская династия, родом из далекого Магриба, царствовала в Каире с 968 г.; она полностью деградировала в правление марионеточных халифов, которыми заправляли их визири, оспаривавшие друг у друга неограниченную власть в кровавых переворотах сераля. Египетский флот утратил превосходство в восточном Средиземноморье; суданские и армянские отряды халифской армии, мало привычные к войне, не в силах были сопротивляться туркам или франкам. Отсутствие хоть какой‑нибудь крепости в провинциях Дельты и Верхнего Нила, многочисленное коптское (христианское) население, возможности вмешательства в борьбу между визирями – все указывало франкам, что Египтом легко овладеть. Но не одни франки понимали это: курдская семья Эйюбидов на службе Нуреддина смогла заметить вовремя создавшуюся ситуацию, даже раньше чем запуганный Нуреддин принял решение, и звезда этих курдов (Ширкуха и его племянника Салах ад‑Дина Юсуфа, нашего Саладина) взошла именно в этот момент.

Амори I отдавал себе отчет в том, что необходимо будет сдерживать могущество Нуреддина и помешать ему уничтожить Святую Землю, в то время как франкская армия станет воевать в Египте; поэтому он с гораздо большим усердием, чем его брат, поддерживал союз с Византией.

В 1163 г. Амори провел стремительный рейд (потребовав выплаты 160 000 динаров) на Бильбейс; визирь Диргам сумел воспользоваться разливом Нила, и Амори вернулся в Сирию. Он утвердил тогда свой проект завоевания Египта и, как Балдуин II в 1128 г., воззвал к Западу, точнее к королю Франции Людовику VII, прося у него помощи. Но этот призыв не имел особого успеха^{61}. Тогда старый враг Диргама, визирь Шавар, призвал Нуреддина, чтобы с его помощью вернуться в Египет: именно тогда Ширкух, «коннетабль» Нуреддина, убедил своего господина послать его в эту страну, разгромил Диргама и восстановил Шавара на прежнем месте. Претензии Ширкуха устрашили визиря, который призвал франков: Амори I, щедро вознагражденный, в свою очередь, вошел в Египет, чтобы помешать сирийцам оккупировать эту землю и, удвоив свое могущество, взять в кольцо Иерусалимское королевство. Кампания закончилась быстро: Нуреддин разгромил силы князя Антиохийского Боэмунда III при Хариме (10 августа 1164 г.) и отбил у Иерусалимского королевства крепость Баниас, возможно, при помощи измены (октябрь 1164 г.). Амори заключил с Ширкухом договор: каждый уходил из Египта и, сняв осаду Бильбейса, король вернулся в Иерусалим, а затем уехал в Антиохию, которую привел в состояние обороны. С помощью византийцев ему удалось освободить Боэмунда III, но в то же время Нуреддин вторгся в графство Триполи и отвоевал у королевства две крепости, одну подле Сидона (грот Тирона, 1165 г.), другую в Трансиордании (1166 г.). Без сомнения, дальше он не продвинулся из боязни спровоцировать вторжение византийцев.

Но, как и Амори, Ширкух не забыл о Египте: в начале 1167 г. во главе двух тысяч всадников он внезапно появился около Гизы, у подножия пирамид. После неудавшийся попытки перехватить отряд Ширкуха, франки, по просьбе визиря Шавара, ринулись по его следам. Амори послал к халифу Гуго Цезарейского, чтобы заключить союзный договор; по нему франки должны были получить вознаграждение (или дань?) в 400 000 динаров^{62}. Ширкух, остановленный на западном берегу Нила, осознал, что франки и египтяне преграждают ему доступ в Каир и Дельту. Тогда он направился в Верхний Египет, преследуемый по пятам Амори и Шаваром: Ширкух нанес им поражение при Бабене (18–19 марта 1167 г.), но ему не уда