Храмы Судьбы

В больнице, как на войне: нужно очень постараться туда не попадать. А если уж вы туда попали, то надо собрать как можно больше сторонников и сбежать как можно скорее. За те деньги, в которые обходится среднее по продолжительности пребывание в больнице, вы могли бы отдохнуть практически на любом курорте мира, включая авиаперелет. И если ваше состояние не требует экстренного лечения, то для здоровья было бы куда полезнее провести это время на курорте. Потому что больница – это Храм Судьбы Современной Медицины, а значит – одно из самых опасных мест на земле. Когда культура какого-либо народа доходит в своем развитии до этапа, на котором люди начинают жить в домах, боги этих людей тоже начинают нуждаться в жилище. Чтобы приютить дух религии, люди строят храмы. Что бы ни говорили нам глаза, дух религии присутствует в храме, и здание становится центром прорицания, местом, где божества общаются с людьми. Иногда, когда я слышу, как кто-нибудь, – как правило, пожилой человек, родившийся в другой стране, – говорит, что больница – ｫэто место, куда вы идете умиратьｻ, я думаю, что этот человек слышал пророчества богов.

И снова дети с их незамутненным восприятием передают нам послание: они не стесняясь боятся больниц. Их боязнь больниц, так же как и боязнь врачей, – это качество, которое мы могли бы развить в себе к нашей общей пользе. Конечно, надо очень постараться, чтобы заставить ребенка сформулировать свои страхи. Даже большинство взрослых затруднится объяснить, чего же они все-таки боятся в больнице, и точно описать эти вещи. Кроме того, взрослые боятся признать свой страх. Служители Храма пользуются нашим незнанием и молчанием, уверяя: ｫТам нечего боятьсяｻ.

Там очень даже есть чего бояться. Бог, обитающий в Храме Современной Медицины, – это Смерть. В больницах есть микробы, которых вы не встретите больше нигде в городе не только потому, что больницы такие грязные, но и из-за помешательства Современной Медицины на ритуальном очищении. Это утверждение выглядит противоречивым, но это не так. Больницы очень далеки от того стандарта чистоты, которому они должны соответствовать. Штат хозяйственных работников, как правило, недоукомплектован. В любой профессии перегруженные работой люди всегда будут стараться делать только ту ее часть, которая на виду, да и то не особенно прилежно. Таким образом, если вы хорошо присмотритесь, то наверняка найдете пыль в углах и в других местах, которые не сразу бросаются в глаза. Больничная грязь и пыль – не та, что везде.

Пищевые отходы животного и растительного происхождения, мусор и хлам, биологические отходы из диагностического, лечебного, хирургического отделений, удаленные ткани из операционных и морга, слюна, плаценты, органы, ампутированные конечности, подопытные животные, использованные пеленки и прокладки, обрывки перевязочного материала, бинты, катетеры, мыло, секреторные выделения, банки, маски, тампоны, гигиенические салфетки, гипс, шприцы и фекалии – где еще вы найдете такое, собранное в одном здании? Все это летит вниз по одному и тому же мусоропроводу, собирается и выбрасывается одними и теми же людьми – людьми, которые имеют свободный доступ в палаты, а также на кухню, в лаборатории и в морг. В одной больнице было обнаружено, что носилки для переноски больных использовались раньше для переноски трупов. Это плохо, ведь они несут на себе тень своих прежних мрачных прогулок. В той же больнице – кстати, крупной городской больнице Вашингтона, округ Колумбия – в приемном отделении, на этажах, в рабочих зонах и в морге были найдены ｫорганические останки и фекальный материалｻ. В палатах обнаружили грязную одежду, разбросанные подкожные иглы и огромные скопления пыли, в душевых кабинах – грязь.

Такие открытия не удивляют меня с тех пор, как я осознал, что такое состояние больниц – скорее правило, чем исключение. И эта опасная ситуация усугубляется тем, что больничная система отопления и кондиционирования разносит пыль и микробы по всей больнице. Не говоря уже об инженерных системах. В больницах больше инженерных систем, чем в обычных домах. Помимо привычных холодной и горячей воды, в больницах есть еще охлажденная вода, дистиллированная вода, вакуумные системы, системы для откачки жидкостей, кислород, спринклерные системы пожаротушения (большинство из них неисправно), хладагент, канализация, дренажные системы, системы полива – и все это проложено в стенах и полах здания. В такой ситуации очень велика вероятность не только случайного пересечения этих систем, но и несанкционированного подключения, что увеличивает опасность взаимного загрязнения.

Парадоксально, но из-за фанатичной приверженности Современной Медицины к чистоте реально возрастает опасность возникновения класса микробов, устойчивых к антибиотикам. Во второй главе я упоминал о том, как злоупотребление антибиотиками привело к развитию бактерий, неподвластных лекарствам. Где еще микробам найти столь благодатную почву для размножения, как не в современной больнице, где антибиотики текут рекой? Некоторые виды бактерий даже прижились, как в питомниках, в определенных местах, где они наслаждаются антибиотиками! Не стоит удивляться, что персонал больницы становится ходячей чашкой Петри для культивирования микроорганизмов. Люди, которые ежедневно контактируют с микробами, становятся невосприимчивыми к ним. Но для вас нет ничего хорошего в том, что такая уборщица или медсестра прикасается к вашей постели, еде, одежде и к вам самим.

Служители Храма – врачи – еще большие распространители болезней. Врачи пренебрегают мытьем рук, за исключением таинства операции, где это является частью ритуала. Обычно они мимоходом передвигаются от больного к больному, держа в руках шпатели, шприцы и перенося частички тканей пациентов. Однако они считают, что в них самих заключено нечто уникально чистое, поэтому не моют рук, переходя от пациента к пациенту. Врачи также питают огромное доверие к шапочкам, маскам и резиновым перчаткам, хотя ни одному из этих средств совершенно нельзя доверять. Маски так загрязняются в течение первых десяти минут использования, что становятся почвой для выращивания культур бактерий, а не защитой от них. Резиновые перчатки тоже часто бывают загрязнены.

Когда я прихожу в отделение новорожденных в чистом костюме, который я надел только утром, медсестры начинают протестовать и заставляют меня надеть халат. Я подшучиваю над ними, спрашивая, почему они нападают на мой новый костюм. Их поведение доказывает, что они доверяют ритуальным одеяниям больше, чем собственному восприятию реальности. Нет никакой гарантии того, что белый халат, который они заставляют меня надеть, чище моего костюма. Фактически, есть доказательства обратного. Этот белый халат, возможно, несколько месяцев провисел в шкафу. Откуда они знают, что он был тщательно выстиран? Особенно принимая во внимание тот факт, что он, без сомнения, был выкинут в ту же трубу, что и грязные простыни, наволочки, белье из операционной. Белое – не значит чистое. То же касается постельных принадлежностей. Белье может быть выстирано, но матрасы и подушки – нет. В общем и целом ваши шансы подхватить инфекцию в больнице – примерно один к двадцати. Это по самым скромным оценкам. Половина больничных инфекций передается через медицинское оборудование, например катетеры, оборудование для внутривенных инъекций. (До начала очень широкого использования этих инструментов в 1965 году инфекций, передаваемых через медицинский инвентарь, практически не существовало.) Ежегодно от внутрибольничных инфекций умирает около пятнадцати тысяч человек. Как и в случае смерти, вызванной лекарствами, сотрудники больницы сфабрикуют статистику, если тяжело больной пациент погибнет от больничной инфекции. Ваши шансы также зависят от того, с какой целью вы находитесь в больнице. Если вы легли на операцию, то подвергнетесь опасностям не только в операционной.

Организм, серьезно ослабленный после операции, не будет способен бороться с инфекциями. Если у вас рана или ожог – вы тоже ослаблены, а значит – больше подвержены инфекциям. Согласно моему опыту, один к двадцати – это минимальный уровень риска инфицирования. Я видел эпидемии, которые распространялись по больницам так быстро, что приходилось выписывать пациентов. Детские отделения и отделения новорожденных наиболее уязвимы. Открою страшную тайну: самое опасное место в больнице – я имею в виду для пациентов – это отделения новорожденных, где ни у одного пациента нет иммунитета против бактерий (особенно у тех, кому отказано в передаче иммунитета через грудное молоко).

Хотя больницы так наводнены бактериями, я редко сталкивался с тем, чтобы ответственность за эпидемию была возложена на врачей или персонал. Ее всегда сваливают на посетителей. Неизбежным следствием эпидемии является ограничение времени посещений. Но удаление посетителей – это половина дела. Пациентам было бы лучше, если бы их тоже отправили из больницы. Больницы отравлены не только микробами. Помните: так как больницы – это храмы Современной Медицины, там в изобилии имеются все опасные химикаты, которыми так любят пользоваться врачи. Имея в своем распоряжении столько лекарств, врачи просто вынуждены их использовать. Что они и делают. Пациент больницы получает в среднем двенадцать различных лекарств. Даже если вас не закормят лекарствами до смерти или инвалидности, то знайте, что вокруг витает еще масса химикатов, которые могут сделать вас не совсем здоровыми. Во-первых, даже если врач не назначает вам лекарств, то другие врачи назначают их своим пациентам. В лабораториях и очистных сооружениях используются ядовитые растворители. Вашему здоровью также угрожают воспламеняющиеся вещества и радиоактивные отходы.

Если бы больницы работали на таком высоком уровне, на который они претендуют, мы с вами могли бы расслабиться и не думать об этих опасностях. Но, к сожалению, больницы служат образцами безалаберности. В больницах делается так много элементарных ошибок – когда нужно выбрать ответ из двух-трех вариантов и выбирается неправильный, – что просто приходишь в ужас при попытке просчитать вероятность комплексных ошибок!

В больницах путают всё, в том числе – пациентов. Много лет назад мой брат лег в больницу оперировать грыжу. Операция была назначена на 11 утра, и я пришел к нему в 9.30. Но его в палате не было. Я сразу понял, что произошло, и побежал вниз – в операционную. Как я и думал, он был там – вместо другого пациента. Его спасло только то, что этим другим пациентом должна была быть женщина – ей предстояла операция по удалению матки. В больницах всегда происходит путаница. Путают конечности, которые нужно ампутировать. Путают лекарства, давая их не тем пациентам. Путают продукты, когда пациентам нужна особая диета. Путают даже детей. Не проходит и года, чтобы в газете не появилась статья о колоссальной путанице детей и матерей в какойнибудь городской больнице. Нет такого врача, который, хоть немного проработав в родильном отделении, не видел бы, как медсестры путают детей и как матери делают замечания медсестрам. В среднестатистическом отделении для новорожденных обычно бывает от двадцати до тридцати детей. Врачи знают о том, что отпечатки пальцев ног ненадежны, а ярлычки, которые привязывают на ручки младенцам, постоянно отваливаются. И как понять, где чей ребенок?

В больницах людей не только путают – их теряют. Еазеты пишут о том, как пациентов находят мертвыми в лифтах и редко используемых ванных. Два года назад из больницы Чикагского университета был украден ребенок. Каждый раз, когда я бываю в отделении новорожденных в больнице имени Майкла Риза, я навожу панику среди медсестер, спрашивая их, не видел ли ктонибудь ребенка Фронзака. Маленький Фронзак просто пропал из этого отделения более десяти лет назад, и его до сих пор не нашли. Около года назад в Израиле был случай, когда при выписке из больницы перепутали двух детей. И поняли это, когда детям уже исполнилось по два месяца. В первый момент ни одна из двух матерей не захотела отдать ｫсвоегоｻ ребенка. А как бы вы назвали женщину, которая была вашей матерью в течение двух месяцев? Мне кажется, одним из лучших аргументов против родов в больнице является то, что вы можете выписаться домой с чужим ребенком.

Еще одна опасность больниц – вероятность стать жертвой несчастного случая. В одной из пригородных больниц в Пенсильвании рабочие, прокладывавшие инженерные сети в реанимационном отделении, случайно неправильно обозначили линии, по которым подавался кислород и закись азота. Пока это не было обнаружено, пациенты, которые должны были получать закись азота, получали кислород, а те, кому нужен был кислород, получали веселящий газ. Персоналу больницы понадобилось полгода, чтобы заметить это. Больничная администрация признала свою вину в пяти случаях смерти, вызванных этой неисправностью, но заявила, что еще тридцать пять смертей в реанимации в течение тех шести месяцев не были связаны с путаницей в системе подачи газов. Некоторые из пострадавших якобы были уже мертвы по прибытии в больницу, а остальные находились в столь тяжелом состоянии, что кислород бы им все равно не помог. Если вам показалось, что это похоже на фальсификацию данных с целью сокрытия врачебной ошибки, приведшей к смерти, то вы поняли мой намек. Поскольку врачи все больше полагаются на оборудование, больницы все больше напичкивают электроникой, и вероятность быть убитым электрическим током растет вместе со счетами за электроэнергию. В той же вашингтонской больнице, об антисанитарном состоянии которой я рассказывал раньше, три пациента и несколько врачей и медсестер получили серьезный электрошок и ожоги из-за неисправностей электрооборудования в отделении кардиореанимации. Такие случаи – не редкость, и они будут учащаться, так как обслуживающий персонал больниц становится менее квалифицированным и неспособным обращаться со сложным оборудованием.

Работа большинства больниц организована настолько плохо, что убийство становится явной и непосредственной опасностью, исходящей от них. Доказательства? Пожалуйста. Например, насильственные инъекции парализующих лекарств в госпитале Администрации по делам ветеранов в Мичигане. Смертельно опасные лекарства были настолько легкодоступны, а их учет и контроль настолько слабо организованы, что госпиталь оказался неспособным на собственные поиски виновных. Пришлось вызывать ФБР. Если вы хотите совершить идеальное преступление – совершайте его в больнице.

Конечно, у вас уже был случай убедиться, что, совершив убийство, больницы выходят сухими из воды. Если вас не прикончат лекарства, микробы, операция, химикаты или вы не станете жертвой несчастного случая, то у вас все еще есть отличный шанс умереть от голода. В ходе одной из первых массовых проверок скандального положения с питанием в лечебных учреждениях был обследован каждый прооперированный пациент крупной городской больницы в Бостоне. Проверка касалась только содержания белков и калорий в питании, то есть это был простейший тест, показывающий, получает ли человек достаточно белков и калорий в определенный период времени. Он не включает в себя проверку на содержание витаминов и минеральных веществ. Несмотря на это, оказалось, что половина пациентов, перенесших операции, получала недостаточно белков и калорий. И половина из этой части пациентов жестоко голодала. Они так плохо питались, что это мешало их выздоровлению и продлевало пребывание в больнице. Раз уж больница не обеспечивала их достаточным питанием, то можете быть уверены, что она не обеспечивала их витаминами и минеральными веществами.

В результатах этого исследования нет ничего необычного. Многие проверки с тех пор обнаружили, что от четверти до половины пациентов американских и английских больниц недоедают. Доктор Джордж И. Блэкберн, проводивший исследование в Бостоне, пришел к выводу, что недоедание является основной причиной смерти престарелых людей в больницах. В свете тех фактов, которые вскрыл д-р Блэкберн, это утверждение перестает казаться неправдоподобным. Недостаточное питание приводит человека к состоянию абсолютной беспомощности перед лицом любой болезни. Добавьте к этому больничные опасности и нагрузки – и у вас будет готовый рецепт бедствия. Конечно, мы можем только догадываться об истинном размахе катастрофы. Причину этих смер тей врачи скрывают точно так же, как и случаи смерти от побочного действия лекарств, от несчастных случаев и других смертей, связанных с лечением. Почему же люди в больницах недоедают? Как бы плоха ни была больничная еда, все же если бы пациенты ее съедали, это скорее всего спасло бы их от нехватки белков и калорий, которая была вскрыта в ходе проверок. Но проблема в том, что пациенты не едят. Никто не следит за тем, чтобы пациенты ели. В лучшем случае поднос с едой ставится на столик у кровати. И стоит там. В худшем случае больничный режим и медсестры прилагают все усилия для того, чтобы пациент не прикоснулся к еде: идите сдавать анализы, идите на процедуры, идите делать клизму, получите ваши лекарства, идите туда, идите сюда.

В Храме Современной Медицины много делается для того, чтобы вы просто потеряли аппетит. Психологические опасности больниц во всех отношениях не менее опасны, чем физические. Ваше пребывание в больнице с того момента, как вы туда вошли, до того, как оттуда вышли – или были вынесены, оказывает на вас такое же тяжелое психологическое давление, как сглаз или проклятие вуду. Осознаете вы это или нет, но и процедуры, и сама больничная атмосфера скорее вызывают упадок сил и духа, а не вселяют надежду и не оказывают поддержки. Здесь неоткуда взяться оптимизму: вы видите лица страдающих и умирающих, а также лица тех, кто должен наблюдать их страдания и смерть. Вы видите обезличенных сотрудников больницы, превратившихся в роботов. И вас обезличивают в приемном покое, превращая в набор цифр и симптомов, которые принадлежат даже не вам, а врачу. Вы оставляете за порогом больницы привычный мир и собственную индивидуальность. Вы буквально вынуждены сбросить с себя свое прошлое в том момент, когда одежду и личные вещи – артефакты вашей настоящей жизни – снимают с вас в приемном отделении и запирают в шкафу. Вашей прошлой жизни не дают пробиться к вам, ограничивая время посещения больницы родственниками до крошечных интервалов.

Эффект всех этих психологических уколов сказывается в том, что вы утрачиваете всякую способность контролировать свое здоровье. Ваши захватчики изолируют вас, отчуждают, пугают, подавляют и в целом заставляют вас чувствовать себя настолько неуверенно, что вы готовы подчиниться каждому их желанию. Очевидно, дети и старики наиболее восприимчивы к вредоносному действию больничной магии. У детей моментально возникает сильная тревога из-за чувства покинутости и оторванности от родителей. Добавьте к этому еще и страх перед операцией или еще чем-то, что с ними собираются делать. Не секрет, что дети, пробывшие два-три дня в больнице без родителей, так регрессируют в развитии, что перестают пользоваться горшком и говорить. Каждый врач должен знать, что возраст от трех до шести – это годы смятения. Дети в этом возрасте с трудом понимают смысл происходящего. И подвергать их пребыванию в больнице без родительской поддержки – это узаконенная жестокость.

Более двадцати лет назад я написал статью о детских фантазиях по поводу операции грыжи. Я беседовал с детьми и спрашивал, что, по их мнению, с ними собираются делать. Почти все думали, что эта операция касается их половых органов. Когда я прямо спросил, в какой части их тела будет делаться операция, многие из них схватились за гениталии, как бы защищаясь. Это открыло мне глаза. В то время мы пришли к выводу, что с детьми нужно проводить разъяснительную работу перед операцией. Теперь я знаю, что это бесполезно. Что действительно нужно – так это заверить ребенка, что родители будут рядом в течение всего его пребывания в больнице. Вот что нужно было рекомендовать тогда. Я до сих пор не люблю делать ночные обходы: слишком много плачущих детей. Мне всегда тяжело смотреть, как дети плачут, – я не могу оставаться равнодушным. Когда мне приходилось регулярно совершать ночные обходы, я непременно собирал плачущих младенцев или детей постарше и нес их на пост медсестры. Сидя на коленях у медсестры или на краю ее стола, они не плакали. Взрослые и пожилые люди тоже страдают, находясь в больнице. Д-р Дэвид Грин назвал больницы ｫхудшим местом на земле для престарелыхｻ. Я в целом согласен с ним, но я бы сказал, что это худшее место на земле для всех. Я не понимаю, почему мы ждем от детей, что они нормально перенесут сверхнагрузку пребывания в больнице, когда эту нагрузку так тяжело переносят взрослые. Иро ния жизни: почему-то мы ожидаем от детей, что они будут вести себя в больнице как супермены и приспособятся к одиночеству и страху, и в то же время от взрослых ждем, что они позволят обращаться с собой как с беспомощными детьми. Больничные порядки являются проявлением полного неуважения к человеческому достоинству. Вы должны сдать одежду и надеть больничную рубаху, которая делает вас неприкрыто уязвимым для всяческих осмотров и нападений бесконечных врачей, медсестер и технического персонала. Большую часть времени вы должны лежать. Вы не можете уходить и возвращаться по своему усмотрению. И вы должны есть то, что дадут, – если успеете. И вдобавок спать в одной комнате с посторонними, причем с больными посторонними!

Пребывание в больнице разрушает личность. За двадцать пять лет работы, наблюдая медицину в действии, я никогда не видел, чтобы разрушение личности принесло какую-либо пользу здоровью. Но помните, что больницы – это храмы Современной Медицины. Когда вы входите в храм другой религии, вы входите туда, где обитают ее божества. Никакое божество не позволит вам привести соперника в его дом, поэтому вам придется оставить за порогом храма своих старых богов и все, чему они научили вас прежде. Поскольку Церковь рассматривает все аспекты жизни, которые могут повлиять на здоровье, как происки соперников, вам придется оставить за порогом свою индивидуальность, семью, веру и чувство собственного достоинства. Только после того как вы будете очищены, как от скверны, от вашей настоящей жизни, вам разрешат получать зловещие дары от таинств Церкви Смерти. Я всегда прихожу в восторг, когда что-то напоминающее эпидемию распространяется по больнице так быстро, что в срочном порядке приходится отпускать людей по домам или переводить в другие больницы. Обычно очень мало людей переводится. Нам всегда удается отослать девять из десяти пациентов домой без каких бы то ни было жалоб. Четверть века назад я решил провести небольшой эксперимент, чтобы понять, насколько вообще нужна госпитализация. Я заведовал отделением на двадцать восемь коек. Я решил, что ни один из уже находящихся в нем двадцати четырех пациентов не останется здесь без крайней надобности. У меня также были полномочия на прием новых пациентов. Так что когда поступал новый больной, мы сами решали, принимать его или нет. У нас были определенные возможности для лечения на дому. Мы, например, могли оплачивать поездки пациента на такси для амбулаторного лечения. Также у нас был грузовик, чтобы ездить настраивать и выверять приборы, если пациенты были подсоединены к таковым.

Я поддерживал такой режим до тех пор, пока у нас не осталось три-четыре пациента. Я посчитал, что отлично доказал ненужность больниц. Затем я обнаружил, что я был там единственно нужным человеком. Медсестры начали роптать на отсутствие работы, опасаясь, что их переведут. Интерны и ординаторы жаловались, что у них недостаточно учебного материала. На этом мой эксперимент по поводу того, как нужно использовать больницы, закончился. Такое наступательное изобилие больниц нужно для удобства медиков, а не для людей, для которых, собственно, они и созданы. Больницы начинались как ｫдома призренияｻ, куда врачи могли отослать пациентов, неспособных оплачивать медицинские услуги. Через некоторое время врачи додумались, что им будет удобнее принимать всех своих пациентов в одном месте, где есть все необходимое. Естественно, по мере того как медицина становилась менее индивидуальной и более механистической, она также стала все более позволять врачу управлять пациентами в больницах так, как это удобно ему. Общеизвестно, что врач, принимающий пациентов амбулаторно, должен быть более проницательным и опытным. Талант и рассудительность стали редким товаром среди врачей, а больницы переживают расцвет. Страховые компании загоняют людей в больницы, отказываясь оплачивать амбулаторное лечение. Если мы не признаем, что больничные и медицинские страховые взносы – это на самом деле индульгенции для поддержания кредитоспособности продажной Церкви, мы так и будем возмущаться абсурдной ситуацией, когда страховая компания предпочитает выплачивать тысячи долларов за лечение в стационаре, тогда как можно было бы потратить только сотни долларов на амбулаторное лечение.

Современной Медицине не приходится давать объяснений по поводу нелепостей или опасностей больниц. Больницы сами на делили себя полномочиями защищаться. Все эти правления и комитеты, которые решают, продолжать ли больнице свою работу, как раз и состоят из тех же ｫхороших парнейｻ, которые руководят больницей. Даже когда на сцену выходит федеральное агентство, из-за тяжелой инерции всей системы плохие больницы не закрываются, а продолжают работать, тормозя проведение необходимых реформ во всех больницах. Несколько лет назад Министерство здравоохранения, образования и социального развития выборочно проверило сто пять больниц на предмет риска, особо упомянутого в законе о здравоохранении. Оказалось, что шестьдесят девять больниц не соответствуют требованиям, предъявляемым к пожарной безопасности, учету лекарственных средств, штату младшего медицинского персонала, штату врачей, соблюдению диеты, порядку ведения медицинских записей и медицинским библиотекам. Все эти больницы недавно успешно ____________________прошли проверку Объединенной комиссии по аккредитации больниц, и после обнародования результатов министерской проверки комиссия отказалась отозвать лицензию у больниц-нарушителей.

Общественный протест против качества работы больниц вылился в то, что я называю ｫдом с реформами-привидениямиｻ. Большая часть этих реформ была проведена или на бумаге, или на тайных совещаниях руководства больниц. Церковь не делится властью, особенно в стенах своих собственных храмов. Разве может быть такое, чтобы католики разрешили иудеям учить их, как должны работать их церкви и школы? Такие реформы, как введение должностей государственного посредника по делам пациентов или адвоката для рассмотрения и работы с жалобами пациентов, проведены просто для того, чтобы предотвращать иски о врачебных ошибках. Пациентов утешают иллюзиями того, что их права соблюдаются. Когда Ассоциация американских больниц ｫформально утвердилаｻ и разослала всем больницам-членам ｫБилль о правах пациентаｻ, прошло более двух лет, прежде чем (при этом только в части больниц!) этот билль был вывешен на доступное для пациентов место. Мы не можем всерьез ожидать от храмов Современной Медицины проведения этих реформ в жизнь, потому что сама мысль о том, что пациенты могут иметь какие-то права, полностью проти воречит принципам работы этого института. Более того, если бы кто-то действительно заботился о правах пациентов, больницы были бы закрытых Некоторое время назад стало известно, что у нас просто слишком много больниц и что людям вовсе не нужно проводить в больницах столько времени, сколько сейчас считается нормальным. Многочисленные исследования последних лет показывают, что длительные пребывания в больнице в большинстве своем не нужны. Ни пять, ни три, ни даже полдня в больнице для рождения ребенка в лучшем случае не нужны. Обычно это просто вредно и для матери, и для ребенка. По данным научной литературы, длительность полезного пребывания в больнице сердечных пациентов стремительно сокращается. В то время как врачи могут указать на исследования, говорящие, что месяц – это минимум, мы сейчас приходим к выводу, что трехнедельное лечение ничем не лучше двухнедельного, а одна неделя – еще лучше и что пациенты, которые лечатся дома, на ногах, чувствуют себя лучше! Даже Ассоциация американских больниц признает, что у нас больше коек, чем нужно, так что можно вообразить, насколько тому, кто действительно понимает суть происходящего, очевиден переизбыток больниц.

Конечно, Ассоциация и другие агентства Церкви прилагают все усилия, чтобы предохранить общественность от такого понимания. Неофициально финансируемая (из тех денег, что мы платим больницам) Комиссия по профессиональной и больничной деятельности создала компьютерную базу данных о том, что происходит в американских больницах, включая сравнительные данные по уровню смертности от медицинских процедур, несчастных случаев, инфекций, ошибок, – обо всем, из-за чего надо опасаться больниц. Но попробуйте хотя бы краешком глаза взглянуть на эту базу. Комиссия охраняет ее с рвением, которому позавидовало бы правительство. По понятным причинам, отвечая на вопрос, почему эти данные засекречены, официальные лица Комиссии и Ассоциации американских больниц говорят, что ｫэта информация может быть неверно истолкована, что замедлит аналитическую работу, которая должна привести к улучшению ситуацииｻ. Это значит, что общественность истолкует эту информацию настолько ｫневер ноｻ, что поймет все недостатки больниц и не даст поймать себя в смертельную ловушку. И уж конечно, это ｫзамедлит улучшениеｻ, потому что будет нечего улучшать- больницы будут закрыты! Я предполагаю, что эта база данных несет в себе сканадальный потенциал документов Пентагона и Уотергейта вместе взятых. Обсуждение вопроса о том, творится ли в стенах Храма добро или зло, неуместно. Важно то, что верующие веруют и их вера проявляется в том, что они приходят на таинства, стоимость которых определяется не реальным, а предполагаемым результатом. Все эти таинства, быть может, свершаются с благими намерениями, но все знают, чем выстлана дорога в ад.

Кроме того, можно быть уверенными, что и намерения Современной Медицины могут быть порочными. Когда в больницах ввели более мягкие правила посещений, это было сделано не оттого, что врачи осознали необходимость для пациентов находиться рядом со своей семьей. Они сделали это потому, что педиатрия стала приходить в упадок, и койки в детских отделениях пустовали. И тогда они были готовы пойти на все, лишь бы вернуть туда детей: разрешить посещения мам, пап, братьев, сестер, кошечек, собачек! Акушерство тоже умирает. Люди хотят рожать дома, а не в больницах. Поэтому теперь врачи пускают в родильный зал кого угодно: мужа, сестру, мать, приятеля… кого захочешь! До тех пор, пока не начнут получать прибыль. Они рассчитывают на то, что люди будут убаюканы мыслью, что больница – это действительно хорошее место для них, что в этом Храме их ждет спасение. Конечно, это не так. Храм этот не имеет ничего общего со здоровьем. В больницах нет условий для здоровья или хотя бы чего-нибудь, что традиционно считается способствующим здоровью. Еда такая же плохая, как в худшем придорожном трактире. Нет спортивных залов. Все психологические факторы, способствующие выздоровлению, – семья, друзья, самосознание – устранены. Говоря прямо, когда вы входите в больницу – вы сдаетесь: ｫЭто я, и я совершенно не в силах себе помочь. Вы должны меня спасти. У меня нет сил. Вы – мое спасениеｻ. Больницы – самая крупная статья расходов в бюджете страны на ｫзаботуｻ о здоровье. Эта статья быстро обгоняет статью номер один по расходам – оборонную. Когда медицина начинает превосходить оборону, инквизиция становится непреклонной. Никто не задается всерьез вопросом, какой из государственных институтов составляет главную расходную статью бюджета. Но что же стоит еще дороже, чем нечто, накапливающее бюрократическую инертность в такой огромной пропорции, что это позволяет держать под контролем судьбы страны? И перестает казаться недостижимой мечта Современной Медицины: превратить всю страну в больницу. Мы все станем пациентами Храма судьбы. Первое, что вам нужно сделать, чтобы защититься от опасностей современной больницы, – это принять решение не госпитализироваться без необходимости. Поскольку большинство людей находится в больницах, потому что они были направлены туда своими врачами, нужно просто не позволять своему врачу отправить вас в больницу. А это значит не принимать лекарств и не соглашаться на операции, если это не является жизненно необходимым (см. две предыдущие главы).

Врачи не станут проводить многие процедуры в амбулаторной форме, если вы не будете настаивать. Это снова тот случай, когда вам придется выполнить некоторую домашнюю работу, чтобы превзойти врача по уровню знаний о том, что можно, а что нельзя. Например, более девяноста пяти процентов родов у здоровых женщин могут и должны проходить вне стен больницы. Несмотря на это, врачи продолжают загонять молодых родителей в родзалыоперационные, запугивая их страшилками об ｫосложненияхｻ, которые в действительности являются статистическими фантазиями или осложнениями, вызванными самим медицинским вмешательством. Но поскольку врачам при помощи тактики запугивания не удалось ослабить движение за домашние роды, теперь в больницах появляется все больше ｫсемейных палатｻ. Не занимайтесь самообманом, думая, что эти ｫсемейные палаты ｻ, обставленные как настоящая спальня (как в мотеле), принесли какие-то изменения. Как только вы позволите Современной Медицине заманить вас на свою территорию – вы попались. Я все время представляю себе молодую пару, пришедшую в такую ｫсемейную палатуｻ, как, например, в Масонской больнице в Иллинойсе, – с кованой кроватью и цветным телевизором. Врач улыбается и ведет себя как добрый дядя. Но как только женщину пристегивают к кровати, врач нажимает на потайную кнопку, и стены, оклеенные обоями, уезжают, мебель исчезает, и все неожиданно оказываются в операционной под ослепительными операционными лампами, где их ждет хирург со скальпелем в руке, готовый рассечь живот бедной женщины. Эта фантазия не так уж далека от реальности. Семейные палаты не столь удалены от операционных, чтобы было невозможно закатить туда кованую кровать, прежде чем молодые родители поймут, что происходит. Если вы на территории врача – вы играете по его правилам. А если вы рожаете дома, врачу приходится выполнять его домашнее задание. Если вам нужны больничные условия, вы можете ими воспользоваться. Но если вы рожаете ребенка в семейной палате, это значит, что вы способны родить его и в собственной спальне.

Чтобы защититься от намерений врача направлять вас в больницу, когда на то нет оснований, нужно использовать ту же тактику, что и для освобождения от ненужных лекарств и ненужных операций. Изучайте другие возможности, альтернативные методы и последствия. Если из-за этого вам придется сменить врача – ничего страшного. Если это значит обратиться к целителям, которые не являются медиками, – в этом нет ничего плохого. Не бойтесь спорить с врачом, вооружившись собранной вами информацией. Конечно, таким образом вы отсеете плохих врачей. С той же настойчивостью вам следует искать хорошую больницу, если вы решите, что вам это нужно. Официальная точка зрения твердит, что лучшая больница – это больница, активно вовлеченная в образование, то есть та, где много студентов, много специалистов, много исследовательской работы. Эта точка зрения могла бы быть верной тридцать-сорок лет назад, когда в общественных больницах происходили некоторые приятные мелочи. В наши дни это абсурд, если только вы не хотите побывать в роли подопытных лягушек, рачков, свиных эмбрионов на уроке биологии. Если вам нужна больница с наибольшим количеством внутрибольничных инфекций, ошибок в анализах, ошибок при раздаче лекарств, больница, где чаще путают пациентов и где наносятся самые глубокие психологические травмы, – ложитесь в больницу при учебном или научно-исследовательском институте. Если вы хотите, чтобы другие люди использовали вас в своих целях – для того, чтобы показать, как правильно (или неправильно?!) делается та или иная процедура, или для того, чтобы проверить на вас действие лекарства, вам не найти лучшего места, чем больница при образовательном учреждении. Существует еще одна деталь в официальной точке зрения: если у вас очень серьезное или редкое заболевание, вам будет лучше обратиться больницу при учебном заведении. Но это уже не так. Не забывайте, что в больницах при институтах преподается традиционная медицина. И вы получите традиционное лечение, эффективно оно или нет. Если вы хотите получить наиболее эффективное, нетрадиционное лечение, вам нужно искать больницу поменьше или даже какую-нибудь больницу вне зоны досягаемости медицинской Церкви – в другой стране.

Не занимайтесь выбором больницы вообще, потому что пациентов лечат не больницы, а врачи. Выбирайте врача. Если вы выбрали хорошего врача, то велика вероятность того, что он выбрал хорошую мастерскую для применения своего искусства. Большинство известных мне врачей, которые попадают в категорию хороших, проводят очень мало времени в больших учебных и научных центрах. Мифические три кита медицины – исследования, образование и лечение – очень шатко держат саму медицину на себе, потому что киты разного размера. И лечение – наименьший из них. Поэтому, когда кто-то говорит мне, что выбрал больницу при институте, я советую этому человеку быть начеку, потому что он оказался в реальной опасности.

Неважно, кто ваш врач и в какую больницу он вас положил, вы всегда находитесь в смертельной опасности, а значит- вы всегда должны быть начеку. Причем активно. Ваша работа – создавать трудности другим: медсестрам, врачам -всем. Разрушьте систему, которая украдет ваше чувство собственного достоинства и, возможно, вашу жизнь, если вы ей это позволите. Это не всегда легко осуществить. Если вы занимаете высокое социальное положение, вам будет довольно легко. Если в больни цу попадает жена председателя совета директоров крупной компании, то зачастую ее сопровождает муж. Но если вы не так высоко летаете, вам придется напрячь каждый мускул. Вам нужно быть подготовленным, ловким и изворотливым.

Я люблю, когда родители остаются с детьми в больнице. В одной из больниц, где я работал, родителям разрешалось находиться с детьми, только если они были в критическом состоянии. И я, разумеется, написал всем детям в документах, что они в критическом состоянии! И это продолжалось довольно долго, до самой развязки. Случилось это так.

Время посещений в той больнице заканчивалось в 19.30. Одна мама подошла ко мне и сказала, что ее ребенок плачет, но он успокоится, если она останется с ним до тех пор, пока он не заснет, а засыпает он обычно в 20.30. И я разрешил ей остаться с ребенком. Через некоторое время мне позвонила медсестра и сказала, что той женщине надо уйти, потому что ее ребенок не в критическом состоянии, а время посещений закончилось. Я спросил ее, что бы она сделала, если бы та женщина не подчинилась. Она ответила, что позвонила бы старшей медсестре. Тогда я сам позвонил старшей и задал ей тот же вопрос. Она сказала, что позвонит управляющему. Затем управляющий позвонил мне, и я спросил его, что он собирается делать. Он сказал, что вызовет охранника, и тот выпроводит женщину из больницы. Я попросил его повременить пятнадцать минут, так как я хочу сам посмотреть, что можно сделать. Он решил, что я славный малый, который сделает за него его работу, поэтому и согласился.

Я позвонил корреспонденту местного телевидения, который слыл активистом, и сказал, что администрация больницы готова вышвырнуть за ворота мать, пожелавшую остаться со своим плачущим ребенком лишний часок, пока ребенок не уснет. Он попросил меня задержать их на двадцать минут, с тем чтобы он успел застать кульминацию. Я сказал, что постараюсь и перезвоню ему. После чего я позвонил управляющему и попросил его подождать еще двадцать минут, потому что телевизионная бригада уже едет, чтобы заснять, как бедную женщину под конвоем выводят из больницы.

Управляющий ответил: ｫХорошо, Боб, твоя взяла. Отзывай своих псов, а я отзову своих. Но завтра я хочу видеть тебя в своем кабинетеｻ. Наутро я явился к нему в кабинет, и он сказал, что выкинет меня с работы за то, что я сделал. Я ответил, что знаю, как знаю и то, что он не собирается этого делать. Потому что иначе я пойду прямо в редакцию газеты и подниму такую шумиху, какой и представить невозможно. Он признал, что я прав. И заключил со мной сделку: ｫГости твоих пациентов могут оставаться в больнице, сколько они захотят, но только твоих. Я не хочу, чтобы ты подучил этому всех врачейｻ.

Вот так это было. Некоторые медсестры боялись меня или просто сходили с ума от моих требований, так как я требовал, чтобы мои пациенты получали все, что я считаю нужным, быстрее всех. Они говорили: ｫДоктор Мендельсон, на нашем этаже кроме ваших еще двадцать семь пациентов. Почему ваши важнее?ｻ А я отвечал, что мои пациенты должны обслуживаться прежде всех, потому что если так не будет, я устрою крик до небес. И большую часть времени о моих пациентах заботились в первую очередь. Я все время нарушал правила.

Это именно то, что вам придется делать, чтобы обезопасить себя во время пребывания в больнице. Вы не сможете делать это в одиночку. Вам нужен кто-то из ваших близких, кто сможет все время находиться рядом. Не личная медсестра, а кто-нибудь из родных или близкий друг. Я понял, что бедные семьи, как правило, крепче, потому что с пациентом из бедной семьи почти всегда оставался кто-нибудь из родных. Семьи середнячков или верхушки среднего класса нанимали частную медсестру, потому что все члены семьи были заняты своей работой и не могли или не хотели сидеть с больным. Это было для меня важным уроком относительно крепости семейных уз в богатых и бедных семьях. Скорее всего, вам не удастся постоянно держать при себе друга или родственника. Вам самим придется приложить некоторые усилия. Когда вашему гостю говорят, что пора уходить, это не значит, что он должен уходить. Употребляйте слово адвокат как можно чаще, потому что врачи боятся адвокатов. Скажите: ｫМой шурин говорил, что можно остаться, а он у меня адвокатｻ. Иногда это помогает. Другой способ – привести с собой толпу решительно настроенных родственников. Мне приходилось работать с цыганами на южной окраине Чикаго. Однажды сын цыганского барона выпал из окна и ударился головой. Он, конечно же, остался жив и чувствовал себя удовлетворительно. Но в больницу его привез отец – цыганский барон – в сопровождении двух сотен цыган. К больнице подъехал целый караван машин, все с флажками на антеннах. Это выглядело довольно театрально. Караван остановился, и цыгане высыпали на лужайку перед входом. Около двадцати из них поднялись в палату вместе с пострадавшим ребенком. Время посещений давно закончилось, но ни одна медсестра и ни один врач не осмелились попросить этих цыган покинуть больницу. Первая обязанность друга или родственника, сопровождающего вас в больнице, – следить, чтобы вас хорошо кормили. Если вы надеетесь пережить пребывание в больнице не голодая, то вы должны взять ответственность за свое питание на себя. Если больничная еда вам не по вкусу, то надо, чтобы вам приносили еду из дома. Если же она вам по вкусу, то либо эта больница является исключением, либо вам пора пересмотреть свои пищевые пристрастия. Ваш родственник должен быть готов вмешаться, если медсестра или технический работник попытаются отвлечь вас от еды или совсем увести для каких-либо анализов или процедур. В случае, если вы слабы или у вас нет аппетита, ваш друг должен кормить вас. Он также может следить за вашим питанием и сообщать врачу, что вы едите, а что не едите. Если вам нужна особая диета, то ваш друг может следить за тем, чтобы диета соблюдалась. Ваш друг или родственник должны узнать, какие лекарства назначены врачом, чтобы вам по ошибке не выдали лекарства вашего соседа. Ваш компаньон также должен следить за тем, чтобы вас не забрали на операцию вместо соседа. Он должен следить за тем, чтобы вы не исчезли. Он может ходить с вами на анализы и обследования. Если вас забирают на рентген, он может проследить, что вас привели туда, куда надо, что вы не просидите полдня в коридоре на сквозняке, что вам сделают рентген именно того органа, который нужно обследовать.

Ваш компаньон нужен вам, чтобы задавать вопросы, и более общо – доставлять беспокойство персоналу больницы. Он должен спрашивать медсестру, с какой скоростью должна капать капельница, чтобы вы не получили капельную инъекцию слишком быстро. Он также должен следить, чтобы к вам в палату не положили инфекционного больного. Вашему компаньону придется просить врача мыть руки перед тем, как тот к вам прикоснется. Одним из побочных эффектов того, что врачи перестали ходить по вызовам на дом, стало то, что они разучились мыть руки. Помню, когда я ходил по вызовам, люди вежливо говорили мне: ｫДоктор, ванная здесьｻ – и провожали меня в ванную, где были приготовлены мыло и полотенце. Само собой разумелось, что я должен вымыть руки, прежде чем пройти к пациенту. Я действительно не был приучен мыть руки, пока не начал работать с вызовами на дом. В наши дни, если вы понаблюдаете, как врач переходит из палаты в палату, от пациента к пациенту, вы заметите, что иногда он моет руки, а иногда нет. Иногда он для порядка подставляет руки под струю воды, но это не то, что действительно нужно. Ваш компаньон должен проследить, чтобы врач тщательно вымыл руки, прежде чем прикасаться к вам. Кто знает, где побывали его руки, пока он добирался до вас! Если эти опасности вам не угрожают, все равно хорошо иметь компаньона для защиты от психологических опасностей, от ｫколдовского проклятияｻ больницы. Друг или родственник обеспечат вам неоценимую связь с реальной жизнью, с вашей индивидуальностью, с вашим чувством собственного достоинства – всем, что может сохранить вам жизнь и силу, когда больничный персонал и процедуры набрасываются на вас. Даже лучшие больницы пугают и представляют опасность. Здравый смысл подсказывает, что вам необходимо присутствие близкого друга или родственника, чтобы защищать и поддерживать вас, когда вы в этом больше всего нуждаетесь. Если вам повезло и у вас есть кто-то, кто готов стать вашим напарником, чтобы вы вместе заставили медсестер жаловаться на вашу несговорчивость и причиняемые вами неприятности, я спокоен, потому что знаю, что вы хорошо защищены и – любимы.

Date: 2015-06-05; view: 507; Нарушение авторских прав