Разные ли народы украинцы и великорусы?

Единство от Бога, а разделение от злого духа.

Лазарь Баранович

Тему статьи мне подсказала дискуссия, порожденная заявлениями некоторых российских официальных лиц о том, что русские и украинцы – один народ. С данным утверждением не согласились многие. Проявилось это несогласие и в украинской газете «2000». Главный редактор издания Сергей Кичигин во время интервью с председателем Комитета Государственной Думы РФ по делам СНГ и связям с соотечественниками Алексеем Островским, поинтересовался мнением собеседника по указанному вопросу. И получил ответ: «Русские – это русские, а украинцы – это украинцы. Это два разных народа».

Нужно признать: точка зрения, высказанная г‑ном Островским, сегодня доминирует в обществе. Такого же взгляда придерживается большинство людей, как на Украине, так и в России. Именно поэтому хотелось бы напомнить о некоторых исторических фактах. Фактах, ныне замалчиваемых, забытых или просто малоизвестных.

Со времен существования Киевской Руси восточные славяне составляли этнически единую общность. Само наименование «Русь», первоначально обозначавшее сравнительно небольшую область Среднего Приднепровья, постепенно распространилось на все восточнославянские территории. Киев и Новгород, Галич и Суздаль, Чернигов и Полоцк, Переяслав и Смоленск, Владимир‑Волынский и Владимир‑на‑Клязьме – все это Русская Земля, населенная единым русским народом.

Это народное единство отчетливо сознавалось в разных концах Руси. Сознавалось даже тогда, когда древнерусское государство раздробилось на отдельные княжества и когда юго‑западная часть бывшей Киевской державы подверглась польско‑литовскому завоеванию, а на Северо‑Востоке началось новое объединение русских земель вокруг Москвы. В документах и литературных памятниках того времени упоминаются Земля Русская государства Литовского и Земля Русская государства Московского. Но и та, и другая – Русская Земля с русским в ней народом. Для наших летописцев в Великом княжестве Литовском – Москва, Тверь, Новгород, а для летописцев в Великом княжестве Московском – Киев, Чернигов, Полоцк, оставались Русью наряду с городами и областями своих стран.

В 1561 году из Юго‑Западной (Литовской) в Северо‑Восточную (Московскую) Русь отправился монах Исайя Камянчанин (уроженец Камянца‑Подольского). Он ехал просить в царской библиотеке рукописный экземпляр Библии, чтобы (как писал потом сам Исайя) издать ее «тиснением печатным» на пользу «нашему народу христианскому рускому литовскому да и рускому московскому да и повсюду всем православным христианом».

В 1591 году Львовское православное братство издало «Грамматику» в наставление «многоименитому российскому роду», под которым во Львове подразумевали народ и Юго‑Западной, и Северо‑Восточной Руси.

В «Протестации», антиуниатском произведении, составленном в 1621 году киевским митрополитом Иовом Борецким при участии других православных иерархов, отмечалось: «Естественнее было и патриарху, и нам, и казакам действовать на стороне Москвы, с которой у нас одна вера и служба Божия, один род, один язык и общие обычаи». Спустя три года тот же митрополит выступил с инициативой воссоединения Юго‑Западной и Северо‑Восточной Руси, разработал совместно с запорожскими казаками план такого воссоединения, направил посольство в Москву и только слабость Русского государства (еще не оправившегося от потрясений Смутного времени) не позволила намерению митрополита воплотиться в жизнь.

Любопытен и взгляд на русское единство автора Густынской летописи. Он сообщает, что «народ славенский или руский, от своего начала даже доселе неединого нарицаешеся». Далее перечисляются разные названия народа – древние (поляне, древляне, северяне, кривичи и другие) и современные летописцу (Москва, Белая Русь, Волынь, Подолье, Украйна, Подгорье и другие). «Но, – замечает автор летописи, – обаче еще и различие есть во именовании волостям, но вестно всем, яки сим все единокровны и единорастлны, се бо суть и ныне все общеединым именем Русь нарицаются».

В свою очередь, в знаменитом «Синопсисе», первом учебнике по истории Руси, изданном в Киеве в 1674 году (его автором предположительно являлся архимандрит Киево‑Печерской лавры Иннокентий Гизель) подчеркивалось, что русские расселились по многим краям. «Иные над морем Черным Понтским Евксином; иные над Танаис или Доном и Волгою реками; иные над Дунайскими, Днестровыми, Днепрвыми, Десновыми берегами». Но все это, указывает «Синопсис», «един и тойжде народ».

Того же мнения придерживались западноевропейские ученые, писатели, путешественники, дипломаты. Они также отмечали этническое единство Руси. Иногда, впрочем, зарубежные авторы употребляли для обозначения русского населения иные наименования – росы, рутены, московиты. Но эти названия являлись лишь синонимами к слову «русские».

И уж, конечно, прекрасно известно было о единстве русского народа в Польше и (позднее) в Австрии – странах, во владении которых оказывались земли Юго‑Западной Руси. К примеру, после начала восстания Богдана Хмельницкого воевода брацлавский Адам Кисиль (русин по происхождению, но действовавший на стороне поляков против собственного народа) 31 мая 1648 года в письме к архиепископу гнезненскому выражал опасение, что на помощь к «изменнику» (так он называл Хмельницкого) могут придти московиты. «Кто может поручиться за них? – вопрошал Кисиль. – Одна кровь, одна религия. Боже сохрани, чтоб они не замыслили чего‑нибудь противного нашему отечеству».

О событиях того времени сохранились интересные мемуары еврея Натана Гановера. Он свидетельствует, что сначала против польской власти восстали «русские, жившие в Малороссии», а затем к ним на подмогу явились «русские, жившие в Московском царстве».

Как известно, воссоединить с Русским государством тогда удалось лишь Левобережье, Киев и Смоленщину. Польша временно удержала за собой Белоруссию и Правобережную Малороссию. Однако население этих областей явно тяготело к России. И польские магнаты, боясь потерять свои владения в еще остававшейся под их контролем части Руси, разработали специальный проект уничтожения тут русских. Он предусматривал множество различных мер – от недопущения представителей коренного населения к занятию государственных должностей до неприкрыто кровожадного: с помощью татар «переловить русских, истребить их, а оставшийся после них край можно будет заселить народом польским и мазовецким». Проект был обнародован в Варшаве в 1717 году, встретив бурное одобрение в кругах шляхты и католического духовенства. Нелишним будет напомнить, что к тому времени Польша уже не включала в себя территорий, населенных великорусами. Но малорусов и белорусов поляки тоже считали русскими.

Уместно привести и следующий пример, территориально далекий от Малороссии. В XVIII веке в составе Австрии находились обширные области, населенные сербами. Императрица Мария Терезия, фанатичная католичка, мечтала обратить их в свою веру. Сербы же стойко держались Православия, видя моральную опору в России. Чтобы сломить их упорство, в Вене решили переселить к сербам несколько тысяч семей униатов из Закарпатья (Угорской Руси). «Униаты русские – этот факт, по расчетам правительства Марии Терезии, среди православных сербов должен был произвести магическое впечатление» – замечал описывавший те события историк. И хотя намеченной католическими правителями цели переселение не достигло, для нас в данном историческом эпизоде важно другое: австрийские власти считали жителей Закарпатья, как, кстати, и Галиции (Червоной или Галицкой Руси), и Буковины (Зеленой Руси), одним народом с великорусами.

Между прочим, сами галичане, буковинцы, закарпатцы считали также. «Как славянин не могу в Москве не видеть русских людей, – говорил видный галицкий писатель, депутат австрийского парламента и галицкого сейма, священник Иоанн Наумович. – И хотя я малорусин, а там живут великорусы; хотя у меня выговор малорусский, а у них великорусский, но и я русский, и они русские».

В 1863 году, после разгрома в России польского мятежа, поляки Тернополя облачились в траур по погибшим повстанцам. В ответ – малорусское население города устроило «Русский бал» в честь победы своих (русских) войск.

«Трехмиллионный народ наш русский, под скипетром австрийским живущий, есть одною только частью одного и того же народа русского, мало‑, бело‑ и великорусского» – констатировалось в принятой в марте 1871 года программе «Русской Рады», общественной организации, признаваемой тогда всеми слоями коренного населения Галиции в качестве защитницы их интересов. А в 1914 году, когда началась Первая мировая война, главнокомандующий австро‑венгерской армией эрцгерцог Фридрих доносил императору Францу Иосифу, что среди населения Галиции, Буковины и Закарпатья существует «уверенность в том, что оно по расе, языку и религии принадлежит России».

Таковы факты. На мой взгляд, они доказывают: украинцы (малорусы) имеют не меньше оснований считаться русскими, чем великорусы. Это один народ. Ветвями «нашей общей нации» называл «две русские народности» – великорусскую и малорусскую – известный малорусский историк Николай Костомаров (белорусов он считал разновидностью великорусской ветви). Единым национальным организмом были Великороссия и Малороссия по мнению другого видного малорусского ученого – Михаила Максимовича. Аналогичной точки зрения придерживался Пантелеймон Кулиш, написавший замечательную (и до сих пор замалчиваемую на Украине) книгу «История воссоединения Руси». Вряд ли этих выдающихся деятелей можно упрекнуть в отсутствии украинского патриотизма. Но ведь любовь к той части Руси, которая называется теперь Украиной, совсем не исключает любви и ко всей Руси. «Опомнитесь, голубчики! Любите Украину, любите наш говор, наши песни, нашу историю, но полюбите целую Русь и не четвертуйте ее так немилосердно» – писал, обращаясь к украинским сепаратистам‑русофобам, крупный общественный деятель, депутат галицкого сейма Николай Антоневич. С ним трудно не согласиться.

Вплоть до начала XX века отечественный и зарубежные этнографы, историки, филологи, специалисты по этнической психологии практически единодушно отмечали: малорусы и великорусы – единая нация, различий между ними гораздо меньше, чем, например, между немцами Верхней и Нижней Германии или итальянцами Северной и Южной Италии. Иное утверждали лишь ярые враги Руси, стремившиеся к ослаблению русской нации путем ее расчленения. Из этих деятелей наиболее четко и откровенно высказался польский публицист Владзимерж Бончковский. Он призывал всеми силами внушать коренному населению Украины, что оно не русское. «Для чего и почему? – риторически восклицал Бончковский и пояснял: – Потому, чтобы на востоке не иметь дела с 90 млн. великороссов плюс 40 млн. малороссов, неразделенных между собой, единых национально». Но это была не наука. Это была политика. Причем политика, продиктованная ненавистью к Украине.

В заключение приведу цитату из монографии «Славянские древности» выдающегося чешского славяноведа Любора Нидерле. Монография вышла в 1924 году. Ее автор мог наблюдать гибель Российской империи, распад великого государства и все усиливающиеся попытки разъединить великорусов и малорусов, натравить их друг на друга. Как видим, аналогия с современностью напрашивается сама собой. И нет ничего удивительного в том, что слова ученого с мировым именем кажутся написанными совсем недавно. «И Белоруссия, и Украина, и Великороссия, – замечал Нидерле, – даже если каждая из них получит свою политическую самостоятельность, все же останутся частями единого народа… Слишком много общего еще и до сих пор связывает части русского народа между собой. И тот грешит против себя и славянства, кто насильно разбивает то, что сковали века».

Date: 2015-06-05; view: 456; Нарушение авторских прав