Так в Тибет пришел буддизм

В Тибете весь так называемый буддизм предстает как разветвленный на разные школы грандиозный институт магических искусств. В нем много небуддийских, а шаманских (по‑видимому, бонских) элементов. Так, возьмем тексты школы Ньингма‑па – тертоны, или «клады»: приверженцы школы утверждают, что частично эти тексты были спрятаны самим Падмасамбхавой, поскольку в его время тибетцы его не могли понять их.

Тексты эти нескольких видов:

1) крия – очищение или ритуал;

2) упайога – слияние абсолютной и относительной истин и созерцание циклов пяти Будд;

3) йога и созерцание мандалы;

4) махайога (великая йога);

5) ану‑йога (изначальная йога) – созерцание шуньяты, или пустоты, для разрушения иллюзорности всех вещей;

6) ати‑йога (совершенная йога) – опыт Бесконечного Света и реализация истинной природы сознания.

Вершиной же развития буддийской культуры Тибета и вместе с тем знаком завершения творческого, креативного периода ее истории, стало творчество и деятельность буддиста Цзонкхапы (1357–1419 годы).

Он родился на северной окраине Тибета, где впоследствии был возведен большой монастырь Кумбум. Житие – намтар Цзонкхапы повествует, что его рождению (он был четвертым ребенком в семье) предшествовали многие чудесные знамения, а на коре и листьях дерева, росшего во дворе дома его родителей, появились даже тексты мантры «Ом мани падме хум» и других мантр. Цзонкхапа еще в детстве проявил желание стать монахом и с момента своего пострижения уже никогда дома не бывал. Предание рассказывает, что однажды мать Цзонкхапы в письме слезно умоляла его навестить ее. В ответном послании любящий сын кровью нарисовал свой портрет, но приезжать отказался, сославшись на свою огромную занятость. Он также посоветовал матери читать его сочинения: это будет равносильно их личной встрече, заметил Цзонкхапа.

Человек этот отличался великолепной памятью, прилежанием и невероятной эрудицией (говорили, что он знает наизусть весь Канон). Уже при жизни его сравнивали с бодхисаттвами – Авалокитешварой и другими.

По тибетским стандартам, он и в самом деле получил превосходное образование, досконально изучив все направления буддийской философии и все системы тантрической йоги. Он собрался совершить паломничество в Индию к святыням буддизма, но ему явился бодхисаттва Авалокитешвара и заявил, что если тот поедет в Индию, то скоро умрет. Цзонкхапа отказался от своего первоначального плана и занялся более полезным делом – реформированием тибетского буддизма. Мысли его были неплохи – он хотел ввести обязательное религиозно‑философское образование для монахов, а практику тантрической йоги позволить только после завершения общефилософской подготовки, получения солидного схоластического образования и принятия монашеских обетов. Как сказал, несколько утрируя ситуацию, один современный буддист: «Если не будешь знать логики, то не станешь Буддой».

Цзонкхапа уделял огромное внимание повышению престижа и статуса духовенства, благолепию и красоте монастырских интерьеров, величию и пышности литургии и богослужебного чина. Именно с его времен в тибетских монастырях появились роскошно украшенные изображения Будд и бодхтсаттв, завернутые в покровы из тончайшего шелка. Изменил Цзонкхапа и цвет одежд монахов, в которых уже несколько столетий преобладал красный цвет, символизирующий мудрость – праджню; теперь снова восторжествовал древний шафранный цвет, символ бедности и смирения[7]. Красные головные уборы были заменены желтыми, что и дало последователям Цзонкхапы распространенное в старой буддологической литературе прозвание «желтошапочной секты».

Цзонкхапе принадлежит огромное количество сочинений, посвященных самым разным аспектам буддизма – от логики до тантрической йоги, но самым знаменитым стал его обширный трактат Ламрим чэн‑мо, или «Великий свод сведений о ступенях Пути». Именно этот трактат превратился во внушительную энциклопедию теории и практики буддизма.

Умер Цзонкхапа в 1419 году. Его житие повествует, что перед смертью он почти месяц пребывал в глубоком самадхи, выйдя из которого преподал последние наставления ученикам, причем лицо его испускало почти невыносимое для глаз сияние, а обликом он напоминал шестнадцатилетнего юношу, что было свидетельством проявления в нем Тела Всеблаженства – Самбхогакаи Будды. Его тело было подвергнуто бальзамированию и покрыто золотыми пластинами. Позднее оно было помещено в ступу.

Вообще же, буддийская традиция в Тибете держалась исключительно на появлявшихся время от времени духовных подвижниках. По внешним атрибутам тибетского буддизма можно определить то настоящее духовное зерно, из которого выросло раскидистое древо его многочисленных направлений. Так, один из миссионеров Ватикана, побывавший на Востоке, аббат Хак писал в книге «Путешествие по Тибету» о довольно‑таки неожиданном открытии: «Нельзя не поразиться их великим сходством с католицизмом. Посох епископа, митра, далматик, круглая шляпа, которую великие ламы носят во время путешествий… мессы, двойной хор, пение псалмов, изгнание духов, кадильница с пятью цепями к ней, … благословения лам, которые простирают свою правую руку над верующими, четки… эпитимии… процессии… – таковы сходства буддистов с нами». Ватикан за это признание лишил искреннего священника сана, потому что сходство явно указывало на общий с тибетскими буддистами источник ритуальной практики – древнее учение халдеев, магов Вавилона.

А ничего удивительного нет – тысячи лет шел информационный обмен между Востоком и цивилизацией халдеев и Тибетом. И в Тибете осело то, что больше всего соответствовало духовным потребностям его диких племен. (Интересно, что у евреев, жрецы которых вынесли из так называемого «вавилонского плена» знание и терминологию халдейских магов, слово «тебет» означает ковчег, спасенный среди вод потопа).