Не попробуешь — не узнаешь

Я проснулся свежим и бодрым и обнаружил,, что проспал почти десять часов. На столе лежала записка от Карла, где говорилось, что обедать дома он не будет, но во второй половине дня вернется пораньше. Я решил как можно скорее записать все в свой дневник.

Карл вернулся к четырем часам и первым делом спросил о моем сне. Я сказал ему, что он все может прочитать в моем дневнике, а я собираюсь прогуляться по свежему Воздуху, потому что весь день просидел взаперти. Он сказал, что это хорошая идея, и сел читать мой дневник, а я надел пальто сапоги, меховую шапку, обвязался теплым шарфом и был готов выйти на мороз и снег.

Пройдя несколько шагов по сугробам свежевыпавшего снега и задрожав от минусовой температуры, которая усугублялась приличным ветром, я понял, что никто _в 2150 году так не оценит их «управляемый климат», как я. Затем я стал думать обо всех долгих веках, когда человек боролся со всякими капризами природы в поисках еды, крова и защиты от диких животных и своего же брата человека. Сколько еще нам потребуется времени для того, чтобы научиться сотрудничать и победить хотя бы эту проблему? Сотрудничество всегда было решением всех проблем, ответов на все вопросы. В узком микро-понимании мира человек может получить блага, только соперничая с другими людьми,- он должен выйти из этого соревнования победителем и оставить соперников в проигрыше. Этот конфликт, это соперничество, это отсутствие сотрудничества неизбежно влечет за собой разделение отдельных людей и целых стран на две группы — «имущих» и «неимущих».

Очнувшись от задумчивости, я увидел, что прошел дальше, чем планировал, и студенческий клуб остался в квартале позади. Я пересек улицу и пошел обратно. В клубе я отогрелся в компании сотни собравшихся здесь студентов. Большинству было от девятнадцати до двадцати двух лет, но было здесь и несколько моих ровесников, может быть, даже старше. Я подумал, как отличались эти студенты от «учащихся» 2150 года. Физические различия в росте и внешности были очевидны, но меня больше занимали различия психологические.

Лица студентов 1976 года выражали весь букет качеств, свойственных взрастившей их культуре: страх, подозрительность, агрессивность, невежество, отчужденность, безразличие... Тем не менее почти все они достигли в своем развитии такого уровня, что стали намного дружелюбнее и открытее своих родителей, и ауры у студентов тоже были ярче и четче, чем у взрослых американцев.

«Ух ты! Я вижу ауры!» — обрадовался я. Но тут же подумал, что, наверное, я со всеми моими внутренними тревогами и предубеждениями XX века выгляжу для людей 2150 года примерно так, как эти студенты для меня. Эта мысль вызвала у меня горькую ухмылку. Я отправился домой и зашел по пути в супермаркет — пополнить наш запас яи и бекона.

Несмотря на метель, в магазине было полно народу. В женщинах средних лет и в пожилых мужчинах уже не было энергии и веселости студентов. Те же страхи и неуверенность в себе, но здесь они не компенсировались радостью и дружелюбием. Эти люди были похожи на бесцветные изношенные автоматы, проложившие себе привычную узкую колею, которая с каждым годом все углубляется и вскоре станет их могилой.

Микро-человек создает себе узкие и жесткие жизненные рамки, чтобы избежать неудач. Но в итоге они лишь доказывают ему, что он не в состоянии справляться с миром за пределами его добровольной психологической тюремной клетки.

Я шел между полками, заставленными продовольственными товарами, погрузившись в свои мысли, и тут девочка лет четырех-пяти выбежала из-за угла, споткнулась о мою ногу и упала.

Не думая, я машинально поднял разревевшуюся малышку, взял ее на руки и начал утешать. Плач утих, и только тут я вполне осознал, что держу на руках тепло укутанную маленькую девочку. В ответ на мою широкую улыбку она тоже начала мне застенчиво улыбаться, но тут откуда-то набежала очень уставшего вида женщина с тонкими губами и прищуренными от злости глазами. Она грубо вырвала у меня ребенка и завопила:

— Как ты смеешь хватать мою девочку своими грязными руками! Ах ты маньяк!

— Но, мадам... — начал я, — я всего лишь...

— Я знаю, что ты «всего лишь», — громко объявила она, прижимая ребенка к себе. — Ты приставал к моей девочке! Это растление малолетних! Я все это видела. Но знай, что в этой стране на таких, как ты, найдется управа!

Ее пронзительный визг привлек внимание многих других покупателей, которые смотрели на меня с подозрением.

Мать девочки продолжала выкрикивать проклятия и угрозы в мой адрес, и я чувствовал, что уже не смогу сказать ничего разумного в свое оправдание. Все, что я мог делать, — это смотреть на нее и на ее отвратительную ауру, Аура была похожа на ужасный ярко-красный огонь, покрытый тошнотворными желто-зелеными пятнами.

В этот момент в зале появился менеджер магазина. Оценив ситуацию, он схватил меня за рукав и потащил в подсобные помещения. На ходу он обещал покупателям, что во всем разберется и отправит меня куда следует.

Когда мы оказались в его кабинете, я показал ему свой аспирантский билет и в который уже раз объяснил, что просто хотел успокоить ребенка. Тем не менее менеджер все еще смотрел на меня с подозрением. В конце концов, очевидно просто не желая связываться с полицией, он выпустил меня через черный ход, но предупредил, чтобы я здесь больше не появлялся.

Этот инцидент очень наглядно продемонстрировал разницу между 1976 и 2150 годами. В микро-мире 1976 года каждый незнакомец представлял собой потенциальную угрозу кражи, изнасилования, убийства или какого-нибудь другого страшного преступления. Поскольку микро-человек порой не понимал своих собственных мотивов, он всегда боялся злых намерений других людей. Если бы только они могли увидеть мою ауру или прочитать мои мысли, они бы поняли мои намерения и не стали бы меня бояться. Но, лишенные таких способностей, они судят о других только по внешним признакам и все видят через призму своих собственных страхов, тревог и вины.

Интересно, как бы повернулось дело, будь я длинноволос, бородат и одет в потертые джинсы, столь популярные среди нынешних студентов. Наверное, я бы уже сидел в тюрьме без всякой надежды убедить пожилого судью или жюри присяжных, что я не сексуальный маньяк, не анархист и не коммунист.

Я пошел домой так быстро, как только позволял мой протез, решив, что на сегодня с меня хватит микро-людей и их супермаркетов. Холодная горечь природы лучше дикой паранойи микро-человека.

Вернувшись домой, я автоматически закрыл за собой дверь на замок. Боже мой, подумал я при этом, мне ли говорить о «паранойе микро-человека»?

Увы... В 1976 году я не чувствовал себя в безопасности и безумно тосковал по чудесным девственным пейзажам, счастливому спокойствию и любящей доброте Дельты 927, от которой меня отделяло 174 года.

Когда я уселся на любимый стул с твердой спинкой, Карл отложил мой дневник и спросил, что случилось. Когда я рассказал ему о своих ощущениях в студенческом кафе и приключениях в супермаркете, он мрачно улыбнулся и сказал:

— Я смотрю, твои Макро-способности не так помогают тебе здесь, в 1976 году, как в твоем мире-2150. А может, — тут он сделал паузу и внимательно на меня посмотрел, — они вообще в 1976 году не действуют?

Это уже относилось к нашему договору о проверке на реальность всего, что со мной происходило в мире-2150. Смогу ли я, проснувшись в 1976 году, продемонстрировать Макроспособности, которым научился в «иллюзорном» будущем?

Я уже видел ауру, но совсем забыл о телепатии или избегал ею пользоваться.

Я посмотрел на свой дневник, лежавший на столе рядом с Карлом. Смогу ли я телепортировать его к себе, используя ПК? Может быть, стоит попробовать сначала какой-то более мелкий предмет? Нет, лучше не упрощать эту проверку — даже если я смогу только столкнуть дневник со стола на пол, это уже будет доказательством моего ПК.

Я представил себе, как мои руки дотрагиваются до дневника, — но ничего не произошло.

Что-то не так? Неужели мне лишь показалось, что я вижу ауру, в студенческом кафе и супермаркете? Неужели у меня не получится продемонстрировать свой психокинез — единственную физическую способность, которую можно показать другим людям?

Я удвоил усилия, отчаянно пытаясь толкнуть, потянуть на себя или сдвинуть дневник со стола, но, к моему все возрастающему беспокойству, тетрадь вообще не двигалась.

— Расслабься, — сказал Карл. — По твоему выражению лица я вижу, что ты не можешь воспользоваться своими Макро-способностями здесь, в холодной жестокой реальности 1976 года.

— Я вижу ауры, — уверял его я. — Даже твою!

— Ну хватит, Джон, ты прекрасно знаешь, что ни я, ни ты, ни любой другой человек из всех, кого мы знаем, не видит

аур; поэтому твои галлюцинации едва ли можно считать доказательством.

— Но, Карл, — запротестовал я, — это несправедливо. Может быть, мне просто надо больше времени. Я начал использовать только три из семи Макро-способностей. Возможно, придется развить их все, прежде чем я смогу их тебе продемонстрировать.

— Я согласен принять только две, — ответил Карл, — которые поддаются проверке. Это предвидение и психокинез, причем психокинез — самое убедительное доказательство. Джон, ты сам предложил продемонстрировать мне их в 1976 году. А теперь отказываешься от собственной идеи о проверке на реальность.

— Но я же развил в себе эти способности! Я их время от времени там использовал! Если бы ты только видел ту игру в теннис, Карл!

— Да знаю я, знаю, — ответил Карл. — Ты все это описал в своем дневнике. Но дело в том, что все это происходило в твоем мире грез, а не в реальности, в которой я живу.

— Мне нужно еще время, Карл, — повторил я.

— Хорошо, — согласился он, — не хочу показаться слишком требовательным, но это не только твоя, но и моя проверка. Ты устанавливаешь правила. Я — судья. Если тебе нужно больше времени — пожалуйста.

Карл почувствовал мои разочарование и подавленность, а я понял, что он искренне удивлен тем, что я не смог сдвинуть дневник со стола. Пытаясь мне помочь, он спросил, все ли я правильно делал и ничего ли не забыл важного.

— Нет, нет, нет, — ответил я. — Черт возьми, Карл, я все делаю, как раньше. У меня просто не получается!

Карл засмеялся:

— Слушай, псих, ты посмотри на меня! Я уже увлекся этим, не меньше, чем ты! — Он прошелся по комнате, потирая подбородок, затем повернулся ко мне, поднял указательный пале и сказал: — Кажется, у меня есть идея! Давай попробуем воссоздать «сцену преступления» и поискать твою оплошность. Смотри, в первый раз ты использовал свой ПК, когда вы с Кэрол подбрасывали камешек, идя по дороге... — Он осекся, плюхнулся на кровать и захохотал. — Я так глупо себя чувствую, Джон! Слава Богу, что никто из нашей профессуры не видит этого спектакля!

Представив себе эту картину, мы покатились со смеху.

Вдоволь насмеявшись, я сказал:

— Ладно, хватит. Вернемся к делу. У тебя была неплохая идея. Давай вернемся к тому моменту, когда я в первый раз использовал свой ПК.

— Ну, как я уже говорил, вы с Кэрол подкидывали камешек.

Я перебил его:

— Нет, Карл. Это был не первый раз. Это уже было после того, как я научился этому трюку. В первый раз я просто пытался поднять камешек с земли. У меня это не получалось, и Кэрол сказала, чтобы я вспомнил свой последний Макроконтакт. Я ее послушался, и после этого у меня вышло.

Карл сразу же спросил:

— Может, тебе и сейчас надо вспомнить этот Макроконтакт? Может, у тебя из-за этого не получается? А что это вообще такое?

— Что это вообще такое? — я обдумывал, как лучше всего описать его Карлу. — Ну, вернее всего будет сказать, что ты как бы останавливаешься на какое-то время и представляешь себя полностью, целиком, на молекулярном уровне, представляешь себе воздух вокруг себя и весь окружающий мир. Ты чувствуешь пространство между атомами, из которых создано твое тело, и понимаешь, что все совершенно и все едино. Я понимаю, что это не очень хорошее объяснение, но по-другому не скажешь.

— То, что ты описал, я бы лучше назвал Макро-ступором. ₍Еще один термин 2150 года нам не помешает! — съязвил Карл.

Мне больше не хотелось соединять два наших мира словесными объяснениями, и я решил вместо этого предпринять еще одну попытку ПК.

— Ладно, Карл. Дай мне несколько минут, я хочу еще раз попробовать. Следи за моим дневником: если получится, я телепортирую его со стола к стулу, на котором я сижу.

Карл улыбнулся:

— Если у тебя сейчас получится ПК, это одновременно докажет, что ты развил в себе и предвидение.

Я пропустил его слова мимо ушей, потому что был занят воспоминанием о своем последнем Макро-контакте, которое уже начало наполнять меня спокойствием и безмятежностью. Страх и беспокойство, вызванные происшествием в супермаркете и неудачной попыткой продемонстрировать Карлу мои Макро-способности, утонули в океане мудрости, который снова наполнил меня радостной надеждой и добровольным принятием всего сущего.

Я представил себе, как мои руки с легкостью поднимают дневник на несколько дюймов над столом.

— Ах ты сукин сын! — воскликнул Карл. — У тебя получается, Джон! Боже мой, у тебя получается!

Я поднял тетрадь на добрых два фута над столом и начал притягивать ее к себе. Через несколько секунд дневник преодолел девятифутовое расстояние от стола до моего стула и теперь лежал у меня на коленях.

Карл вскочил. Явно сдерживая слезы радостного изумления, он схватил меня за плечи и закричал:

— Ты это сделал, Джон! Боже мой, у тебя получилось! Честно, Джон, я думал, что у тебя уже крыша съезжает, с ума ты сходишь от каких-то дурацких снов. Но у тебя это действительно получилось!

— Теперь я убедил тебя, Карл? — спросил я, глуповато Улыбаясь.

Карл ухмыльнулся мне в ответ и отпустил меня. Однако, когда он отошел от меня, его улыбка исчезла.

— Подожди минутку, — сказал он, потирая подбородок. — Может быть, у меня тоже галлюцинации, потому что мне очень хотелось увидеть то, что я увидел. То есть, может быть, мне так хочется, чтобы ты не сходил с ума, что я иду на любые крайности, лишь бы поверить, что это не так. Может, у меня галлюцинации. Может быть, этот дневник попал к тебе в руки каким-нибудь обычным способом, а я был в трансе и не понял этого. Может, ты меня загипнотизировал, Джон, или я — сам себя.

— Теперь ты начал сомневаться в нашей проверке на реальность, — начал подтрунивать над ним я. — Возможно, твоя идея пригласить сюда наших профессоров не была такой уж глупой. Может, нам действительно позвать сюда людей, чтобы я им это продемонстрировал?

— Нет, — сказал Карл, качая головой. — Если у тебя ничего не получится, то все решат, что ты рехнулся, а я, как твой брат, тоже попаду под подозрение. Но с другой стороны, если тебе удастся этот трюк, ты станешь скандально знаменитым, как будто у тебя две головы выросло. Кроме того, тебя все равно могут обвинить в гипнозе — только в массовом. Так что это не решение.

— Ну, что ты тогда предлагаешь? — спросил я. — Я выполнил наш уговор. Я продемонстрировал тебе свой ПК и даже предложил повторить это при других свидетелях. Что я еще могу сделать?

— Дай мне сообразить, — сказал Карл. — Сейчас что-нибудь придумаем, что-нибудь придумаем...

Через двадцать секунд он воскликнул:

— Эврика! Я все это сфотографирую. Да, господа, я сфотографирую все это во всех ракурсах, затем поднимусь наверх, ненадолго арендую у Снаффи Болдуина темную комнату и проявлю там пленку. Улавливаешь?

— Хм-м, — усомнился я, — а ты не думаешь, что Снаффи, захочет посмотреть на эти важные пленки, которые тебе так, не терпится проявить? Кроме того, я помню, как ты говорил ему, что твое время слишком ценно, чтобы самому возиться с фотографиями.

— Со Снаффи я разберусь, — заверил меня Карл. — Ты просто подзаряди свои батарейки, или что ты там делаешь, и подготовься к следующей демонстрации ПК перед объективным оком моего фотоаппарата.

С этими словами Карл извлек из шкафа фотоаппарат, который он когда-то купил за границей. Поначалу он все время что-то фотографировал, проявлял свои пленки и печатал снимки, иногда огромных размеров. Я тогда думал, что это для него что-то вроде компенсации за потерянный глаз. Однако его страсть к фотографии постепенно пошла на убыль, и за последние шесть месяцев он сделал всего несколько снимков, продал свой фотоувеличитель, а все химикалии и оборудование подарил нашему приятелю Снаффи Болдуину. Сейчас мне показалось, что в Карла снова вселился прежний энтузиазм.

Пока он возился с фотоаппаратом, я готовил еще одну демонстрацию ПК, сосредоточиваясь на чудесных воспоминаниях о Макро-контакте. Я почувствовал, как моя усталость растаяла в этом бесконечном океане энергии всесильного и всеведущего вечного разума. Я вновь чувствовал себя свежим и готовым телепортировать дневник.

— Все, — сказал Карл, настраивая лампу-вспышку, — я готов к съемке. Когда будешь готов, начинай поднимать.

Я посмотрел на дневник, лежащий у меня на коленях, затем мысленно представил, как мои руки поднимают его высоко, до самого потолка. Заблестели вспышки — Карл начал старательно снимать дневник со всех сторон. Я передвигал тетрадь в разные части комнаты, а Карл скакал за ней, оставляя за собой «хвост» использованных вспышек.

В конце концов я почувствовал, что слишком устал; тогда я ловко поднес дневник обратно к столу, где он изначально и находился. Я отпустил тетрадь, когда она была на расстоянии десяти дюймов над столом, и она упала с резким хлопком. Я вновь уселся на стул, чувствуя себя более обессиленным, чем после первого поднятого камешка в 2150 году. Теперь оставалось только надеяться на то, что фотографии получатся и докажут, что я действительно обладаю способностью психокинеза, а значит, все, что происходило со мной во сне в Макро-обществе 2150 года, — правда.

— Отдохни, — сказал Карл, — поешь чего-нибудь. А я пойду к Снаффи, проявлю фотографии.

Он вышел, а я в течение следующего получаса восстанавливал свои силы, вспоминая о Макро-контакте.

Затем я сделал себе пару бутербродов и медленно съел их, думая о том, как демонстрация ПК может повлиять на отношение Карла к моим приключениям во сне. Неужели даже эти фотографии не смогут переломить глубоко укоренившийся скептицизм Карла? В конце концов, подумал я, если он примет их как доказательство реальности моих перемещений в 2150 год, это подорвет его микро-убеждения о природе человека и действительности в целом.

Ему будет нелегко отказаться от своих психологических, социологических и антропологических убеждений, что человек — это лишь высокоразвитое животное, чье поведение определяется влиянием семьи, в которой он родился и воспитывался, и остального окружения.

Доев бутерброды, я решил дописать в свой дневник то, что со мной произошло здесь, в 1976 году. Описывая эти происшествия, я время от времени останавливался, чтобы подумать о том, как мне помочь людям с микро-взглядом на самих себя и на окружающий их мир. Я вспомнил, как некоторые из преподавателей психологии и социологии гордились своей научной объективностью. Тем не менее они отказывались рассмотреть любое доказательство парапсихологов, подтверждающее существование таких невероятных явлений, как ясновидение, телепатия, ПК и предвидение, которые бихевиористская наука 1976 года считала ересью. Можно ли переубедить этих людей, подумал я, или они должны умереть, а им на смену прийти более высокоразвитые души? СИ ответила именно так, но ждать, пока целое поколение вымрет, казалось мне кощунственным решением.

Когда я Наконец записал новые события в свой дневник, пора было опять ложиться спать. Мне было интересно, где это так задержался Карл. Может быть, он испортил пленку? Я уже собирался пойти к Снаффи, когда дверь открылась и в комнату вбежал Карл, размахивая ворохом фотографий.

— Вот доказательство, — выкрикнул он, качая головой. — Вот убедительное доказательство твоего психокинеза, а значит, как я полагаю, и реальности всего, что е тобой происходило во сне.

— Почему тебя так долго не было? — спросил я.

— К тому времени, как я напечатал все снимки, — сообщил Карл, —• Снаффи ушел куда-то, и я мог посидеть в его квартире и спокойно поразмышлять. Кроме того, он мне оставил немного жареных цыплят. Так что я доедал его ужин, рассматривал фотографии и думал о том, должен ли я все так же скептически относиться к тому, что ты писал в своем дневнике.

. — И что же ты решил? — спросил я.

— Это самое сложное решение, которое мне нужно было принять за всю мою жизнь, — ответил он. — На самом деле, если я соглашусь с тем, что Макро-общество действительно существует и все, что с тобой происходило в 2150 году, — правда, то мне придется либо сменить профессию, либо тщательно скрывать свои убеждения от коллег-бихевиористов.

— Ты не думаешь, что я должен продемонстрировать свои способности перед другими учеными-бихевиористами? — спросил я.

— Ха! — фыркнул Карл. — Мне в голову могут приходить любые безумные идеи, но я не настолько безумен, чтобы рассчитывать, что кто-то другой поверит в них. Например, за последние двадцать пять лет из достаточно достоверных источников поступало множество убедительных доказательств существования НЛО, но уважаемые научные организации отказываются принимать их всерьез. А теперь я, без пяти минут доктор наук, всерьез рассматриваю еще более невероятные вещи, чем НЛО! Слушай, Джон, хреновые мои дела!

—■ Поздравляю, Карл! — сказал я. — Ты у меня еще станешь Макро-философом!

■ Стать Макро-философом означает верить в идеи, которые все остальные считают безумными? — спросил Карл.

Иногда да, — ответил я. — Но намного важнее то, = что Макро-философ ни на что не закрывает глаза. Он понимает, что осознание истины всегда зависит от угла зрения человека. Поэтому, чем шире твой угол зрения, тем скорее ты постигнешь истину.

Я ложусь спать. Подумаю в постели о твоих словах и об этих фотографиях, — помолчав, сказал Карл. — У меня был сложный день. Моей жизненной философии был нанесен серьезный удар, а может быть, она даже потерпела «полный крах.

Я тоже отправился в постель, надеясь поскорее снова оказаться в 2150 году

Однако, лежа в кровати, я не мог не думать о сегодняшних происшествиях, в особенности в супермаркете. Как ни пытался, я не мог забыть свой страх, волнение и беспокойство во время столкновения с сердитой мамашей и менеджером магазина. Мне пришлось признать, что, если бы я действительно смотрел на мир с Макро-позиции, то; не испытывал бы этих отрицательных эмоций. Я бы принял • данный негативный жизненный опыт с радостью. Как я могу; достичь третьего уровня осознания, если буду отвечать на угрозы так, как сегодня днем?

Я покачал головой и понял, что единственное настоящее доказательство высокого уровня Макро-осознания — способность принимать с любовью не только всех членов Макро-общества (это как раз было легко), но и всех микро-людей. Вот это — настоящий вызов!

Заповедь философа-наставника Иисуса о любви к ближнему и даже к врагу всегда казалась мне невыполнимой и •

абсурдной. Микро-человеку это было не под силу — только люди, достигшие высших Макро-уровней, могли так относиться к микро-людям, живя среди них. Теперь я понимал, почему многие члены Макро-общества добровольно соглашались миссионерствовать на Микро-острове. Может, мне тоже надо это попробовать? Я подумаю об этом позже, решил я, когда мой разум начал постепенно расслабляться и поддаваться сну.

Глава 10

Date: 2015-05-23; view: 426; Нарушение авторских прав