Часть 1. Зенон и Клеанф

Поскольку "каждый из нас есть часть этого мироздания", мы по

необходимости должны избрать путь следования природе. Таков в глазах Зенона смысл кинической проповеди опрощения. Откуда в человеке зло? Только от непонимания законов мира. Человек причастен Логосу, божественный огонь составляет центр его существа - разум. Порок, по мнению стоиков, не есть болезнь воли, но отклонение от разума. В этом они продолжали линию Сократа, полагая, что тот, кто своим умом осознал естественный порядок, уже вступил в царство добродетели. Пребывающий в неведении обречен злу.

Секрет счастья человека в нем самом. Добродетели, то есть "гармонического расположения", душа достигает "в силу самой себя". Страсти,

которые терзают человека,- сумасшествие, отказ от разума. Они противоестественны. В отличие от Эпикура, стоики расценивали удовольствие как потребность неразумной, низшей части нашего существа. Напрасно думают, будто порочные и злые, пренебрегшие долгом, могут быть

счастливы. Их счастье призрачно и мимолетно. Они подобны больным,

воображающим себя здоровыми. Добродетельный человек вознаграждается самой добродетелью. Если же жизнь ему опостылела, он имеет право распорядиться ею сам и прервать ее нить. Этому правилу следовали многие стоики.

Совершенный мудрец представлялся стоикам в виде сверхчеловека. Он

"содержит в себе как бы божество", он пребывает вне преходящего; подобно

Богу, он ни в чем не нуждается. Освободившись от желаний, он сливает свой

логос с Логосом вселенским.

Стоицизм стал своеобразной формой бегства от мира. До конца

последовательный стоик свободен от привязанностей, как йог или буддийский

монах. У него нет семьи, нет желания славы, нет жажды наслаждений.

Удовольствие в его глазах - глупость. Он суров, трезв, ничему не удивляется,

ничего не страшится. Он равнодушен к любым превратностям жизни. Разумеется, стоическая этика в крайнем ее выражении едва ли могла быть

практически осуществима кем-либо, кроме отдельных исключительных личностей.

Стоики сами говорили о своем "мудреце", словно о какой-то мифической фигуре. Но в облегченном виде стоицизм внес в общество свежую струю морального оздоровления. Последователи Зенона отличались чистотой нравов, просветленной благожелательностью, умеренностью, любовью к науке. Они ценили дружбу и взаимопомощь среди людей[2].

Человек, полагал Зенон, является частицей мироздания. Что больше: часть или целое? Конечно - целое. А что чему подчиняется: часть – целому или же целое – части? Конечно, часть подчиняется целому. Каждый из нас, поэтому, подчиняется мирозданию, малым элементом которого он является. Смешно подумать, говорит Зенон, будто отдельный человек оказался могущественнее мирового целого и делал бы с ним что угодно по собственному произволу. Как раз наоборот: никто не может заставить мир подчиняться чьим-либо желаниям, однако мировое целое постоянно диктует нам свою волю, определяет нашу жизнь, формирует наш путь. Оно является судьбой или роком, не зависящим от нас. Оно представляет силу, которой мы не можем не подчиняться, ибо она и ведет нас неизвестными никому путями.

Человеческая жизнь подобна мельчайшей частице в огромном смерче пыли, которая ничего не значит и вместе с миллионами других таких же частиц, не принадлежа себе, несется в неведомом ей направлении. Подобное воззрение является фаталистическим. Ведущему нас року, считают стоики, бесполезно противостоять или сопротивляться: можно сколько угодно не соглашаться с его волей, но в любом случае все произойдет так, как запланировано и предопределено, независимо от наших желаний. Формула стоической философии представлена знаменитым положением: «Желающего судьба ведет, нежелающего – тащит». Человек совершенно несвободен и всецело пребывает в распоряжении внешних и не зависящих от него сил. Точнее, свобода состоит в том, чтобы понять их замысел и добровольно его выполнять, подчиняться судьбе и следовать предначертанному.

В чем заключается стоическое счастье? Известно, чем положительна волюнтаристическая модель Эпикура: каждый совершенно свободен и сам распоряжается собственной жизнью. Но что хорошего в том, что от человека ничего не зависит и за него все заранее предрешено? Результатом фаталистического миропонимания является полная свобода от любой ответственности и долженствования. Тот, кто считает, что всё в его власти, обязательно ставит перед собой какие-то цели и задачи, к чему-то стремится и чего-то избегает, радуется, если у него получается задуманное, и печалится, если что-то не удается, а главное, он постоянно что-либо должен: одно делать, другое – нет, быть таким-то, не быть другим, постоянно совершенствоваться, добиваться неких результатов, а потому – напрягаться и беспокоиться. Тот же, кто считает, что от него ничего не зависит, не будет ни к чему стремиться и чего-то желать, он никому ничего не должен, а главное – он не должен ничего себе. Его жизнь совершенно свободна от волнений, забот и тревог.

Если человек – только игрушка в руках мирового рока, и его собственные желания ничего не значат и абсолютно бессмысленны, чему он может радоваться или печалиться, к чему – стремиться и чего – избегать? Зачем ему волноваться и тревожиться, думать, решать и предпринимать что-либо, если за него все уже давно решено, а он не в силах ничего изменить? Подобный человек будет абсолютно спокоен и безмятежен - ни положительные, ни отрицательные эмоции не смогут пробраться в его душу. На происходящее вокруг он будет смотреть равнодушным взором, никак не оценивать совершающееся, мудро безмолвствовать и хранить невозмутимость. Поскольку человек, при подобном взгляде на вещи себе не принадлежит, следовательно, и жизнь также не принадлежит ему, и с ней можно запросто расстаться. Одной из основных добродетелей стоиков является способность спокойно и мужественно встретить собственную смерть. Стоическое счастье, таким образом, заключается в полном безразличии к жестоким превратностям судьбы, какими бы ужасными они ни оказались [4].

Все, что связано с человеком, имеет цель. Некоторые животные дают возможность испытать свою храбрость, другие животные пригодны для еды. Даже клоп не лишен необходимости, ибо по утрам он помогает нарушать сон. Высшую силу Зенон иногда называет Зевсом, иногда — богом. По его мнению, бог — душа мира. В каждом из нас имеется частина этой божественной души. Все вещи представляют собой частицы одной всеобщей системы, система — это природа. Частная жизнь, находящаяся в соответствии с природой, добродетельна. Поскольку жизнь возникла по природной закономерности, она в одном отношении соответствует природе. Когда жизнь направляется к тем целям, которые заложены в природе, может наступить полное соответствие с природой Единство воли с природой называется добродетелью. Дурные люди против своей воли вынуждены считаться с законом природы. Если собака привязана к телеге, то куда двигается телега, туда вынуждена идти и собака — так и дурные люди вынуждены считаться с богом.

В жизни человека добродетель выше здоровья, счастья, денег и богатства. Добродетель заключена в воле. Поэтому добро и зло человеческой жизни находится в собственных руках человека. Человек может быть бедным, из этого ничего еще не следует—бедный человек тоже может быть добродетельным. И если тиран бросит его в тюрьму, он может вести жизнь, соответствующую природе. И если даже его приговаривают к смерти, он может, подобно Сократу, выбрать благородную смерть. В мире есть много внешних вещей, многие могут иметь на них права, добродетель же заключена внутри человека — там никто не имеет прав. Если человек освобождается от земных желаний, он может стать свободным и независимым. Все эти земные желания приходят в результате ошибочного образа мыслей, но тот, кто истинный мудрец, того не тронут все эти желания. Он сам хозяин своей судьбы. Польза добродетели заключена в ней самой. Добродетель не зависит от чужого блага.

Всякая инициатива, по Зенону, заслуживает порицания. Когда мудрый человек теряет жену и детей, он не горюет, ибо потеря эта не мешает достижению добродетели.

Дружба — это добро, но если несчастная судьба друга нарушает душевное спокойствие, разрыв дружеских отношений будет добрым делом. В общественной жизни принимать участие можно, ибо она дает возможность проверить справедливость своих суждений и твердость духа. Но если кто-нибудь хочет участвовать в общественной жизни из доброжелательства к людям, то лучше с таким человеком не общаться. То благо и тот покой, которые, как тебе кажется, ты можешь доставить другому, в действительности не порождают добра. Главное— это твоя собственная добродетель. Не делай никому хорошего, говорил Зенон, ради добродетели, но изо всех сил старайся стать добродетельным. Любовь, за исключением отдельных случаев, также не имеет никакой ценности. По мнению Зенона, бог — это огненная душа мира. Он обладает телесной оболочкой. Бог в мире присутствует точно так же, как мед в улье. Как общее правило, он, подобно разуму, всеобъемлющ и, подобно Зевсу, вездесущ. Для Зенона бог, душа и Зевс — одно и то же. Сила, приводящая в движение материю, есть рок; иначе ее называют природой. Нет никакой необходимости в хра- мак богов, и нет никакой необходимости считать их священными. Идол, представляющий собой вещь, изготовленную мастером и механиком, никогда не может стать священным. Однако Зенон верил в судьбу и в астрологию. По мнению Зенона, в мире существует материя, не знающая ни движения, ни изменения.

Ближайшим учеником Зенона был Клеанф. Когда Аристарх Самосский провозгласил, что в центре вселенной находится Солнце, а не Земля, Клеанф объявил его безбожником и высказывался также за то, чтобы его сурово наказать за это. Клеанф сочинил в честь Зевса гимн, ставший позднее весьма популярным. Преемником Клеанфа был Хризипп. По его мнению, Луна, Солнце и боги — смертны. Лишь огненный Зевс бессмертен. Бог не может быть ответственным за дурное. Без хорошего дурное существовать не может, хорошее и дурное неотделимы друг от друга, одно невозможно без другого. Хо- рошие люди всегда счастливы, а дурные — несчастливы. После смерти только души мудрецов существуют вплоть до конца мира, тогда как Клеанф считал, что все души существуют до этого момента. По мнению Зенона, философия — это сад, логика — его ограда, физика — его дерево, а этика — плод. Яичная скорлупа — это логика, его белок— физика, а желток — этика. Хризипп в отличие от Зенона несколько сильнее подчеркивал независимость теоретического знания.