Национальная культура и родной язык , критерии чувашской нации

ТАФАЕВ Г.И.

Спешите делать добро! И будьте добрыми. Доброта – основное человеческое качество. Доброта и есть человечность. И.Я. Яковлев

Составной частью чувашской нации являются:

· Территория (Чувашская Республика);

· История (болгаро-чувашская);

· Культура;

· Болгаро-чувашский R-язык;

· Экономика;

· Самоидентификация.

Национальная культура стала формироваться в условиях Империи Модэ, продолжила свою этнокультурную и этноязыковую трансформацию в Империи Аттилы, Кубрата – Великой Болгарии, Алп-Илитвера – Суварии в составе Хазарского каганата, Волжской Болгарии – Алмуша и далее.

Эпос об Улыпе доказывает, что у болгаро-огуров (чуваш) существовала своя письменность (руническая), своя культура и своя история, свой огуро-болгаро-чувашский язык.

Традиция меча-войны («огненный меч») описана в песне об Улыпе. Мы предлагаем данную песню для осмысления.

Гуслей новых переборы

Про твою дорожку в горы.

В том краю, среди дубравы,

Появился Улып бравый.

Есть два старца в шалаше

Для беседы по душе:

Справа Менделей сидит,

Слева Сенделей сидит.

Самый старый наставляет,

Самый мудрый вразумляет:

— Дочка — в мать, сынок — в отца,

Родословной нет конца.

Если крепок корень рода —

Жизнестойка вся порода.

Сердцем ты похож на мать,

Мужеством — отцу под стать.

Так что слушай наше слово.

Да звучит оно толково!

Будь чуваш в бою, в труде — [1]

Верен долгу он везде.

Не разбойник, не бродяга —

Добродушный работяга.

Не по этой ли причине

Недругов полно поныне.

До сих пор ты, Улып, нас

Выручаешь в грозный час.

Сокрушил врагов немало,

Сколько их ни нападало.

Да неймется той ораве,

Снова рвется к бранной славе.

А ведь скромный твой доспех

Не всегда сулит успех.

Враг же бьет мечом булатным,

Что заточен в деле ратном.

Скачет на коне притом.

Ты — привык ходить пешком.

Часто мне и самому

Думалось: а почему?

У врага отбив немало,

Брал я лучшего коня,

Но и лучший конь, бывало,

Не выдерживал меня.

Где же аргамак по мне?

И в которой стороне

Мастерится меч булатный —

Спутник мой в дороге ратной?

Подсобите мне, отцы,

Подскажите, мудрецы!

У Майрус мы в рабстве были —

Вести многие забыли, —

Тихо молвил Менделей.

И добавил Сенделей:

Твоего отца носил

Конь летучий — Ветрокрыл.

Наделен двумя сердцами,

Мог легко парить часами.

Загорелся Улып сразу:

Жду подробного рассказа.

Слушай, — молвил Менделей,

Поддержал и Сенделей: —

Сам ты видел с малых лет,

Как работает твой дед.

Молод был — познал чужбину,

За спасибо гнул он спину,

Навыками разных дел

За семь лет там овладел.

Горестей ему хватало —

Бабушки твоей не стало.

Так твой будущий отец,

Лет двенадцати юнец,

В одиночестве остался.

Горький хлеб ему достался.

Для тархана — в самый раз:

Будет летом конепас.

Накануне Семика

Дал хозяин тумака:

Мол, веди табун в ночное

В приозерье травяное.

Так и сделал пастушок.

А когда поник цветок,

Конь на берег по волне

С жеребенком на спине

Выплыл, на траву пустил,

Хилого, набраться сил.

Сосунок заржал уныло.

Тут к нему рысцой — кобыла.

Жеребенок — за сосок,

Да насытиться не смог

Молоком, видать. И вновь [2]

Стал сосать, но только... кровь!

Повалилась кобылица —

Перестало сердце биться...

После завтрака на стан

Протащился сам тархан.

Видит он: кобыла пала.

Закипает в нем опала,

И угрозы неспроста

Вылетают изо рта:

Ах, паршивая собака,

Лучше бы ты сдох, однако!

Тунеядец и осел,

Дрыхнуть ты сюда пришел?

Лучшую мою кобылу

Прозевал, свиное рыло!

Не табунщик ты — лентяй!

Проучу же, так и знай!

Эй вы, слуги! Кнут возьмите —

Соню к дубу привяжите

На съеденье комарам,

Пусть теперь страдает сам!

Жеребенка — муравьям,

Те растащат по частям.

Скоро дочь Земли, Чегесь,

Матери приносит весть:

Отрок к дереву прикручен,

Комарье слетелось тучей.

Мама, в лес я побегу,

Бедолаге помогу.

Погоди. Мой колобок,

Шея — пестрый ободок,

Видишь в мелколесье дуб?

В ход пусти свой острый зуб,

Кнут перегрызая длинный,

Отрок стянут им безвинный.

Он ослаб — едва живой,

Проводи его домой.

То, что мать-Земля велела,

Выполнил хомяк умело.

Лишь один случился сбой:

Отрок не идет домой!

От насевших муравьев —

От зловредных сосунов —

Жеребенка отбивает

И от гибели спасает.

Мать-Земля проговорила:

Чуткость — это тоже сила.

Славный сын, отважный сын

Вырастает. Есть почин!

Утро приглашает день,

После дня — ночная тень.

Постепенно жеребенок

Набирается силенок.

Вскинет голову, заржет —

Дрогнет и дворцовый свод!

В беге спорит и с ветрами,

Из ноздрей струится пламя.

А когда издалека

Возвратился в дом Плиска:

Молодец, — сказал он сыну,

Выходить сумел скотину.

Будет аргамак смышленый,

Если тридцать дней всего

Будешь потчевать его

Медвежатиной сушеной.

И на стригунке верхом

Услади в лесу глухом

Бил медведей наповал –

Корм целебный добывал.

Дома двести туш сложил,

Две недели их сушил.

Месяц покормил — и вот

Славный конь копытом бьет!

Аргамак! — сказал Плиска. —

Только клички нет пока.

Сын ответом покорил:

Раз летает — Ветрокрыл!

Услади купанья ради

С ним спешит к озерной глади.

Тут-то конь по-человечьи

Говорит такие речи:

Ты не дал мне умереть,

Сердце чуткое имея.

Услужить хочу тебе я,

Дабы вместе быть и впредь.

Невзирая на удушье,

Сквозь мои пролезь ты уши.

Выйдешь — зрелость обретешь,

А застрянешь — пропадешь.

Ветрокрыл как подсказал,

Так и сделал Услади;

Бывший отрок, погляди,

Добрым молодцем предстал!

Будто ствол березы, строен,

Будто дуб могучий, скроен.

На отца похож лицом,

В мать свою пошел словцом.

На его кафтане летнем —

Сто узоров разноцветьем.

От шагов — земная дрожь,

Взмах руками с бурей схож.

И узду он для коня [3]

Сам изладил из ремня:

В семь батманов — вот дела! –

Золотые удила.

Повод из ременной кожи

Весом до батмана тоже.

Услади верхом садится,

Аргамак взмывает птицей

И несется все быстрей —

Пламя рвется из ноздрей.

Мчится конь весенним полем,

Услади сидит, доволен:

— Ветрокрыл мой дорогой,

А теперь доставь домой.

Вот уже в своей конюшне

Аргамак стоит послушно.

А хозяин дома спит,

Грезится чудесный вид:

Будто на дворцовом ложе

Он покоится и слышит

Звуки гуслей отовсюду.

Входит красная девица —

В волосах сияют звезды,

Жемчугами блещут зубы,

Нравом солнышку подобна.

Лебединою походкой

Услади она подходит,

Голову ему погладив,

Словно ласточка щебечет:

«О тебе давно мечтаю.

Век бы рядом жить с тобою,

Воздухом одним дышать бы,

Из одной вкушать бы чаши».

Оборвался дивный сон.

Услади выходит вон.

С аргамака глаз не сводит,

С аргамаком речь заводит:

— Ой ты, славный Ветрокрыл,

Кто тебя так нарядил?

Яркое седло из кожи,

Стремена из серебра,

Кольца привлекают тоже,

Белым золотом горя.

Блещут бляхи на узде,

Словно в каждой по звезде.

— То красавица-девица,

И цветку с ней не сравниться,

Украшала сбрую мне

При полуночной луне, —

Отвечает конь игриво,

Чуть потряхивая гривой.

— Не того ли сна следы? —

Улыбнулся Услади.

Покормил он аргамака

И отправился рубака

Мимо леса, дальше гор

Прямо на кузнечный двор.

Тут промолвил твой отец:

Здравствуй, Азамат-кузнец!

Надо бить мне супостата —

Сделай меч прочней булата.

Услади, рубя сплеча,

Ты угробил три меча.

Сорокабатманный меч,

В пятьдесят батманов меч,

В семьдесят батманов меч —

Сломаны во время сеч.

На людях мне нынче стыдно —

Плохо выковал их, видно.

Что же, новый, именной

Будет меч тебе, родной, —

Дар-клинок сработать рад

Славный мастер Азамат.

С головой ушел он в дело.

Семьдесят семь дней гудело

В горне яростное пламя,

Распаляя уголь-камень.

Мастер смешивал для плавки

Очень разные добавки:

Видов старого железа

Семьдесят и семь исчезло,

Семьдесят и семь урочищ

Поделились зельем мощным.

Столько же пород древесных

Сжег кузнечных дел кудесник.

На мехи для поддувала

Бычьих шкур ушло немало.

Ровно семьдесят семь суток

Азамат ковал без шуток,

Тихо напевал при этом...

Выдюжил по всем приметам.

Счетом семьдесят и семь

Родников ему меж тем

Чистой поднесли водицы

Вместе с молоком девицы —

Тем и остужал кузнец

Сверхбулатный образец

Семьдесят семь ясных дней,

Семьдесят и семь ночей.

Услади новинку смерил,

На изгиб слегка проверил,

Как ударил по стволу —

Превратился тот в золу!

По пути кремень-утес

На песчинки он разнес.

Покрутил над головою —

Тут же тучей грозовою [4]

Обложило окоем,

Блещут молнии огнем!

Услади затем как брата

Обнимает Азамата,

От души благодарит:

Меч что надо! — говорит...

Молоко тогда цедила

Будущая мать твоя.

В молоке таилась сила,

Что вдохнула в меч земля, —

Сказ закончил Менделей.

И добавил Сенделей:

Отправляйся, Улып, в путь.

Ведь хранятся где-нибудь

Конь, который сам летает,

Меч, который все сметает! [5]

Предания – это болгаро-огурское наследие праболгарской цивилизации. Культура существовала и на Северном Кавказе и в Империи Аттилы, Великой Болгарии.

Недаром болгаро-огуры (предки чувашей) приняли в 619 г. – христианство и повторно при Алп-Илитвере в 682 г.

Культура, музыка, литература бессмертны и мы должны благодарить своих предков за то, что они много сохранили для потомков. Сохранили наши предки и другие исторические предания, например, о героизме Улыпа, Чеменя, сказки Лунная девушка, различные языческие заговоры, легенду «О взятие Тамерланом (Уксах Тимуром) г. Пюлер» (Болгар).

Можем привести несколько произведений, которые В. Пушкин опубликовал в учебнике «Чувашская литература для 10 класса» [6].

Гора Чабырлы

В седую незапамятную старину на берегах Свияги жил Улып. Тогда там и леса росли гуще, и деревья были выше. Трава и та была такая, что в ней всадник с конем мог скрыться. Зве­ри, водившиеся в степях и лесах, тоже были крупнее. Одна­ко же крупнее и сильнее Улыпа-Великана не было никого.

Однажды Улып решил отдохнуть после охоты. Остановил­ся он на берегу Волги, вытряхнул пыль из одежды, начал умываться. Одной рукой он черпал воду из Волги, а по дру­гой руке, по шее и по спине вода стекала в Свиягу. Да так много воды натекло, что Свияга разлилась. Захотел Улып прилечь, глядит — кругом сыро. Тогда он поднялся на гору Пут­чу, что возвышалась между Волгой и Свиягой. Гора была по­крыта дремучим лесом, и когда на нее лег Великан, ему по­казалось, что спину то тут, то там покалывает.

— На какую-то колючую траву, что ли, угодил, — про­ворчал Улып, поднялся и стал выдергивать с корнем дере­вья.

***

Поднялся он во весь свой рост, махнул правой рукой смахнул половину вражеского войска в Волгу, махнул ле вой — вторая половина в Свияге оказалась. В одном месте, в долине, какая-то часть войск уцелела. Так туда рассер­женный Улып бросил горсть земли. Врагов земля похорони­ла, из нее образовалась целая гора. Гору эту потом назвали Горой Чабырлы. Она и по сей день видна издалека [6].

Мост Азамата

В очень давние времена жил спустившийся с гор Арамази Улып-богатырь. У него было много скота, и жил он в полном достатке и довольстве. Всякие беды и несчастия обходили его стороной.

Но однажды кто-то из богов, видно, разгневался, горы Арамази затряслись, загремел гром, засверкала молния, и полились нескончаемые потоки воды. Горные озера и реки вышли из берегов, и потоки воды устремились в долины и начали заливать луга, на которых Улып пас свои стада. Тако­го еще никогда не бывало, и Улып не знал, что делать, что­бы спасти свои стада. А луга с каждым днем затопляло все больше. Тогда Улып, при своей богатырской силе, начал пе­ребрасывать своих коров, овец, лошадей на более высокие, незатопленные места.

Три дня и три ночи трудился Великан, но скота у него было так много, что до окончания дела было еще далеко.

По соседству с Улыпом жил кузнец-богатырь Азамат. Ре­шил Азамат помочь своему соседу. За семь дней и ночей он сковал узорчатый, сверкающий семью цветами мост. Один конец моста упирался в горы Арамази, другой опускался на волжские луга.

Улып со своей женой перегнал свои стада по этому мосту на волжский берег. И как только все стада перешли через мост, он исчез, стал невидим.

Теперь этот семицветный мост можно видеть только в яс­ную погоду после дождя. Вот почему чуваши возникающую после дождя радугу называют Мостом Азамата.

Чемень

В древности среди наших дедов и прадедов жил, говорят, один богатырь по имени Чемень. Всегда одетый в воинские доспехи, он разъезжал на белом коне по чувашской земле и охранял ее границы от врагов. Богатырская слава Чеменя была громкой, его знали далеко за пределами родной земли, и сре­ди врагов не находилось охотников мериться с ним силой и молодецкой удалью.

Прожил Чемень долго. Но пришло время умирать богаты­рю. Перед смертью он собрал всех чувашей и сказал:

— Мне пришла пора умирать. Как умру, похороните меня вместе с моим конем и богатырскими доспехами. Если напа­дут враги, и я вам понадоблюсь, придите на могилу и позо­вите меня: «Чемень! Чемень!», и я выйду к вам на помощь.

Умер богатырь. Похоронили его, как он просил: вырыли в горе большую могилу, одели умершего в воинскую одежду и посадили на коня, а рядом положили щит и меч.

Чемень умер, а его слава, его имя остались в народе памяти. О ратных подвигах богатыря старики рассказывали сыновьям и внукам.

Однажды весной, когда молодежь рядом с курганом, в ко­тором был похоронен Чемень, водила хороводы, парни вспом­нили о богатыре. Вспомнили передаваемые из поколения в по­коление его слова о готовности в лихую годину прийти на помощь своему народу. Молодым парням очень хотелось по­смотреть на богатыря.

А давайте позовем его, — предложил один из них.

Парни пошли на курган и хором закричали:

Чемень! Чемень!

Земля разверзлась, и из кургана выехал Чемень на белом коне в одежде воина и воинских доспехах.

Парни перепугались, но Чемень их не тронул. Он пустил­ся в свой знакомый путь, объехал всю чувашскую землю и вернулся в курган.

С тех пор на чувашских детей напал мор. И малые, и боль­шие ребята мрут, да и только. Старики собрались вместе, го­ворят меж собой:

Это Чемень, наверное, посылает мор на наших детей, обиделся, что его напрасно потревожили.

Пришли старики на курган, закололи быка, и дети пере­стали умирать.

С тех пор Чеменю каждый год приносят в жертву быка.

Лунная девушка

Давным-давно, в незапамятные времена, жила на земле злая-презлая колдунья. У колдуньи была падчерица — тихая, работящая, и собой писаная красавица.

Не любила колдунья свою падчерицу, постоянно ругала, изводила непосильной работой. А та, хоть бы ей что, все та­кая же красивая да пригожая. Заговорит — словно жаворо­нок запоет, улыбнется — будто ясным солнышком все кру­гом осветит. Всем нравилась красавица, все ее любили. Но это только еще больше злило мачеху, и задумала она, во что бы то ни стало погубить падчерицу… [7]

Некоторые могут добавить одежду, руническое письмо, музыкальные инструменты. Они будут правы. Все, что накопили и сохранили наши далекие предки, мы продолжаем беречь и в XXI в.

Немного теории:

Национальная культура — это совокупность материальных и духовных ценностей нации, а также практикуемых ею основных способов взаимодействия с природой и представителями других этнических общностей. Культура цементирует жизнь нации, обеспечивая функционирование ее социальных институтов, наполняя их полноценным, значимым для всех людей содержанием, проявляясь в специфических интересах, складе ума и образе жизни, традициях и моральных нормах, образцах межличностного и межгруппового поведения и самовыражения.

Разные культуры формируют и разные типы поведения, образа жизни и деятельности. Западная культура воспитывает индивидуализм, и чрезмерное самолюбие. Восточная культура ориентирует на подчинение личных интересов ценностям группы. Русская культура формировала личность, которая должна подчинять свои действия и поступки обществу в целом» [8].

Для нас, чуваш, ближе, конечно евразийская культура. Мы – евразийцы. Музыка, традиции, конечно – восточные, но православие, письменность И.Я. Яковлева, конечно, евразийская.

Азиатская (восточная)

европейская

евразийская

Следует сказать, что национальный язык также является основой любой нации и цивилизации. Мы предлагаем ознакомиться с суждениями различных языковедов мира, которые писали об огурско-болгарском языке.

Н.И. Золотницкий в 1875 г. выпустил «Корневой чувашско-русский словарь», в котором обнаружил наличие в поволжских финских языках множества слов, заимствованных из чуваш­ского языка. Венгерский лингвист Б. Мункачи в конце XIX в. в своих 24 статьях выявил много чувашских слов в венгерском языке (в 1912 г. 3. Гомбоц довел число чувашских слов в венгер­ском языке до 230, в последующем А. Рона-Таш увеличил число таких слов почти до 600). Финский ученый X. Паасонен в 1897 г. опубликовал исследование о чувашизмах в мордовском языке, которых было обнаружено более ста. Он в 1902 г. опубликовал статью о чувашизмах в удмуртском и остяцком языках. В 1920 г. М. Рясянен обнаружил в марийском языке 480 чувашских слов (позже М. Р. Федотов в нем насчитал 1362 чувашизма) [9].

Н.И. Ашмарин, выпускник Лазаревского института, поли­глот, русский по национальности, но выросший в чувашской среде и с детства знавший чувашский язык, создавший 17-том­ный «Словарь чувашского языка», в 1902 г. опубликовал цен­нейшее исследование «Болгары и чуваши», в котором, опира­ясь на восточные, русские и западные письменные источники, болгарские эпитафии XIII—XIV вв. с чувашскими словами, за­имствования чувашских слов в марийском, мордовском, уд­муртском и коми языках, исследования словарного состава чу­вашского языка, данные археологии и этнографии, неопровер­жимо обосновал теорию болгаро-чувашской языковой и этни­ческой преемственности, т.е. теорию болгарского происхождения. Д. Месарош, посетив в 1906— 1907 гг. множество чувашских селений и собрав массу сведений о дохристианских верованиях чувашей, подробно описал и следы ислама в этих верованиях, в результате чего пришел к следую­щему выводу: «... Исследования языческой веры чувашей пока­зывают, что большая часть народа когда-то была мусульмана­ми, но в результате позднейшей неблагоприятной политичес­кой ситуации связь между ними и мусульманским миром пре­кратилась, и в душе народа неукоренившийся ислам слился с еще не совсем забытым язычеством. Из этих двух составляющих создалось сегодняшнее составляющее религиозное верова­ли еще чувствуется и русское христианское влияние [10].

Профессор Казанского университета И.Н. Смирнов, выдаю­щийся этнолог-эволюционист, как и Н.И. Ашмарин, русский по национальности, сын священника из марийского села, с дет­ства знавший марийский язык, еще в 1889 г. писавший о бол­гарском происхождении чувашей и болгарской цивилизации в Среднем Поволжье, после публикации трудов П.В. Голубовского «Болгары и хазары — восточные соседи Руси при Владимире Святом» (Киев, 1895), Б. Мункачи, X. Паасонена, Н.И. Ашмари­на, В. Вихмана развил теорию о болгаро-чувашской языковой и этнической преемственности. В статье «Волжские болгары» И.Н. Смирнов писал: «... В последнее время открыт новый цен­ный источник сведений о бытовой культуре болгар, это — обломки языка древних болгар, главным образом слова, относя­щиеся к различным сторонам материальной, этнической, со­циальной и духовной жизни, уцелевшие после гибели народа в местных финских языках — черемисском, мордовском и в осо­бенности вотяцком и зыряно-пермяцком. Благодаря работам Вихмана, Мункачи, Паасонена и старой работе Золотницкого «Кор­невой словарь чувашского языка» явилось возможным внести в древнеболгарские культуры такие подробности, о которых невоз­можно было, и думать при прежних условиях исследования». Рас­смотрев в своей статье вопросы: быт болгар, сельское хозяйство, торговля, жилище, утварь, скандинавское влияние, керамика, металлические изделия, одежда, восточное влияние, социальный и политический строй, суд, религия, И.Н. Смирнов пришел к заключению о том, что чувашизмы в венгерском, зырянском, вотяцком, черемисском и мордовском характеризуют современ­ный чувашский язык в разной степени его развития, что угро-финский мир того времени находился под культурным влиянием какой-то тюркской народности, весьма близкой по языку к ны­нешним чувашам. «Наличие чувашизмов в [эпиграфических] па­мятниках XIII—XIV вв. в словах, которые вкраплены в чуждый арабский текст надписей, как единственный показатель народно­сти, которой служили эти надписи, устанавливает совершенно ясно: между загадочным древним чувашским языком и болгар­ским древнечувашский язык был языком болгар... Народом, оказавшим могущественное культурное влияние на угро-финский мир в бассейне Волги и Камы и оставившим следы этого влияния в его наречиях в виде чувашизмов, и были болгары; памятники языка древних болгар, уцелевшие в угро-финских наречиях, сви­детельствуют совершенно ясно, что язык этот, древняя форма нынешнего чувашского — тюркский» [11].

Теорию Н.И. Ашмарина и И.Н. Смирнова подтвердили и раз­вили венгерские, финские, чешские, дунайско-болгарские, не­мецкие филологи, этнологи и историки, многие русские ученые, признали тюркологи всего мира. Чувашские ученые М.П. Пет­ров, В.Ф. Каховский, П.В. Денисов, В.Д. Димитриев, М.Р. Фе­дотов, Н.А. Андреев, Г.Е. Корнилов, Н.И. Егоров, М.И. Сквор­цов, В.П. Иванов, Г.И. Тафаев внесли большой вклад в иссле­дование проблемы этногенеза чувашского народа, его болгар­ского происхождения.

Особо следует сказать о капитальной монографии В.Ф. Ка­ховского «Происхождение чувашского народа», выдержавшей три издания. Анализируя в комплексном исследовании письменные, археологические, этнографические, нумизматические, фольклорные, лингвистические источники, автор тщательно прослеживает этногенез народа на центральноазиатском, северокавказо-северопричерноморском и волжско-камском этапах. В.Д. Димитриев волжско-камский этап делит на волжско-кам­ский этап, когда в IX — начале XIII вв. сложилась древнечу­вашская (болгарская) народность, продолжавшая существовать до середины XIV в., и на казанский этап второй половины XIV — первой половины XVI вв., когда в трагических услови­ях сформировалась современная чувашская народность. Н.И. Его­ров уточнил даты периодов и территории обитания прототюр­ков, огурских племен, колебания в численности их населения на центральноазиатском этапе, а также территории обитания болгаро-суварских племен, изменения в их численности в Ниж­нем Поволжье, на Северном Кавказе и Северном Причерно­морье. В.Д. Димитриевым исследован процесс опустошения Бол­гарской земли Золотой Орды во второй половине XIV — нача­ле XV вв. как начало четвертого этапа этногенеза чувашского народа — этапа, продолжавшегося в Казанском ханстве.

Академик Б.А. Серебренников в своих трудах призывал ка­занских историков, этнологов и лингвистов соблюдать правила ведения научных исследований так же умело и строго, как шах­матисты соблюдают правила игры, убеждал их, что им не сле­дует переживать за своих предков, т.к. потомки за предков не отвечают.

Юлай Шамилоглу — профессор Висконсинского универси­тета в Мэдисоне (США), проживающий в Канаде, в статье, опубликованной в 2006 г., писал, что «история казанских та­тар, современной мусульманско-тюркской народности средне­волжского региона, обычно рассматривается в виде сложной и порой противоречивой цепи самосознания: волжские булгары, мусульмане, татары и казанские татары. Самым близким к себе звеном в этой цепи казанские татары считают волжских бул­гар, средневековую тюркскую народность. Тем не менее источ­ники погребальных надписей волжских булгар указывают на бо­лее близкое сходство их языка с языком современных чуваш, а не казанских татар. Делая такое справедливое заключение, Юлай Шамилоглу ссылается на исследования А. Рона-Таша 1975 [12].

Мы приведем текст из исследования В.Д. Димитриева, так как и в XXI веке татаро- кыпчаки (казанские авторы) отрицают болгаро-чувашский R-язык.

Их суждения:

1. Булгарский (болгарский) язык вымер в XIV в.;

2. Чуваши говорили на финском языке (они финны);

3. Чуваши как тупиковая ветвь болгар;

4. Татары являются прямыми потомками булгар (болгар).

5. Аттила, Кубрат, Алмуш говорили на булгаро -кыпчакском языке.

Конечно, чувашский читатель, да и серьезный специалист понимают, что казанские исследователи искажают историю Империи Аттилы, Великой и Волжской Болгарии.

Приведем теоретическую часть проблемы.

Национальный язык, будучи действенным средством общения, накопления и выражения опыта членов нации, позволяет придать их культуре и всей жизни специфическое звучание и самовыражение и, конечно же, на основе его возникают и постоянно проявляются взаимные симпатии, доверительность межличностных отношений, совместимость всех представителей нации, функционирующих в Результате как единый и неделимый организм.

Главное достояние нации составляют ее члены, которые в интересах своей общности напряженно трудятся, реализуя свои задатки и дарования, гордятся ее историческим прошлым и заслугами перед человечеством иди, наоборот, испытывают чувство вины за «неполноценность» этноса Их действия и поступки реализуются под воздействием национальной самооценки. В последней сочетается оценка личностью своих возможностей и качеств, своей роли в этнической общности с оценкой значимости нации в целом среди других народов.

Национальная самооценка, как считает социальный психолог А. Д Карнышев, может быть:

1. Заниженной, когда человек не знает возможностей и достоинств своего народа, не раскрыл свои и егo потенциалы, тяготится мнимой ущербностью своих соплеменников и поэтому по возможности открещивается от них (в этом случае проявляются такие состояния человека, как униженность, подавленность, угнетенность, смирение и т.п.., которые нередко трансформируемся на состояние этноса в целом);

2. Адекватно низкой, когда человек убежден в значимости и ценности своей нации, сознает ее пока что незначительный или не до конца оцененный вклад в межэтническое сотрудничество, но не удручен тин, верит в перспективу, хотя и не выставляет напоказ убежденность (он вместе со своим народом принимает на себя все тяготы его реального положения);

3. Адекватно высокой, когда человек убежден в значимости и ценности своей нации, знает ее исторический и современный вклад в мировое содружество, гордится известными представителями своего народа, боготворит их и стремится следовать их путем (гордость, чувство национального достоинства, уважение к себе и своему этносу — вот что испытывает такой человек;

4. Завышенной, при которой человек по каким-то причинам переоценивает вес собственной нации «ряди других, намеренно подчеркивает ее исключительность, постоянно выпячивает се известные и малоизвестные достоинства, неадекватно завышает значение ее представителей, при этом идентифицируя себя с ними: «Посмотрите, какие мы все» (заносчивость, притязательность, апломб, амбиция, высокомерие, гордыня — эти и другие характеристики отвечают несоразмерным притяжениям человека с завышенной самооценкой) [13].

Для чувашской этнопсихологии характерны:

· Заниженный;

· Адекватно низкий.

В чем причина такого явления? Главная причина, конечно 300-летняя ордынская эпоха (1236-1552 гг.). Именно в условиях геноцида со стороны Батыя и Тамерлана, когда было уничтожено:

1. Первый этап – 1,300 тысяч болгар, 34 города, 300 поселений.

2. Второй этап – 800 тысяч болгар, 170 городов, 2000 поселений.

В последующие годы были ассимиляции (с 90 г. XVI в.) со стороны мусульман «ушло» в ислам до 90 г. XIX в. более 300 тысяч чуваш.

Как отмечает исследователь В.Г. Крысько «Уровень этнической самооценки предопределяет поведение человека по отношению, как к своему, так и к другим этносам. Негативно сказываются крайние уровни самооценок — как заниженная, так и завышенная. Опасность первой заключается в том, что личность с заниженной национальной самооценкой ведет себя инертно, пассивно, не стремится изменить создавшееся положение и может стать безмолвным орудием в руках нечистоплотных людей. Не менее, если не более, опасна для межэтнических контактов и завышенная национальная самооценка, особенно для тех людей, кто догматически верит в ее непогрешимость. Такая оценка естественно детерминирует соответствующее поведение по отношению к другим людям. Весьма тонко, хотя и с определенной тенденциозностью, подметил это Д. Карнеги, говоря о неуемной тяге к осознанию собственной высокой значимости у людей разных национальностей: «Не считаете ли вы, что стоите выше японцев? А ведь, по правде говоря, японцы полагают, что стоят гораздо выше вас. Так, консервативно настроенный японец приходит в бешенство при виде белого человека, танцующего с японкой.

Высокая адекватная самооценка — естественное состояние подавляющего большинства этнических групп и их представителей. Ни нация, ни личность как выразитель этнического самосознания никогда не смирятся с принижением их значимости или тем более с пренебрежением и будут всеми возможными средствами добиваться справедливости.

Уровень самооценки и самоуважения у конкретных людей прямо пропорционально связан с чувством национального достоинства. С одной стороны, чем выше человек принимает и ценит в себе значимость собственной личности, чем больше ощущает он свое единство с народом (каким бы малым и незначительным этот народ ни казался представителям других этносов), тем выше поднимает он на планке значимости и уровень национального достоинства. С другой стороны, чем более развито в нации в целом чувство своего достоинства (в историческом, культурном или иных планах), тем чаще индивид переносит эту значимость на уровень своего самоуважения. Не случайно многие выдающиеся представители конкретных национальностей становятся своего рода выразителями характера и интересов своего народа, заражают своим отношением к собственной нации многих соплеменников [14].

Что мы имеем в XXI веке?

· Чуваши имеют развитую культуру, которую они сохранили с Волжско-Камской эпохи и Империи Аттилы, Кубрата и Модэ.

· Чувашский (болгаро-огурский) R-язык сохранили только современные чуваши.

На огуро-болгарском языке говорили:

· Гунны Аттилы;

· Сувары Алп-Илитвера;

· Хазары Ашина;

· Болгары Кубрата;

· Волжские болгары Алмуша;

· Сохранили свой болгаро-огурский R-язык хана Кубрата дунайские болгары (до X-XI вв.) [15].

Литература:

1. Улып: Чувашский народный эпос / Ф. Сюин; перевод А.И. Дмитриева. – Чебоксары, 2009. – С.290.

2. Улып: Чувашский народный эпос / Ф. Сюин; перевод А.И. Дмитриева. – Чебоксары, 2009. – С.292.

3. Улып: Чувашский народный эпос / Ф. Сюин; перевод А.И. Дмитриева. – Чебоксары, 2009. – С.295.

4. Улып: Чувашский народный эпос / Ф. Сюин; перевод А.И. Дмитриева. – Чебоксары, 2009. – С.298.

5. Улып: Чувашский народный эпос / Ф. Сюин; перевод А.И. Дмитриева. – Чебоксары, 2009. – С.299.

6. Чувашская литература: Хрестоматия для 10 кл. / В.Н. Пушкин – Чебоксары, 2007. – 383 с.

7. Чувашская литература: Хрестоматия для 10 кл. / В.Н. Пушкин – Чебоксары, 2007. – С.9-10.

8. Крысько В.Г. Этническая психология / В.Г. Крысько, - Спб, 2008. – С.81.

9. Чувашский народ в составе Казанского ханства -, Чебоксары, 2014 – С.25.

10. Чувашский народ в составе Казанского ханства -, Чебоксары, 2014 – С.26.

11. Чувашский народ в составе Казанского ханства -, Чебоксары, 2014 – С.27.

12. Чувашский народ в составе Казанского ханства -, Чебоксары, 2014 – С.28.

13. Крысько В.Г. Этническая психология / В.Г. Крысько, - Спб, 2008. – С.81-82.

14. Крысько В.Г. Этническая психология / В.Г. Крысько, - Спб, 2008. – С.82-83.

15. Тафаев Г.И. История и культура болгаро-чувашского народа / Г.И. Тафаев. – Чебоксары, 2013. – 100 с.

16. Тафаев Г.И. Альтернативные концепции истории, языка и культуры народов Среднего Поволжья / Г.И. Тафаев. – Чебоксары, 2014. – 344 с.