Могут ли исследования быть запрещенными?

Поскольку я лично встречался с авторами этих исследований, я знаю о трудностях, с которыми они столкнулись. Перед смертью от инфаркта Нико Тинберген прислал мне ряд писем. Он был удивлен тем, что большинство детских психиатров «нашли его методы, факты и взгляды тяжелыми для восприятия». Он добавил, что он чувствовал «сомнение и даже резкое неприятие со стороны профессионалов».

Во время одной из поездок в Японию я встретился с Риоко Хаттори. После опубликования в 1991 году ее данных о детях-аутистах она была уволена с должности психиатра в Университетской больнице. В результате этого Риоко вынуждена была оставить надежду на развитие и продолжение своих исследований.

Я беседовал и с Ли Солк, изучавшем связь склонности к самоубийству с событиями перинатального периода. Он был обескуражен и удручен невниманием к своим открытиям. Вскоре после этого он умер от рака.

Бертиль Якобсон, исследовавший деструктивное поведение людей, преодолевал сопротивление этических комиссий, которые не допускали его к записям о родах, не давая ему возможности продолжать свои исследования.

Диссертация Карин Найберг о «перинатальных событиях как потенциальных факторах риска наркотической зависимости взрослых» была отклонена в Институте Каролинска без какого-либо технического, этического или научного обоснования – беспрецедентное событие.

Адриан Рейн, по происхождению британец, получил в Великобритании один за другим множество отказов в поддержке своих исследовательских проектов, пока не нашел возможности реализовать их в Лос-Анджелесе.

Но могут ли объективные исследования быть запрещенными? Ведь это не опыты над людьми, а ретроспективные исследования, изучающие прошлое детей, подростков и взрослых, у которых было что-то общее (они были убийцами, наркоманами и т.д.).