Психология индивидуальной приемлемости совершения преступного деяния

Приемлемость совершения преступного деяния. Важнейшую отличительную особенность личности, обладающей склонностью к совершению преступного деяния, составляет психологическая приемлемость такого деяния как способа удовлетворения потребности или разрешения проблемной ситуации. Потребность или возникшая проблемная ситуация, связанная, например, с необходимостью защиты определенных личностных ценностей, является источником мотива поведенческого акта. Ради удовлетворения этой потребности или разрешения проблемной ситуации индивид вынужден совершать целесообразные действия. Цель этих действий всегда субъективно осознается в неразрывной связи со способом достижения желательного результата. Без осознания способа достижения результата, последовательности необходимых действий целесообразная активность человека невозможна, а побуждение удовлетворить потребность разрешить возникшую проблему останется не «нашедшим» способа своей реализации.

Для реализации одного и того же мотива человек может избирать совершенно разные способы и наметить цели. Так, мотив удовлетворения материальной потребности может быть реализован правомерным способом, когда субъект ставит перед собой цель заработать необходимую сумму денег, а также противоправно, когда он избирает противозаконный способ и соответствующую ему цель - украсть деньги или совершить вымогательство, ограбление.

Личностные факторы индивидуальной приемлемости преступного способа поведения. Что же определяет индивидуальную приемлемость либо неприятие преступного способа поведения? Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратиться к анализу психологического механизма целеполагания в преступном поведении.

Принятие преступной цели (способа) может происходить на основе: • выбора ее из альтернативных способов удовлетворения потребности или поведения в проблемной ситуации. В числе возможных способов субъект может видеть правомерный, правонарушающий (но не преступный) и преступный. Он также может осознавать эскапический вариант поведения, выражающийся в отказе от удовлетворения потребности, уходе от разрешения возникшей проблемы;

• изначально безальтернативной ориентации на использование общественно опасных действий, к которым субъект личностно привержен. При этом у него не возникает необходимости принципиального выбора;

• решающей роли внешнего воздействия на субъекта или вследствие его идентификации с поведением иных лиц в составе референтной группы (подражание, психологическое взаимозаражение, конформное поведение).

Принятие преступной цели-способа в результате выбора определяется преобладающей личностной приемлемостью антиобщественного способа по сравнению с известными субъекту правомерными. В этом случае возможно внутренне противоречивое принятие противозаконного способа, когда субъект отрицательно относится к нему, однако допускает его использование в связи со сложившимися условиями, поскольку не видит возможности использовать правомерный способ или не желает его использовать по различным причинам.

Возможна и относительно равнозначная личностная приемлемость преступного и правомерного способов действий для удовлетворения определенной потребности. Такая приемлемость проявляется в феномене «двойственной адаптации» значительной части преступников, которые используют как противозаконный, так и правомерный способы для решения одних и тех же жизненных задач. Наблюдаются также случаи, когда ни правомерный, ни противоправный способы не являются личностно приемлемыми. Это явление встречается среди лиц, отбывающих наказания, когда они осознают бесперспективность использования в дальнейшей жизни преступного способа удовлетворения материальных потребностей и в то же время по различным причинам не желают честным трудом обеспечивать свой материальный достаток.

Возникновение преступной цели в случае изначальной ориентации на использование криминального способа действий можно рассматривать как актуализацию сложившейся готовности к преступному поведению. В этом случае индивид, будучи приверженным противозаконному способу, конкретизирует его применительно к условиям, определяет наиболее благоприятную ситуацию. Такая изначальная ориентация на использование преступного способа определяется ранее сложившейся предрешенностью действовать именно им и привычностью его использования.

Возникновение преступной цели под решающим влиянием психологического воздействия на субъект может представлять собой процесс как относительно критичного интеллектуального следования аргументированному убеждению других лиц, так и формирования внушением или по механизмам подражания и взаимозаражения в составе группы. В любом случае этот процесс основывается на личностных предпосылках принятия преступного способа, хотя они могут и не иметь степени зрелости, достаточной для того, чтобы субъект был способен совершить преступное деяние по собственной «инициативе»^ а лишь выражают отсутствие антикриминальной устойчивости личности.

Личностная приемлемость совершения преступного деяния относительна. Это выражается, во-первых, в приемлемости и предпочтительности определенных видов преступного посягательства и часто в неприятии других способов, позволяющих получить тот же результат. Во-вторых, приемлемость совершения преступного деяния относительна к объектам посягательства. Это выражается в допустимости его совершения против определенных категорий людей, правоохраняемых социальных ценностей и неприемлемости совершения против других.

В-третьих, индивидуальная приемлемость преступного посягательства соотносится с тяжестью вреда, который преступник считает допустимым или необходимым причинить при его совершении. В-четвертых, приемлемость связана с определенной потребностью (определенным типом проблемной ситуации), ради удовлетворения (разрешения) которой субъективно допустимо или необходимо совершение преступного посягательства. В-пятых, приемлемость посягательства соотносится с внешними условиями, при которых совершение преступного деяния субъективно допустимо, а также с фоновым психическим состоянием, выступающим внутренним условием преступного посягательства.

Приемлемость различных способов преступных действий. Психологическая приемлемость преступного способа поведения может иметь различную степень потенциальной готовности к его использованию и проявляться различно.

Лица, для которых приемлемо использование преступного способа действий, видят в нем в первую очередь позитивную сторону: возможность удовлетворить материальную потребность, отстоять свои интересы в конфликтной ситуации, удовлетворить сексуальную потребность, воздать другому человеку за причиненный вред и т.п. Отрицательная сторона преступного деяния в их представлении уходит на второй план и осознается весьма ограниченно, в основном лишь как возможность наступления уголовного наказания. Причем большинство из этих лиц считают, что вероятность наступления отрицательных последствий минимальна. При этом значительная часть лиц, неоднократно судимых за корыстные и корыстно-насильственные преступления, предвидит высокую вероятность или даже неизбежность новых судимостей в будущем. Однако это предвидение парадоксально сочетается с уверенностью в минимальной вероятности быть изобличенным, когда они планируют совершить конкретное преступление. В процессе совершения ими преступных деяний установка на достижение желаемого результата настолько доминирует, что погашает внимание к отрицательным последствиям, чувство страха и другие сдерживающие переживания.

Значение преступного деяния для потерпевших преступниками чаще всего понимается как нечто естественное в жизни людей, должное или заслуженное самими потерпевшими. Это значение может также ими расцениваться «дифференцированно» в зависимости от того, против кого совершаются преступные действия: их совершение в отношении одних людей расценивается как должное и правильное, в отношении других — как неправильное. Значение деяния для общества представляется преступниками как нечто абстрактное или как нормальное явление. Это выражается ими, в частности, в афоризмах: «одни торгуют, другие грабят — каждый делает свое дело», «сильный побеждает слабого, а умный — глупого и сильного», «люди всегда жили и будут жить по волчьим законам», «кого-то убьют сегодня, а кто-то умрет завтра» и т.п.

Для лиц, совершающих корыстные и корыстно-насильственные деяния, приемлемость преступного способа определяется возможностью получить материальные средства в достаточном количестве, не затрачивая на это много времени и труда, а также его доступностью и нередко — эмоциональной привлекательностью. В то же время для части корыстных и корыстно-насильственных преступников правомерный способ обеспечения материальных потребностей имеет отрицательный личностный смысл. Правомерный способ воспринимается ими прежде всего как не позволяющий получить такой материальный результат, который отвечает их притязаниям. Отрицательное значение для себя правомерного способа они связывают с однообразием трудовой деятельности, ее примитивностью, наличием тягостных обязанностей, зависимости от начальства, с необходимостью соблюдать трудовую дисциплину и т.д. Некоторые из преступников отмечают, что могли бы обеспечивать материальную потребность законным трудом, но лишь в качестве организатора предпринимательской деятельности или делая работу, которая была бы по душе и хорошо оплачивалась. Однако конкретных представлений о приемлемой трудовой деятельности они либо не имеют, либо выражают намерение, приобретя начальный капитал незаконным путем, впоследствии его использовать для обогащения, избегая конфликтов с законом. Наряду с такими лицами часть преступников рассматривают законную трудовую деятельность как необходимую наряду с противозаконной или как условие для осуществления последней.

Насильственные преступники своеобразно осознают положительное значение преступного способа действий, отмечая, что нанесение побоев или причинение более тяжкого физического вреда или убийство являются наиболее успешными или единственно возможными способами отстоять свои интересы в конфликтной ситуации или воздать другому человеку за причиненный вред. Большинство из них убеждены в невозможности в конфликтных ситуациях отстоять свои интересы, не прибегая к угрозе насилием, либо считают бессмысленным или недостойным использование правомерных способов разрешения острых проблемных ситуаций в межчеловеческих отношениях. При этом правомерный способ они представляют как избегание выяснения отношений, упрашивание соперника, покорное снесение оскорблений или побоев или обращение в милицию. Такое поведение оценивается ими и как бесполезное, и как позорное. Терпеть позор, по их мнению, хуже, чем совершить насильственные действия, несмотря на риск уголовной ответственности. Часть из насильственных преступников хотя и допускает возможность разрешения конфликтных ситуаций без применения насилия, но весьма ограниченно и смутно представляет, как это может быть осуществлено.

У части преступников в качестве одной из сторон приемлемости противозаконного способа действий выступает для них положительная эмоциональная сторона. Она выражается в предвосхищении положительных эмоций в процессе совершения противозаконного деяния или при достижении желаемого результата. Для значительной части лиц, совершавших корыстные деяния, это «дело» представляется как интересное, азартное, «живое» и т.п. Для другой части из них оно выступает как обыденное, без выраженного как положительного, так и отрицательного чувственного оттенка («крадешь потому, что как без этого обойдешься») или даже как вынужденное, с проявлением, однако, положительных чувств в связи с предвосхищением успеха.

Для некоторых преступников с устойчивой криминогенной склонностью противозаконное деяние представляется как тревожное, напряженное, неприятное, но в то же время дающее положительный результат, что компенсирует отрицательные чувства в процессе его совершения. У некоторых несовершеннолетних лиц, совершающих корыстные преступления, наблюдается парадоксальное отношение к деянию, когда его процесс вызывает положительные эмоции, а результат связан с отрицательными чувствами («на краденное смотришь и чувствуешь себя как-то нехорошо», «продукты, купленные на краденые деньги, — невкусные» и т.п.).

У некоторых лиц, совершающих насильственные и сексуально-насильственные преступления, обнаруживается также положительная эмоциональная окраска противозаконных действий и в меньшей мере ее противоречивость. Они гордятся своим хладнокровием и способностями подавлять другого человека, переживают удовлетворение, когда устрашают потерпевшего и подчиняют своей воле. При этом сам процесс совершения насильственных действий и противоборства для части из них является напряженным и тревожным. Однако подавление другого человека вызывает положительные эмоции, разрядку отрицательного эмоционального возбуждения и напряженности. Подсознательное предвосхищение этого определяет положительный эмоциональный компонент отношения к насильственному деянию. У некоторых сексуально-насильственных преступников проявляется «криминогенный круг» отношений: их пристрастию соответствуют женщины легкого поведения и в то же время они считают, что такие женщины могут подвергаться насильственному принуждению к вступлению в половую связь, такое обращение с ними преступники расценивают как должное.

У преступников с устойчивой криминогенной склонностью обнаруживается наличие криминальной личностной нормы. Последняя представляет собой сложившуюся предрешенность использования определенного противозаконного способа действий для удовлетворения некоторой потребности или разрешения определенного типа проблемной ситуации. Это психологическое свойство выражает высокую зрелость готовности к совершению преступного деяния определенного характера при определенных условиях. Важным показателем наличия такой нормы является чувство уверенности в правильности противозаконного намерения. В то же время возможна рассогласованность криминальной личностной нормы с характером совершаемых антиобщественных деяний. Так, некоторые лица, совершающие насильственные преступления, как показало ретроспективное исследование генезиса преступлений, имели предрешенность действовать менее опасно, чем действовали на самом деле. Причинение тяжелого физического вреда другому человеку для них было приемлемо лишь в ситуациях, имеющих исключительное значение — связанных с необходимостью защиты своих жизненно важных ценностей. Однако возникшее у них агрессивное побуждение приобрело характер экспансии и преодолело осознаваемые пределы должного и допустимого. Такое явление может иметь место на фоне повышенного нервно-психического возбуждения субъекта, нередко оно обусловлено опьянением или психическими аномалиями.

Личностная норма, выражающая предрешенную желательность и необходимость использовать в определенных случаях противозаконный способ действий, выступает основой формирования фиксированной криминальной установки (криминального стереотипа) как психологического свойства личности, представляющего еще более высокую степень зрелости потенциальной готовности к определенным противозаконным действиям. Такая установка выражает не только личностную предрешенность необходимости совершения в определенных ситуациях противозаконных действий, но и практическую освоенность, которая реализуется на уровне подсознательной регуляции поведения. Она «срабатывает» в форме поведенческой реакции, например, нападения в ответ на оскорбительное высказывание или совершения карманной кражи при благоприятной ситуации и т.д.

Еще одним из элементов криминальной установки является ее импульсивная актуализация, т.е. подсознательная, сопряженная с переживание влечения к совершению действий. У отдельных лиц такое влечение приобретает произвольно непреодолимый патологический характер.

Важнейшим психологическим атрибутом приемлемости совершения преступного деяния является позитивное самовосприятие себя как субъект» такого деяния. Оно выражается порой не только в самооправдании, но и в приписывании себе положительных черт, требуемых для такого рода действий. Это явление можно назвать согласованностью собственного Я-образа с образом человека, для которого приемлемо совершить преступное деяние. Такая согласованность ослабляет или исключает переживание чувства вины, стыда за совершение противозаконных действий.

Некоторые закоренелые преступники проявляют противоречивую самооценку и обнаруживают подсознательную протестную или самоуничижительную мотивацию: они совершают деяния как бы наперекор здравому смыслу, рискуя обречь себя на страдания, чтобы отомстить своей судьбе за перенесенные лишения и наказания.

Date: 2015-05-09; view: 837; Нарушение авторских прав