Лекция: Аристотель

Второй вид сущего – ум.

Ум отличается о вещей тем, что в нем деятельность (форма) наперед содержит то, что должно возникнуть - действительность предшествует возможности, потому что содержание ума – цель, идея. Она содержится в уме заранее, до действия. Мастер замышляет что-то и потом осуществляет это, причем достигает именно того, что задумал. У неумелого, у не-мастера сделанное частенько, если не всегда, не совпадает с задуманным. Стало быть, не случайно ум и умение – слова однокоренные. Поэтому обладание одним умом лучше обладания множеством чувственных вещей. Если есть ум, то можно сделать любую вещь. При этом от использования ум улучшается, а вещи – ухудшаются. Без использования ум тупеет.

Итак, возможность и действительность в уме – одно и тоже, едины. Ум осуществляет только самого себя, не черпает содержание из внешнего источника. “Набраться уму” нельзя, его можно лишь вырастить. Если набраться на стороне, то получится только эрудит.

Ум – единство формы и материи, возможности и действительности. Но ум, по Аристотелю, бывает разный. Конечный ум – рассудок – имеет своей целью и результатом не себя самого. А что-то иное. Например, Микеланджело – замыслил статую и воплотил. Статуя живее животного – ее оживляет идея, цель ума. Содержание ума в этом случае – не сам ум, а статуя. Поэтому конечный ум нуждается в материи (для себя ином). Материя – условие реализации замысла конечного ума. Конечный ум нуждается в чем-то еще кроме себя, т.к. его целью еще не является он сам. Потому как, несмотря на то, что возможность и действительность в нем едины, но и различие их еще имеется: различие замысла (цели) и материи, предмета, в котором осуществляется реализация. Да и сам замысел, хотя и есть уже некоторая действительность, есть лишь возможная действительность, для реализации которой еще требуется некоторый материал, а не только мысль в голове.

Итак, рассудок по Аристотелю, это деятельность мышления, направленного на иное, т.е. не имеющая целью само мышление.

Каковы возможности рассудка в познании?

Поскольку он есть единство возможности и действительности, то, размышляя о вечных предметах ума, о вечном, говорит Аристотель, невозможно ошибиться. Нельзя ошибиться, размышляя о треугольнике и его свойствах. Поскольку треугольник по сути неизменен, не имеет сейчас трех углов, а завтра – двух. Заблуждения относительно изменчивых чувственно-воспринимаемых вещей неизбежны, т.к. они изменчивы, и одно и тоже мнить об изменяющихся вещах нельзя. Заблуждения же относительно вечного – случайны. Можно спутать, например, круг с квадратом и начать искать квадратуру круга. Здесь может быть незнание, но не заблуждение. Способность познания зависит, таким образом, не только от познающего, но и от предмета познания.

Чувственно-воспринимаемое нельзя познать окончательно в силу его изменчивости, и потому для чувственных вещей требуется бесконечное познание.

Предмет рассудка – более истинный предмет, чем чувственно-воспринимаемый, относительно его сути заблуждаться невозможно, ибо она – неизменна, но относительно его свойств заблуждение возможно, т.к. можно спутать один рассудочный предмет с другим и приписать свойства одного предмета другому предмету. Это возможно, поскольку предметов рассудка много.

Рассудочные науки с необходимостью имеют ошибочные положения. Например, вычисляя площадь в квадратных единицах, геометры уподобляют свойства круга свойствам квадрата. Отсюда – число “π”. Поэтому площадь круга с необходимостью – неопределенная, неистинная величина. Или хотят, например, определить, что есть человек, и заявляют, что человек – это высокоразвитое животное. Говорят: ты животное, но успокойся – ты необыкновенное животное. Однако, то, что человек есть животное – это ложь.

Рассудочные определения более истинны, чем определения опыта, но не до конца истинны.

Таковы два рода сущего. Далее Аристотель переходит к цели исследования – к субстанции самой по себе, к первой сущности. До сих пор Аристотель утверждал, но не доказывал, что субстанция – единство возможности и действительности, теперь же он переходит к доказательству этого положения.

Какое единство возможности и действительности является субстанциональным? Высшее единство возможности и действительности – энтелехия (έντελέχεια). Что есть энтелехия? Это – абсолютная или безусловная действительность, та, которая совершенно едина с возможностью, т.е. не обусловлена никакой возможностью. Она есть, следовательно, свободная деятельность. Свободная, т.е. независимая ни от чего, кроме себя самой. Независящая именно потому, что эта деятельность имеет целью саму себя. Целью, предпосылкой и результатом энтелехия имеет саму себя, она есть чистая форма, для которой нет материи как чего-то иного.

Аристотель здесь специально останавливается и отвергает возможные ложные интерпретации. Эта форма вообще без материи? Нет. По Аристотелю, формы нет без материи и материи без формы. Материи вообще нет, как отдельной, иной от формы; возможности – отдельной от действительности. Поэтому энтелехия – это форма, имеющая материей саму себя. Материя, являющаяся сама формой, и форма, выступающая своей собственной материей – недвижимая и движущая сущность всего сущего.

Как Аристотелем доказывается необходимость энтелехии? Почему должна быть энтелехия?

Во-первых, необходимо, чтобы была некоторая вечная и, в этом смысле, неподвижная (неизменная) и движущаяся сущность, т.к. если ничего вечного нет, т.е. всё преходяще, то тогда должны возникать и исчезать сами движение и время. А может ли время возникнуть и исчезнуть? Аристотель: ни в коем случае, потому что не может быть времени, когда времени нет. Время не вечно, но есть всегда. Вечность – это не бесконечное время. А движение существует всегда, потому что время – нечто движущееся. А раз всегда есть движение, то должно быть то вечное, что вызывает движение, т.е. энтелехия.

Заметьте: есть видимая первоначальность, и есть – логическая. Например, материя есть первоначало исключительно во временном смысле, для чувственных вещей, но не в логическом смысле. Материя не сама себя в скамейку превращает. Логическая первоначальность означает первоначальность во всём, всегда и для всего, а не только в чувственно-воспринимаемом. Если нет вечно существующего того, что движет, то нет того, что движется: времени и движения. Они есть, следовательно, есть вечно существующее то, что движет.

Во-вторых, для того, чтобы существовали два вида сущего, говорит Аристотель, действительность как таковая должна предшествовать возможности, форма – материи. Ведь то, вечное, что обладало бы лишь возможностью, способностью двигать, но в действительности не двигало бы, то движения не существовало бы. А поскольку движение есть, есть такое начало, которое есть чистая деятельность, т.е. деятельность, не обусловленная возможностью, как чем-то иным: следовательно, энтелехия не только должна быть, но и есть.

Левкипп и Демокрит тоже утверждали, что движение есть всегда, но не показали, почему. А Аристотель – показал, доказал. Чему учит Аристотель? Главному: тому, что философия должна доказывать свои положения.

Энтелехия не может не быть, т.к. ее действительность первее ее собственной возможности. Энтелехия как безусловное единство материи и формы есть то, что своей вечной деятельностью разделяет материю и форму. В результате этого разделения и возникают вещи и конечный ум, рассудок. Таким образом, энтелехия – первоначало всего существующего, ибо она есть то, благодаря чему осуществляется любой переход из возможности в действительность.

Каковы возможности познания энтелехии? Энтелехия – неизменна (она есть совершенная, абсолютная действительность и поэтому изменяться ей не во что) и одна. Именно поэтому в ее познании невозможно никакое заблуждение (ни относительно сути, ни относительно свойств). Познание ее – не рассудочное познание. Поскольку энтелехия неизменна и одна, то только высказывания о ней могут быть ложными, но они с необходимостью не будут знанием энтелехии. Знание энтелехии – абсолютно истинное знание. В первой философии вообще нет лжи. У первой философии абсолютный предмет – сама абсолютная истина или энтелехия.

После того, как Аристотель доказал возможность истинного знания, он приступил к исследованию свойств первой сущности – того, что ей присуще – и показал, что присуще ей одно – двигать все остальное, т.е. она есть перводвигатель. Перводвигатель – недвижимый, его ничто не движет. Как же движет перводвигатель? По Аристотелю, он движет как то, к чему стремятся и, что мыслят, т.е. он движет как цель. Цель движет, будучи сама неподвижной.

Итак, мы вместе с Аристотелем подошли к сердцевине, к самому главному в первой философии, чтобы понять, куда двигалась философия дальше. Мы рассмотрели, что присуще сущему самому по себе – быть двигателем для всего существующего и узнали, как он движет – подобно цели (движет, будучи недвижимым). Но цели особой. Считать, что перводвигатель есть простая цель стремления, недостаточно, ибо в этом случае то, куда двигаются и что двигается внешние друг другу. Настоящим началом стремления является, по Аристотелю, мысль. Человек, поясняет Аристотель, стремится к чему-то потому, что считает это что-то хорошим, а не потому мы считаем что-то хорошим, что нас к нему влечет. Причина стремления, стало быть – мысль.

Однако есть различие между тем, как движется мысль и тем, что движется мыслью. Мысль движется только мыслимым предметом: мысль движется только тем, что мыслится, полагается мыслью, говорит Аристотель. Даже конечный ум, будто бы направленный на внешний ему предмет, на самом деле направлен на то, что существует только для мысли: не на что-то треугольное, а на треугольник как таковой, который не существует как чувственно-воспринимаемый предмет. Треугольник как таковой есть мыслимый предмет и он существует для ума только потому, что ум его мыслит. Мысль, даже конечная, движет сама себя, т.к. то, что стремится и то, к чему есть, хотя и различное, но и единое: мышление мыслит мыслимое. Предмет мышления есть то, что создано самим мышлением. Мысль о треугольнике есть результат мышления. Для мысли, стало быть, мыслящее и мыслимое тождественны.

При этом, продолжает Аристотель, высший предмет стремления и высший предмет мысли – одно и тоже. Высший предмет стремления и мысли – то, что само по себе прекраснее и лучше всего. Оно, стало быть, не потому прекрасно и хорошо, что кто-то его считает таким, а потому, что оно таково само по себе. Высший предмет хорош и прекрасен не в сравнении с чем-то и не для кого-то, а сам по себе, как таковой.

Перводвигатель движет именно как высший предмет или цель всякого движения, стремления и мышления, т.е. не как цель для кого-то, а как цель сама по себе – высшая цель, всеобщая цель, самоцель. Иными словами, перводвигатель движет, будучи благом как таковым, самим по себе. Философское выражение “как таковое” тождественно “самому по себе”.

Энтелехия и есть в действительности высшая цель всякого движения, стремления и мышления. Не потенциальная, возможная цель, а действительная, т.е. не такая, что может и не быть, а действительно есть и именно одна для всего. Аристотель говорит: энтелехия движет “как любимое” - любимое само по себе, а не кем-то и не за что-то. Абсолютное – самое лучшее и прекраснейшее – одно. Нет двух абсолютов. Сократ – хорош, но не красив, Алкивиад – красив, но не хорош. В высшем же это совпадает. Абсолютная красота, абсолютное добро и абсолютная истина – одно и тоже.

Стремящееся к прекрасному как таковому не может не двигаться. Почему катится камень, движется Луна вокруг Земли, почему хочет чего-то человек? Почему мысль мыслит? Первая причина этого одна – благо как таковое. И поэтому, чтобы двигаться, стремиться и мыслить не нужно что-то особенное, нужно просто всеобщее.

Как движется то, что движимо перводвигателем? То, что движется благом, изменяется к лучшему. Тем самым оно обретает лучшее состояние из возможного, в действительности становится тем, чем оно может быть. Поэтому все, изменяясь, становясь другим, возвращается к себе, становится собой по сути. В становлении собой всё совершает, таким образом, вечный круг любви. Только любовь как стремление к прекрасному ради него самого позволяет вещи стать лучше, т.е. тем, чем она может и поэтому должна быть. В Средние века: эта аристотелевская мысль получила форму суждения: “Бог есть Любовь”.

Благо не стремится ни к чему иному, но значит, ли это, что оно не стремится ни к чему вообще? Нет! Оно стремится к себе самому. Оно есть энтелехия – самоосуществление, самодеятельность и одновременно самоосуществленность, т.к. это не во времени, где процесс и результат различны. Человеческая самодеятельность – вид самодеятельности всеобщей. Этот процесс через 1500 лет назовут саморазвитием. И потому что саморазвитие – высшая цель – энтелехия, развивается всё существующее.

Вот какова необходимость, а, следовательно, свободная деятельность энтелехии. Вечно единственно самодвижение, т.к. оно не имеет временного начала и конца. Поэтому не бойтесь, что конец света произойдет в какое-то время. Это – сказки для тех, кто не мыслит, а лишь верит, как дитя.

И, наконец, самое важное: гл. 7 XII книги “Метафизики”. Итак, есть сущее само по себе и оно – первоначало всего сущего в его возможности и действительности. Остается понять, что оно такое, ибо пока было лишь его имя – самодеятельность, самоосуществление, самоцель, энтелехия. Аристотель: понять “что” означает понять “почему”, т.е. в чем его причина. Понять “почему” есть сущее само по себе означает понять, “что” оно есть, а понять “что” оно есть, означает понять “почему” оно есть, т.к. в нем совпадает бытие (“что”) и деятельность (“почему”, причина). Ведь оно есть потому, чтó оно есть – оно есть причина самого себя. Понять его причину значит понять его действие, а понять его действие, значит, понять его причину.

В сущем самом по себе совпадают не только бытие и деятельность, но и бытие и познание. Абсолютная истина есть то, почему и ради чего есть всё сущее и мыслящее. Абсолютная истина есть, не может не быть, и потому она может мыслиться нами и с необходимостью познается в первой философии.

Истина по-русски – от слова “есть”; а по-гречески "αλέτεια" буквально значит “нескрытость”, т.е. самораскрытие, а не просто “несокрытость бытия”, как трактует М. Хайдеггер. Мышление и познание для истины не есть нечто внешнее. Познание и мышление для самой истины необходимы. Без мышления истины не существует, ибо сама истина мыслит и поэтому есть. Аристотель: жизнь этого первоначала – самая превосходная, такая, какою мы живем лишь малое время. Оно вечно так, но для нас это невозможно. Те редкие мгновения, когда мы по своему мышлению и бытию причастны вечной жизни блага – эти мгновенья и есть блаженство (в имеющемся русском переводе “Метафизики” – “счастье”, что неточно). Человек в эти мгновенья действительно обретает бессмертие. Почему для нас это невозможно всегда? Потому, что мы из-за своей материи (тела) вынуждены трудиться ради хлеба и не всегда любим благо как таковое, отнюдь не живем по-настоящему. Мы считаем благом много других “благ”: материальные блага для тела, блага для души – развлечения.

Теория, по Аристотелю, - созерцание истины. Как достичь бессмертия? Вести философскую жизнь, т.е. созерцательную или теоретическую деятельность.

Аристотель: Разум – это и есть мышление, каково оно по своей природе, а не вид мышления. Мышление как таковое выше всех своих видов. Разум есть высший способ мышления – форма мышления единая с его содержанием. У рассудка форма и содержание – иные друг к другу. Предмет разума, по Аристотелю, это не просто мыслимое, “ноэтон”, а это высшее мыслимое, мыслимое как таковое, которое совпадает с самим мышлением. Аристотель называет его поэтому “ноуменон” - разумное. Предмет разума есть разумное само по себе, т.е. благо само по себе. Разум поэтому есть мышление, мыслящее себя самого; разум как мышление мышления – способ и суть первой философии.

Можно ли быть разумным в возможности, т.е. разумным, но не мыслящим разумно? Нет. Разумным можно быть лишь в действительности. Разум – это не способность, а действительность. Рассудок может быть возможности, разум – нет. Поскольку разум мыслит себя самого, он есть действительное обладание разумным предметом, а потому он есть самое превосходное мышление или мышление самого превосходного. Разум как таковой есть энтелехия для мышления человека, который в первой философии преодолевает свою природную, родовую ограниченность и поистине становится самим собой, т.е. homo sapiens – вполне мудрым или, что то же самое, разумно мыслящим, свободным существом.