Кровавый Спорт

Кристи Голден

– Я понимаю, ты привыкла находиться по другую сторону решетки, – сказала женщина, что носила имя Акула. Взгляд ее черных глаз, направленный сквозь небольшое зарешеченное окошко в тюремную камеру Мистдейла, был тверд. – Ты ведь когда-то была капитаном Всадников? Они звали тебя Ринн Честной, верно? Ах, но это было того, как ты предала людей, которых поклялась защищать.

Заключенная Ринн, лунная эльфийка с волосами цвета индиго, не ответила. Только сжатые кулаки на закованных в кандалы руках выдавали ее напряжение.

Акула отперла дверь ключом, который ей дал новый капитан Всадников. Она небрежно облокотилась о холодную стену камеры, демонстрируя тело с отлично развитой мускулатурой. Взгляд эльфийки стал враждебней, хотя было заметно, что она сильно дрожит. На загорелом лице Акулы появилась злая усмешка. Ее собственная удобная мужская одежда – шерстяная туника, бриджи и плащ – сохраняли тепло даже в середине Хаммера. Ринн Ориандис же была одета лишь в ветхую тунику, что до нее носили десятки заключенных. Ее кожа, столь же бледная, как и у того, за кем охотилась Акула, от холода стала напоминать гусиную.

Акула опустилась на колени; ее желтовато-коричневое лицо замерло в паре дюймов от лица Ринн.

– Довольно, Ринн. Мне нужен вампир.

– Меня не интересует ложь, которой ты наслушалась. Он заслуживал шанса уйти.

– А вы, эльфы, действительно защищаете своих, верно? – Губы Акулы изогнула усмешка. – Никогда прежде не видела вампира-эльфа. С нетерпением жду встречи.

– Раса тут ни при чем…

– Раса тут ни при чем…

Все твои поступки кричат об этом! – перебила Акула. – Но ты забыла, что это существо больше не эльф и потому не заслуживает твой защиты. Он вампир. Само воплощение зла. У них нет расы, и единственное, что они «заслуживают», это кол в сердце. Скажи мне то, что я хочу знать, иначе информацию я из тебя выбью.

Взгляд Ринн не утратил твердости.

– Пытай меня, как тебе вздумается. Я не заговорю.

– О, я бы не была столь категорична. Они зовут меня Акулой, потому что я хищник, охотящийся на хищников. Я сражалась с двадцатью двумя вампирами и бессчетным количеством людей, и всякий раз выходила победительницей. – В ее голосе сквозила гордость. – Теперь… – едва заметное глазу движение, и сильные пальцы Акулы вцепились в волосы Ринн, – ты начнешь сотрудничать и вернешь себе свой разум и, возможно, свободу. Попытаешься со мной бороться … – Акула сильнее сжала пальцы, и Ринн сдавленно охнула, – и не получишь ни того, ни другого.

Аула начала читать заклинание, впиваясь тупыми ногтями в череп Ринн. Эльфийка выгнулась от боли, кандалы на ее руках загрохотали, но вырваться она не могла. Заклинание Акулы ворвалось прямо в разум Ринн.

Очевидно, женщина была одурманена колдовством вампира, поскольку видела в нем не монстра, а кого-то, кого следует защищать. Акула и раньше сталкивалась с такими чарами, и всякий раз в воспоминаниях их жертв кровососы представали поистине святыми.

Акула сосредоточилась на внешности эльфа, его имени, на пути, которым он ушел, но даже после этого Ринн отчаянно старалась утаить все, что знала о нем. Ослабевшая, она не могла выстоять против ментальной атаки. Рот Ринн открылся в беззвучном крике, и она потеряла сознание.

Акула подумала, что эльфийка удачливее, чем сама думает. Продолжи она сопротивляться и защищать вампира, заклинание разрушило бы ее разум.

Торжествующая, Акула отпустила Ринн. Повинуясь сиюминутному порыву, она бросила ключи в пределах досягаемости эльфийки. Придя в себя, Ринн сможет освободиться прежде, чем ее пленители это поймут. Возможно, ей удастся сбежать. Возможно, ее убьют. В сущности это не имело значения. Акула накинула капюшон плаща на голову и исчезла благодаря наложенным на него чарам.

В задумчивости она вышла из небольшой тюрьмы, миновав пару стражников. Ее лошадь ждала за зданием, вдали от лишних глаз. Без лишней спешки Акула вскочила в седло. Снег приглушал цокот копыт, и лодыри-стражники даже не заметили, как Акула миновала главные и единственные ворота Мистдейла.

Если верить Ринн, монстр хотел вернуться на Эвермит, свою эльфийскую родину. Акула презрительно фыркнула. Кровосос думал, что сможет пересечь текущую воду? Нет, он застрял бы где-нибудь на Побережье Меча, вероятно в Глубоководье. У него уже было три месяца форы. Чтобы нагнать его придется поспешить.

Акула повернула на запад, к месту, которое прозвали «Городом Роскоши», и пришпорила лошадь.

Охота началась.

***

На постоялом дворе «Голова Огра» кто-то распевал похабную песню. Акула, одетая в скромное женское платье, в котором выглядела обманчиво хрупкой, вошла в таверну. Она стряхнула снег с плаща и, оглядев шумную и немного перебравшую толпу, не привлекая к себе внимания, пристроилась в темном углу. Кровососа среди посетителей пока не было, но ее информатор клялся, что сегодняшним вечером вампир придет.

Не успела Акула усесться, как молодая симпатичная официантка поставила перед ней кружку пенящегося эля. Девушка была невысокой, с пышными формами и копной золотистых кудрей, ниспадающих ей на спину.

– Сегодня бесплатно, – пояснила она. – Шаллин Ласкул, – официантка указала на весьма привлекательного юношу в окружении толпы веселящихся товарищей, – завтра женится. Поэтому сегодня платит за всех в память о холостяцкой жизни.

– Кстати, о Шаллине. Он, кажется, весьма милый парень, – отозвалась Акула, надеясь вовлечь официантку в разговор. Возможно, этот Шаллин знаком с кровососом.

– О, это так. Милый, как вы и сказали. И талантливый. Мастерит, как говорят, самые прекрасные украшения по эту сторон от Эвермита.

– Он сам как то украшение, – пошутила Акула, но прежде чем официантка успела ей ответить, распахнулась входная дверь. Направленный на нее взгляд девушки словно загорелся. Акула глянула в ту же сторону, и ее собственные глаза вспыхнули от волнения.

В таверну, неся перед собой большой ящик, вошел некто худощавый. Он оперся спиной на дверь, чтобы закрыть ее за собой. Хотя синюю тунику прикрывал серый плащ, капюшон был откинут, и его пшеничные ниспадающие до плеч волосы были припорошены снегом. Одежда не скрывала ни правильные черты лица, ни бронзовый оттенок кожи. Гость внимательно осмотрел зал, и эта предосторожность не скрылась от внимания Акулы. Взгляд серебристых глаз на миг задержался на ней, а затем скользнул дальше.

Эльф-вампир прибыл.

Акула проследила, как вампир изящно скользнул к свободному месту возле двери и поставил свою ношу на пол. Незаметный, как и все то время, пока Акула его разыскивала.

– А вот и ты! – счастливо закричал молодой жених, выбираясь из общества своих менее трезвых приятелей. – Кира велела уговорить тебя прийти завтра на нашу свадьбу.

– Боюсь, что не смогу, – ответил эльф. Жители Мистдейла не преувеличивали, когда называли его голос музыкально сладким. – Но я принес нечто, что сгладит грубость моего отказа.

Он разрезал веревку, перетягивающую принесенный им ящик, небольшим кинжалом и вытащил небольшую статуэтку. Она была вырезана из мягкой сосны и не превышала восьми дюймов, но когда эльф поднес ее к свету, внимание всех присутствующих оказалось приковано к ней.

В золотистых руках эльфа лежала миниатюрная Ллиира, Наша Леди Радости. Длинные волосы стекали по ее фигуре, сливаясь с развевающимся в веселом танце платьем. Одна рука была поднята над головой. Вторая, частично скрываемая одеянием, словно обнимала тело богини.

– Ее рука пуста, – отметил эльф, – но в ней как раз хватит места для драгоценности. Положи в нее камень, который имеет для вас с Кирой особое значение. Наша Леди Радости займет мое место на вашей свадьбе.

В широко раскрытых голубых глазах Шаллина заблестели слезы. Акула же наоборот прищурилась. Как же легко все они – Ринн, Шаллин и, судя по ее реакции, официантка, – поддались влиянию кровососа. Как и вампир его принесший, подарок наверняка был столь же красив, сколь и опасен.

– Спасибо. Я… – у Шаллина перехватило горло, и он отвернулся к барной стойке, стараясь скрыть эмоции.

– Слишком много эля, – язвительно заметил один из его приятелей. Шутка и последовавший за ней смех скрыли неловкость момента. И музыканты продолжили играть. Хотя музыка была достаточно громко, чтобы заглушить разговоры, Акула без труда могла их подслушать. Она подперла подбородок ладонью, якобы Она положила ее подбородок на руку, якобы вслушиваясь в мелодию, и незаметно поднесла к уху миниатюрный искусно сделанный рожок, который надежно скрыли ее темные локоны. Акула прошептала заклинание, и голос официантки стал слышен, будто она стояла возле стола.

– Работа, должно быть, заняла несколько месяцев! Чем Шаллин заслужил такой подарок?

Эльф оглянулся на ювелира.

– Он носит свои молодость и счастье как красивый нард, у всех на виду и разделяет их со всеми. Этого мне достаточно. Когда придет твое время выходить замуж, Майя, обещаю, что сделаю для вас с женихом что-нибудь даже более красивое.

В ответ Майя только рассмеялась.

– Не уверена, что у меня когда-нибудь будет жених. – Тонкие руки нервно скользнули по ее телу наигранно скромным жестом. На ее красивом лице появилось слишком жесткое выражение, мало вяжущееся с показной невинностью. – Большинство мужчин любят, скажем так, неизведанные территории, мастер Джандер, я же больше похожу на их собственные задние дворы.

Вампир осторожно перехватил ее ладони.

– Ты говорила мне нечто похожее пол года назад, когда я нашел тебя в Городе Мертвых. И я сказал тебе тогда, что твое прошлое не должно влиять на твое будущее, – мягко сказал он. – И я был прав – Курни нанял тебя без вопросов, верно?

Робкая улыбка заиграл на полных губах Майи.

– Да, – признала она, а затем понизила голос почти до шепота. – Но, мастер Джандер, никто из этих людей не знает, кто я!

Лицо эльфа стало почти торжественным.

– Ты не права, Майя. Они знают, кто ты. Они не знают, кем ты была, но это больше не имеет значения.

– Вы правда так думаете?

– Я это знаю.

Как и Шаллин пару минут назад, Майя, казалось, была готова разрыдаться. Она сморгнула слезы и улыбнулась, по-настоящему улыбнулась, и эта улыбка осветила всю суть ее красоты, скрытую за маской жесткости.

– Вы смогли бы даже птицу очаровать, – рассмеялась она, скрывая смущение.

«Также как он, очевидно, уже очаровал тебя», – подумала Акула с легким презрением. – «Очаровал, чтобы в следующий раз подкрепиться тобой».

Майя отошла, чтобы снова наполнить кружки празднующих, а эльф переключил внимание на принесенные им вещи. Он аккуратно вынул из ящика по меньшей мере дюжину маленьких резных фигурок, перевернул и застелил самодельный стол плащом.

Сердце акулы забилось чаще от нетерпения. То, что она собиралась сделать, было опасно, но это было частью смертельной игры, в которую она любила играть. В которую она должна была играть. Она поднялась из-за стола и двинулась к своей цели.

Вампир поднял взгляд, когда на него упала тень Акулы.

Акула отметила, словно ей нужны были дополнительные доказательства, что сам кровосос тени не отбрасывает.

– Твое мастерство впечатляет, – сказала она, спокойна встречая взгляд вампира. Еще ни одна из этих тварей не сумела ее околдовать, но Акуле доставляло удовольствие заигрывать с вероятность этого. К ее разочарованию, эльф даже не попытался прибегнуть к чарам. Он просто продолжил расставлять резные фигурки на столе.

– Благодарю.

– У тебя есть своя лавка в Глубоководье?

– Мне больше нравится днем работать, а ночью бродить по тавернам.

«А то я сама об этом не догадываюсь», – подумала Акула. Она провела пальцем по корпусу крохотного, но невероятно детализированного эльфийского парусника.

– Я так понимаю, покупатели охотней расстаются с деньгами после пары кружек.

Эльф вежливо улыбнулся.

– Может и так. Тебе приглянулась эта фигурка?

– Определенно, но в эту ночь мне не хватит на нее средств, – якобы разочаровано ответила Акула. – Я могла бы зайти к тебе домой завтра днем и купить ее.

– Во время работы я ценю уединение, – поспешно сказал вампир. – Я вернусь следующим вечером. Придержать ее для тебя?

– Завтра у меня дела, но я пошлю кого-нибудь из слуг. Кого им искать?

– Джандера Санстара, – представился эльф. – А твое имя?

– Шакира Казаар. Спасибо, что придержишь фигурку.

– Стандартная деловая практика. Не хотел бы потерять клиента, – ответил Джандер.

В серебристых глазах появилось странное выражение, и Акула ощутила странный дискомфорт. Словно она допустила какую-то оплошность. Она где-то прокололась. Эта мысль походила на удар в лицо.

Акула улыбнулась, надеясь развеять подозрения вампира. На нее нахлынуло облегчение, когда тот вернул ей «искреннюю» улыбку, которую Акула замечала на лице эльфа при общении с прочими его «друзьями». Однако уходя, она продолжала ощущать спиной его пристальный взгляд.

Выйдя из таверны, Акула пересекла улицу и свернула в переулок. Убедившись, что за ней не следят, она накинула на голову капюшон. Сотканный много лет назад из магических нитей ее собственными руками, плащ не только мог делать свою хозяйку невидимой, но также маскировал ее тепловой след, который могли видеть вампиры. Погода стояла ветреная и снежная, но Акула старалась стоять, чтобы ветер всегда бил ей в лицо. Хоть она и была невидимой для взглядов людей и вампиров, но выдавать себя раньше времени запахом Акула не собиралась.

Ожидание было недолгим. С закрытием таверны вампир появился на улице. Официантка Майя была с ним. Осторожно и тихо Акула последовала за ними, походу отмечая, что Джандер намеренно оставляет в снегу отпечатки сапог, поддерживая иллюзию того, что он обычный эльф. Большинство кровососов обычно не предавали этому значения.

Пока вампир провожал Майю до ее дома – съемной комнатки над швейным магазином, – они мирно беседовали. Акула приготовилась к неизбежному. Глупая околдованная девочка предложит ему войти. И, конечно же, он примет предложение, а затем высосет ее кровь до капли. Так всегда и происходило, и Акула предпочитала не вмешиваться. Из личного неприятного опыта в Сюзейле она знала, что атаковать питающегося вампира затея не из лучших.

Как и ожидалось, Майя пригласила спутника в дом, при этом так буднично, словно это было обычным делом. Кровосос вежливо принял приглашение. Акула затаилась и принялась ждать, стараясь не обращать внимания на холод.

В конце концов, вампир вышел из дома, спустился по лестнице и зашагал по улице, по-прежнему стараясь оставлять следы. Охотницу последняя деталь озадачила. Вместо того, чтобы превратиться в летучую мышь или раствориться туманом, Джандер решил оставаться в теле эльфа и продолжить путь пешком. Он казался напряженным и постоянно бросал взгляды через плечо.

Вампир решил, что за ним следят, поняла Акула. Но как он сумел догадаться?

Акула мысленно вернулась к разговору в таверне и, наконец, поняла, чем вызвала подозрения кровососа: она не спросила цену статуэтки. Стыд и страх захлестнули ее, отразившись жгучим румянцем на щеках.

«Идиотка!» – мысленно отругала себя Акула.

Как она могла так опростоволоситься? Теперь эта небрежность может стоить ей жизни в будущем – или прямо сейчас. В тот миг Джанжер остановился и пару мгновений смотрел прямо на нее. Сердце акулы пропустило удар… Но нет, кровосос ее не увидел. Повернувшись, он продолжил свой путь.

В конечном итоге он остановился возле небольшого каменного дома на окраине города. Только когда Джандер отпер дверь ключом, Акула с некоторым удивлением поняла, что это его дом. Деревянная обшивка и дверь были в хорошем состоянии. Под закрытыми ставнями окнами торчали остовы облетевших к зиме розовых кустов, тщательно подрезанных и высаженных ровными рядами. В последний раз окинув улицу тревожным взглядом, Джандер счистил снег с сапог и скрылся внутри.

Акула ощутила разочарование, осевшее привкусом пепла во рту. Какие проблемы может доставить вампир, выращивающий розы? Как ей мог достаться столь слабый противник? Ведь нечто столь экзотичное как вампир-эльф должно было стать настоящим испытанием ее умений, заставить выложиться на полную! Акула была почти уверена, что войди она сейчас в дом, прикончить вампира не составит труда, однако допущенная ранее оплошность чуть поубавила ее самоуверенность. Она вернется завтра. Охота наверняка будет легкой, но на случай. Если что-то пойдет не так, стоило продумать запасной план.

Бросив последний полный отвращения взгляд на уютный домик кровососа, Акула повернулась и зашагала обратно в город. Этим вечером следовало еще кое-что сделать.

***

Акула, скрытая от посторонних глаз волшебным плащом, вернулась к дому кровососа на следующий день. Его жилище было частью небольшого ряда зданий, которые на данный момент, казалось, пустовал; свадьба Шаллина Ласкула, проходящая на другом конце Глубоководья, действительно привлекла огромную толпу. Быстро справившись с замком, Акула скользнула в дом. Закрыв за собой дверь, она дала глазам привыкнуть к темноте, а затем осмотрелась.

На первом этаже двухэтажного здания не было ничего необычного кроме плотно закрытых ставней, не пускающих в помещение солнечный свет. В комнате стоял большой верстак с аккуратно разложенными на нем инструментами для резьбы по дереву. Еще незаконченные фигурки ожидали своей очереди на полках. В тех местах, где стены не скрывались за стеллажами, висели прекрасные картины и гобелены. В углу виднелись легкий кольчужный доспех, меч и щит. Несомненно, это были реликвии, сохраненные с той поры, когда их хозяин еще был живым существом. Каменный пол устилал свежий тростник. Из-за занавеса в дальнем конце комнаты доносился едва слышный писк. Чувствуя тревогу, Акула двинулась на этот звук и осторожно отодвинула занавес.

Десятки крыс суетились в большой клетке. Какое-то время Акула следила за ними, по опыту зная, что иногда вампиры способны управлять мелкими животными, но крысы вели себя совершенно естественно. Морщась от запаха, Акула задернула занавес.

Закуска перед едой, подумала она. Большинство кровососов предпочитали держать что-то подобное под рукой.

Акула проверила деревянный пол на предмет потайных люков, но не нашла ни одного. Она озадаченно нахмурилась и поглядела на лестницу, ведущую на второй этаж. Обычно нежить любила устраивать логова в прохладных и темных местах. Где-нибудь под землей в идеале.

Акула пожала плечами. Наверху, внизу – для нее это не имеет значения. Бесшумно она поднялась на второй этаж. Акула осторожно взглянула поверх пола и едва подавила изумленный вздох.

У этого вампира не было гроба. И вместо того, чтобы лежать прямо, сложив руки на груди, он развалился на полу, согнув руки и ноги под неестественными углами. Красивые черты лица, столь улыбчивого в свете лампы прошлой ночью, были искажены страхом.

На мгновение Акула заколебалась. Она никогда не видела, чтобы кровососы так спали. Могла ли она ошибиться?

Нет, решила Акула через мгновение. Она никогда не ошибалась ни в чем, касающемся кровососов. Успокоившись, Акула преодолела оставшиеся ступеньки и осторожно приблизилась к Джандеру. Его грудь была недвижимой. Конечно же, он был мертв – но почему уснул в этой странной позе?

И тут Акулу настигло озарение. Кровососы обычно спали в тех позах, в которых умерли, а затем были уложены в гробы и похоронены. Джандер Санстар, очевидно, встретил свою вампирскую участь куда менее спокойным способом и никогда не проходил ритуал похорон.

Акула наклонилась вперед, чтобы лучше рассмотреть кровососа, и капюшон соскользнул с ее головы, упав на глаза. Раздраженная, Акула откинула его на плечи, мгновенно становясь видимой. Это уже не имело значения. Как и все кровососы, которых она убивала, Джандер был уязвим днем, неспособен не то что сражаться, а даже двигаться. Единственный вопрос, который предстояло решить Акуле, как именно она его убьет. Она опустила руки на широкий пояс и ощупала свой арсенал. Неестественная поза не позволяла прикончить Джандера ее любимым оружием – маленьким, специально сконструированным арбалетом, с которым можно было справиться даже одной рукой. Придется воспользоваться традиционным оружием – колом и молотком.

Склонившись к кровососу, Акула приставила к его груди заостренный кол. Затем она занесла молоток и произнесла то, что всегда говорила перед убийством:

– Акула отправляет тебя в Девять Кругов, – а затем с отвращением добавила: – Это было слишком просто.

Золотокожая рука перехватила ее левое запястье. Серебристые глаза пристально уставились на Акулу.

– Не так уж и легко, – сказал вампир.

Справиться с шоком Акуле удалось почти моментально. Быстрым движением запястья она достала из рукава маленький стеклянный шар с плещущейся в нем жидкостью – святой водой. Акула бросила пузырек вампиру в лицо, но тот был невероятно быстр. Он отпустил ее запястье и заслонился ладонью. Стеклянный шар разбился, но вместо того, чтобы выесть глаза, только обожгла пальцы кровососа.

Прежде чем монстр сумел обратиться туманом и сбежать, Акула вытащила арбалет из крепления на спине, прицелилась и выстрелила. Тонкий деревянный болт глубоко вошел в грудь вампира. Его тело тут же начало иссыхать; кожа сморщивалась и сменила золотистый оттенок на светло-коричневый. Задыхаясь, кровосос упал на колени.

Акула наблюдала за ним с нетерпением хищника, жаждущего боли жертвы. Она не ожидала, что в вампире осталось настолько много от эльфа, что он мог двигаться в течение дня. Но она убила его, несмотря на…

Золотые руки взметнулись к ране, и Акула поняла, что хоть и попала Джандеру в грудь и возможно даже задела сердце, смертельных повреждений он не получил. Одним сильным рывком Джандер вытащил из себя стрелу. Его коже вернулся золотистый оттенок, а черты вновь стали прежними – пропало только дружелюбное выражение.

Акула бросилась к лестнице, и Джандер ринулся следом. Она не могла победить его здесь и сейчас, а вот кровосос наоборот был полон решимости спустить с нее шкуру. Акулы услышала позади себя злобный рык и поняла, что вампир превратился в волка. Она преодолела оставшиеся ступени одним прыжком, но успела почувствовать, как острые зубы щелкнули в дюйме от ее пальцев.

Оказавшись на первом этаже, Акула тотчас начала действовать. Сунув левую руку в один из поясных мешочков, она нащупала липкую смесь серы и гуано летучей мыши.

– Двенадцать футов вперед, три фута вверх! – скомандовала Акула, ткнув указательным пальцем в дальнюю стену.

Небольшой огненный шар сорвался с ее руки и, увеличиваясь, помчался к стене. Коснувшись камня, он взорвался, сжигая многие поделки Джандера. Солнечный свет залил комнату, и Акула головой вперед нырнула в образовавшееся отверстие.

Несмотря на сугробы, приземление вышло жестким и выбило из нее дух. На одно жуткое мгновение Акула подумала, что этот вампир помимо возможности двигаться днем может еще и иметь иммунитет от солнца. Но Джандер не последовал за ней.

Акула перевернулась на спину, восстанавливая дыхание. Поднявшись, она заглянула в дом через дыру в стене. Вампира видно не было, что не удивительно; он спрятался от жалящего света. Акула порадовалась, что решила не торопиться вчера ночью и разработала запасной план.

– Вампир, – позвала она, но в ответ получила лишь молчание. – Вампир! Я знаю, что ты меня слышишь!

– Слышу, – голос кровососа был таким же мелодичным, как и прошлой ночью, но теперь в нем сквозили боль и гнев. Это доставило Акуле удовольствие. Кровосос удивил ее в доме. Теперь ее очередь преподносить сюрпризы.

– Майя у меня.

– Ты лжешь, – донеслось до Акулы после некоторой заминки.

– Я проследила за вами от таверны, а потом вернулась за ней.

Низкий стон прозвучал сладкой музыкой для ушей охотницы.

– Не трогай ее… Прошу. Она ни в чем не виновата. И ничего обо мне не знает. Это я тебе нужен! – Из дома донесся звук шагов. – Я… я выхожу.

В сознание Акулы зазвучал тревожный сигнал.

– Нет! – крикнула она с куда большим волнением в голосе, чем ей бы того хотелось. Акула и раньше сталкивалась с этой уловкой: отчаявшийся вампир выходит, чтобы принять смерть от солнца, а затем оказывается, что он маг, умеющий создавать сферы мрака, укрывающие и его, и охотника. Несознательным жестом Акула поднесла пальцы к горлу и коснулась оставшихся там шрамов. Ее укусили, но она выиграла сражение – и усвоила урок о вероломстве вампиров.

Но если этот кровосос собирался поступить подобным образом, он был прекрасным актером. В его голосе слышалась настоящая боль.

– Почему ты хочешь это сделать? – спросила Акула. – Кто эта Майя для тебя, раз ради нее ты готов сдаться? – она хотела услышать ответ, но не теряла бдительности, готовая к неожиданному нападению.

– Она прекрасна, – донесся из дома тихий голос Джандера, – а я ценю красоту.

Акула фыркнула.

– А, так зайдя к ней прошлой ночью, ты просто ею любовался?

– Я ее не тронул, – с некоторой заминкой ответил вампир. – Я хожу к ней каждый вечер, чтобы учить читать…

– «Нетронутая» это несколько не то слово, которое я бы применила к дешевой шлюхе, да и обучение чтению…

– То, что она делала, чтобы выжить, меня не касается, – голос Джандера сочился гневом. – То, кто она сейчас и кем может стать, единственное, что меня волнует. Она хочет учиться. Я хочу ей помочь.

– Хочешь помогать, а не убивать, верно?

– Кое-кто однажды дал мне шанс искупить прошлые грехи. Как я могу отказать в подобном Майе?

Акула ничего не могла с собой поделать и рассмеялась, устав сдерживаться. Не мог же кровосос и впрямь думать, что она поверит в его нелепую историю.

– Ты весьма забавный, Мастер Эльф. Но не убедительный. Если действительно хочешь обеспечить Майи нормальное будущее, следуй моим условиям. Они просты: твое существование в обмен на ее жизнь. Встретимся сегодня вечером у памятника в Городе Мертвых. Если не придешь… что ж, эта шлюха мне совершенно безразлична.

Последовала еще одна пауза.

– Большинство тех, кто охотиться на носферату, святые люди. Ты не из них, Шакира Казаар. Будь это так, я бы радовался тому, что меня нашли, и знал, почему за мной охотятся. Ты задавал мне вопросы, теперь спрошу я. Почему ты прикрываешься невинными вроде Майи? Почему хочешь меня убить, хотя я не причинил вреда никому в этом городе?

Акула опешила от неожиданности. Никто прежде ее об этом не спрашивал. Она убивала, потому что умела это делать. И делал это всю жизнь – сначала из самозащиты, затем, примерив роль наемного убийцы, за деньги. Когда удовольствие от прерывания людской жизни стало меркнуть, она занялась охотой на нежить. Кровососы были проблемой, от которой все хотели избавиться. Она больше не была воровкой Шакирой, напуганной и одинокой. Она превратила себя в Акулу, которая всегда находит свою добычу, мастерство которой в искусстве убийства снискало известность и признание. Но она не стала озвучивать эти причины. Вместо этого Акула злобно прошипела:

– Потому что капитан Ринн Ориандис хочет твоей смерти, ты, гниющий кровопийца!

От тихого всхлипа Джандера почерневшее от ненависти сердце Акулы пропустило удар. Этот дурак ей поверил! Ее лицо исказила гримаса, которую при должном воображении можно было назвать улыбкой. Затем Акула пошла прочь от дома, оставляя вампира в одиночестве страдать до наступления сумерек.

***

Для кладбища Город Мертвых был весьма популярным местом. Многие поколения горожан всех классов превращались в пыль бок о бок в общих бедных могилах и шикарных мавзолеях: воины, капитаны судов, торговцы, простолюдины. Соперничество, царящее между ними при жизни, перестало иметь значение, поскольку, единые в своей смерти, все они спали вечным сном. Благодаря колышущимся травам, тенистым деревьям и прекрасным статуям, это место излучало ауру спокойствия. Днем этот маленький «город» был тихой гаванью для посетителей. Ночью, однако, он привлекал посетителей совсем иного рода – тех, кто предпочитал вести дела при смутном свете луны и звезд и без лишних свидетелей.

Центральную часть города занимал огромный монумент, установленный несколько лет назад. Посвященный первым поселенцам Глубоководья, он был настоящим произведением искусства. Десятки каменных резных фигур, изображающих воинов в натуральную величину, сражающихся со всевозможными монстрами и чудовищами, вместе составляли памятник, в высоту превышавший шестьдесят футов. Широкий в основании, он постепенно сужался к вершине, которую венчало изваяние одинокого воина, замершего над баталией. Навсегда застывшие, огры протыкали копьями своих врагов, отважные мечники убивали багбиров, а герои и монстры умирали в наиболее драматичных позах.

Здесь вампир встретил Майю несколькими месяцами ранее, выискивающую покупателя на свой «товар». Здесь он надеялся увидеть ее этим вечером.

Джандер находился в своей эльфийской форме, но на сей за ним не оставалось следов. Подойдя к памятнику, он остановился. Бледно-белое кольцо окружало статую, в холодном ночном воздухе висел запах чеснока. Заслышав приглушенные всхлипы, Джандер обернулся к их источнику. Для пущей иронии Акула привязала официантку к фигуре торжествующего героя, стоящего на груде поверженных противников и вознесшего руки к небу в победном жесте. Веревки на руках и ногах надежно удерживали девушку на месте, кусок ткани, затолканный ей в рот, не давал говорить, но едва ли мешал рыдать от ужаса.

Джандер медленно двинулся вдоль чесночного кольца и, в конце концов, нашел в нем двухфутовый зазор. Прежде чем ступит в круг, вампир некоторое время колебался. Это, несомненно, была ловушка, но был ли у него выбор? Едва Джандер приблизился к основанию монумента, он вскрикнул от резкой боли и упал. Его нога попала прямиком хитро спрятанный капкан, сработанный против обычного не из стали, а из дерева. Стоило упасть, и рука Джандера угодила во вторую ловушку. Святая вода, которой были пропитаны острые зубья, обожгла плоть. Кровавый пар с шипением поднялся над ранами вампира, отливая черным в лунном свете.

Целой рукой Джандер сумел разжать капканы, и поспешно поднялся на ноги, тревожно озираясь и ожидая нападения. Но все было спокойно.

Он двинулся к статуе, но на сей раз куда осторожней, уделяя внимание снегу перед собой, а не каменным фигурам. Джандер обнаружил еще несколько поджидавших его ловушек и осторожно их обошел.

– Я здесь, Майя, – успокоил он. – Теперь ты в безопасности.

Статуя перед вампиром изображала воительницу с волосами, заплетенными в длинную косу. Он шагнул к ней, намериваясь начать подъем к Майе, но изваяние внезапно улыбнулось и ожило. Иллюзия спала, и Акула, достав арбалет, выстрелила Джандеру в грудь. Она была не более чем в двух ярдах от эльфа.

Джандер пошатнулся от удара, но стрела попросту отскочила от его тела и упала на траву.

Акула задохнулась от изумления. А вампир только улыбнулся и постучал пальцем по своей груди. Раздался звон. Слишком поздно Акула вспомнила о кольчуге, которую видела в доме. Она накинула капюшон, ища спасение в невидимости, и отпрыгнула в сторону. Пальцы вампира сомкнулись на плаще, но Акула рванулась изо всех сил и бросилась бежать. Джандер следовал за ней попятам.

Акуле потребовалось мгновение, чтобы понять, что вампиру для преследования вовсе не нужно ее видеть, достаточно было идти по четким следам, остававшимся в снегу. Она тотчас подпрыгнула, вцепившись в руку одной из статуй, и взобралась наверх. Акула переместилась влево, балансируя на покрытой шлемом голове и каменном плече, а затем задержала дыхание.

Какое-то время замерший вампир сам напоминал статую, пристально всматриваясь в темноту, словно мог разрушить волшебство, делающее Акулу невидимой. Его взгляд скользнул по ней, не задержавшись. Затем Джандер развернулся и принялся взбираться на памятник.

Когда он оказался примерно на полпути, Акула спустилась на землю, стараясь двигаться как можно тише. Она закрепила капюшон плаща, дабы тот не свалился с ее головы во время движения. Охотница надеялась свершить задуманное свое до того, как вампир снова заметит ее следы.

Поспешив к кругу, она завершила его оставшимися зубками чеснока. Теперь кровососу не уйти – он не сможет миновать препятствие даже на крыльях. Акула вернулась к памятнику и последовала за своей добычей.

Движения вампира были быстры и точны, но при этом казались естественными. Джандер очень старался скрыть от Майи свою истинную суть. И на данный момент это было только на руку Акуле.

Охотница двигалась в быстром темпе, взбираясь по сражающимся воинам также легко, как если бы огни были ветвями раскидистого дерева.

Меж тем Джандер достиг самого верхнего изваяния. По воцарившейся тишине Акула поняла, что он рассматривает святые символы, которыми она обвешала Майю. Спокойно и осторожно, охотница продолжила подъем, старательно прислушиваясь.

– Латандер, защити! – пронзительно закричала Майя, стоило Джандеру вынуть из ее рта кляп. – Не убивайте меня! Прошу! Она… она рассказала, кто вы. Я сделаю все. Что захотите, только, умоляю, не убивайте!

Повисла гробовая тишина. Акула поднималась по умирающему лучнику, ожидая ответа кровососа со злорадным ликованием.

– Успокойся, Майя, – раздался усталый голос Джандера. – Я тебя не трону. Я только… давай я тебя освобожу.

Теперь Акула могла его видеть. Укрытая невидимостью, она наблюдала, как Джандер развязывает руки тихо рыдающей женщины, а затем опускается на колени, чтобы распутать узлы, стягивающие ее лодыжки. Поток света вырвался из крохотного розового медальона, спрятанного в складках юбки Майи. Заклинание Акулы срабатывало красиво.

Вампир вскинул руки, защищая глаза, пошатнулся и свалился с памятника. Акула спешно подалась вперед. Держась одной рукой за умирающего тролля, охотница наблюдала за падением Джандера. Его тело замерцало, превращаясь в маленькую коричневую летучую мышь. Махая крыльями, мышь полетела обратно к вершине.

Акула слышала, как за ее спиной Майя, все еще рыдая, освобождается от оставшихся пут. За тем всхлипывающая официантка начала спускаться с монумента. Акула не обратила на это внимания; Майя уже выполнила свою задачу.

Вместо этого охотница уделила все свое внимание вампиру. Опасно повиснув над нацеленными вверх каменными мечами и копьями, она, цепляясь за статую тролля, вытащила из кармана небольшой мешочек и вытряхнула его содержимое – зерна пшеницы – на летучую мышь. Это был один из любимых трюков Акулы. Падающие зерна сбивали летучих мышей с направления, заставляя бестолково метаться в пространстве. Это давало охотнице время подготовиться к новому нападению.

Но с Джандером это не сработало. Дернувшись пару раз в разные стороны, летучая мышь бросилась Акуле прямо в лицо. Плащ невидимости не мог уберечь свою хозяйку от взгляда вампира, чьи чувства усилились благодаря смене облика. Аула успела разглядеть два ряда крохотны острых зубов, когда мышь в мановение ока очутилась прямо перед ее глазами.

Это застало охотницу врасплох, и она покачнулась. Ее нога соскользнула с припорошенного снегом камня, и Акула полетела вниз, на ощетинившихся оружием каменных воинов. Она не кричала, только охнула, когда без сомнения смертельный полет неожиданно прервался. Плащ Акулы зацепился за копье, которое сжимал один из багбиров. От резкого рывка на шее наверняка останется синяк, но она была все еще жива.

Акула висела, покачиваясь из стороны в сторону. Она судорожно старалась что-нибудь придумать и проклинала себя за то, что не предусмотрела ничего для подобного случая – ни чар полета или левитации, ни заклинания для смены облика.

Кряхтя от напряжения, Акула протянула руку, стараясь схватиться за копье, за которое зацепился плащ, но дотянуться не смогла. Тогда она максимально отклонилась вправо в надежде ухватиться за уродливое лицо огра, избивающего кулаками своего каменного противника. Но ее пальцы нащупали лишь воздух.

Испуганная сильнее, чем за все прошлые десять лет, Акула вытянула шею, чтобы посмотреть наверх.

Кровосос снова превратился в эльфа, его силуэт был четко виден на фоне ночного неба, когда он присел. Затем вампир медленно склонился вперед и вытянул руку вперед.

Неразборчиво вскрикнув, Акула шарахнулась в сторону. Плащ чуть порвался, и она упала дюйма на четыре. По крайней мере, вампир слишком далеко, чтобы до нее дотянуться. Но, о боги, он мог спуститься…

– Дай мне руку.

Пару мгновений Акула не понимала, что услышала, настолько не ожидала от него подобных слов. Джандер наклонился ниже, продолжая тянуть к ней руку.

– Давай руку. Я сам до тебя не дотянусь!

Плащ снова затрещал. Акула уставилась вниз, на каменные копья нижнего ряда статуй. До них было не меньше двенадцати футов.

– Я иду, Шакира. Держись.

И действительно, золотокожий вампир пополз вниз, стараясь добраться до охотницы.

И тут Акула с внезапной ясностью поняла, что Джандер Санстар не собирается ее убивать. Он хочет спасти ее, вытащить на безопасное место. Она, Акула, женщина, посвятившая жизнь оттачиванию искусства убийства, в конце концов, не смогла убить. Более того, через пару мгновений она будет обязанная жизнью предполагаемой жертве. Пальцы вампира сомкнуться на ее руке, она никогда больше не сможет поднять оружия. Она перестанет быть Акулой.

Она не могла даже думать об этом. Потянувшись, охотница обеими руками ухватилась за плащ.

– Акула отправляет тебя в Девять Кругов, – четко произнесла она, в это раз адресуя эти слова самой себе.

Когда пальцы вампира почти коснулись ее, Акула улыбнулась, подражая хищнице, имя которой носила, отчаянно плюнула в его красивое лицо и изо всех сил дернув, оборвала плащ.