Массовая коммуникация как социальный институт 3 Page

кое, политическое тайное знания для потребностей правительства, во­енных ведомств, секретных служб.

8. Национальный/интернациональный порядок, обеспечивающий внутригосударственный и, соответственно, международный поток ново­стей, содной стороны, и развлекательной информации — с другой, функ­ционирующий, прежде всего, через посредство масс-медиа.

С целью иллюстрации подхода Шпинера ниже приведем обра­зец «спецификации» нескольких порядков знаний. Самые важные, с точки зрения наших интересов, порядки — порядок общественного мнения и международный информационный порядок — будут рас­смотрены далее.

Архивно-библиотечный порядок. Социальной функцией этого порядка является сохранение знания в противоположность его произ­водству, расширению и увеличению, которые составляют задачу акаде­мического порядка. Как всякий порядок знания, архивно-библиотеч­ный имеет собственные нормы. Это, во-первых, требование обеспечи­вать накопление и сохранность документов (в основном выступающих В письменной форме) или книг без потери информации и изменения содержания; во-вторых, стремление обеспечить максимальную полно­ту и верность воспроизведения исторически складывавшихся ступеней знания. Последнее не имеет отношения к правильности или неправиль­ности, истинности или неистинности накапливаемой информации. 'Этим архивно-библиотечный порядок отличается от академического, норма которого — стремление к истинному, верному, обоснованному и В прочих отношениях «надежному» знанию. Архив и библиотека, в принципе, индифферентны по отношению к истине.

Следующее отличие состоит в том, что академия (наука) проду­цирует «свое» знание, а архив питается «чужим» знанием, не стремясь его освоить, а предоставляя по желанию как ученым, так и неспециа­листам, которые его осваивают, производя на его основе собственное знание. (Хотя сама архивная деятельность, состоящая в систематиза­ции и классификации документов и книг привела к выработке при­кладной научной дисциплины «архивоведение» или «библиотекове­дение», идеально-типическое различие между архивно-библиотечным и академическим порядками знания сохраняется как различие между «идеей архива» и «идеей науки».)

Глава 2. Массовая коммуникация как социальный институт

Возникновение архивно-библиотечного порядка знаний — не ар­хивирования как рода деятельности, а именно порядка, стоящего в од­ном ряду с другими порядками, — связано с эпохой модерна, в особен­ности с характерным для этого периода изменением общественного сознания («онаучиванием» общественной жизни) и ростом авторитета знания, которое стало рассматриваться как нечто, достойное сохране­ния само по себе, в «чистом» виде, а не применительно к конкретным жизненным целям и интересам. Другой причиной заведения архивов оказался также пришедшийся на время модерна резкий количествен­ный рост знания, которое уже не в состоянии было сохраняться и пе­редаваться на биологических «носителях» — в человеческом сознании, — как это происходило в традиционную эпоху.

.Хотя по особенностям организационного устройства архивы и библиотеки близки к науке, т.е. управляются, как правило, специали­стами-историками и используются для целей развития знания, они не ориентированы (в отличие от академических организаций) на про­гресс познания. Шпинер отмечает: «В то время как исследовательс­кий императив академического порядка знаний направлен на (неосу­ществимую) задачу достижения предела, конца познания, сохрани-тельный императив архивно-библиотечного порядка нацеливает на удержание в памяти общества начала познавательного процесса»¹.

Экономический порядок знаний включает в себя процессы исполь­зования и применения знания как 1) производительной силы, 2) ору­дия принятия решений и 3) товара. Он не чужд академическому по­рядку, ибо использует теоретическое знание, но только в том случае, если имеется возможность его практического применения либо про­дажи. Институциональной основой этого порядка знаний являются коммерческие механизмы самых разных сфер деятельности, прежде всего, разумеется, промышленности. В качестве нормативной осно­вы выступает право собственности как право на распоряжение имею­щимся знанием и его использование. Включение того или иного вида знания в сферу экономического порядка определяется чисто эконо­мическим критерием окупаемости.

¹ Spinner H. Die Wissensordnung. Ein Leitkonzept fur die dritte Grundordnung der Informationszeitalter. Opladen: Leske + Budrich, 1994. S. 49.

2.4. Порядки знаний — информационная основа социальных институтов

Для экономического порядка характерно снятие всех классичес­ких «отделений»: знания от собственности, идей от интересов, тео­рии от практики, науки от государства. Этим и определяется его роль в современном мире. Если в классическом академическом порядке господствовал «коммунизм знания» — знание считалось общим бла­гом или, говоря юридическим языком, общественной, не имеющей владельца собственностью, — то в информационном обществе в силу экономических и правовых преобразований оно соединилось с соб­ственностью, превратившись в товар, и ныне рынок знаний обретает черты «нормального» рынка любых других товаров.

Двоякий эффект вызывает соединение знания, т.е. науки, и го­сударства. С одной стороны, в настоящее время только государство с его финансовой мощью способно сохранять и поддерживать класси­ческий академический порядок знаний, с другой — соединение госу­дарства и науки ведет к утрате последней независимости: когда про­дуцирование знаний соединяется с властными интересами, происхо­дит разрушение критического механизма самокоррекции научного знания. Пожалуй, наиболее отчетливо эту тенденцию демонстрирует монополизация науки государством в СССР.

Особое значение в современном мире приобретает проблема коммерциализации социальных наук. Здесь мы имеем дело с взаимо­действием трех порядков знания: традиционного академического — по­скольку выработка этих знаний происходит или, по крайней мере, дол­жна происходить в соответствии с познавательными критериями, дик­туемыми научным сообществом (ясность, логическая непротиворе­чивость, обоснованность); конституционно-правового — ибо резуль­таты социальных наук отражаются в общественном мнении и стано­вятся ориентирами формирования знаний в повседневной жизни; эко­номического — поскольку они рассматриваются как товар в рамках ком­мерческих механизмов политической индустрии, ориентированной на информирование (и формирование) общественного мнения. Имен­но на «пересечении» соответствующих этим трем порядкам знания структур формируется характерная для последних десятилетий новая профессионально институционализированная роль — политическо­го консультанта.

Глава 2. Массовая коммуникация как социальный институт

Коммерциализация знаний происходит не только в сфере про­мышленного производства в узком смысле слова, но и в таких «инду-стриях», как индустрия развлечений, информационная и политичес­кая индустрия, где экономический порядок знаний по-разному пере­секается с порядком общественного мнения (конституционно-пра­вовым). В силу этого возникает, как пишет Шпинер, «дуальный поря­док» сосуществования нормативных регуляторов, свойственных этим двум порядкам: «со стороны» общественного мнения действуют нор­мы классического, или свободного, конституционно-правового по­рядка знаний, «со стороны» товарной стоимости выражаемых мне­ний — нормы современного экономического порядка. Тенденция пре­обладания нормативов экономического порядка отчетливо проявля­ется в основной для процессов массовой коммуникации сфере — кон­ституционно-правового порядка знаний.

Военно-полицейский порядок знаний охватывает знания, получае­мые, перерабатываемые и применяемые тайно. В обществе имеется множество разновидностей тайного знания — от эзотерических све­дений культового характера до врачебной тайны, банковской тайны или тайны исповеди, подпадающих под категорию знаний, относя­щихся к конституционно-правовому порядку; существуют закрытая экономическая информация (коммерческая тайна) и бюрократичес­кие требования сохранения втайне определенной информации о граж­данине (эти требования, вытекающие из принципов охраны прав лич­ности, возникают в зоне пересечения конституционно-правового и бюрократического порядков знания). Но все они, по мнению Шпи-нера, не предполагают специальной когнитивной организации — осо­бого рода порядка знаний.

Такой порядок возникает применительно к тайному знанию, по­лучаемому, перерабатываемому и используемому в связи с целями обеспечения внутренней и внешней безопасности государства. Это могут быть сведения любого рода, попадающие в сферу интересов полиции и спецслужб, но, по преимуществу, знания, касающиеся во­енно-технических аспектов деятельности вооруженных сил и ведения военных действий. В этом порядке осуществляются два рода деятель­ности: обеспечение собственной тайны и раскрытие тайн других — и в том его отличие от всех прочих порядков знания.

2.4. Порядки знаний — информационная основа социальных институтов

Специфическая когнитивная организация военно-бюрократи­ческого порядка наилучшим образом выявляется при сравнения его норм с соответствующими нормами функционирования других по­рядков. Более всего он отличается от конституционно-правового по­рядка (порядка общественного мнения): если в последнем (а) допус­кается и приветствуется любое знание и (б) господствуют принципы свободы высказывания и свободы сохранения личностью собствен­ных знаний, то в рамках военно-полицейского порядка (а) получае­мые знания подвергаются строгой селекции с точки зрения их соот­ветствия критериям безопасности и (б) обе свободы — высказывания и сохранения знаний — принципиально отвергаются. В отличие от науки в военно-полицейском порядке речь не идет о производстве знаний, поскольку его задача состоит в получении, сохранении и при­менении знаний, произведенных в рамках всех иных когнитивных порядков как собственного, так и других обществ, в том числе их во­енно-полицейских порядков. В этом отношении данный порядок бо­лее всего напоминает архивно-библиотечный.

Ясно, что все эти, более или менее детально охарактеризован­ные выше, порядки знания не совпадают с какими-либо иными со­циально-научными членениями и классификациями. Принципиаль­ной особенностью порядков знания оказывается их трансфункцио­нальность, т.е. присутствие в разных сферах общества. Например, бю­рократический порядок знания реализуется и в академической среде, и в военно-полицейском управлении, и в экономике, и в других под­системах общества. В свою очередь, экономический порядок знания (или экономический подход) в нарастающей степени пронизывает все сферы социальной жизни: науку, технику, государственное управле­ние, политику, даже общественное мнение. И это справедливо по от­ношению к любому порядку знания.

Социальные институты и порядки знания не совпадают, посколь­ку последние описывают лишь один аспект разных институтов — нор­мы функционирования в них знания. Но в этом есть глубокий смысл: анализируя порядки знания, мы все более полно постигаем саму при­роду этих институтов.

Глава 2. Массовая коммуникация как социальный институт 2.4.1

«Академический порядок знаний» — научная коммуникация

Академический порядок знания охватывает свободное исследование и преподавание. В этой сфере производится почти «чистое» теорети­ческое знание, элементы эмпирической информации черпаются как бы извне самого этого порядка и служат целям «внешней» проверки теоретических достижений. Задачей «акторов», действующих в рам­ках этого порядка, является изготовление и распространение знания, что осуществляется путем исследований и публикации их результа­тов. На эти цели ориентируется вся внутренняя структура этого по­рядка — совокупность ценностей и норм, регулирующих поведение индивидуумов: это нормы и ценности улучшения, распространения и постоянной критики получаемых знаний, невзирая на наличие чуж­дых науке интересов, практические затруднения деятельности, воз­действия власти. Именно эти нормы и ценности являются базовыми принципами классического порядка знаний, господствующего в рам­ках научного сообщества и основанного на идее «коммунизма знаний». Руководящая ценность научного сообщества — прогресс познания, состоящий в достижении максимально всеобщего, истинного, как можно более точного и надежного знания. К основным институтам этого порядка знаний относятся преимущественно академические учреждения — университеты, исследовательские институты и лабо­ратории, частично научные отделы промышленных корпораций, за­нимающиеся фундаментальными исследованиями; институциональ­ные роли исполняют эксперт, исследователь, ученый, ориентирую­щиеся на классические нормы научной этики (мотивация на позна­ние, преследование истины, честность в представлении научных ре­зультатов, открытость по отношению к критике и т.п.), нормы науч­ного метода (объективность, проверяемость), а в отношении с вне­шним миром — выполнение функции научного консультирования как независимой экспертизы.

Огромным преимуществом этого порядка знаний по сравнению с другими является наличие исторически сложившейся «инфраструк­туры критики для целей систематической коррекции ошибок». В свя­зи с этим можно предположить, что академический порядок знания

2.4. Порядки знаний — информационная основа социальных институтов

является одним из самых защищенных от ошибок и сознательной де­зинформации секторов общества. Если так, то академическая сфера — та сфера, где царит наибольшая справедливость, ибо главной пред­посылкой последней являются открытость для критики и равенство шансов¹.

Разумеется, нельзя считать, что эти ценности реализуются в ака­демической среде в абсолютно чистом виде. Речь идет об идеально-нормативной структуре научного сообщества, реальное функциони­рование которого во многом не совпадает с идеалом. Кроме того, само академическое сообщество претерпевает изменения как с точки зре­ния его отношений с обществом, так и в своем внутреннем строении. Так, характерное для эпохи модерна «онаучивание» общества реали-зовывалось не только в научно-техническом и индустриальном раз­витии как таковом, но прежде всего в том, что «республика ученых» была образцом общества вообще, ориентиром и в понимании роли «гражданина», и в создании демократических политических учреж­дений. По мере дальнейшего развития место и роль академического сообщества в обществе изменились, превратившись из идеала в один из элементов (и нельзя сказать, что самый значимый) плюралисти­ческого порядка знаний. Ныне академическое сообщество со всеми его нормами, институтами и структурами, т.е. академический поря­док знаний вообще, стало одним из многих «сообществ знания» и не может претендовать на прежнее исключительное место в мире. (Это изменение фиксируется даже в самоназвании сообщества — в пере­ходе от преданной забвению «республики ученых» к новому самообоз­начению «invisible college» — «невидимый колледж».)

Параллельно процессу изменения места и роли академического порядка в обществе идет процесс размывания его стабильных прежде норм. Во-первых, по мере роста масштабов исследований и превра­щения научных лабораторий в грандиозные «фабрики» по производ­ству знания прежняя «республика ученых» превращается в современ-

¹ Как может показаться, реальные факты истории науки опровергают эти тезисы. Примером может служить, например, реальность функционирования науки, особенно общественной, в СССР в сталинское время. Но такое извраще­ние норм академической жизни было результатом насилия над наукой и, по сути дела, подмены норм академического порядка знаний нормами бюрократичес­кого порядка, о котором говорилось выше.

Глава 2. Массовая коммуникация как социальный институт

ную высокоорганизованную корпорацию с бюрократическими струк­турами, четкой иерархией, разделением функций и секторов ответ­ственности. Это ведет к изменению нормативной среды, прежде все­го к подавлению критики, которая не только затрудняется в силу воз­никновения жестких бюрократических иерархий, но фактически не­возможна по причине глубокого разделения функций в ходе исследо­ваний. «Соседние» аспекты исследования становятся непрозрачны­ми для коллег.

Во-вторых, главные персонажи классической модели академи­ческого порядка — ученый, исследователь, университетский профес­сор, творящие в уединении и свободно, исчезают со сцены; на их ме­сто приходит энергичный и деловитый, включенный в сеть властных, экономических и прочих интересов научный менеджер. Современный научный менеджер, действующий в сети властных отношений, не мо­жет не принимать в расчет как национальную, так и местную (регио­нальную) политику, в результате его сознание становится ареной кон­фликта между всеобщими интересами науки и локальными группо­выми, политическими и иными «частными» интересами.

То же самое происходит и в экономической области. Коммер­циализация науки и ее связь с промышленностью превращают резуль­таты исследования в товар, что позволяет говорить о коммодифика-ции науки и научного знания¹. Знание перестает быть общественным достоянием — достоянием всего человечества, как в классической «республике ученых», а становится частной собственностью (автора, заказчика, государства), что практически выводит его за рамки ака­демического порядка знаний, и делает элементом рассмотренного выше экономического порядка.

В результате ученый оказывается перед лицом трудно разреши­мой дилеммы, которая, как это ни парадоксально звучит, не является дилеммой в рамках норм академического порядка: ориентироваться ему в своей научной деятельности на свободный рынок или на бю­рократические иерархии? Возникает и другой вопрос: чем является для ученого наука — призванием или службой?

' Коммодификация (commodification) — процесс превращения любого про­дукта в товар. Синоним — валоризация (valorization).

2.4. Порядки знаний

— информационная основа социальных институтов

Самому академическому сообществу, а также регулирующим и пла­нирующим науку организациям приходится разрешать такие же дилеммы: развивать академическое самоуправление или, наоборот, пе­реводить науку под управление бюрократических организаций? Как определять стратегию исследований: исходя из целей чистого позна­ния или из интересов лиц и инстанций, финансирующих исследова­ния? Публиковать все, как того требует научная этика, или «секретить» данные по политическим да и по экономическим соображениям?

Как бы ни решались эти вопросы в каждом конкретном случае, тен­денция состоит во все более активном проникновении в академический порядок знаний норм и принципов, характерных для совсем иных по­рядков. В лучшем случае речь идет об усложнении отношений между ака­демическим и другими (бюрократически-военным, экономическим, правовым и прочими) порядками знаний, вхудшем — о разрушении клас­сического академического порядка знаний и формировании на его мес­те какого-то нового порядка или о замещении академического порядка другими, например названными выше, порядками знаний.

2.4.2

Массовая коммуникация

как конституционно-правовая сфера

Приведенный выше анализ различных порядков знания призван, в частности, показать, что получение и функционирование информа­ции в рамках разных социальных институтов принципиально разли­чаются по характеру. Эти теоретические рассуждения имеют свой кор­релят в практической жизни, прежде всего в практике работы СМИ, где постоянно происходят конфликты именно «на стыках» института СМИ и различных институциональных порядков знания: бюрокра­тического, экономического, военно-полицейского, архивно-библио­течного и других.

Для того чтобы сориентироваться в этих проблемах и конфлик­тах, нужно определить характеристики порядка знаний, типичного для СМИ как социального института. По Шпинеру, это конституционно-правовой, или публично-правовой, порядок знаний, главной функцией которого является поддержание, а также нормирование систем получе-

Глава 2. Массовая коммуникация как социальный институт

ния и выражения взглядов и мнений. В отличие от академического поряд­ка, задача которого — обращение с научными знаниями, здесь речь идет исключительно о повседневном знании, т.е. о мнениях, взглядах, точках зрения, суждениях, теориях, мировоззрениях и позициях, для которых не характерны квалификационные признаки научного знания — истин­ность, обоснованность, рациональность и другие. Факт, что выражение этого знания может принимать внешне наукообразный характер, не дол­жен вводить в заблуждение: могут организовываться «школы», «акаде­мии» (будь то политические, оздоровительные, астрологические и т.п. учреждения), читаться систематические лекции, проводиться эксперт­ные оценки — это знание все равно будет повседневным.

Черты повседневного знания, или Мнения

Каковы же признаки повседневного знания, которое распространя­ется в процессе массовой коммуникации? Во-первых, оно всеохват­но, т.е. включает в себя практически все, что актуально и потенциаль­но входит в мир индивидуума, — все, что «релевантно» для него (за исключением сферы его профессиональной деятельности как экспер­та). Во-вторых, оно носит практический характер, т.е. формируется и развивается не ради самого себя (как научное знание, определяемое идеалом «науки для науки»), а для непосредственной связи с реаль­ными жизненными целями. В-третьих, главной его характеристикой является нерефлексированность: оно принимается на веру как тако­вое, не требуя систематических аргументов и доказательств.

Именно получение и высказывание знаний такого рода и стано­вятся предметом регулирования в рамках конституционно-правово­го порядка, главной нормой которого является свобода распоряжения знаниями — как своими собственными, так и «чужими», обращающи­мися в этой сфере. Другими словами, конституционно-правовой по­рядок знаний — это порядок, устанавливающий и реализующий прин­ципы свободы слова как максимально неограниченной свободы вы­ражать, воспринимать и критиковать знания.

«Вторичными» нормами этого порядка знаний можно считать принципы 1) равнозначности всех мнений и точек зрения и 2) сво­бодного доступа к этому порядку. Под первым подразумевается отсут-

2.4. Порядки знаний

— информационная основа социальных институтов

ствие всяких квалификационных требований к «качеству» мнения (ис­тинность, содержательность, эмпирическая подтверждаемость и т.д.), под второй — отсутствие формальных барьеров доступа к «форуму мне­ний» (напримертребование их обоснования).

Институциональную структуру конституционно-правового по­рядка знаний образуют институт общественного мнения (публичная сфера) и охраняемая законом сфера частной жизни. Поэтому к кон­ституционно-правовому порядку знаний относятся как парламент и масс-медиа, с одной стороны, так и неформальные сети коммуника­ций, наполненные слухами и разрозненными обрывочными сведени­ями — с другой. Пожалуй, самым полным и последовательным выра­жением конституционно-правового порядка знаний, его совершен­ной институциональной формой является процедура свободного де­мократического голосования: «один человек — один голос», где абсо­лютно не важны ни обоснованность, ни прочие эпистемологические, психологические, социологические и любые другие качества выска­зываемого мнения.

Фундамент этой сферы образуют базовые «когнитивные», т.е. связанные со знанием и информацией, демократические права — сво­бода слова, свобода веры, свобода прессы. Можно сказать, что в корне отличаясь от академического порядка знаний в одном отношении — квалифицированности представляемых в нем знаний, — конституци­онно-правовой порядок сходен с академическим порядком в отноше­нии царящей в нем свободы выражения, получения и критики знаний. Это результат их генетического родства: конституционно-правовой порядок знаний ведет свое происхождение от классического академи­ческого порядка знаний, свойственного науке эпохи модерна.

Противоречивость конституционно-правового порядка

Общая нормативная и институциональная структура конституцион­но-правового порядка знаний, однако, оказывается весьма противо­речивой. Практически в любом обществе с большей или меньшей си­лой проявляется противоречие между приватностью и публичностью внутри самого этого порядка, поскольку требования доступности и открытости информации входят в конфликт с правом личности на со-

Глава 2. Массовая коммуникация как социальный институт

хранение в неприкосновенности ее приватной сферы. Особенно ярко это противоречие обнаруживается в деятельности СМИ, стремящих­ся к максимальной полноте информации, предоставляемой обществу по интересующим его вопросам, причем не важно, касаются ли эти вопросы текущих изменений климата или частной жизни выдающих­ся персон. К последним общество проявляет больший интерес, и тре­бования конституционно-правового порядка о доступности и откры­тости информации только поощряют СМИ максимально удовлетво­рять общественные запросы (что к тому же способствует увеличению продаж информационного продукта), но при этом страдают частные интересы. Вспомним в связи с этим всеобщее негодование по поводу папарацци, чуть не обвиненных в гибели принцессы Дианы, транс­лированное и усиленное СМИ. (Приговор суда, вынесенный в фев­рале 2006 г., признал их невиновными в этой трагедии, присудив трем журналистам символический штраф в один евро.)

В последнее десятилетие в публичной и частной сферах как ос­новных «локусах» функционирования массовой информации наблю­даются интересные изменения. С одной стороны, происходит свое­образная реприватизация публичной сферы путем законодательного усиления права на защиту частной жизни и неприкосновенность «ча­стной» информации, что означает сужение публичной сферы как от­крытой для обсуждения и высказывания мнений. Наряду с этим рас­ширяется сфера приватного, т.е. исключенного из потока свободной циркуляции идей, по мере активизации авторского и патентного пра­ва (здесь речь идет о проблемах, возникающих «на стыке» конститу­ционно-правового и экономического порядка знаний). С другой сто­роны, оживление террористических движений вызывает усиление го­сударственного контроля за гражданами, что ведет к сужению сферы приватного, но выигрывает от этого не конституционно-правовой, а военно-полицейский и бюрократический порядки знаний.

В России общепринятая модель взаимоотношений частной и публичной сфер еще не сформировалась. Этим, до некоторой степе­ни, объясняется огромный поток информации в СМИ, вызывающей опровержения, судебные иски о защите чести и достоинства, а также обвинения в безнравственности и оскорблении общественной морали.

2.4. Порядки знаний — информационная основа социальных институтов

| Рассмотрим еще одну, пожалуй, базовую проблему, вытекающую из глубинного принципа конституционно-правового порядка знаний: подлежит высказыванию любое мнение, даже заведомо ложное или нелепое. В рамках конституционно-правового порядка знаний прин­ципиально отвергается требование квалифицированности высказыва­емого мнения (его истинности, обоснованности, рациональности и т.д.). Демократия — не теория познания. «Демократические выборы, являются тайными, — напоминает Шпинер. — Это означает, что без всякой проверки отдаваемые голоса подсчитываются, но не взвеши­ваются»¹. Та же проблема существует применительно к масс-медиа, императивом которых является информирование, т.е. максимально широкое представление сведений, а не селекция знаний.

Истории известны разные способы решения этой проблемы в процессе становления конституционно-правового порядка знаний. Они сводятся к попыткам (а) эпистемологической квалификации зна­ний, допускаемых в сферу свободной циркуляции, (б) квалификации их сточки зрения своеобразно понимаемой обыденной социологии и (в) морально-этической их квалификации. К первому и второму спо­собам относится введение разного рода цензов и ограничений (цензы оседлости, имущественный, возрастной, дискриминация по полу, гражданству, национальной или этнической принадлежности и т.д.), применяемых в отношении лиц, имеющих право на выражение своих знаний, т.е., скажем, обладающих правом голоса в принятии важных решений на общегосударственном или локальном уровнях. При этом практикуются своего рода повседневные антропология и социология, основанные на нерефлексируемых квазитеоретических предпосылках обыденной жизни².

Так, в основе дискриминации по половому признаку, одним из проявлений которого было лишение женщин права голоса, лежало господствовавшее столетия предположение, что женщины по своей когнитивной и эмоциональной конституции не способны формиро-

¹ Spinner И. Op.cit. S. 127.

² О повседневных теориях см.: Ионин Л. Г. Социология культуры. 4-е изд.
М.: ИД ГУ ВШЭ, 2004. С. 281-285.

Глава 2. Массовая коммуникация как социальный институт

вать истинное, обоснованное и разумное мнение, т.е. они являются эпи-стемологически ущербными существами — эпистемологическими ин­валидами. Понадобились долгие десятилетия борьбы за всеобщее из­бирательное право, пока, наконец, женщины были допущены к изби­рательным урнам. Такого же рода сомнения выражались и в отноше­нии негров. До сих пор нельзя считать полностью разрешенным воп­рос о том, каков нижний возрастной предел когнитивной зрелости (вспомним в связи с этим, что в греческих полисах из гражданского со­стояния исключались мужчины, достигшие 60 лет).

Date: 2015-05-04; view: 658; Нарушение авторских прав