Четыре стихии как символ целостности

Четыре стихии, как и другие классические примеры четырехчастности, являются символом целостности. В первую очередь это касается алхимии, однако и в других древних традициях и религиозных учениях мы вновь и вновь встречаем указания на то, что четверка — это символ частей, свойств и сторон Целого. Так, четыре стихии зачастую представляют собой первое откровение, символизирующее начало процесса творения. Мы можем наблюдать это, например, в космологии древней тибетской традиции Бон. Данная традиция объясняет первоначальное возникновение четырех стихий при сотворении вселенной следующим образом: космическое пространство сдвинулось, и при этом образовалась сущность стихии Ветра (Воздух). Вследствие беспорядочного трения ветра о самого себя возникла сущность стихии Огня. Разность температур, выявившаяся вслед за этим, привела к конденсации сущности стихии Воды. Так как три эти сущности стихий кружились и бурлили, то в результате образовалась сущность стихии Земли, подобно тому, как в результате долгого взбивания молока образуется твердое масло.

Но если изначально разделенное Целое проявляется лишь в виде четырех частей, то эта четверичность на самом деле все равно представляет доли, свойства и стороны одной и той же структуры. Как доказал К. Г. Юнг, эти древние представления о положении вещей соответствуют также строению человеческого сознания, поскольку оно состоит из четырех аспектов или функций, которые лишь в совокупности приводят к осознанию целого. Поэтому как классические учения о темпераментах, так и различные психологические школы склоняются именно к такому делению, когда речь идет о характерологии и типологии. Однако недостаточно просто причислить себя к одному из типов, сделав для этого весьма поверхностные выводы, основанные на столь же пустых наблюдениях. Не стоит сидеть сложа руки и с осознанием собственного превосходства обсуждать и оценивать других людей. Гораздо важнее понять, что все четыре типа — или четыре стихии — заложены в каждом из нас, что они хотят и должны найти свое выражение в жизни любого человека. В этом смысле целостное развитие личности означает, что еще не опознанные и не раскрытые возможности, таящиеся в нашем подсознании, должны перейти в область сознательного. Интеграция теневых сторон и изучение всего многообразия их проявлений и вариаций является одной из важнейших жизненных задач, которая стоит перед каждым из нас. Мы можем ясно увидеть, оценить и оформить только то, что воспринимаем сознательно. Напротив, то, что находится в подсознании, совершенно не поддается управлению и испытывается нами пассивно или, как еще иногда говорят, «страдательно». Кроме того, содержимое подсознания амбивалентно, противоречиво, а потому всегда имеет две стороны: одну светлую и интересную,другую — темную и опасную.

Если главным смыслом жизни человека является восстановление целостности, то для достижения результата необходимо стремиться к тому, чтобы раскрыть все четыре стороны личности. Поэтому не следует обращать излишнее внимание на то, какая стихия проявляется у человека сильнее всего и в чем состоит его незаурядное дарование. Наиболее важен в данном случае вопрос, в чем состоят его основные слабости, нехватка каких качеств ощущается сильнее всего. Именно та стихия, которой недостает нашему сознанию для целостности, в первую очередь является источником и причиной наших постоянных промахов и неудач, неправильного духовного развития и ошибочного поведения. Однако при восстановлении равновесия эта стихия превращается в движущую силу великого процесса исцеления самого себя.

Помимо всего прочего, со словом «целостность» следует связывать не просветленное совершенство, недосягаемое для человека, а напротив, жизненную цель, которая является вполне достижимой, возможно, как раз потому, что она включает в себя осознание собственного несовершенства. К. Г. Юнг очень хорошо описал это словами: «Нет света без тени и нет душевной целостности без несовершенства. В жизни для завершенности требуется не безупречность, а наполненность. Это, как „червь, точащий изнутри", муки неудовлетворенности, без которых не может быть движения вперед и вверх» *.

Далее К. Г. Юнг показывает, что из четырех функций нашего сознания, которые соответствуют четырем стихиям, мы можем воспринимать лишь три, а четвертая упорно остается в сфере подсознательного. Опираясь на собственный опыт в области аналитической психологии, а также обращаясь к тому, о чем с древних времен рассказывают мифы и сказки, он с полным на то основанием заявляет, что в первую половину нашей жизни проявляются только три стороны нашей личности. Четвертая стихия не раскрывается вместе с ними — ею сначала нужно «пожертвовать». Как тут не обнаружить соответствие с «проданной душой», о которой говорится во многих народных сказках. Потом, пройдя «огонь, воду и медные трубы», повзрослевший и набравшийся ума герой должен каким-то образом вернуть свою душу обратно.

В первую половину жизни наша задача состоит в том, чтобы «спекулировать своим талантом». Это должно привести к оптимальному развитию заложенных в нас способностей. Первая половина жизни — это активный, «мужественный» период, когда необходимо оторваться от материнской юбки и стать самостоятельной зрелой личностью. Вся первая половина жизни должна быть посвящена развитию самосознания. Необходимо сформировать и укрепить собственную внутреннюю силу, задействовав для этого все ресурсы. В результате во второй половине жизни Эго будет достаточно сильным, чтобы в поисках утраченного сокровища — проданной души, четвертой стихии — оно смогло столкнуться с глубинными образами подсознательного и не утонуть в них.

На этом главном жизненном рубеже меняется и сама задача человека. Начинается «женский» путь, на котором речь уже идет не об уроках и задачах, а о жизненном умении «принимать естественный ход вещей», о готовности поддаться управлению со стороны. Таким образом, в наши цели больше не входит освобождение от женского начала, с этого момента для нас гораздо важнее отказаться от символов мужской силы. Если в первую половину жизни наше Эго должно было стать сильным, то теперь ему придется исследовать собственные границы и учиться смирению. Отныне более нет необходимости укреплять три раскрывшиеся функции сознания. Теперь имеет смысл обратиться к четвертой стороне, которой мы до сих пор в силу необходимости пренебрегали.

С психологической точки зрения, она соответствует труднодостижимому благу, о котором говорится в сказках и мифах народов мира примерно следующим образом:

«Жил-был король, и было у него три сына. Однажды король смертельно заболел и потому попросил своих сыновей принести ему живую траву. Тогда два старших сына оседлали коней и пустились в дальний путь. Оба они были отцовской гордостью и отрадой, и он возлагал на них большие надежды. Хоть один из них да добудет ему живительное средство. Когда же младший сын, дурачок и простофиля, тоже захотел отправиться в путь вместе с братьями, все вокруг подняли его на смех, и даже сам король удержал его. Он казался обойденным во всех отношениях, и прежде всего духовно: все считали его этаким остолопом, который до сих пор не сделал еще ничего путного, поэтому вряд ли на него вообще стоит обращать внимание.

Прошел целый год, и оба старших сына воротились из путешествия домой. Их сумки были доверху набиты самыми разнообразными травами со всего света. Но только не было среди них той самой живой травы. Когда младший сын узнал, что ни одно из привезенных растений не может вылечить отца, он больше не стал никого слушать. Да и кто бы сумел его удержать, когда он всей душой решился испытать удачу? И вот он вспрыгивает на коня, забыв, правда, о том, что совсем не умеет ездить верхом. Конечно же, он вскоре падает наземь. И надо же тому случиться, что прямо в том месте, где он упал, зеленеет сильное и прекрасное растение — голубой цветок, живая трава».

Именно так или несколько иначе выглядят многие истории, передаваемые в народе из уст в уста с самых давних времен. Всегда есть некий простофиля, младший сын, шут, глупец, который, несмотря ни на что, ни на какие насмешки, отправляется в путь. Но, в конце концов, всегда именно он — чаще всего просто по счастливой случайности — находит правильное решение. Как раз в этом и состоит послание народных сказок нашему миру: решение даже самых больших и острых проблем всегда находится именно там, где мы менее всего склонны его искать.

Известная последовательница Юнга Мария Луиза фон Франц с помощью одной из таких историй наглядно показала, как четыре функции сознания взаимодействуют в человеке. Она сравнивает человеческое сознание с комнатой, в которой имеются сразу четыре двери. Тремя из них, то есть тремя функциями сознания, или тремя стихиями, мы учимся управлять в течение всей нашей жизни так, чтобы в них ничто не входило и не выходило против нашей воли. Всем, что здесь находится, полностью управляет наше внимание. А вот четвертая дверь ведет ко всему тому, что мы не можем контролировать. Говоря образным языком, она открывается непосредственно в подсознание. И через эту дверь, как поэтично выразилась Мария Луиза фон Франц,приходят к нам как ангелы, так и бесы.

Если перенести эти представления на сказки, то мы увидим, что триединство, которое составляет король с двумя своими старшими сыновьями, соответствует трем осознанным функциям — контролируемым дверям. А младший сын, высмеянная и непризнанная четвертая сила, соответствует двери в бессознательное. И лишь через эту дверь (причем не только в сказках) приходит спасение.

Следует особо отметить, что подобную четверичную структуру можно найти в самых разнообразных первоисточниках. Причем она всегда заключает в себе некоторое нарушение внутреннего равновесия: в ней три из четырех сил составляют единство — хорошее или дурное, — а четвертая является их полной полярностью, контрапунктом.

® В иудейско-христианской традиции определенно называются три архангела, которые требуют большого почитания: Михаил, Гавриил и Рафаил. Четвертое и последнее место, напротив, не определено однозначно. Называются различные ангелы, каждый из которых имеет титул и ореол ангела смерти. Впрочем, как правило, это место отдают беспощадному ангелу возмездия Уриилу, стражнику преисподней.

® Обратимся к «Фаусту» Гете. Там у него, в «Прологе на небесах», разговор с Богом, наравне с архангелами Михаилом, Гавриилом и Рафаилом, ведет не кто иной, как Мефистофель.

® Из четырех апокалипсических всадников именно четвертый приносит смерть.

В видении Даниилу явились четыре зверя, и тремя из них были лев, медведь и барс. И только четвертый зверь никак не был наречен. Он страшный и ужасный, у него десять рогов, и он все вокруг пожирает своими железными зубами.

® Отец, Сын и Дух Святой составляют христианскую Святую Троицу. А четвертое место, на самом-то деле, остается за Дьяволом.

® Енох увидел четыре лика Господа. Три из них занимались восхвалениями, молитвами и просьбами, а четвертый сражался с Сатаной, не позволяя ему появиться перед Богом и предъявить претензии к жителям земли.

® Даже в иерархии четырех мировых эпох наблюдается значительное различие. Если золотая, серебряная и бронзовая эпохи связываются с благородными металлами, то наша эпоха — последняя, железная, неблагородная и грубая.

® В египетской традиции богиня неба Нут родила божественную четверню: Изиду, Осириса, Нефтиду и (последнего) злодея Сет(х)а.

В этой четверке в первую очередь примечательно то, что Сет(х) считался богом чужеземцев. Поэтому он является своего рода олицетворением собственных проблем, воспринимаемых как нечто постороннее и проецирующихся вследствие этого на иноземцев. В самом деле, человеку, который мнит себя безупречной и славной личностью, едва ли будет приятно спускаться с пьедестала, на который он сам себя возвел. Еще бы, ведь тогда придется признать за собой наличие слабых сторон, а порой и немалого количества позорных пятен. Наверное, с точки зрения психологии, это далеко не самый плохой ход: запрятать собственные недостатки как можно глубже, чтобы даже не подозревать об их наличии, зато тем зорче высматривать соринку в глазу того, кто не похож на тебя. В этом смысле немцам было на кого свалить свои грехи во времена холодной войны. Все было просто и понятно. Существовал непроницаемый железный занавес. И за ним находилось все, что люди не хотели признавать в самих себе (само собой разумеется, так поступали обе стороны). Все злодеи находились, конечно, «по ту сторону баррикады». Если же в стройных и сплоченных рядах единомышленников обнаруживались нарушители спокойствия, им немедленно говорили: «Ну так и убирайся туда!» А там заботились о том, чтобы их собственные внутренние враги были крепко заперты или высланы. Когда железный занавес был уничтожен, душа народа хлебнула горя. На что теперь ему проецировать свои темные чувства? Люди, которые так успешно и так долго исполняли роль козла отпущения, теперь стали обычными иностранцами. Ненависть к чужим — симптом, который появляется одновременно с тем, как исчезает прежнее положение противника. Эта ненависть, очевидно, является проявлением архаического страха, который любой человек испытывает перед лицом всего чуждого и неизвестного. Лишь сегодня нам удалось достичь той ступени сознания, на которой нам следует учиться отвечать за все, что мы делаем, и отказываться от любого негативного проецирования.

Существует, однако, и обратное положение вещей, при котором опасному тройственному союзу противопоставляется положительная и полезная сила.

® В своей «Божественной комедии» Данте при входе в ад встречает рысь, льва и волчицу. Четвертым оказывается поэт Виргилий, проводник души Данте, который будет сопровождать его на пути через царство тьмы.

® Из четырех херувимов, которые считаются символическими фигурами для четырех евангелистов, трое — Лев, Орел и Телец — имеют образ животного, а четвертый — напротив, образ человека.

® То же самое можно сказать и о четырех сыновьях Хару, хранителях погребальных урн в египетском культе усопших. Один из них имеет голову павиана, другой — шакала, третий — сокола, а четвертый же — голову человека.

® Книга Еноха описывает преисподнюю в виде четырех комнат, которые служат для размещения душ умерших вплоть до окончательного суда. Три этих комнаты темны, а одна — светла, и в ней есть «светлый источник воды». Это комната, предназначенная для праведников.

Все вышесказанное наглядно иллюстрирует, что четвертый аспект всегда играет особую роль. И эта роль вызывает у нас или страх, или восхищение, но никогда не оставляет нас безучастными. Речь идет, скорее, о том, чтобы повернуться лицом к этой забытой, потерянной стороне нашей личности, ведь она так стремится быть понятой нами. Она непременно должна быть выпущена на волю из тех глубин, где до сих пор пребывает. Нам это необходимо прежде всего потому, что эта забытая, недооцененная, невостребованная, и при этом пугающая сторона, будучи осознанной, высвобождает доселе скрытые в нас качества.

Особенно убедительно об этом говорит великая Мария Пророчица, алхимик, легендарная сестра Моисея: «Единица становится двойкой, двойка — тройкой, а из третьего возникает единое как четвертое». Здесь мы видим интеграцию четвертой силы, ведущей к единому, то есть к целостности. Но тут содержится также намек на то, что данная схема работает только в такой последовательности и никак иначе. Юнг постоянно предостерегал от слишком ранних попыток постичь тайну бессознательного, тайну четвертой, теневой стороны. Это задача, которую нам предстоит выполнить только во второй половине жизни. В первой же половине речь идет о том, чтобы в достаточной степени укрепить Эго, а также развить три первые функции сознания.

На этом фоне совершенно абсурдным представляется утверждение, что человек, у которого в гороскопе одна из стихий никак не проявляется, не имеет в своем нынешнем воплощении с этой стихией ничего общего. Подобный тезис кажется нелепым, по крайней мере, тем, кто видит свою жизненную задачу в обретении целостности. Следует совершенно отказаться от желания увидеть четкую иерархию распределения стихий только путем простого расчета гороскопа, поскольку такая система является слишком ограниченной и поверхностной (см. с. 52).

Пример, выбранный выдающимся астрологом Оскаром Адлером, еще яснее показывает ошибочность такой точки зрения. Он наглядно объяснил взаимодействие четырех стихий с помощью техники четырехцветной печати. Каждый из первых цветных тонов уже несет в себе часть будущего целого, то есть окончательного цвета. Однако только с нанесением последнего слоя фрагменты приобретают нужный оттенок, и весь оттиск получает оптимальную цветность. Приблизительно так, как в процессе печати полное изображение появляется постепенно, так и каждый человек сначала воспринимает мир словно сквозь «очки», которые соответствуют той стихии, которая развита в нем наиболее сильно. Однако для проявления целого требуется развитие всех четырех стихий, то есть всех четырех сторон нашего сознания.

Великие создатели и последователи теории гуморальной патологии, учения о четырех жидкостях организма, которые, в свою очередь, соответствуют четырем стихиям, стояли на такой позиции: здоровье — это результат правильного смешения этих жидкостей в человеке. Уже в 500 году до н. э. врач-пифагореец Алкмион Кротонский учил, что здоровье сохраняется только при равновесии всех сил. Чрезмерное преобладание (он называл это «монархией») какой-либо одной силы зачастую является причиной многих болезней. Разумеется, в этой мысли присутствует некоторый намек на то, что подобное гармоничное смешение имеет место, когда говорят об уравновешенном человеке.

Идея равномерного распределения стихий отражена и в древнем учении о том, что каждый человек в течение жизни переживает четыре стадии развития, которые соответствуют четырем стихиям и проявляются в характере личности. Вот что написал семидесятидвухлетний Казанова в своих мемуарах: «У меня были все темпераменты, один за другим. В детстве я был флегматиком, в юности — сангвиником, позднее — холериком, а сейчас я стал меланхоликом, и это уже, вероятно, навсегда».

При оценке какого-либо внешнего объекта каждая из четырех стихий воспринимает его по-своему, и от того, насколько развита та или иная стихия в наблюдателе, зависит, какая из сторон объекта покажется ему наиболее значимой.Следующий пример наглядно показывает, как гармоничное взаимодействие всех четырех стихий объединяется в единое целое.

Предположим, у человека имеется в наличии четыре пары очков, соответствующих всем стихиям, и вот он впервые видит мяч. Сквозь очки Земли он воспринимает его чувственно, то есть прежде всего видит внешнюю форму мяча во всех подробностях. Он определяет, что у него круглая твердая поверхность, гладкая или рифленая, сухая и прохладная, тугая или сдутая, а также видит, какого она цвета. Сквозь очки Воздуха человек сравнивает мяч с другими знакомыми ему объектами, устанавливает сходства и различия, пытается подобрать название для этой вещи и тем самым охарактеризовать ее своеобразие. Очки Воды прямо-таки просвечивают этот предмет насквозь, как рентгеновские лучи. С их помощью человек становится прозорливым и чувствует все, на что годится эта вещь, какие возможности в ней заложены. А очки Огня сообщают человеку способность, которой человек обладает с тех пор, как отведал плода от древа познания, — и это способность различать добро и зло. Таким образом, наблюдатель, который смотрит через очки Огня, дает оценку: хорош мяч или плох, нужен он для него или не нужен, а также хочет он им обладать или нет.

Если наблюдатель приходит к заключению, что он непременно хочет иметь этот мяч, то это не что иное, как проявление стихии Огня, который горит жаждой немедленного обладания. Вода в это же самое время видит, как она играет этим мячом, Земля озабоченно смотрит в кошелек, а Воздух прикидывает, как бы немного сбить цену.

Теперь представим себе обратный вариант, то есть наблюдателя, который хочет продать мяч, и сквозь очки разных стихий оценивает покупателей. В этом случае Вода в нем прикидывает, каковы шансы на продажу; Воздух вырабатывает наилучшую стратегию торговли; Земля устанавливает выгодную для себя цену, а Огонь придает воодушевление и силу убеждения, необходимые для разговора с покупателем. Все это имеет смысл, разумеется, только в случае здорового и гармоничного взаимодействия стихий. В неблагоприятном случае соединения стихий Огонь будет безудержно хвастать, Воздух — сыпать чрезвычайно умными сентенциями, Земля запутается в собственных мучительных сомнениях, а Вода, в конечном счете, проспит последний удобный случай.

В символике четырех стихий, взятой из алхимии и других традиций, также четко видно, что гексаграмма (шестиконечная звезда), являющаяся символом удачного соединения противоположностей и гармонического целого, образуется только соединением сил, стремящихся вверх, и сил, стремящихся вниз.

У многих, конечно, возникнет вопрос: как помочь скрытой четвертой стороне вступить в свои права и можно ли вообще это сделать? Данный вопрос будет подробнее обсуждаться в отдельной главе (см. с. 199). Здесь я скажу лишь одно: каким бы сильным ни было желание вывести эту четвертую сторону человеческой натуры в область сознательного, оно, скорее всего, окажется тщетным. Теневая сторона надолго «застрянет» в подсознании и, возможно, в течение всей жизни будет оставаться недостатком или слабым местом человека. Поэтому К. Г. Юнг образно предложил склониться в глубоком поклоне перед теневой стороной, ведь другого подхода к ней попросту нет.Это выражение можно объяснить следующим образом: интеграция четвертой стихии может произойти только за счет другой, сильной стихии. Склониться — в данном случае означает, что Эго должно смириться с мыслью о неизбежности отказа от собственного блеска и великолепия. При этом особенно тяжело будет восприниматься то, что четвертая стихия обладает в первую очередь именно теми качествами, которых мы до сих пор опасались, которые высмеивали или недооценивали. В любом случае они не рассматривались как нечто особенно важное или хоть сколько-нибудь ценное.

Рассмотрим для примера человека, который в совершенстве владеет качествами, присущими Воздуху. Он превосходный оратор, проницательный мыслитель, остроумный шоумен, первоклассный аналитик и консультант, который находит блестящие решения всех проблем и вопросов. Словом, каждому при встрече сразу будет ясно, что перед ним человек выдающегося ума. Вряд ли можно представить себе такого «товарища», которому вдруг закралась в голову кощунственная мысль о том, что ему не хватает какой-то там малопонятной скрытой стихии. А уж мысль о том, чтобы он сумел отказаться от достигнутого им грандиозного великолепия во имя отыскания в себе «чего-то там», вообще относится к области фантастики. Кстати говоря, если человек достигает такого одностороннего развития за счет сферы чувств — как, в принципе, обычно и бывает, — то он тем самым пренебрегает одной из двух стихий: субъективной или эмоциональной, то есть или Огнем, или Водой. Представим себе, что он испытывает недостаток Огня. Тогда он будет видеть великих злодеев сего мира в искаженном свете слабого Огня. Они станут казаться ему фундаменталистами и людьми убеждений, алчущими власти, беспощадными деспотами, заносчивыми воображалами, непредсказуемыми безумцами, эгоцентричными хвастунами. Он будет считать, что они не способны мыслить в тонко дифференцированных градациях, однако с пеной у рта отстаивают свои убеждения, на самом-то деле высосанные из пальца, но при этом претендующие на звание абсолютной истины. Если же у него проблемы со стихией Воды, то на великих злодеев он будет смотреть как на сентиментальных людей, фантазеров, опирающихся лишь на собственные догадки, а не на трезвый расчет. Они покажутся ему мечтателями, которые принимают мир своих грез за действительность и подменяют собственными фантазиями логико-рациональное мышление, столь обожаемое нашим наблюдателем. Он назовет их шарлатанами и будет поносить как трусливых мямлей. Он обвинит их в ненадежности и станет высмеивать их интуитивное знание, называя его «дешевой викториной».

Подобный контраст объясняет, с какой «пропастью чувств» приходится иметь дело «несчастному» человеку Воздуха, когда жизнь указывает ему, что он должен снизойти с горних высот и расстаться со столь любимой ролью небожителя. И именно в этой трясине придется искать то, чего ему так не хватает для счастья?!! Нам потребуется всего лишь немного воображения, чтобы нарисовать себе, какие умные, сверхумные и сверхсверхумные аргументы сразу же придут в его светлую голову, чтобы раз и навсегда доказать себе, что ему совершенно нечего делать внизу, в этом житейском болоте. Скорее всего, это чья-то чужая четвертая стихия валяется где-то на задворках настоящей жизни. Ну так пусть тот, кому она так нужна, и ныряет сам в это болото. Когда «ловкач», подобный нашему мыслителю, решает, что все эти поиски нужны кому угодно, но только не людям его уровня интеллекта и кругозора, происходит следующее. Он считает наивысшим счастьем, что ему не приходится иметь со всем этим дела, и никак не может понять своего заблуждения. Он не видит, что становится жертвой опасной двойственности: именно того, чего у него, как он считает, «к счастью», нет, на самом-то деле ему и не хватает для полного счастья. Когда жизнь, со всей свойственной ей настойчивостью, преподаст ему новый урок, он все-таки решится вновь обратить внимание на «это болото», предварительно осушив его! То есть воду (чувство) убираем с глаз долой, а то, что остается, анализируем с привычной проницательностью! Анализ обычно проводится следующим образом: нужно об этом поговорить или представить, будто с небес спускаешься в «болото», — лишь бы, упаси бог, не делать этого на самом деле! Если же время от времени по чувствительному Эго нашего мыслителя продолжают ударять жизненные обстоятельства, если его «Я» постоянно заносит в жизненные дебри и оно безнадежно запутывается в них, то не исключено, что однажды он и рискнет дотронуться до воды хотя бы кончиком пальца. И пусть в первый раз отпрянет — со временем он научится ориентироваться в смутном и зыбком мире чувств, как рыба в воде. Когда Воздух научится переносить тяжелые облака Воды, то он хоть и несколько потеряет прозрачность, зато приобретет разносторонность и глубину.

Этот пример показывает, что насильственная попытка вынести четвертую стихию на поверхность, то есть довести ее до уровня сознания, бессмысленна.Она всеми силами стремится удержаться внизу. Если же человек склоняется перед ней — другими словами, не расходует больше душевных и физических сил на развитие и без того хорошо раскрытой стихии и даже в какой-то мере отказывается от благоприобретенного величия — то при встрече с прежде забытой и презираемой стороной он становится новой личностью. В вышеописанном случае речь нашего мыслителя утратит совершенство и великолепие, то есть перестанет соответствовать чистому Воздуху, в ней покажутся и облака (чувства). И тогда в его словах зазвучит другая, личная сторона, которая до сих пор никак не могла просочиться. Слушатель почувствует, что лектор выражает не только умные мысли, но и свое личное отношение к ним. От этого лекции станут честнее, ибо они теперь уже не просто продукт ума, и от этого первоначальная отчужденность между оратором и аудиторией несколько сгладится. Некогда высокий — порой даже гнусавый — тон Воздуха, который слышался в его рассуждениях, со временем станет глубже, ведь внутренний настрой придаст его голосу волнение и полнозвучность. Конечно, от этого речь мыслителя перестанет быть столь отточенной и острой, интеллектуальный зуд утихнет, да и блеском придется пожертвовать, но ведь полученный результат на самом деле стоит подобных «жертв». Следует исправить перегиб в чрезмерном развитии одной из стихий и направить освободившуюся энергию на раскрытие теневой стороны. Тут не обойтись без некоторого чувства неуверенности и незащищенности, но только так можно найти «золотую середину».

Мария-Луиза фон Франц сравнивает «приручение» этой четвертой силы с дрессировкой лошади. Она рассказывает в этой связи такую историю*: ее отец однажды купил лошадь. Она была для него слишком большой, поскольку он был невысоким человеком. В армии эта лошадь слыла опасной штучкой, так как ее нельзя было ни подхлестнуть, ни пришпорить — она всякий раз вставала на дыбы и просто сбрасывала седока. Но отец прямо-таки влюбился в эту прекрасную лошадь, купил ее и заключил с ней такой договор: «Я не буду тебя хлестать, а ты за это меня не станешь скидывать». Одним словом, он договорился с ней на взаимовыгодных условиях, и она стала его лучшей лошадью. Впоследствии он выиграл на ней множество скачек, но никогда не хлестал ее, даже в самых экстремальных случаях. Если бы он только прикоснулся к плетке, это означало бы конец всему. Но лошадь была умная и в результате интенсивных тренировок научилась беспрекословно подчиняться хозяину, она прибавляла или снижала темп по его желанию, и ему совершенно незачем было подгонять ее более жесткими методами.

На самом-то деле больше ничего и не надо. Четвертая стихия всегда останется в тесной связи с нашими инстинктами, совсем как та лошадь. Как всадники, мы можем только договориться с ней, чтобы она не сбрасывала нас, но при этом следует помнить, что лошадь не всегда согласна с позицией седока — порой она может и показать свой норов. Но зато это гордый скакун, который доставляет наезднику больше радости, чем зачуханная крестьянская кобылка.

Из книги Хайо Банцхафа «ТАЙНЫ ХАРАКТЕРА. Человек в зеркале четырёх стихий, Астрологии и Таро».