Психические атаки

Имело ли значение для дельфинов, какие конкретно слова на людском наречии произносились колдуном?

Ответ почти очевиден. Произносимые слова заклинания имели значение, прежде всего, для колдуна‑вызывателя, который должен верить в объективную реальность того, что он делает.

Наша проблема состоит в том, что у каждого из нас – два разума. Сознательный разум настолько приучен к его доминирующей роли, что часто вмешивается в деликатную работу нашего подсознания. Пример с выкрикиваниями в строго определенном порядке неких слов в ходе заклинания дельфинов неплохо показывает, как сознательный разум пытается подхлестывать своими указаниями подсознание колдуна. Попутно, повторяю, этот самый разум помогает колдуну жестко верить в реальность того, что он творит.

А такая слепая абсолютная безрассудная вера в свои возможности устраивает подчас подлинные чудеса на просторах человеческого подсознания.

Наше второе сумеречное «я», пребывающее обычно в почти спящем состоянии, внезапно полностью пробуждается и резко расширяется в своем объеме в пространстве. В случае истории с дельфинами оно расширилось «далеко за западный горизонт». Пробудившись, подсознание демонстрирует свои колоссальные силы и неслыханные паранормальные способности, о которых в сознательном состоянии человек может только мечтать…

И все же – вот ведь ошарашивающая закавыка! – какое‑то четко выстроенное из слов заклинание, нечто вроде строго определенной «словесной формулы» произносилось колдуном на местном наречии в ходе вызывания дельфинов. Некие заклинания нашептывал, если помните, и старик Митрич, бродя по дому с веником в руке и завораживая клопов. Дельфины и клопы не понимают, само собой, человеческой речи. Тем не менее и те и другие однотипно отреагировали на сугубо словесные заговорные призывы, обращенные к ним колдунами. Все до одного обитавшие в доме, клопы собрались на венике, облепив его, подобно пчелиному рою. А все или, может быть, почти все дельфины, жившие «далеко за западным горизонтом», дружно приплыли к берегу острова в ответ на зов их призывателя.

Обе ситуации выглядят немножко, мягко говоря, бредовыми. В чем здесь фокус? Как объяснить суть происшедшего?

Отгадка кроется, может быть, в том, что я предлагаю назвать «скрытым сотрудничеством» нашего сознания и подсознания.

Надеюсь, вы не забыли о кодовом слове «Андрей», которое внезапно пробудило подсознание Виктора Баранова, крепко спавшего в гипнотическом трансе до момента произнесения кодового слова. Так вот, по аналогии – допускаю – кто‑то когда‑то случайно или же, будучи величайшим экстрасенсом, отнюдь не случайно выявил «словесную кодовую формулу», с помощью которой можно зазывать дельфинов. Либо же, другой вариант, сгонять на веник загипнотизированных клопов.

«Словесная кодовая формула» имела, согласно моей догадке, свой четкий аналог, своего «внесловесного двойника», которым отлично умело оперировать подсознание человека. Здесь проявил себя производственный, так сказать, симбиоз сознания и подсознания. Оба они работали в плотном тандеме, когда взаимодействовали с дельфинами и клопами. Доминирующее в человеческой психике сознание, находясь в гипнотическом трансе и частично сливаясь в условиях транса с подсознанием, отдавало четкий приказ сонливому подсознанию с помощью той формулы. В ответ на поданную команду подсознание мгновенно пробуждалось и «переводило» полученный от сознания приказ на «язык образов», «язык простейших понятий», доступных пониманию клопов и дельфинов.

Грубо говоря, подсознание устраивало психическую атаку на клопов и дельфинов и всегда добивалось в ходе атаки того, чего хотело.

Изредка нужные заговорные слова произносятся в процессе сеанса колдовства не вслух, а мысленно, про себя. Никак иначе невозможно объяснить технологию процедуры «заклинания змей». В обоих описанных выше случаях заклинатели змей не произносили вслух никаких заговоров. Однако они работали, как я подозреваю, строго по схеме, очерченной мной только что. Их сознание занималось «скрытым сотрудничеством» с их же подсознанием. Ну а ежели был такой факт «скрытого сотрудничества», то, стало быть, произносились колдунами какие‑то «кодовые заговорные формулы», но произносились, повторяю, не вслух, а мысленно.

Из всего сказанного вытекает вывод, который я нахожу чрезвычайно важным.

В некоторых строго определенных обстоятельствах сознание и подсознание человека умеют, оказывается, находить общий язык! Им вполне удается понимать друг друга, удачно взаимодействовать, работая в одной упряжке.

В таких ситуациях и проявляет себя в полную меру таинственная всемогущая «способность ИКС», сокрытая где‑то в глубинах каждого человеческого «я»…

С прискорбием сообщаю, что некоторые колдуны, эксплуатируя «способность ИКС» с ее великими возможностями, устраивают психические атаки не только на бессловесных тварей. Нередко случается так, что объектом атаки становится человек.

«Это еще где‑то сразу после Гражданской войны было, – рассказывал один старый сибиряк в беседе с фольклористом В. Зиновьевым. – Начали у нас спектакли устраивать. А пока идет репетиция, посторонних же не пускают в зал… А у нас там была Санька Тимошина. Все говорили, что она – хомутница, то есть колдунья.

Ну вот, однажды зашла она в зал во время репетиции, а я погнал ее оттуда. Гоню прочь, но она не соглашается уйти. А у меня характер был крутоватый. Я схватил ее в охапку и выбросил из клуба.

Она с крыльца кричит мне:

– Ну, узнаешь кузькину мать в сарафане! Ну, узнаю – так узнаю. Что мне с этого?! Да ничего. Проводим мы репетицию. И вот чувствую, что‑то у меня нос раззуделся. Поцарапаю его маленько пальцем, а он опять зудит. Эмка Степанцева, девка такая озорная, как захохочет, поглядев на меня:

– Данилка, у тебя нос величиной с картошку стал! Ой‑ей, действительно. Я схватился за нос, а он у меня не входит в руку. Ой‑ей!… Ну, покончили мы с этой репетицией. Прибежал я домой. Лег и никак не могу уснуть. Горит, просто огнем жжет нос! Я позвал своего старшего брата:

– Матвей, Матвей! У меня‑то что‑то неладное с носом. Он подошел, посмотрел:

– Ой‑ей, да что же это такое с тобой? Это же у тебя, наверное, колдовской хомут. Ты где и с кем сегодня спорил?

– Да вот, – отвечаю, – Саньку Тимошину выбросил из клуба.

– Зараза такая! – вскричал Матвей. – Это она, значит, тебе подделала. Пойдем к Микуле Игнатьичу, целителю нашему.

Вот пришли мы к нему.

Он стал чертить мой нос указательным пальцем и шептать. Не знаю, что уж он там нашептывал. Один раз зашептал меня. Маленько погодя – опять зашептал. И потом три раза мой нос зачертил… Сам не знаю, как я и уснул у него дома на лавке. Утром пробудился – вот где я, оказывается, у Микулы! В первую очередь хватаюсь рукой‑за нос: большой или нет? А он, чувствую, нормальный!…»

Или вот еще одно сообщение, записанное снова‑таки В. Зиновьевым в Читинской области.

«Моя односельчанка Никанова жарила картошку в зимовье, – рассказывает престарелая А. Я. Осадчая. – А тут вдруг в зимовье заходит он, которого многие наши люди колдуном считали. Заходит и говорит:

– Ты меня покорми. Дай картошечки.

А она картошки ему из‑за жадности не дала. Еще даже и поругала его.

Потом, съев всю свою нажаренную картошку, по ягоды пошла. А он и говорит ей вслед:

– Ну, иди по ягоды. Бог с тобой. Иди.

Она только дверь открыла, только через порог переступила и остановилась. Видит – пташечка маленькая‑маленькая летает прямо перед ней. А он, колдун, в зимовье остался. И кричит ей в спину:

– Ты иди‑ка! Что это вдруг приостановилась? Вот она идет, идет. Повернула на солончак… И все дальше шла, и шла, и шла, а пташечка эта перед ней все летит да летит. Пришла. Голубицы кругом – ой, синем‑сине! Ступить негде!

На снимке: попытка вызвать «колдовские чары» по инициативе исследователей. В ходе эксперимента наблюдался самопроизвольный полет стула при прямом психическом контакте с таинственными силами неизвестной природы. Снимок был сделан в начале 40‑х годов нашего века в Англии.

Наклонилась она, чтобы голубицы в лукошко набрать, глядь – а никакой голубицы вокруг вообще нет. В момент исчезла вся куда‑то.

А эта пташечка все летает да летает перед ней. И вот она за пташечкой потопала как зачарованная. Идет, идет, а пташечка впереди все летит, летит… Солнце зашло. И лишь тогда она как бы очухалась. Огляделась по сторонам и сообразила, что за пять километров от деревни ушла! А домой вернулась оттуда уже ночью…

Вот он какой, колдун наш! Страшно! Ей‑богу, я сама неделю голодать буду, а его покормлю…»

Современное сообщение – тоже о страшных колдовских чарах – сделанное журналистом С. Демкиным на страницах «Комсомольской правды» от 13 февраля 1998 года: «Однажды мой друг, полковник милиции в отставке, долго работавший в МУРе, поведал мне любопытную историю. В одном из московских НИИ скоропостижно скончался начальник ведущего отдела, отличавшийся склочным характером и неуважением к своим коллегам. В очередной раз он сделал какое‑то резкое замечание подчиненному. Тот промолчал, но посмотрел на обидчика так, что тот вдруг упал головой на стол и захрипел. Приехавшие врачи «скорой помощи» констатировали смерть, но не могли понять ее причину: этот человек был абсолютно здоров. Патологоанатом, делавший вскрытие, приватно сказал моему другу, что у него создалось впечатление, будто сердце покойного словно кто‑то взял и остановил, как маятник у часов. У следователя сразу возникло подозрение, что этим «кем‑то» был обиженный подчиненный, взгляд которого производил такое неприятное впечатление, что даже у видавшего виды оперативника поползли по спине мурашки».

Date: 2015-06-07; view: 389; Нарушение авторских прав