Седьмая серия: эзотерические слова

Льюис Кэррол разработал и основал сериальный метод в литературе. Мы находим у него несколько приемов развития серий. Прежде всего мы обнаруживаем две серии событий с едва заметными внутренними различиями, которые регулируются странным объектом. Так, в Сильвии и Бруно авария с молодым велосипедистом перемещается из одной серии в другую (глава 23). Конечно, эти серии последовательны по отношению к друг другу, но одновременны по отношению к странному объекту - в данном случае по отношению к часам с восемью стрелками и пружиной, вращающейся в обратную сторону, которые никогда не следуют за временем. Наоборот, время следует за ними. Часы заставляют события возвращаться двумя путями: либо посредством умопомешательства, обращающего вспять их последовательный порядок, либо посредством легких вариаций согласно стоическому предопределению. Молодой велосипедист, налетевший на ящик в первой серии, остается невредим. Но когда стрелки часов возвращаются в начальное положение, он снова лежит раненый в фургончике, везущем его в больницу. Будто часы знают, как исподтишка подстроить аварию, то есть временное осуществление события, а не само Событие как таковое - то есть не результат, не рану как вечную истину... То же самое происходит и во второй части Сильвии и Бруно (глава 2). Здесь мы находим эпизод, который, хотя и с небольшими отличиями, воспроизводит сцену из первой части (смена местоположения старичка, задаваемая "кошельком". Последний и выступает в роли странного объекта, не совпадающего с самим собой, поскольку

67 ЛОГИКА СМЫСЛА

героиня вынуждена бежать с фантастической скоростью, чтобы вернуть кошелек старичку).

Во-вторых, в произведениях Кэррола мы находим две серии событий, где крупные и при этом все нарастающие внутренние различия регулируются предложениями или же, по крайней мере, звуками и звукоподражаниями. Таков закон зеркала. Вот как описывает его Кэррол: "...то, что могло быть видимо из старой комнаты, было совсем неинтересным.., но все остальное было настолько иным, насколько возможно". Серии сна-реальности в Сильвии и Бруно построены по этому закону расхождения - удвоения персонажей одной серии в другой и их переудвоения в каждой серии. В предисловии ко второй части Кэррол дает подробную таблицу состояний - как человеческих, так и сказочных, - обеспечивающих соответствие пар серий в каждом фрагменте книги. Переход от одной серии к другой, коммуникация между сериями "обеспечиваются, как правило, либо посредством предложения, начинающегося в одной серии и заканчивающегося в другой, либо благодаря звукоподражанию, то есть звуку, присутствующему в обеих сериях. (Не понятно, почему у лучших комментаторов Кэррола - прежде всего французских - так много оговорок и пустяковой критики в адрес Сильвии и Бруно - шедевра, в котором по сравнению с Алисой и Зазеркальем появляется целый ряд совершенно новых техник).

В-третьих, мы находим две серии предложений (или, точнее, одну серию предложений и одну серию "поглощений", или: одну серию чистых выражений и одну серию обозначений). Эти серии характеризуются большой несоразмерностью и регулируются эзотерическими словами. Но прежде всего надо усвоить, что эзотерические слова Кэррола относятся к совершенно разным типам. Первый тип образован взаимодействием слоговых элементов одного или нескольких предложений, следующих друг за другом. Например в Сильвии и Бруно (глава 1) слово "вашство" [ "y'reince" ] заменяет словосочетание Ваше королевское Высочество [ "Your royal Highness" ]. Цель такого сокращения в выделении глобального смысла всего предложения с тем, чтобы именовать последнее одним-единственным слогом - "Непроизносимым Мо-

68 ЭЗОТЕРИЧЕСКИЕ СЛОВА

нослогом", как говорит Кэррол. Мы уже встречали подобные приемы у Рабле и Свифта: например, слоговое удлинение за счет согласных или просто изъятие [гласного] звука, когда сохраняются только согласные (как если бы последние были пригодны именно для того, чтобы выражать смысл, а гласные служили бы лишь элементами обозначения)¹. Во всяком случае, эзотерические слова первого типа создают связность, некий синтез последовательности, налагаемый на отдельные серии.

Однако эзотерические слова, характерные для самого Кэррола, относятся к совершенно иному типу. Они относятся к синтезам сосуществования и нацелены на то, чтобы обеспечить конъюнкцию двух серий разнородных предложений или измерений предложения. (В общем-то, это одно и то же, так как всегда можно составить предложения одной серии так, что они будут воплощать одно измерение). Мы видели, что лучшим примером такого случая является слово Снарк: оно циркулирует в двух сериях оральности: поглощении и семиологичности, или в двух измерениях: денотативном и выразительном. Сильвия и Бруно дает и другие примеры: Флисс, плод без вкуса, он же Аззигумский Пудинг. Такое множество имен легко объяснить: ни одно из них не является циркулирующим словом как таковым; скорее, это имена, только обозначающие данное слово ("как слово называется"). У циркулирующего слова как такового иная природа: в принципе, это пустое место, пустая полка, пустое слово. Сам Кэррол иногда советовал застенчивым людям оставлять в письмах некоторые слова пустыми. Следовательно, подобное слово "называется" именами, указывающими на исчезновение и смещение: Снарк невидим, Флисс - почти звукоподражание для чего-то исчезающего. Или иначе, такое слово наделяется совершенно неопределимыми именами: aliquid, это, то, вещица, уловка или "этот,... как его бишь" (например, это в Мышиной истории или вещица в лавке Овцы). Наконец, такое слово вообще не имеет имени; точнее, его называет рефрен песни, проходящий через все ее куплеты и вынуждающий

__________

¹ По поводу этих приемов см. классификацию Эмиля Пона в Quevres Свифта (Paris, Pleiade, 1965 - рр.9-12).

69 ЛОГИКА СМЫСЛА

их коммуницировать. Или, как в песне Садовника, слово именуется заключительной фразой каждого куплета, которая и осуществляет коммуникацию между двумя типами предпосылок.

В-четвертых, мы находим крайне разветвленные серии, регулируемые словами-бумажниками и, если необходимо, задаваемые с помощью эзотерических слов предыдущего типа. Фактически, такие слова-бумажники сами выступают как эзотерические слова особого типа. Прежде всего они определяются тем, что сокращают не-. сколько слов и сворачивают в себе несколько смыслов ("злопасный" = злой + опасный). Проблема, однако, заключается в том, чтобы знать, когда слова-бумажники необходимы. Ведь слово-бумажник всегда можно подобрать, а при желании за таковое можно принять почти любое эзотерическое слово. На деле же, употребление слова-бумажника оправдано только тогда, когда оно выполняет специфическую функцию эзотерического слова, которое оно, как считается, обозначает. Так, например, эзотерическое слово с простой функцией сокращения [слов] внутри единичной серии (вашство) словом-бумажником не является. Другим примером может служить знаменитый Бармаглот, где множество слов, описывающих фантастическую зоологию, вовсе не обязательно принимать за слова-бумажники: например, toves [ шарьки ] (хорьки-ящерицы-штопоры), mimsy [ мюмзики ] (хрупкие-маленькие), raths [ зелюки ] (зеленые свиньи)" и глагол outgribe [ пырялись ] (прыгать-нырять-вертеться². И последний пример: следует отметить, что эзоте-

____________________________________________

* В русском переводе, которому мы следуем, это слово-бумажник звучит как "зеленые индюки", но ради дальнейшей связности текста мы переводим его как "зеленые свиньи", хотя это несколько расходится с версией Бармаглота, предложенной Орловской и Димуровой. - Примечание переводчика.

² И Анри Парисо, и Жак Бруни предложили отличный (французский) перевод Jubberwocky. Перевод Парисо приводится в его книге Льюис Кэррол. Перевод Бруни вместе с комментариями слов из стихотворения можно найти в Cahiers du Sud, 1948, nе 287. Оба автора приводят также версии этого стихотворения на разных языках. Мы используем термины, которые иногда заимствуются у Парисо, иногда у Бруни. Перевод первого куплета, сделанный Антонином Арто, будет рассмотрен позже, поскольку этот выдающийся текст затрагивает проблемы, отношения к Кэрролу не имеющие.

70 ЭЗОТЕРИЧЕСКИЕ СЛОВА

рическое слово, выступающее посредником двух разнородных серий, тоже не обязательно является словом-бумажником. Только что мы видели, что с функцией дуального опосредования вполне справляются и такие слова, как Флисс, вещица, это...

Тем не менее слова-бумажники могут появиться и в этих случаях. Снарк [Snark] - это слово-бумажник, обозначающее фантастическое составное животное: shark + snake, акула + змея. Но это все-таки вторичное, вспомогательное слово-бумажник, поскольку его содержание как таковое не совпадает с его функциями в качестве эзотерического слова.. По содержанию оно указывает на составное животное, по функции же - коннотирует две разнородные серии, только одна из которых касается животного, пусть даже составного, а другая - бестелесного смысла. Следовательно, это слово выполняет свою функцию отнюдь не в качестве "бумажника". С другой стороны, Jabber-wacky [Бармаглот] - конечно же, фантастическое животное, но, одновременно, и слово-бумажник, содержание которого на этот раз совпадает с его функцией. Кэррол уверяет, что это слово сформировано из wooer или wocor, что означает "потомок" или "плод", и jabber, что выражает "возбужденный или долгий спор"**. Таким образом, именно в качестве слова-бумажника "Бармаглот" коннотирует две серии, аналогичные сериям "Снарка": серию съедобных и поддающихся обозначению объектов животного или растительного происхождения - и серию, в которой идет размножение слов и которая касается выражаемых смыслов. Конечно, бывают случаи, когда такие две серии могут коннотироваться иначе, и тогда нет ни повода, ни нужды прибегать к словам-бумажникам. Следовательно, определение слова-бумажника как сокращения нескольких слов и объединения нескольких смыслов является лишь номинальным.

__________

** "...Удалось установить, что англосаксонское слово "wocer" или "wocor" означает "потомок" или "плод". Принимая обычное значение слова "jabber" ("возбужденный или долгий спор"), получим в результате "плод долгого и возбужденного спора"". (Цит. по. Л.Кэррол, Алиса в Стране Чудес. Алиса в Зазеркалье, - М., Наука, 1991 - С.127). - Примечачие переводчика.

71 ЛОГИКА СМЫСЛА

Комментируя первое четверостишие "Бармаглота", Шалтай-Болтай приводит в качестве примеров слова-бумажники: slity ("хливкие" = хлипкие-ловкие), mimsy ("мюм-зики" = хрупкие-маленькие)... Здесь наши трудности возрастают. Ясно, что в каждом таком случае имеется несколько сокращаемых слов и смыслов. Но эти элементы легко организуются в одну серию с тем, чтобы составить глобальный смысл. Поэтому остается не понятным, как отделить слово-бумажник от простого сокращения или от синтеза соединяющей [коннективной] последовательности. Конечно, можно ввести и вторую серию. Как пояснял сам Кэррол, возможности интерпретации бесконечны. Например, можно свести "Бармаглота" к схеме песни Садовника, где есть две серии - серия поддающихся обозначению объектов (съедобных животных) и серия объектов, несущих смысл (символических или функциональных существ типа "банковский служащий", "марка", "дилижанс" и даже "действие железной дороги", как в Снарке). Значит, с одной стороны, можно интерпретировать конец первого куплета как означающее одной части, в стиле Шалтая-Болтая: зеленые свиньи (ruths [ зелюки ]), далеко от дома (тоте = from home [ мо-ва ]), прыгать-нырять-вертеться (outgrabe [ пыряться ]) Но можно интерпретировать и как означающее другой части: пошлины по льготному тарифу (rath = rate + rather [ зелюки ]) вдали от пункта назначения были слишком высоки (outgrabe [ пырялись ]). Но тогда не ясно, какая же интерпретация предпочтительнее и чем слова-бумажники отличаются от конъюнктивных синтезов сосуществования или от любых эзотерических слов, обеспечивающих координацию двух или более разнородных серий.

Решение этой проблемы Кэррол дал в предисловии к Охоте на Снарка. "Полагая, что Пистоль произносит хорошо известные слова - "Кто король? Говори, голодранец, или умри!", - Справедливый Шеллоу, конечно, почувствовал, что это должен быть либо Вильям, либо Ричард, но он не мог решить кто. К тому же он не мог сказать сначала одно имя, потом другое. Нельзя ли как-то объединить их? Это лучше, чем умереть. И он с трудом выдохнул: "Рильям!"" Таким образом, по-видимо-

72 ЭЗОТЕРИЧЕСКИЕ СЛОВА

му, слово-бумажник основано на строгом дизъюнктивном синтезе. Минуя особые случаи, мы открываем общий закон слова-бумажника, согласно которому мы всякий раз извлекаем из такого слова скрытую дизъюнкцию. Так, для слова "злопасный" (злой + опасный), "если вы склонны хоть чуть-чуть к "злой", то вы скажете "злой-опасный", если же хоть на волосок вы склоняетесь к "опасный", вы скажете "опасный-злой". Но если вы обладаете редчайшим даром - совершенно сбалансированным разумом, - то вы скажете "злопасный"". Итак, необходимая дизъюнкция - не между злым и опасным, ибо каждый их них может быть тем и другим сразу. Скорее, дизъюнкция присутствует между злой-и-опасный, с одной стороны, и опасный-и-злой, с другой. В этом смысле, функция слова-бумажника всегда состоит в ветвлении той серии, в которую оно вставлено. Вот почему оно никогда не существует в одиночестве. Оно намекает на другие слова-бумажники, предшествующие ему или следующие за ним и указывающие, что любая серия в принципе раздвоена и способна к дальнейшему раздвоению. Как хорошо сказал М.Ботюр: "Каждое из этих слов может действовать как переключатель. Мы можем двигаться от одного слова к другому множеством путей. А отсюда - идея книги, повествующей не просто одну историю, а целый океан историй"³. Итак, теперь мы можем ответить на поставленный в начале вопрос: лишь тогда, когда эзотерическое слово задействовано не только ради коннотирования или координирования двух разнородных серий, а ради введения в них дизъюнкции, тогда слово-бумажник необходимо и оправданно. Именно в этом случае эзотерическое слово само "именуется", обозначается словом-бумажником. И вообще, эзотерическое слово сразу отсылает к пустому месту и к пассажиру без места. Итак, в произведениях Кэррола нужно различать три типа эзотерических слов: сокращающие слова, которые обеспечивают синтез последовательности в одной серии и соотнесены со слоговыми элементами предложения или последовательности предложений, что-

_____________

³ Michel Butor, Introduction aux fragments de "Finnegans Wake", Paris, Gallimard, 1962, p. 12.

73 ЛОГИКА СМЫСЛА

бы выделить их составной смысл ("коннекция"); циркулирующие слова, благодаря которым осуществляется синтез сосуществования и координации между двумя разнородными сериями, и которые непосредственно несут на себе относительный смысл этих серий ("конъюнкция"); и дизъюнктивные слова или слова-бумажники, благодаря которым происходит бесконечное разветвление сосуществующих серий, и которые соотносятся одновременно со словами и со смыслом, со слоговыми и с семиологическими элементами ("дизъюнкция"). Именно функция разветвления или дизъюнктивный синтез дают подлинное определение слову-бумажнику.

Date: 2015-06-06; view: 511; Нарушение авторских прав