Примечание 6 page

Средство есть поэтому формальный средний член формального умозаключения; оно есть внешнее по отношению к [первому] крайнему члену - к субъективной цели, а потому и по отношению ко [второму ] крайнему - к объективной цели, подобно тому как особенность в формальном умозаключении есть безразличный medius terminus, заменимый и другими [средними членами]. Далее, так же как особенность есть средний член вследствие того, что она по отношению к одному крайнему члену есть определенность, по отношению же к другому крайнему члену - всеобщее и, следовательно, ее опосредствующее определение есть лишь соотносительное определение, через другие определения, так и средство есть опосредствующий средний член лишь потому, что, во-первых, оно непосредственный объект и что, во-вторых, оно средство через внешнее ему соотношение с тем крайним членом - с целью; это соотношение есть для средства безразличная форма.

Поэтому понятие и объективность связаны в средстве лишь внешне; постольку средство есть чисто механический объект. Соотношение объекта с целью есть посылка, иначе говоря, то непосредственное соотношение, которое, как было указано, с точки зрения цели есть рефлексия в само себя; средство есть присущий [цели] предикат; его объективность подведена под определение цели, которое в силу своей конкретности есть всеобщность. Через это имеющееся в средстве определение цели под средство в то же время подведен другой крайний член - вначале еще неопределенная объективность. - Наоборот, средство как непосредственная объективность обладает по отношению к субъективной цели всеобщностью наличного бытия, которого субъективная единичность цели еще лишена. - Таким образом, цель, будучи прежде всего лишь внешней определенностью по отношению к средству, сама выступает как отрицательное единство вне средства, подобно тому как средство есть механический объект, содержащий в самом себе цель лишь как некоторую определенность, а не как простую конкретность тотальности. Но как нечто связующее средний член сам должен быть тотальностью цели. Выше обнаружилось, что в средстве определение цели есть в то же время рефлексия в само себя; постольку это определение есть формальное соотношение с собой, так как определенность как реальное безразличие положена как объективность средства. Но именно потому эта, с одной стороны, чистая субъективность есть в то же время и деятельность. - В субъективной цели отрицательное тельное соотношение с самой собой еще тождественно с определенностью, как таковой, с содержанием и внешностью. Но в начинающемся объективировании цели, в иностановлении простого понятия указанные моменты отделяются друг от друга или, наоборот, именно в этом отделении и состоит это иностановление, или сама внешность.

Весь этот средний член, стало быть, сам есть тотальность умозаключения, в котором абстрактная деятельность и внешнее средство составляют крайние члены, а определенность объекта целью в силу которой он средство, - их средний член. - Но, далее ' всеобщность есть соотношение целенаправленной деятельности и средства. Средство есть объект, есть в себе тотальность понятия- оно не в силах сопротивляться цели в отличие от того, как оно сопротивляется любому другому непосредственному объекту Поэтому средство всецело проницаемо для цели (которая есть положенное понятие) и восприимчиво к тому, что ему здесь передается, так как в себе оно тождественно с целью. Но теперь оно также положено как то, что проницаемо для понятия, ибо в центричности оно нечто стремящееся к отрицательному единству равным образом и в химизме оно - и как нечто нейтральное, и как нечто различенное - стало чем-то несамостоятельным -Его несамостоятельность состоит именно в том, что оно лишь в себе есть тотальность понятия; понятие же есть для-себя-бытие. Поэтому характерная черта объекта в отношении цели - быть бессильным перед ней и служить ей; она его субъективность или душа, которая имеет в нем свою внешнюю сторону.

Объект, непосредственно подчиненный таким образом цели, не есть один из крайних членов умозаключения; нет, это отношение составляет одну из посылок умозаключения. Но с какой-то стороны средство еще самостоятельно по отношению к цели. Объективность, связанная в средстве с целью, ввиду того, что она связана с ней лишь непосредственно, еще внешняя для цели, и потому предпосылка еще имеется налицо. Поэтому деятельность цели через средство еще направлена против этой предпосылки, и цель есть деятельность (а уже не только побуждение и стремление) именно постольку, поскольку в средстве момент объективности положен в своей определенности как внешнее, и простое единство понятия имеет ее теперь в себе как таковую.

С. ОСУЩЕСТВЛЕННАЯ ЦЕЛЬ

1 В своем соотношении со средством цель уже рефлектирована в себя- но ее объективное возвращение в себя еще не положена Деятельность цели через свое средство еще направлена против объективности как первоначальной предпосылки, и заключаем эта деятельность именно в том, чтобы быть безразличной определенности. Если бы деятельность состояла опять-таки лишь в том, чтобы определять непосредственную объективность, то продукт был бы в свою очередь лишь средством, и так далее до бесконечности; в результате получилось бы только целесообразное средство, а не объективность самой цели. Поэтому действующая через свое средство цель должна определять непосредственный объект не как нечто внешнее; этот объект, стало быть, должен сам через себя слиться в единство понятия, иначе говоря, указанная выше внешняя деятельность цели через ее средство должна определить себя как опосредствованно и снять самое себя.

Соотношение деятельности цели с внешним объектом через средство есть прежде всего вторая посылка умозаключения - непосредственное соотношение среднего члена с другим крайним членом. Это соотношение непосредственно потому, что средний член имеет в самом себе внешний объект, а другой крайний член есть точно такой же объект. Средство воздействует на него и властно над ним, потому что его объект связан с самоопределяющей деятельностью, между тем как для этого объекта присущая ему непосредственная определенность безразлична. В этом соотношении протекающий здесь процесс есть не более как механический или химический процесс; в этой объективной внешности выступают предшествующие отношения, но под властью цели. - Однако эти процессы, как оказалось при их рассмотрении, сами собой возвращаются в цель. Следовательно, если вначале соотношение средства с обрабатываемым внешним объектом непосредственно, то оно уже ранее выступило как умозаключение, поскольку цель оказалась истинным средним членом и единством этого соотношения. Таким образом, так как средство есть объект, находящийся на стороне цели и содержащий ее деятельность, то наличествующий здесь механизм есть в то же время возвращение объективности в самое себя, в понятие, которое, однако, уже предположено как цель; отрицательное отношение целесообразной деятельности к объекту тем самым есть не внешнее отношение, а изменение и переход объективности в самой себе в цель.

То, что цель непосредственно соотносится с объектом и делает его средством, равно как и то, что она через него определяет другой объект, можно рассматривать как насилие, поскольку цель представляется имеющей совершенно другую природу, чем объект, и оба объекта также суть самостоятельные по отношению друг к другу тотальности. А то, что цель ставит себя в опосредствованное соотношение с объектом и вставляет между собой и им другой объект, можно рассматривать как хитрость разума. Конечность разумности заключает в себе, как уже было отмечено, тот момент, что цель имеет дело с предпосылкой, т. е. с внешностью объекта. В непосредственном соотношении с объектом она сама вступила бы в сферу механизма или химизма и тем самым было бы подвергнуто случайности и гибели ее определение-быть в себе и для себя сущим понятием. А как такая, цель выставляет объект как средство, заставляет его вместо себя изнурять себя внешней работой, обрекает его на истощение и, заслоняя им себя, сохраняет себя от механического насилия. Далее, будучи конечной, цель имеет конечное содержание;

тем самым она не нечто абсолютное, иначе говоря, не есть нечто совершенно в себе и для себя разумное. Средство же есть внешний средний член умозаключения-осуществления цели; поэтому разумность [цели] проявляет себя в средстве как разумность, сохраняющая себя в этом. внешнем ином и как раз через эту внешность. Постольку средство выше, чем конечные цели внешней целесообразности; плуг нечто более достойное, нежели непосредственно те выгоды, которые доставляются им и служат целями. Орудие сохраняется, между тем как непосредственные выгоды преходящи и забываются. Посредством своих орудий человек обладает властью над внешней природой, хотя по своим целям он скорее подчинен ей.

Но цель не только находится вне механического процесса, но и сохраняется в нем и есть его определение. Как понятие, которое существует свободно по отношению к объекту и его процессу и которое есть самое себя определяющая деятельность, цель сливается в механизме лишь с самой собой, ибо она в такой же мере есть в себе и для себя сущая истина механизма. Власть (Macht) цели над объектом есть это для себя сущее тождество, и ее деятельность есть проявление этого тождества. Как содержание цель есть в себе и для себя сущая определенность, которая в объекте дана как безразличная и внешняя; деятельность же цели есть, с одной стороны, истина процесса, а [с другой ], как отрицательное единство-снятие видимости внешности (das Aufheben des Scheins der Aufierlichkeit). Именно как абстракция безразличная определенность объекта столь же внешним образом заменяется другой; но простая абстракция определенности есть в своей истине тотальность отрицательного, конкретное понятие, полагающее внешнее внутрь себя.

Содержание цели - это ее отрицательность как простая рефлектированная в себя особенность, отличная от ее тотальности как формы. Ввиду этой простоты, определенность которой есть в себе и для себя тотальность понятия, содержание выступает как то что остается тождественным в реализации цели. Телеологический процесс есть перевод понятия, существующего отчетливо как понятие, в объективность; этот перевод в нечто иное, служащее предпосылкой, оказывается слиянием понятия с самим собой через само себя. Содержание цели и есть это тождество, существующее в форме тождественного. При всяком переходе понятие сохраняется; например, когда причина становится действием, причина сливается в действии лишь с самой собой; но в телеологическом переходе само понятие, как таковое, уже существует как причина, как абсолютное, свободное по отношению к объективности и ее внешней определимости, конкретное единство. Внешность, в которую переводит себя цель, уже сама, как мы видели, положена как момент понятия, как форма его различения внутри себя. Поэтому цель имеет во внешности свой собственный момент; и содержание как содержание конкретного единства есть ее простая форма, которая в различенных моментах цели - как субъективная цель, как средство и опосредствованная деятельность и как объективная цель - не только в себе остается равной себе, но и существует как то, что остается равным себе.

О телеологической деятельности можно поэтому сказать, что в ней конец есть начало, следствие - основание, действие - причина, что она становление уже ставшего, что в ней обретает существование только уже существующее и т. д., т. е. что вообще все определения отношения, которые принадлежат к сфере рефлексии или непосредственного бытия, утратили свои различия и что то, что высказывается как то иное-например конец, следствие, действие и т. д.,- в самом отношении цели уже не имеет определения иного, а скорее положено как тождественное с простым понятием.

2. При ближайшем рассмотрении продукта телеологической деятельности оказывается, что цель в нем лишь внешняя, поскольку он абсолютная предпосылка по отношению к субъективной цели, а именно поскольку удовлетворяются тем, что целесообразная деятельность с помощью средства относится к объекту лишь механически и на место одной безразличной его определенности полагает другую, столь же внешнюю ему. Подобного рода определенность, которую цель сообщает объекту, отличается в общем от другой, чисто механической определенности тем, что первая есть момент единства и, стало быть, хотя она и внешняя объекту, однако в самой себе не есть нечто чисто внешнее. Объект, обнаруживающий такое единство, есть целое, к которому его части - его собственная внешность - безразличны; он определенное, конкретное единство, соединяющее внутри себя различенные отношения и определенности. Это единство, которое не может быть постигнуто исходя из специфической природы объекта и определенное содержание которого отличается от свойственного объекту содержания, само по себе не есть механическая определенность, но в объекте оно еще механично. Как в этом продукте целесообразной деятельности содержание цели и содержание объекта внешни друг другу, точно так же относятся между собой и в других моментах умозаключения их определения: в связующем среднем члене - целесообразная деятельность и объект, служащий средством, а в субъективной цели (другом крайнем члене) - бесконечная форма, как тотальность понятия и его содержание. По тому соотношению, которое связывает субъективную цель с объективностью, одна посылка - соотношение объекта, определенного как средство, с внешним еще объектом, - так же как и другая, -соотношение субъективной цели с объектом, который делают средством, - суть непосредственные соотношения. Это умозаключение страдает поэтому недостатком формального умозаключения вообще: те соотношения, из которых оно состоит, сами не суть заключения или опосредствования, а скорее уже предполагают то заключение, средством получения которого они ленного как средство, с внешним еще объектом, - так же как и другая, - соотношение субъективной цели с объектом, который делают средством, - суть непосредственные соотношения. Это умозаключение страдает поэтому недостатком формального умозаключения вообще: те соотношения, из которых оно состоит, сами не суть заключения или опосредствования, а скорее уже предполагают то заключение, средством получения которого они должны служить.

Если рассматривать одну посылку, - непосредственное соотношение субъективной цели с объектом, который в силу этого соотношения становится средством, то окажется, что цель не может соотноситься с объектом непосредственно; ведь объект есть нечто столь же непосредственное, как и тот служащий другим крайним членом объект, в котором цель должна быть осуществлена через опосредствование. Поскольку они таким образом положены как разные, между этой объективностью и субъективной целью должно быть вставлено средство, с помощью которого они соотносятся друг с другом; но это средство точно так же есть уже определенный целью объект, между объективностью которого и телеологическим определением необходимо вставить новое средство и так далее до бесконечности. Тем самым положен бесконечный прогресс опосредствования. - То же самое имеет место и относительно другой посылки-соотношения средства с еще неопределенным объектом. Так как они совершенно самостоятельны то они могут быть соединены лишь в чем-то третьем, и так далее до бесконечности. - Или, наоборот, так как посылки уже предполагают заключение, то заключение, каково оно через указанные лишь непосредственные посылки, может быть только несовершенным. Заключение, или продукт целесообразной деятельности есть не что иное, как объект, определенный внешней ему целью, стало быть, то же самое, что и средство. Поэтому в самом таком продукте получилось лишь средство, а не осуществленная цель; иначе говоря, цель на самом деле не достигла в нем никакой объективности. - Поэтому совершенно безразлично, рассматривают ли определенный внешней целью объект как осуществленную цель или только как средство; это соотносительное, самому объекту внешнее, необъективное определение Следовательно, все объекты, в которых осуществляется внешняя цель, суть в такой же мере лишь средства к цели, то что должно быть употреблено для осуществления той или иной цели и что по существу своему должно считаться средством - есть то средство назначение которого-быть израсходованным, но объект который должен содержать осуществленную цель и вы ступать как ее объективность, тоже преходящ; он точно так » осуществляет свою цель не через спокойное, самосохраняющее! наличное бытие, а лишь поскольку он расходуется; ибо он ответствует единству понятия лишь постольку, поскольку

внешность, т. е. его объективность, снимается в этом единстве. - Дом, часы могут казаться целями по отношению к орудиям их изготовления; но камни, балки или колесики, оси и т. д., составляющие действительность цели, выполняют эту цель лишь через давление, которое они испытывают, через химические процессы, которым они подвергаются под действием воздуха, света, воды, через трение и т. д. и от которых они избавляют человека. Следовательно, они выполняют свое назначение тем, что их употребляют и расходуют, и тому, чем они должны быть, они соответствуют лишь через свое отрицание. Они не соединены с целью положительно, потому что они имеют в самом себе [свое] самоопределение лишь внешним образом и суть лишь относительные цели или по существу своему лишь средства.

Эти цели, как было показано, имеют вообще ограниченное содержание; их форма - это бесконечное самоопределение понятия, ограничившего себя из-за этого содержания до внешней единичности. Ограниченное содержание делает эти цели несоответствующими бесконечности понятия и неистинными; такая определенность подвержена становлению и изменению уже через сферу необходимости, через бытие, и она преходяща.

3. Тем самым получается в результате, что внешняя целесообразность, которая еще только имеет форму телеологии, достигает, собственно говоря, лишь средств, а не объективной цели, так как субъективная цель остается внешним, субъективным определением, или же, если цель деятельна и осуществляет себя (хотя бы только в средстве), она еще непосредственно связана с объективностью, погружена в нее; сама цель есть объект, и цель, можно сказать, постольку не достигает средства, поскольку ее осуществление необходимо еще до того, как она могла бы быть выполнена с помощью средства.

На самом же деле результат есть не только внешнее отношение цели, но и истина этого отношения - внутреннее отношение цели и объективная цель. Самостоятельная по отношению к понятию внешность объекта, которую цель делает своей предпосылкой, положена в этой предпосылке как несущественная видимость и также уже снята в себе и для себя; поэтому деятельность цели есть, собственно говоря, лишь изображение (Darstellung) этой видимости и ее снятие. - Как выяснилось через понятие, первый объект становится средством через передавание, так как в себе он тотальность понятия, и его определенность, которая есть не что иное, как сама внешность, положена лишь как внешнее, несущественное и потому выступает в самой цели как ее собственный момент, а не как независимый от нее. В силу этого определение объекта - быть средством, есть совершенно непосредственное определение. Поэтому для того, чтобы сделать этот объект средством, субъективная цель не нуждается ни в каком насилии или другом утверждении своей силы в отношении объекта, кроме утверждения себя самой; разрешение (Entschluss), раскрытие (Aufschluss), это определение самого себя, есть лишь положенная внешность объекта, который непосредственно подчинен здесь цели и не имеет по отношению к ней никакого другого определения, кроме ничтожности [своего ] в-себе-и-для-себя-бытия.

Второе снятие объективности объективностью отличается от первого тем, что то снятие как первое есть цель в объективной непосредственности, второе же есть поэтому снятие не только первой непосредственности, но и обоих-и объективного как лишь положенного, и непосредственного. Отрицательность возвращается в самое себя таким образом, что она в такой же мере есть восстановление объективности, но как объективности, тождественной с ней, и в этом восстановлении она в то же время есть и полагание объективности как определенной лишь целью, как внешней объективности. Через последнее этот продукт остается как прежде, также, средством; через первое же он объективность, тождественная с понятием, реализованная цель, в которой реальность самой цели составляет то, что она средство. В осуществленной цели средство исчезает потому, что оно Было бы объективностью, лишь непосредственно подведенной под цель, между тем как в реализованной цели эта объективность выступает как возвращение цели в самое себя; тем самым, далее, само опосредствование (оно есть некоторое отношение внешних моментов) также исчезает - отчасти в конкретном тождестве объективной цели, отчасти в нем же как в абстрактном тождестве и непосредственности наличного бытия.

Здесь содержится и опосредствование, которое требовалось для первой посылки-для непосредственного соотношения цели с объектом Осуществленная цель есть также средство, и наоборот, истина средства заключается равным образом в том, что она сама реальная цель, и первое снятие объективности есть уже и второе, точно так же как второе снятие оказалось содержащим и первое. А именно, понятие определяет себя; его определенность - это внешнее безразличие которое непосредственно определено в разрешении как снятое, а именно как внутреннее, субъективное я в то же время как объект, выступающий в качестве предпосылки, дальнейшее выхождение за свои пределы (aus sich), являвшее именно как непосредственный способ передачи и как подведение под него выступающего в качестве предпосылки объекта, есть в то же время снятие указанной выше внутренней, заключенной в понятие, т. е. положенной как снятая, определенности внешности и в то же время оно снятие полагания объекта как предпосылка, тем самым это по видимости первое снятие безразличной объективности есть уже и второе, некоторая прошедшая через опосредствование рефлексия в себя и осуществленная цель.

Так как понятие, здесь, в сфере объективности, где его определенность имеет форму безразличной внешности, находится во взаимодействии с самим собой, то изображение его движения становится здесь вдвойне трудным и запутанным, потому что само это движение непосредственно двояко, и первое всегда есть также второе. В понятии для себя, т. е. в его субъективности, различие его от себя дано как сама по себе непосредственная тождественная тотальность; а так как его определенность есть здесь безразличная внешность, то тождество в ней с самим собой есть в свою очередь столь же непосредственно и отталкивание от себя, так что то, что определено как внешнее ему и безразличное для него, есть скорее оно же само, а оно, как оно само, как рефлектированное в себя, есть скорее свое иное. Только не упуская этого из виду, можно понять объективное возвращение понятия в себя, т. е. его истинное объективирование, - можно понять, что каждый из отдельных моментов, через которые проходит это опосредствование, сам есть умозаключение связывающее все эти моменты. Так изначальная внутренняя внешность •понятия, в силу которой оно отталкивающее себя от себя единство, цель и ее стремление вовне - к объективированию, есть непосредственное полагание или предполагание внешнего объекта; самоопределение есть также определение внешнего объекта как определенного не понятием; и наоборот, это определение есть самоопределение, т. е. снятая внешность, положенная как внутренняя, иначе говоря, уверенность в несущественности внешнего объекта. - Что касается второго соотношения, определения объекта как средства, то было только что показано, как оно в самом себе есть опосредствование цели с самим собой в объекте. - И точно так же третье, механизм, протекающий под властью цели и снимающий объект с помощью объекта, есть, с одной стороны, снятие средства, [т. е.] того объекта, который уже положен как снятый, и, стало быть, второе снятие и рефлексия-в-себя, а с другой стороны, первый акт определения внешнего объекта. Этот акт определения, как было отмечено, есть в осуществленной цели опять-таки продуцирование только некоторого средства: субъективность конечного понятия, презрительно отметая средство, не достигла в своей цели ничего лучшего. Но эта рефлексия, [сводящаяся к тому], что цель достигнута в средстве и что в осуществленной цели сохранились средство и опосредствование, есть последний результат внешнего отношения цели - результат, в котором оно сняло само себя и который оно представило как свою истину. - Рассмотренное напоследок третье умозаключение отличается тем, что оно, во-первых, есть субъективная целенаправленная деятельность предыдущих умозаключений, но, [во-вторых ], также снятие внешней объективности - и, значит, внешности вообще, - через самое себя, и тем самым оно в своей положенности тотальность.

Итак, после того как субъективность, для-себя-бытие понятия перешло, как мы видели, в его в-себе-бытие, в объективность оказалось, в дальнейшем, что в объективности вновь появилась отрицательность для-себя-бытия понятия; понятие определило себя в объективности так, что его особенность есть внешняя объективность, иначе говоря оно определило себя как конкретное единство, внешность которого есть его самоопределение Движение цели достигло теперь того, что момент внешности не только положен в понятии и понятие есть не только долженствование и стремление, но как конкретная тотальность тождественно непосредственной объективностью. Это тождество есть, с одной стороны, простое понятие и равным образом непосредственно, с другой стороны - оно столь же существенно есть опосредствование, и лишь через него как само себя имеющее опосредствование оно есть эта простая непосредственностъ; так понятие состоит по существу своему в том, чтобы как себя сущее тождество было отличным от своей в-себе-сущей объективности и тем самым иметь внешность, но в этой внeшней тотальности быть ее самоопределяющим тождеством. Как такое,

понятие есть теперь идея.

РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ

ИДЕЯ (DIE IDEE)

Идея есть адекватное понятие, объективно истинное (Wahre) или истинное, как таковое. Если что-либо имеет истину, оно ее имеет через свою идею, иначе говоря, нечто имеет истину, лишь поскольку оно идея. - Выражение «идея» вообще-то часто употребляется в философии, как и в обычной жизни, и для [обозначения] понятия и даже для [обозначения] простого представления: «У меня еще нет никакой идеи об этой тяжбе, об этом здании, об этой местности» - означает только, что у меня нет о них представления. Кант реабилитировал выражение «идея» как понятие разума. - Понятие же разума есть, согласно Канту, понятие о безусловном, а в отношении явлений оно трансцендентно, т. е. оно не может иметь адекватного ему эмпирического применения. Понятия разума, по Канту, служат для понятийного постижения (Begreifen), а понятия рассудка - для понимания (Verstehen) восприятии. - На самом же деле, если понятия рассудка действительно понятия, то они понятия (Begriffe) - посредством их постигают (wird begriffen), и понимание восприятии посредством понятий рассудка будет постижением. Если же понимание есть только акт определения восприятии посредством таких определений, как, например, целое и части, сила, причина и тому подобное, то оно означает лишь акт определения посредством рефлексии, так же как и под пониманием можно подразумевать всего лишь определенный акт представления совершенно определенного чувственного содержания; так, если, описывая человеку дорогу, говорят, что она в конце леса поворачивает налево, и он, скажем, отвечает: «понимаю», то это «понимание» не означает ничего другого, кроме схватывания [сказанного] представлением и памятью. - «Понятие разума» тоже несколько нескладное выражение; ведь понятие - это вообще нечто относящееся к разуму; а поскольку разум отличают от рассудка и от понятия, как такового, он тотальность понятия и объективности. - В этом смысле идея есть разумное; она необусловленное потому, что лишь то имеет условия, что существенно соотносится с объективностью, но не с такой объективностью, которая определена им самим, а с такой, которая еще имеется по отношению к нему в форме внешности и безразличия, как это еще имело место во внешней цели.

Так как выражение «идея» сохраняется для [обозначения]

объективного или реального понятия и его отличают от самого понятия а тем более от простого представления, то следует, далее еще в большей мере отвергнуть ту оценку идеи, согласно которой ее принимают за нечто лишь недействительное, и об истинных мыслях говорят, что они только идеи. Если мысли суть нечто чисто субъективное и случайное, то они, разумеется, не имеют никакой иной ценности, но в этом отношении они стоят не ниже преходящих и случайных действительностей (Wirklichkeiten), которые равным образом не имеют никакой другой ценности, кроме ценности случайностей и явлений. Если же полагают, что идея, наоборот, не имеет ценности истины потому что она в отношении явлений трансцендентна, что в чувственном мире ей не может быть дан совпадающий с ней предмет 61, то это - странное недоразумение, ибо идее отказывают в объективной значимости потому, что ей недостает-де того, чтб составляет явление, неистинное бытие объективного мира. В отношении практических идей Кант признает, что «нет ничего более вредного и менее достойного философа, чем невежественные ссылки на мнимо противоречащий идее опыт. Самого опыта вовсе не было бы, если бы, например, государственные учреждения были созданы в свое время согласно идеям и если бы вместо них грубые понятия не сделали тщетными все благие намерения именно потому, что они были заимствованы из опыта». Кант считает идею чем-то необходимым, целью, которую следует ставить себе как прообраз для некоего максимума, стремясь как можно больше приблизить к ней состояние действительности.

Date: 2015-06-06; view: 562; Нарушение авторских прав