Кролик на ужин

Мэт приземлился на неровный грунт, ослепленный вспышкой света.Ругаясь, он оперся на ашандарей, чтобы не упасть на мягкую землю. От нее пахло листвой, грязью и гниющей древесиной. Насекомые жужжали в тени.

Белизна исчезла, и он очутился за пределами Башни Генджей. Он почти ожидал, что вновь окажется в Руидине. Казалось, что копье вернуло его в свой мир в том месте, где он зашел. Том сидел на земле, поддерживая Морэйн, которая моргала и оглядывалась.

Мэт обернулся к башне и нацелился вверх.
- Я знаю, вы смотрите! - сказал он возбужденно. Он сделал это. Он, проклятье, с этим справился и остался жив! - Я побил вас, покрытые струпьями старые сапоги! Я, Мэтрим Коутон, пережил ваши ловушки! Ха! - Он вскинул ашандарей над головой. - И вы сами дали мне выход! Жуйте эту горечь на обед, вы, пылающие, горящие, ублюдочные лгуны!

Мэт широко улыбался, со стуком вгоняя копье древком вперед в землю рядом с собой. Он кивнул. Никто не одолел Мэтрима Коутона. Они лгали ему, выдавали смутные пророчества и угрожали, а затем повесили его. Но Мэт оказался впереди в конечном счете.

- Кто был другим? - Мягкий голос Морэйн спросил сзади. - Тот, кого я видела, но не знаю?

- Он не смог выбраться оттуда, - угрюмо сказал Том.

Это охладило Мэтов пыл. Их победа досталась им страшной ценой. Все это время Мэт путешествовал с легендой?

- Он был другом, - сказал Том тихо.

- Он был великим человеком, - добавил Мэт, поворачиваясь и вытаскивая ашандарей оттуда, куда засадил его в землю. - Когда напишешь балладу об этом, Том, убедись, что ты указал, что он был героем.

Том взглянул на Мэта, затем понимающе кивнул.
- Мир захочет узнать, что случилось с этим человеком.
Свет! Как обратил внимание Мэт, Том совсем не удивился, услышав, что Ноэл был Джейином Далекоходившим. Он знал. Когда он об этом догадался? Почему ничего не сказал Мэту? Том был тот еще друг.

Мэт только покачал головой.
- Ну, мы выбрались, так или иначе. Но Том, в следующий раз, как я захочу провести треклятые переговоры, подкрадись сзади и стукни меня по голове чем-нибудь большим, тяжелым и тупым. А потом бери все в свои руки.

- Приму во внимание твою просьбу.

- Давайте отойдем отсюда. Мне не по душе, что треклятая башня маячит надо мной.

- Да, - произнесла Морейн, - ты можешь сказать, что они кормятся эмоциями. Хотя я скорее назвала бы это не "питанием", а "наслаждением" эмоцией. Им это не нужно, чтобы выжить, однако с этого они получают сильное удовольствие.

Они сидели на лесной прогалине неподалеку от башни, рядом с лугом близ Аринелле. Густая сень деревьев охлаждала воздух и загораживала им обзор башни.

Мэт сидел на небольшом мшистом валуне, пока Том разводил огонь. У него в кармане завалялись несколько зажигательных палочек Алудры, а также немного пакетиков с чаем, однако не было ничего, в чем можно подогреть воду.

Морейн, все еще завернутая в Томов плащ, сидела на земле, прислонившись к упавшему бревну. Она изнутри держала плащ запахнутым, позволяя ему полностью укутать себя, кроме лица и темных кудрей. Она выглядела более женственной, чем помнил Мэт - в его воспоминаниях она походила на статую. Всегда невыразительное лицо словно из полированного камня, глаза, похожие на темно-коричневый топаз.

Теперь она сидела с бледной кожей и раскрасневшимися щеками, ее волосы вились и свободно ниспадали вокруг лица. Она была привлекательной, за исключением этого безвозрастного вида Айз Седай. Тем не менее, ее лицо проявляло намного больше эмоций, чем мог припомнить Мэт, выражение нежности, когда она взглянула на Тома, слабая дрожь, когда она рассказывала о времени, проведенном в башне.

Она бросила взгляд на Мэта, и ее глаза по-прежнему оставались оценивающими. Да, это была прежняя Морейн. Смирившаяся, сломанная. По какой-то причине это заставило ее казаться тверже в глазах Мэта.

Том подул на колеблющееся пламя, которые пустило в воздух витую струйку дыма прежде, чем медленно погаснуть. Вероятно, древесина была слишком влажной. Том выругался.

- Все нормально, Том, - мягко произнесла Морейн. - Я буду в порядке.

- Я не хочу, чтобы ты подхватила простуду сразу же, как мы освободили тебя из того места, - сказал Том. Он достал зажигательную палочку, но внезапно дерево заискрило, и затем огонь с шипением разгорелся, словно он охватил слишком влажный трут.

Мэт взглянул на Морейн, на лице которой был сосредоточенный вид.

- О, - воскликнул Том и тихо засмеялся. - Я почти забыл об этом...

- Это все, что я теперь могу самостоятельно направить, - сказала Морейн, поморщившись. Свет, разве раньше Морейн морщилась? Она для этого была слишком высока и могущественна, разве нет? Или Мэт неверно ее припоминал?

Морейн. Он разговаривал с потрясающей Морейн! Хоть он и пошел в башню с четким намерением спасти ее, это казалось невероятным, что он говорил с ней. Это походило на разговор с...

Ну, как говорить с Бергитте Серебряный Лук или Джейином Далекоходившим. Мэт улыбнулся, покачивая головой. Что это был за мир, и что за странное место Мэт в нем занимал.

- Что ты имеешь в виду, Морейн? - спросил Том, подбрасывая в огонь несколько веток. - Все, что ты можешь направить?

- Элфинн и Илфинн, - пояснила она спокойным голосом. - Они смакуют и наслаждаются сильными эмоциями. По некоторым причинам эффекты та'верена действуют на них даже более опьяняюще. Есть и другие вещи, от которых они получают удовольствие.

Том, нахмурившись, глянул на нее.

- Моя Сила, Том, - разъяснила она. - Я могла слышать, как они лаяли и шипели друг на друга, когда питались мной, Элфинн и Илфинн, те и другие по очереди. Кажется, у них не очень-то часто бывали Айз Седай. Высасывая мою способность направлять, они получали вдвое больше пищи - мою печаль о том, что я теряю, и саму Силу. Мои возможности очень сильно уменьшились.

- Они утверждали, что убили Ланфир, слишком быстро ее опустошив, хотя я полагаю, Элфинн и Илфинн, возможно, пытались заставить меня бояться. Однажды там был мужчина, когда они разбудили меня. Он сказал, что я не та, кого он хотел. - Она запнулась и задрожала. - Иногда я желала, чтобы они побыстрей истощили меня и окончили мою жизнь.

Небольшой лагерь затих, кроме треска огня. Том посмотрел на Морейн, которая казалась беспомощной.

- Не выражай мне такого сожаления, Том Меррилин, - сказала Морейн, улыбаясь. - Я пережила ужасные вещи, но все люди знают подобные минуты отчаяния. Я верила, что ты придешь. - Она высвободила руку из-под плаща, обнажив тонкое, бледное плечо и ключицу, и протянула ему. Он помедлил, потом взял руку и пожал ее.

Морейн посмотрела на Мэта.
- И ты, Мэтрим Коутон. Больше не наивный паренек с фермы. Боль в глазу сильно беспокоит тебя?

Мэт пожал плечами.

- Я Исцелила бы рану, если могла, - произнесла Морейн. - Но даже останься я столь же сильной, как когда-то была, то не смогла бы восстановить твой глаз. - Она потупилась, отпуская ладонь Тома и сжимаю свою руку. - У вас есть ангриал?

- Ах, да, - сказал Том, выуживая странный браслет из своего кармана. Он надел его ей на руку.

- С этим, - сказала Морейн, - я буду достаточно сильна, чтобы избавить тебя от боли, по крайней мере. Они поместили его на меня, чтобы дать мне возможность набрать больше Силы и сделать их пищу более сочной. На самом деле, я просила ангриал в качестве одного из трех моих желаний. Я не представляла, что они в конечном итоге будут использовать его против меня.

- Они дали тебе три желания, - спросил Мэт, нахмурившись.

- Я прошла через тер'ангриал, - ответила она. - Древний договор удерживал нас обоих, хотя с уничтожением дверной рамы не осталось простого пути назад. Я знала из-за...предшествующих событий, что мне не сбежать - если только вы не придете за мной, - независимо от того, какими были мои желания или как тщательно я их формулировала. Так что я использовала их наилучшим образом.

- Что ты попросила? - задал Мэт вопрос. - Кроме ангриала?

Она улыбнулась.
- Пока что я придержу это. Я действительно благодарна тебе, юный Мэтрим. За мою жизнь.

- Тога я думаю, мы в расчете, - сказал он. - Ты спасла меня от жизни в Двуречье. Чтоб мне сгореть, если у меня была такая хорошенькая скачка с тех пор.

- А твоя рана?

- Не так уж и болит. - Вообще-то, она беспокоила. Очень, очень сильно. - Тебе нет необходимости впустую тратить силы на это.

- До сих пор пугаешься Единой Силы, как я вижу.

Он ощетинился.
- Боюсь?

- Я так думаю, у тебя есть серьезная причина для подобной осмотрительности. - Она отвела взгляд от него. - Но будь осторожен. Самые неприятные события в нашей жизни бывают иногда для нашего блага.

Да, она по-прежнему оставалась Морейн. Скорой на поучения и советы. Но, наверное, у нее было на это право - после того, через что она прошла, - читать нотации о страдании. Свет! Она знала, через что придется пройти, и, тем не менее, все же столкнула Ланфир в тот тер'ангриал? Может, не Мэт был тут героем, и, возможно, Ноэл им тоже не был.

- Так и что теперь? - спросил Том, усаживаясь обратно на пень. Тепло огня позволяло чувствовать себя хорошо.

- Я должна найти Ранда, - сказала Морейн. - Ему понадобится моя помощь. Надеюсь, он хорошо справлялся, пока меня не было?

- Ничего об этом не знаю, - ответил Мэт. - Он почти сумашедший, и все в этом треклятом мире готовы вцепиться друг другу в глотки. - Замелькали цвета. Ранд обедающий с Мин. Он развеял образ.

Она приподняла бровь.

- Но, - признал Мэт, - он заполучил большинство, указав на Последнюю Битву. И Верин сказала, что он очистил саидин от порчи.

- Благословенный Свет, - прошептала Морейн. - Как?

- Я не знаю.

- Это все меняет. - произнесла она, широко улыбнувшись. - Он исправил то, что однажды испортил. "Дракон принес нашу боль и Дракон исцелил рану."

- Мэт твердит, что нам нужен фестиваль или просто что-нибудь, чтобы отпраздновать, - заметил Том - Впрочем, может быть, ему нужен лишь хороший повод напиться.

- Я сказал, что это - несомненный факт, - добавил Мэт. - Во всяком случае, Ранд был занят. Илэйн говорит, у него намечается какая-то встреча, устроенная c правителями под его контролем, в ближайшее время.

- Значит, Илэйн - королева?

- Ну да. Ее мать убил Равин, - произнес Мэт.

- Ты говорил мне.

- Я? Когда?

- В прошлой жизни, Мэтрим, - ответила она улыбаясь.

- Хрм. Да, Ранд разобрался с ним.Так что все хорошо.

- Что с другими Отрекшимися? - спросила Морейн.

- Не в курсе, - ответил Мэт.

- Мэт был слишком занят, чтобы следить за событиями, - добавил Том. - Он провел время, женившись на императрице Шончан.

Морейн от удивления моргнула.
- Ты сделал что?

- Это произошло случайно, - вяло ответил Мэт, сжавшись.

- Ты случайно женился на Императрице Шончан?

- У них такие странные обычаи, - произнес Мэт, натягивая шляпу поглубже. - Странные люди. - Он выдавил смешок.

- Та'верен, - сказала Морейн.

Как бы то ни было, он знал, что она это скажет. Свет. Ну, хорошо, что они смогли вернуть ее назад. Мэт был удивлен силой этого чувства. Кто бы мог подумать? Он чувствует привязаннность? Привязанность к Айз Седай? Он?

- Ясно, - сказала она, - вижу, что нам многое нужно обговорить. Но сначала нам нужно найти Ранда.

Он также знал, что она постарается взять руководство на себя.
- Ты найдешь его, Морейн, но в Кеймлине есть вещи, которые я должен сделать. Не хочу спорить и все, но такие вот дела. Ты тоже должна пойти туда. Илэйн, более чем кто-то еще, в состоянии помочь тебе с Рандом.

Треклятые цвета. Так, словно остаться с одним глазом было недостаточно плохо, у него еще и эти пылающие видения роились перед взглядом всякий раз, когда он думал о Ран...

Чтоб они сгорели, эти видения!

Морейн подняла бровь, когда он покачал головой, а потом покраснел. Он, верно, выглядел так, словно был в припадке.

- Увидим, Мэтрим, - сказала она, потом бросила взгляд на Тома, который стоял, держа пакетики с чаем. Мэт уже почти думал, что тот попытается вскипятить воду в руках, только чтобы достать для Морейн теплого чая. Том посмотрел на нее, и она снова протянула ему руку.

- Дражайший Том, - произнесла она. - Я хотела бы тебя в мужья, если ты захочешь меня в жены.

- Чего? - спросил Мэт, вставая. Он поднял руку ко лбу, чуть не сбив шляпу напрочь. - Что ты сказала?

- Тише, Мэт, - сказал Том. Он не принял протянутую Морейн руку. - Ты знаешь, мне всегда очень не нравились женщины, способные направлять Единую Силу, Морейн. Ты знаешь, это уносило меня обратно в прошлое.

- У меня теперь не так уж много Силы, дорогой Том. Без этого ангриала я буду недостаточно сильна, чтобы подняться до Принятой в Белой Башне. Я выброшу его, если ты этого пожелаешь. - Она подняла другую руку, оставаясь едва прикрытой. Она стянула ангриал.

- Я так не считаю, Морейн, - ответил он, опускаясь на колени и беря ее за руки. - Нет, я ничего не отниму у тебя.

- Но с этим я буду очень сильна, буду обладать большей Силой, чем перед тем, как меня схватили.

- Так тому и быть, - сказал он. Он надел браслет обратно на ее запястье. - Я женюсь на тебе, если ты желаешь этого.

Она напряженно улыбнулась.

Мэт стоял ошеломленный.
- И кто, проклятье, собирается вас женить? - выпалил он. - Ясно прямо как гром, что я не собираюсь быть им, скажу вам.

Парочка глянула на него, Том с пустым взглядом, Морейн - с намеком на улыбку.
- Я могу понять, почему шончанка заполучила тебя, Мэт, - отметила она. - У тебя, несомненно, есть склонность к романтике.

- Я просто... - Он снял шляпу, неуклюже держа ее, метаясь взглядом между ними. - Я просто...чтоб мне сгореть! Как я это пропустил? Я был с вами двумя большую часть времени, которое вы провели вместе! Когда вы стали такими влюбленными?

- Ты не очень-то пристально наблюдал, - ответил Том. Он повернулся к Морейн. - Полагаю, ты также захочешь сделать меня Стражем?

Она улыбнулась.
- Мой прежний Гайдин был передан другой к этому времени, я надеюсь.

- Я возьмусь за работу, - сказал Том, - хотя тебе придется объяснить Илэйн, почему ее придворный бард чей-то Страж. - Он помедлил. - Как думаешь, они смогут сделать один из тех меняющих цвет плащей с какими-нибудь заплатками на нем?

- Ну, я смотрю, вы оба стали треклятыми сумасшедшими, - сказал Мэт. - Том, не ты однажды сказал мне, что больнее всего тебе находиться в двух местах - Тар Валоне и Кеймлине? Теперь ты на полной скорости бежишь вниз по склону, который закончится с тобой, живущим в том или другом месте!

Том пожал плечами.
- Времена меняются.

- Я никогда не проводила большую часть времени в Тар Валоне, - произнесла Морейн. - Думаю, мы будем получать удовольствие, путешествуя вместе, Том Меррилин. Если переживем грядущие месяцы. - Она посмотрела на Мэта. - Ты не должен отвергать узы Стража с такой легкостью, Мэт. Блага, которые они дают, в эти дни будут весьма полезными для людей.

Мэт нахлобучил шляпу обратно.
- Может статься, это правда, но ты никогда не увидишь меня, попавшего в их треклятую ловушку. Без обид, Морейн. Ты мне довольно симпатична. Но быть связанным с женщиной? Не бывать такому с Мэтримом Коутоном.

- Да неужели? - спросил Том. - Разве мы не установили, что твоя Туон будет способна направлять, реши она учиться?

Мэт замер. Проклятый пепел. Том был прав. Но умение направлять превратит ее в марат'дамани. Она не сделает подобной вещи. Ему не о чем беспокоиться.

Не так ли?

Он, должно быть, скривил мину при этой мысли, поскольку Том усмехнулся, и Морейн опять улыбнулась. Однако, они оба вскоре потеряли интерес к подшучиванию над Мэтом, и вернулись к тихой беседе. Эта любовь в их глазах была истинной. Они любят друг друга. Свет! Как Мэт это проморгал? Он чувствовал себя как человек, который привел на конные скачки свинью.

Он решил потихоньку улизнуть, оставляя парочку наедине. Он отправился разведать местность, где, как предполагалось, появятся их переходные врата. Это было лучше всего. Они не взяли припасов, и Мэт совсем не собирался останавливать корабль и плыть на нем весь долгий путь обратно к Кеймлину.

Это была короткая прогулка через луг к берегам Аринелле. Оказавшись там, он сложил из камней небольшую пирамиду в честь Ноэла, затем коснулся шляпы в память о нем и присел, чтобы ждать и размышлять.

Морейн была в безопасности. Мэт выжил, хотя эта треклятая дырка пульсировала болью как ничто другое. Он все еще не был уверен, были ли у Элфинн и Илфинн веревки вокруг него или нет, но он вошел в их логово и вернулся невредимым. По большей части, во всяком случае.

Один глаз потерян. Как это скажется на его способности сражаться? Это волновало его больше всего. Он нацепил на себя храбрый вид, но внутри Мэт дрожал. Что подумает Туон о муже, упустившем глаз? Муже, который мог быть неспособен защитить себя?

Он вытащил нож и начал подбрасывать его. Потом, следуя прихоти, не глядя метнул его себе за спину. Мэт услышал тихий визг и обернулся, чтобы увидеть, как кролик резко упал на землю, пронзенный его лениво брошенным ножом.

Он улыбнулся, затем повернулся обратно к реке. Там он заметил что-то, застрявшее между двумя большими речными камнями рядом с берегом. Это была опрокинутая кастрюля с медным дном, практически новая, только помятая по бокам пару раз. Должно быть, ее уронил путешественник, проходивший выше по реке.

Да, он мог быть неспособен оценивать расстояние и также мог быть не в состоянии видеть. Но удача работала лучше, когда ты не приглядывался, так или иначе.

Мэт улыбнулся шире, потом подобрал кролика - он освежует его на ужин, - и вытащил кастрюлю из реки.

Морейн в конце концов получит свой чай.

Эпилог

Потом

Грендаль поспешно собиралась, думая что нужно забрать из ее нового дворца. Из стола она взяла маленький ангриал в форме небольшого изогнутого ножа из слоновьей кости, который Месана обменяла на её информацию. Свое золотое кольцо она потеряла во время атаки Ал'Тора.

Грендаль бросила его в узел и взяла пачку бумаг с кровати. Имена контактов, глаз-и-ушей -- все что она смогла вспомнить из того, что пропало при разрушении Кургана Нэтрина.

Снаружи вздымались и бились о скалы волны. Было еще темно. Всего мгновения прошли с момента, когда ее оружие дало сбой и провалило задуманное ей. Айбара выжил в сражении. Но это должно было сработать!

Она была в своей усадьбе в нескольких лигах от Эбу Дар. Теперь, когда Семираг не было, Грендаль начала плести сеть вокруг их новой, похожей на ребенка Императрицы. Придется повременить с этими планами.

Перрин Айбара спасся. Она была ошеломлена. Совершенный план провалился. И потом.. он спасся. Как? Пророчество.. Там говорилось..

Что за бездарь! - Грендаль размышляла, складывая бумаги в узел. - И этот идиот Белоплащник! Она вспотела. Она не должна была потеть.

Она переложила несколько тер'ангриалов из стола в узел, затем открыла гардероб, чтобы переодеться. Он может найти её в любом месте мира.

Но, может, в одной из зеркальный реальностей за Портальными Камнями.. Да, там, его связь не..

Она повернулась с руками, занятыми шелками и замерла. В комнате стояла фигура. Высокая, словно столб одетый в черное. Улыбающиеся губы смерти.

Грендаль бросилась на колени, разбрасывая одежду. Пот стекал у нее по щеке.

"Грендаль..", произнес высокий Мурдраал. Звук голоса внушал ужас и звучал подобно последнего шепоту умирающего человека. "Ты провалилась, Грендаль."

Шайдар Харан.. Очень очень плохо. "Я.." начала она, облизывая пересохшие губы. Как бы обратить это в победу? "Это все в соответствии с планом. Это просто.."

"Я знаю тебя, Грендаль. И я чувствую твой ужас."

Она зажмурила глаза.

"Месана пала." прошелестел Шайдар Харан. "Трое Избранных уничтожены из-за твоих действий. Нагромождения планов, хитросплетений неудач и вообще некомпетентности.

"Я никак не причастна к провалу Месаны!"

"Никак?! Грендаль, там был Шип Снов. Те, кто был с Месаной говорят, что не могли перемещаться, чтобы заманить Айз Седай в нужное место и захлопнуть ловушки. Они не должны были сражаться внутри Белой Башни. Они не могли уйти. Из-за тебя."

"Изам.."

"Твой инструмент - твой провал, Грендаль."

Она снова облизала губы. Во рту пересохло. Должен быть выход. "У меня есть лучший план, более смелый. Вы будете впечатлены. Ал'Тор думает, что я мертва, поэтому я могу.."

"Нет." Такой тихий голос, но столь ужасающий. Грендаль поняла, что не может говорить. Что-то забрало ее голос. "Нет", повторил Шадар Харан и продолжил: " Эта возможность будет дана другому, но ты, Грендаль, не будешь забыта."

Она подняла глаза, почувствовав надежду. Мертвые губы широко улыбались, взгляд уперся в нее. Ей показалось, что она тонет.

"Нет." сказал Шадар Харан. "Я не забуду, и ты этого не забудешь.."

Она широко распахнула глаза и заскулила, когда он потянулся к ней.

Небо грохотало, трава вокруг Перрина дрожала и была покрыта черными пятнами, также как и в реальном мире. Даже волчий сон умирал.

Воздух был наполнен запахами, не принадлежащими этому месту: горящего огня, засохшей крови, тухлых яиц, дохлого чудища, которого он не мог опознать.

"Нет", подумал он. "Этого не должно быть."

Он напряг волю. Запахи исчезли, замененные ароматами лета: травы, ежиков, насекомых, мха, сизокрылых голубей, пурпурных зябликов. Они нахлынули, сея жизнь вокруг него.

Он стиснул зубы. Изменения реальности разошлись вокруг него подобно волнам. Тьма отступала под напором растительности. Клубившиеся над ним облака, расступились. Солнечный свет полился вниз. Раскаты грома смолкли.

И Прыгун жив, подумал Перрин. Он дожен! Я чувствую запах его шкуры, слышу как он бежит, прыгая, по траве.

Волк появился перед ним, сформировавшись из тумана. Серебристо-серый, поседевший за годы жизни. Перрин радовался его силе. Это было реальным.

А потом он увидел волчьи глаза. Безжизненные.

Запах стал застаревшим и неправильным.

Увлекшись, Перрин аж вспотел от напряжения. Что-то в нем стало бессвязным. Он воздействовал на волчий сон слишком сильно, абсолютный контроль над этим местом был похож на попытку удержать волка в коробке.

Он закричал, падая на колени. Туманный псевдо Прыгун исчез, тучи затянули небо. Молнии полыхали над ним и черные пятна побили траву. Неправильные запахи вернулись.

Пот капал со лба коленопреклоненного Перрина, одной рукой он опирался на колючую коричнево-черную траву. Слишком жесткая.

Перрин подумал о Фейли в их палатке на Поле Меррилора. Она была его домом. Многое предстояло сделать. Ранд придет, как и обещал. Завтра он увидит Эгвейн. Мысли о реальном мире успокоили Перрина, удерживая его от слишком сильного воздействия на волчий сон.

Он встал. Он мог бы много сделать в этом месте, но всему был предел. Всему всегда есть предел.

Ищи Безграничного. Он объяснит.

Последнее послание Прыгуна. Что оно значит? Прыгун сказал, что Перрин найдет ответы, что Безграничный ему растолкует их? Послание было пронизано болью, потерей и удовлетворением от увиденного. Перрин принял волка внутри себя. Окончательный образ волка гордо прыгнул в темноту. Шкура сверкает, запах определяется.

Перрин послал себя на Джеханнский Тракт. Безграничный часто бывала здесь с остатками стаи. Он достиг места и нашел его:

молодого самца с коричневым мехом и поджарой тушкой. Безграничный дразнил его, послав образ Перрина как быка, топчащего оленя. Другие забыли это, но Безграничный помнил.

Безграничный, послал Перрин. Прыгун сказал, что ты нужен мне.

Волк исчез.

Перрин разбежался и прыгнул на место, где ранее стоял волк - вершину скалы в нескольких лигах от дороги. Он учуял слабенький запах места, куда перенесся волк, и последовал за ним. Открытое место - поле с сараем вдалеке - выглядело гнилостно.

Безграничный, послал Перрин. Волк сел на кучу кустарника неподалеку.

Нет. Нет. Безграничный послал смесь испуга и гнева.

Что я сделал?

Волк растворился, оставив неясные очертания. Перрин зарычал. Он опустился на четвереньки, становясь волком. Юный Бык вел преследование. ветер ревел у него в ушах. Он заставил его разделиться впереди себя, еще больше увеличевая скорость.

Безграничный пытался исчезнуть, но Юный Бык не отставал, появившись среди океана. Он ударил волну, вода затвердела под его лапами, он последовал за Безграничным, не замедлив своего бега.

Безграничный послал каскад образов. Леса. Города. Поля. Перрина, смотрящего на него, стоя снаружи клетки.

Перрин замер, превращаясь снова в человека. Он стоял на вздымающихся волнах, медленно поднимаясь в воздух. Что? В образе Перрин был младше. И Морейн была с ним. Откуда Безграничный..

И тут Перрин узнал. Безраничного всегда можно было найти в Гэалдане в волчьем сне.

Ноам, послал он волку, это в прошлом.

Он ощутил удивление, потом волк исчез из виду. Перрин переместился на место, где стоял Безграничный. Там пахло маленькой деревней, гумном, клеткой.

Перрин появился там. Безграничный лежал на земле между двух домов, глядя на Перрина. Безграничный бел не отличим от других волков, но теперь Перрин стал подозревать как было на самом деле. Это был не волк. Это был человек.

"Безграничный.", произнес Перрин, опускаясь на колено, чтобы заглянуть волку в глаза. "Ноам, ты помнишь меня?"

"Конечно. Ты Юный Бык."

"Я имею ввиду, помнишь ли ты меня прежним, когда мы встретились в другом мире. Ты послал картинку этого."

Ноам открыл пасть, и в ней появилась кость.

Большая бедренная, с остатками мяса на ней. Он лежал на боку и грыз кость. Ты Юный бык, послал он упрямо.

"Ты помнишь клетку, Ноам?" мягко спросил Перрин, посылая изображение. Образ человека, полураздетого, в грязной одежде, которого его семья заточила в самодельную деревянную клетку.

Ноам замер. Его контур дернулся, начав превращаться в человечий. Волчий образ вернулся мгновенно, и он издал низкий рык.

"Не я принес плохие времена, чтобы тебя рассердить, Ноам." сказал Перрин "Я.. Ну, я как ты.."

Я волк.

"Да," сказал Перрин. "Но не всегда."

Всегда.

'Нет" твердо сказал Перрин. "Однажды ты был как я. И думая иначе, ты не делаешь это таким."

"Делаю, Юный Бык," послал Ноам, "делаю."

Это было правдой. Почему Перрина угнетал этот факт? Тем не менее, Прыгул послал его сюда. Почему Безграничный был ответом? Найти его, узнать - это вернуло назад все страхи Перрина. Он заключил мир с самим собой, но тут был человек, который полностью потерял свою человеческую сущность в волчьей.

Это было тем, что пугало Перрина. То что вбило клин между ним и волками. Теперь, когда он преодолел это, зачем Прыгун послал его сюда? Безграничный пах смущением. Кость исчезла, и он лег, положив голову на лапы и глядя на Перрина.

Ноам - его сознание практически исчезло - думал только о том, чтобы вырваться и об убийстве. Он был опасен для окружающих. Ничего из этого не было сейчас. Безграничный выглядил умиротворенным.Когда они освободили Ноама, Перрин боялся, что тот быстро умрет, но он выглядел живым и здоровым. По крайней мере, живым. Перрин не мог достоверно судить о здоровье человека изнутри волчьего сна.

Не смотря на это, ум Безграничного был гораздо лучше. Перрин нахмурился. Морейн говорила, что ничего от сознания человека не осталось в сознании существа.

"Безграничный", сказал Перрин, "Что ты думаешь о мире людей?"

Перрина ударил шквал образов. Боль. Грусть. Умирающий урожай. Снова боль. Большой полупьяный толстяк, избивающий красивую женщину. Боль. Огонь. Страх. Печаль. Бессмысленность.

Перрин откинулся назад. Безграничный продолжал посылать образы. Один за одним.

Могила. Маленькая могилка, как для ребенка. Разгорающийся огонь. Человек - брат Ноама, не выглядящий опасным, Перрин узнал его - в ярости.

Образы наводняли его. Перрин завыл. Это был плач по жизни Ноама, панихида скорби и боли. Неудивительно, что это человек выбрал жизнь волка.

Поток образов оборвался. И Безграничный отвернул голову. Перрин обнаружил, что задыхается.

"Дар." Послал Безграничный.

"Свет!" прошептал Перрин. "Это был выбор, да? Ты выбрал волка умышленно.

Безграничный закрыл глаза.

"Я всегда думал, что это поглотит меня, если я не буду осторожен", сказал Перрин.

"Волк - это покой", послал Безграничный.

"Да.", проговорил Перрин, кладя руку на голову волка. "Я понимаю."

Это был баланс Безграничного. Не такой, как баланс Илайаса. Не такой, как нашел Перрин. Он понимал. Это не означало, что потеря контроля была опасной. Это был последний кусочек к осознанию. Нехватавший кусочек его самого.

"Благодарю тебя", послал Перрин. Образы волка Юного Быка и человека Перрина стояли рядом на вершине холма, их запах был одинаков. Он послал мысль во все стороны, так сильно как мог. Безграничному, волкам неподалеку, всем, кто мог услышать.

Спасибо вам.

"Доваианди се товиа сагайн," произнес Оливер,бросая кости. Они покатились по матерчатому полу палатки. Олвер улыбнулся, когда они остановились. Только черные точки, без волнистых линий или треугольников. Действительно, удачный бросок.

Оливер переместил свою фигуру вдоль матерчатой доски для игры в Змей и Лисичек, которую для него сделал отец. Похоже, что эта доска каждый раз причиняла Оливеру боль, напоминая ему об отце. Но он лишь поджимал губу, чтобы никто не знал об этом. Воины не плачут. И кроме того, когда-нибудь он найдет того Шайдо, который убил его отца. Тогда месть Оливера будет утолена.

Такие вещи делают мужчины, которые являются воинами. Он полагал, что Мэт поможет ему, раз уж он должен закончить все свои дела к Последней Битве. К этому моменту Мэт будет обязан ему не только за всё то время, что Олвер провёл в роли личного посланника Мэта. Ещё за информацию, которую Олвер дал ему о змеях и лисах.

Талманес уселся на стул позади Олвера. Стойкий человек читал книгу уделяя лишь немного своего внимания игре. Он не был таким хорошим игроком, как Ноэл или Том. И сейчас Талманес был отправлен не столько играть с Олвером, сколько присматривать за ним.

Мэт не хотел, чтобы Олвер знал, что он уехал в Башню Гэнджей, не взяв с собой Олвера. Это хорошо, но Олвер был не дурак и он знал, что происходит. Он не был сумасшедшим, совсем нет. Ноэл был хорош, чтобы взять его, и если Мэт мог взять только троих... Что-же, Ноэл мог драться лучше Олвера. ЗОчевидно, был смысл в том, чтобы именно он пошёл.

Но в следующий раз уже Олвер будет делать выбор. И тогда уже Мэт должен будет достоин того, чтобы не остаться не у дел.

"Твой бросок, Талманес", сказал Олвер.

Талманес что-то пробормотал, вытягиваясь, и бросая горсть игральных костей, не отрываясь от книги. Он был отличным товарищем, лишь немного жестким. Пожалуй, Олвер не выбрал бы его компанию для веселой ночи выпивки и охоты на официанток. Как только он станет достаточно взрослым для всего этого. Он полагал, что будет готов в следующем году или около того.

Олвер передвинул змей и лисичек и взял кости для следующего броска. Он полагал, что это всё. Поблизости было много Шайдо, но он не знал как найти того, кто убил его родителей. Но Элфинн могли ответить на вопросы. Он слышал, как Мэт говорил об этом. Олвер мог получить свои ответы, а затем выследить и прикончить убийцу. Так же просто, как прокатиться верхом. Он просто должен был подготовиться с Отрядом заранее, чтобы сражаться достаточно хорошо, чтобы он смог сделать то, что должно быть сделано.

Он бросил кости. Ещё один отличный бросок. Олвер улыбнулся, передвигая свою фишку обратно в центр доски, наполовину погрузившись в мечты о том дне, когда он сможет наконец отомстить, как должно.

Он передвинул свою фигуру еще через одну линию, и замер.

Его фигура была в самом центре доски.

"Я выиграл!" воскликнул он.

Талманес поднял глаза и присвистнул. Он наклонил голову, в изумлении осматривая доску. "Сожги меня Свет," пробормотал он. Должно быть мы неверно считали или..."

"Неверно считали?"

"Я имею ввиду..." удивленно посмотрел Талманес "Ты не можешь выиграть. В этой игре невозможно победить. Это просто невозможно".

Это было невероятно.С какой стати Олверу играть, если одержать победу невозможно? Он улыбался, глядя поверх доски. Змеи и лисы находились на расстоянии одного броска до его фигуры. Но на этот раз он добился перекрытия всех путей к внешней границе кольца и обратно. Он выиграл.

Отлично. Он было начал думать, что никогда не справится с этим!

Олвер встал, разминая ноги. Талманес поднялся со стула, присев на корточки рядом с игровым полем и почесывал голову, дым лениво поднимался с конца трубки.

"Я надеюсь, Мэт скоро вернется" Сказал Олвер.

"Уверен, что он вернется," сказал Талманес. "Задание Ее Величества не должно бы потребовать много времени." Это была ложь, которую они говорили Олверу - что Мэт, Том и Ноэл уехали по какому-то секретному поручению Королевы. Хорошо, это ещё одна причина, по которой Мэт будет обязан ему. Честно говоря, Мэт иногда бывал таким строгим, ведя себя так, словно Олвер не мог сам позаботиться о себе.

Олвер покачал головой, прогуливаясь к краю палатки, где лежала кипа бумаг Мэта, ожидавшая его возвращения. Там, между двумя из них, Олвер заметил нечто интересное. Намного красного как кровь. Он протянул руку, вытягивая письмо из-под двух листов бумаги. Оно было запечатано капелькой воска.

Олвер хмурился, вертя в руках письмо с мелким почерком. Он видел, что Мэт беспокоился из-за письма. Почему он не открыл его? Это было совершенно неучтиво. Сетталь упорно пыталась объяснить уместность этого Олверу, но большинство сказанного ею было бессмыслицей- он ей кивал ей лишь только для того, чтобы она позволяла ему прижиматься к ней- он был уверен, что нужно открывать письма, присланные тебе, затем любезно отвечать на них.

Он снова повернул письмо, затем пожал плечами и сломал печать. Олвер был личным курьером Мэта, по официальным и всем остальным делам. Это было не удивительно, Мэт иногда забывал некоторые вещи, и работа Олвера заключалась в том, чтобы заботиться о нем. Теперь, когда Лопина не стало, Мэт нуждался в особенной заботе. Это была одна из причин, по которой Олвер остался с Отрядом. Он не был уверен, что Мэт сможет обойтись без него.

Он развернул письмо и вынул оттуда небольшой плотный лист бумаги. Он нахмурился, пытаясь разобрать слова. Чтение давалось ему довольно легко, благодаря Сетталь, но некоторые слова вызывали у него затруднения. Он почесал в затылке. "Талманес", сказал он, "Возможно, тебе следует прочитать это."

"Что ты делаешь?" Мужчина оторвал взгляд от игры. "Прекрати, сейчас же! Олвер, что ты делаешь? Это письмо не должно быть открыто!" Мужчина поднялся, направляясь к Олверу, чтобы забрать бумагу из его рук..

"Но - " начал Олвер.

"Милорд Мэт не открывал его", сказал Талманес. "Он считает, что прочитав его, мы окажемся втянутыми в политически игры Белой Башни. Он ждал все эти недели! Теперь посмотри, что ты натворил. Интересно, сможем ли мы его засунуть обратно внутрь......"

"Талманес," сказал настойчиво Олвер. "Я думаю, это важно"

Талманес колебался. Казалось, он сейчас разорвется. Затем он поднес письмо к свету, чтобы было лучше видно. Он читал быстро, словно воришка утаскивающий еду у уличного торговца и запихивающий ее сразу в рот, пока его не обнаружили.

Талманес прошептал проклятие себе под нос. Но прочел письмо снова и выругался громче. Схватив меч, он выскочил из палатки. Письмо осталось лежать на полу.

Олвер просмотрел его снова, произнося слова, которые он не понял сразу.

Мэтрим,

Если ты читаешь это, значит, я мертва. Я планирую вернуться и освободить тебя от клятвы в течении дня. Моя следующая задача может вызвать много осложнений и есть большая вероятность, что я не выживу. Я должна знать, что я оставила кого-то, кто увидит эту работу сделанной.

К счастью, есть одна вещь на которую я, как мне кажется, могу положиться. Твое любопытство. Полагаю, ты выждал несколько дней, прежде, чем открыть это письмо, чего было бы достаточно для моего возвращения, если бы я смогла. Таким образом, эта миссия ложится на тебя.

В Кэймлине есть Путевые Врата. Охраняются, забрикадированы и считаются засекреченными. Это не так.

Огромное войско отродий Тени двигается по путям к Кеймлину. Я не знаю, когда они вышли, но полагаю, что еще есть время, чтобы остановить их. Ты должен встретиться с королевой и убедить ее уничтожить врата. Это должно быть сделано, укрепление врат не поможет. Если вы не сможете уничтожить их, королева должны привести все ее силы для охраны этого места.

Если ты потерпишь неудачу, я боюсь, что Кеймлин падет до истечения этого месяца.

С уважением, Верин Матвин.

Олвер потер подбородок. Что такое Путевые Врата? Ему казалось, что он слышал, как Мэт и Том говорили о них. Он взял письмо и вышел из палатки.

Талманес стоял у палатки, глядя на восток. В сторону Кеймлина.

Красный туман висел на горизонте, и зарево освещало город. Ярче, чем в предыдущие ночи.

"Свет, сохрани нас", прошептал Талманес. "Это пожары. Город горит." Он встряхнул головой, как будто очищал ее, и кинул клич. "К оружию! Троллоки в Кеймлине! Война в городе! К оружию, воины! Чтоб я сгорел, мы должны пробраться в город и спасти тех драконов! Если они попадут в руки Тени, нам всем конец!"

Олвер выпустил письмо из рук, распахнув глаза. Троллоки в Кеймлине? Это было как Шайдо в Кайриене, только хуже.

Он поспешил в палатку Мэта, спотыкаясь о ковер и бросился на колени возле своего спального тюфяка. Он поспешно потянул за застежку на нем. Когда он раскрыл его, оттуда начала выпирать шерсть, набитая внутрь.Он нашел его и вытащил наружу, нож, который он там спрятал.Он был завернут в кожу. Он стащил его у одного из управляющих Отряда, Бергевина, когда тот не смотрел.

После Кайриэна Олвер поклялся себе, что больше никогда не поведет себя, как трус. Он схватил большой нож обеими руками так, что костяшки побелели, затем выскочил из палатки.

Настало время битвы.

Баррига споткнулся, когда проползал мимо ствола упавшего дерева. Кровь капала со лба на траву, и темные пятнистые листья крапивы впитывали его кровь. Он поднял дрожащую руку ко лбу. Повязка была хоть выжимай.

Нет времени останавливаться. Нет времени! Он заставил себя встать на ноги, и поспешно бросился сквозь бурый синеголовник. Он старался не смотреть на темные пятна на растениях. Запустение, он вошел в Запустение. Но что еще он должен был делать? Троллоки бушевали на юге; все башни пали. Сам Кандор пал.

Баррига споткнулся и упал на землю. Он стонал, переворачиваясь и задыхаясь. Он находился во впадине между двумя холмами, к северу от Башни Хис (Heeth). Его когда-то прекрасная одежда - богатый бархатный кафтан и жилет - порвались и окрасились кровью. От него пахло дымом, и когда он закрывал глаза, то видел Троллоков. Нахлынувших на его караван, убивая его слуг и солдат.

Они все пали. Тум, Ян... оба умерли. Свет, все они были мертвы.

Баррига вздрогнул. Как он пришел к этому? Он же был всего лишь торговцем. Я должен был послушаться Ребек, подумал он. Позади него от Башни Хис поднимался дым. Это было место, откуда шел его караван. Как же это могло случится?

Он должен двигаться дальше. На восток. Он доберется до Арафела. Другие страны Порубежья, возможно, еще не пали, не так ли?

Он взобрался по склону, руками раздвигая перед собой короткую скрученную души-лозу. Похожую на червей между его пальцами. Его голова начала кружиться. Он достиг вершины холма; мир завертелся. Баррига рухнул, кровь сочилась сквозь его повязку.

Нечто двигалось перед ним. Он моргнул. Те тучи над головой были бурей. Прямо к нему со скользящей грацией приближались три фигуры, одетые в черное и коричневое. Мурдраалы!

Нет. Он сморгнул слезы и кровь с глаз. Нет, это не были Мурдраалы. Это были люди, носившие красные вуали на лицах. Они шли пригнувшись, изучая местность, и несли короткие копья за спиной.

"Хвала Свету," прошептал он. "Айил". Он был в Андоре, когда пришел Ранд ал'Тор. Все знали, что Айил следуют за Возрожденным Драконом. Он приручил их.

Я спасен!

Один из Айил подошел к Барриге. Почему вуаль человека красная? Это было необычно. Темные глаза айильца были тусклыми и жесткими. Он убрал вуаль и показал улыбающееся лицо.

Зубы мужчины были заостренными. Его улыбка растянулась, и он плавным движением вытащил нож из-за пояса.

Баррига икнул, глядя на ужасную пасть и ликование в глазах человека, когда он достиг его, чтобы убить. Это были не Айил. Это было что-то другое.

Что-то страшное.

Ранд ал’Тор, Дракон Возрожденный, спокойно сидел в своем сне. Он вдыхал освежающий морозный воздух. Белые облака мягко плавали вокруг него, целуя кожу своим дыханием.

Его престолом на ночь был плоский валун на склоне горы; он смотрел сквозь облака на узкую долину. Это не было реальным местом. Это не было даже Миром снов, тем местом, где он сражался с Отрекшимися, и которое было очень опасным, как ему говорили.

Нет, это был один из его обычных снов. Теперь он мог их контролировать. В этом месте, защищенном стражем, он мог найти покой для раздумий, пока его тело спало рядом с Мин в их новом лагере в окружении Порубежников, стоявших на Поле Меррилора. Эгвейн была там, вместе с выстроившимися армиями. Он был готов к этому. Он рассчитывал на это.

Назавтра они услышат его требования. Он не будет требовать удержать его от того, чтобы сломать печати – он собирался сделать это независимо от того, что скажет Эгвейн. Нет, он собирался потребовать от правителей мира повернуть на Шайол Гул, чтобы встретиться с Темным.

Он не был уверен, как поступит, если они откажутся. Они обнаружат, насколько трудно будет так сделать. Иногда бывает полезным иметь репутацию непредсказуемого.

Он глубоко и умиротворенно вдохнул. Здесь, в его снах, луга зеленели. Так, какими он запомнил их. В этой безымянной долине, защищенной Горами Тумана, он начал путешествие. Не первое и не последнее, но возможно – самое важное. Одно из самых болезненных, так наверняка.

- И теперь я возвращаюсь, - прошептал он. – Я снова изменился. Человек все время меняется.

Он чувствовал целостность, возвращаясь сюда, в место, где он впервые столкнулся с убийцей внутри себя. Где первый раз попытался сбежать от тех, с кем должен держаться рядом. Он закрыл глаза, наслаждаясь спокойствием. Тишиной. Гармонией.

Вдалеке он услышал крики боли.

Ранд открыл глаза. Что это было? Он встал, разворачиваясь. Это место было создано его собственным разумом, защищенное и безопасное. Это не могло…

Крик повторился. Издалека. Он нахмурился и поднял руку. Пейзаж вокруг него исчез, рассеиваясь туманом. Он стоял в черноте.

Там, подумал Ранд. Он был в длинном коридоре, отделанном панелями темного дерева. Ранд пошел по нему, стуча сапогами. Это пошатнуло его мир. Кто-то страдал. Нуждался в нем.

Ранд побежал. Он достиг дверного проема в конце коридора. Красновато-коричневое дерево было шишковатым и рубцеватым, как толстые корни древнего дерева. Ранд схватился за ручку – просто еще один корень – и рывком распахнул дверь.

Просторная комната за ней была безупречно черной, лишенной света, как пещера глубоко под землей. Комната, казалось, высасывает и поглощает свет. Голос кричал оттуда. Он был слабым, как будто задушенный тьмой.

Ранд вошел. Тьма поглотила его. Она вытягивала из него жизнь, словно сотни пиявок сосали кровь из его вен. Он продолжал двигаться вперед. Он не смог определить направление криков, так что двинулся вдоль стен; они походили на кость, гладкую, но время от времени, треснувшую.

Комната была круглой. Словно он стоял в чаше огромного черепа.

Там! Слабый свет впереди, одинокая свеча, освещавшая пол из черного мрамора. Ранд бросился прямо к ней. Да, там была фигура. Съежившаяся у стены из белой кости. Женщина с серебристыми волосами, одетая в тонкую белую сорочку.

Сейчас она плакала, ее тело содрогалось и трепетало. Ранд опустился на колени рядом с ней, свеча замерцала от его движения. Как эта женщина поникла в его сон? Была она реальной или порожденной его разумом? Он положил руку ее на плечо.

Она взглянула на него покрасневшими глазами, с гримасой боли на лице, слезы капали с подбородка.
- Пожалуйста, - умоляла она. – Пожалуйста. Он завладел мной.

- Кто ты?

- Ты знаешь меня, - прошептала она, схватив его руку и прильнув к ней. – Мне жаль. Мне так жаль. Он получил меня. Он заново сдирает кожу с моей души каждый вечер. О, прошу! Прекрати это.
Слезы полились еще сильней.

- Я не знаю тебя, - сказал Ранд. – Я…

Эти глаза. Эти прекрасные страшные глаза. Ранд вздохнул, отпустив ее руку. Лицо было другим. Но он узнал душу.
- Майрин? Ты мертва. Я видел, как ты умерла!

Она покачала головой.
- Хотела бы я умереть. Я хочу этого. Пожалуйста! Он перемалывает мои кости, ломает как прутья, а потом оставляет умирать прежде, чем Исцелить ровно настолько, чтобы поддерживать во мне жизнь. Он…
Женщина осеклась, вздрогнув.

- Что такое?

Ее глаза широко распахнулись, и она вжалась в стену.
- Нет! – закричала она. – Он идет! Тень в разуме каждого человека, убийца истины. Нет!
Она извивалась, пытаясь дотянуться до Ранда, но что-то тащило ее назад. Стена исчезла, и она провалилась во тьму.

Ранд прыгнул вперед за ней, но слишком поздно. Он мельком увидел ее прежде, чем она пропала в темноте внизу.

Ранд замер, уставившись в этот провал. Он искал спокойствие, и не мог найти. Вместо этого он чувствовал ненависть, беспокойство и – словно шипящую гадюку внутри себя, - желание. Это была Майрин Иронайле, женщина, которую он некогда называл леди Селин.

Женщина, которую большинство знало по имени, взятом ей самой. Ланфир.

Жесткий, сухой ветер дул в лицо Лану, смотрящему вниз на искаженный пейзаж. Тарвиново Ущелье было широким проходом, скалистым, с испорченной Запустением травой. Это когда-то была часть Малкир. Он снова был дома. В последний раз.

Множество троллоков расположилось по другую сторону Ущелья. Тысячи.

Десятки тысяч. Возможно, сотни тысяч. Несомненно в десятки раз больше, чем то количество людей, которых Лан собрал в течение своего похода по Порубежью. Как правило, люди сдерживали свою сторону Ущелья, но Лан не смог бы этого сделать.

Он прибыл наступать, отвоевать Малкир. Андрэ ехал верхом рядом, слева, юный Кейсил Кандорский- справа. Он чувствовал что-то, отдаленное, которое недавно давало ему силу. Связь изменилась. Эмоции изменились.

Он все еще мог чувствовать Найнив, столь замечательную, заботливую и страстную, где - то на окраине своего сознания. Ему было больно осознавать, что его смерть принесет страдание ей, а не другой. Однако, эта близость- последняя близость- давала ему силу.

Горячий ветер, казался слишком сухим, пах пылью и грязью, и вызывал слезы на глазах, заставляя их мигать.

"Это правильно, " сказал Кайсел.

"Что?" спросил Лан.

"То что мы должны ударить по ним здесь."

"Да," сказал Лан.

"Возможно," сказал Кайсел. "Но это смело. Это показывает Тени, что мы не будем бить исподтишка, что мы не сгибаемся перед ней. Это ваша земля, милорд Мандрагоран".

Моя земля, подумал он. Да, так и было. Он толкнул Мандарба вперед..

"Я - ал'Лан Мандрагоран," проревел Лан. "Повелитель Семи Башен, Защитник Рубежей Первого Огня, Владелец Меча Тысячи Озер! Одно время меня называли Аан'аллейн, но я отвергаю этот титул, потому что я больше не одинок. Страшись меня, Тень! Страшись меня и знай. Я возвращаю то, что принадлежит мне. И хоть я и король без земель. Но я все еще король!"

Он кричал, держа над головой свой меч. И возгласы одобрения раздавались позади него. Он послал заключительное сильнейшее ощущение любви к Найнив и в то же время ударил пятками Мандарба в бока, пуская в галоп.

Его армия двинулась за ним, каждый верхом - армия кандорцев, арафелинцев, шайнарцев и салдейцев. Но большиство - малкири. Лан не был бы удивлён, если он не привёл каждого живущего человека из его бывшего королевства, способного держать оружие.

И они скакали, крича, размахивая мечами, опустив копья для атаки. Копыта их были громом, голоса их - удары волн, гордость их - сильнее, чем ослепляющее солнце. Их силы были двенадцать тысяч. И выступили они против по крайней мере ста пятидесяти тысяч.

Этот день будет вспоминаться с почтением, думал Лан, мчась вперед во весь опор. Последняя Атака Золотого Журавля. Закат Малкири.

Конец приближался. Они встретят его с обнаженными мечами.

И прошло известие, что стены темницы Величайщего станет слабее, как члены тех, кто создал её. И снова Его мощь смажет Узор и Великий Господин протянет руку свою, чтобы потребовать то, что Его по праву. Мятежные народы станут бесплодными, а детей их заставят рыдать. Не будет никого, кроме Него и тех, кто отдал сердце своё Его величеству.

В тот день, когда Одноокий Шут посетит коридоры скорби и Первый Среди Сброда поднимет свою руку, чтобы принести Свободу Тому, кто был Уничтожен, придут последние дни гордости Падшего Кузнеца. Да, и Битый Волк, известный как Смерть, падет и будет уничтожен Башнями Полуночи. И его поражение принесет ужас и страдания в сердца людей и весьма поколеблет их устремления.

И тогда придет Повелитель Вечера. И Он завладеет глазами нашими, чтобы наши души склонились перед Ним, и Он завладеет кожею нашей, чтобы наши тела стали служить Ему, и Он завладеет губами нашими, чтобы только Его мы прославляли. И Повелитель Вечера столкнется с Поверженным Победителем, и прольет кровь его и принесет нам Тьму, что так прекрасна. Да возопите же, о последователи Тени. Молите о погибели!

- из Пророчеств Тени.

Конец тринадцатой книги

Колесо Времени