Глава 14. Постоялый двор верстах в ста от Санкт‑Петербурга представлял собой небольшое приземистое здание

Россия

Постоялый двор верстах в ста от Санкт‑Петербурга представлял собой небольшое приземистое здание, окруженное лесом.

Ничего такого, что могло бы привлечь к убогому заведению проезжающих путешественников, не было и внутри. Тесные комнаты напоминали казематы с каменными стенами, грубыми деревянными полами и бревенчатыми потолками. Отдельная комната, которую потребовала для себя Софья, оказалась тесной и полутемной, с обеденным столом посередине и двумя стульями у печи, растопить которую она попросила, не обращая внимания на недовольное ворчание ленивого, нерасторопного хозяина.

Если бы не усталость, не боль во всем теле и не голод, Софья ни за что не поддалась бы на уговоры Петра провести ночь в этом малоприятном месте. Она не только сомневалась в чистоте предоставленных в их распоряжение комнат – разве можно расслабиться, когда знаешь, что по пятам за тобой гонятся смертельно опасные враги.

Наступившая ночь принесла сырость и прохладу. Сидя у огня, Софья старалась не обращать внимания ни на мрачную обстановку, ни на стойкий запах жареного лука.

Скоро она будет дома. Там, в Санкт‑Петербурге, под защитой семьи, бояться будет нечего, там никто не посмеет поднять на нее руку. Даже этот гордец, герцог Хантли.

Странно, но эта мысль не приносила утешения. Скорее, наоборот, где‑то в уголке сердца приютилось что‑то похожее на сожаление.

Уж не лишилась ли она рассудка окончательно?

Сердито щелкнув языком, Софья направила мысли в сторону дома, где ее ждали уют, тепло, блаженный покой, где можно не бояться разоблачения.

Там, дома, она со временем позабудет Стефана. Софья не позволяла себе других мыслей: что память о случившемся не рассеется, что образ герцога будет преследовать ее вечно.

Привычное течение мыслей нарушила служанка.

– Ваш обед, мадам. – Она поставила на стол поднос.

– Спасибо. – Софья подошла ближе, посмотрела на миску с неаппетитно выглядящей тушеной рыбой и ломоть черствого хлеба и состроила гримасу. Она, конечно, не ждала, что на постоялом дворе найдется хороший шеф‑повар, но действительность превзошла все опасения. – Вы не видели мою служанку?

Женщина, принесшая обед, выглядела на удивление аккуратной, а в спокойных карих глазах светился ум.

– Когда я видела ее в последний раз, она шла в сторону конюшни.

Софья грустно улыбнулась. Конечно, ее служанке захотелось побыть с Петром. Эти двое определенно питали друг к другу нежные чувства.

– Хорошо. Тогда все.

Женщина ушла, а Софья, оставшись одна, попыталась заставить себя съесть неаппетитное блюдо.

Она проглатывала очередной кусок, когда услышала за дверью громкие голоса. Софья вскочила и торопливо надела шляпку с вуалью.

Уйти к себе, наверх? Там, по крайней мере, можно запереть дверь. Только вот чтобы попасть к лестнице, нужно было пройти через харчевню, а привлекать к себе внимание не хотелось.

Пока она раздумывала, проблема решилась сама собой: дверь распахнулась, и в комнату вошел высокий, приятной внешности господин, при виде которого сердце у нее подскочило и замерло.

Сэр Чарльз Ричардс.

Англичанин аккуратно закрыл дверь, бросил на лавку шляпу и перчатки, поправил выбившиеся из‑под рукава кружевные манжеты и, пройдя небрежной походкой через комнату, остановился перед Софьей.

– Вам нет нужды прятать свое премиленькое личико, госпожа Софья. – Омерзительно усмехаясь, он протянул руку, сорвал с ее головы шляпку и швырнул на пол. – Между друзьями секретов быть не должно.

В груди похолодело. Страх вязал узлы в животе. Софья еще раньше подозревала, что этот человек как‑то связан с ее врагами. Теперь она уже не сомневалась в этом.

Только бы не упасть в обморок.

Софья попыталась придать лицу строгое выражение.

– Что вы делаете здесь, сэр Чарльз?

– Преследую вас, разумеется, – ответил он, глядя ей в глаза. – Вы изрядно поводили меня за нос, но теперь нашей игре наступил конец.

– И почему же вы преследуете меня?

– Почему? – Англичанин опустил руку в карман и, достав кинжал, повертел его так, чтобы отсвет пламени запрыгал по длинному, тонкому лезвию. – Потому что у вас есть кое‑что, принадлежащее мне.

Игра и впрямь закончилась. Маски были сброшены, и Софья торопливо отступила к двери.

– Держитесь подальше от меня, – предупредила она, – или я закричу.

– И поступите очень неблагоразумно. – Он провел пальцем по острию клинка до изящной серебряной рукоятки. – Вся прислуга этого захудалого заведения собрана в кухне, и я приказал своим людям стрелять без предупреждения, если кто‑то попробует выкинуть какую‑нибудь глупость и помешать нашей милой беседе.

Во рту пересохло, крик замер на губах. Могла ли она рисковать жизнью этих ни в чем не повинных людей? Нет. Пожалуйста, Господи, не дай их в обиду!

– Не нахожу в нашей беседе ничего милого. И моя семья тоже ничего не найдет, когда узнает, что мне угрожали.

Предупреждение не подействовало – сэр Чарльз только ухмыльнулся.

– Думаете, я боюсь Александра Павловича?

– Я думаю, что вы сумасшедший.

Лицо его напряглось, черты заострились – обвинение попало в цель. И все же ему удалось взять себя в руки.

– Вы правы. Я – безумец. И мое безумие, как оказалось, слишком дорогое удовольствие. К счастью, благодаря вам у меня появятся средства, чтобы выпутаться из неприятного положения.

Софья облизнула губы.

– У меня с собой только несколько рублей и…

Она не договорила и лишь вскрикнула сдавленно, когда он схватил ее за руку и приставил к горлу острие кинжала.

– Письма! Отдайте мне письма. Немедленно.

Сердце стучало так, что она почти ничего не слышала.

Мысли разбегались. Софья всегда считала себя храброй женщиной. Настоящей Романовой. И вот теперь она отчаянно хотела отдать письма этому омерзительному негодяю. Отдать только для того, чтобы избавиться от него. Как унизительно…

Но что делать, если он пугал ее до смерти?

В его застывших черных глазах было что‑то порочное, что‑то зловещее. Как будто у него украли душу и вместо нее осталась только холодная, расчетливая ненависть.

И все же страх не лишил ее способности к здравому рассуждению.

Отдав письма, она ничего не выиграет. Спасти от самого худшего поможет лишь хитрость и… удача.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– В другой раз, моя дорогая, я бы с удовольствием заставил вас сказать правду. – Сэр Чарльз поднял руку, погладил ее по щеке. – Какая прекрасная, воистину алебастровая кожа. Такая восхитительно чистая. Вы могли бы соблазнить меня. – Он криво усмехнулся, и Софью передернуло от отвращения. – Но… нет. Сегодня я спешу, а спешка требует другой тактики. Более жестокой. – Острие лезвия прорезало кожу. – Письма.

– У меня их нет, – выдавила она.

– За кого вы меня принимаете? Я же не настолько глуп. Мне известно, что вы побывали в Мидоуленде.

– Моя мать и герцогиня Хантли были подругами. Она посылала меня туда, чтобы познакомиться с семьей.

– Она посылала вас за письмами. – Черные глаза сузились, превратившись в тонкие щелки. – Ложь не поможет.

Софья замерла. Постоялый двор погрузился в странную, неестественную тишину. Из пивной не доносилось ни звука. Она поняла, что осталась одна и рассчитывать не на кого.

– Хорошо, – выдохнула Софья. – Да, мать действительно посылала меня за письмами. Но их там не оказалось. Я ничего не нашла.

– Ваше утверждение прозвучало бы убедительнее, если бы вы не сбежали из поместья тайком, посреди ночи. И если бы герцог Хантли не бросился в погоню.

– Мне пришлось уехать. В поместье, в саду, ко мне подошел какой‑то странный человек, который угрожал убить меня. Конечно, я испугалась и поспешила уехать.

Черные глаза в узких щелках вспыхнули.

– Ах да, Юрий. Какое разочарование. Могу вас порадовать, он уже никогда не станет угрожать красивым молодым женщинам.

У нее перехватило дыхание.

– Этот человек… он…

– Вы правильно подумали, моя дорогая. Он мертв. – Софья не услышала в его голосе ни намека на сожаление – только мрачное удовлетворение. – Полагаю, рано или поздно его тело отыщут где‑нибудь на берегу Сены. Так что вам не нужно больше его бояться.

– Мне было бы легче разговаривать с вами, если бы вы убрали нож от моего горла.

– Нож, моя дорогая, всего лишь вынужденная необходимость. Наша встреча проходила бы в совсем другой обстановке, если бы вы проявили большую готовность к сотрудничеству.

– Я уже сказала, что не нашла писем. Что еще вам от меня нужно?

Его взгляд обжег ее вспышкой холодной ярости.

– Вы действительно считаете, что я не смогу перерезать вам горло?

Скрывать страх было уже невозможно.

– Я не только думаю, что вы способны на это, но даже уверена, что вы так и сделаете независимо от того, есть у меня письма или нет.

– Какая сообразительная кошечка, – усмехнулся сэр Чарльз. – Но пусть смерть и неизбежна, вы можете выбрать либо быструю и почти безболезненную, либо медленную и, боюсь, мучительную. Решать вам, но я настоятельно рекомендую отдать мне письма.

Она встретила его жестокий, ледяной взгляд достойно – не дрогнула, не отвела глаз, – и это стоило ей напряжения всех оставшихся сил.

– Я не могу дать вам то, чего у меня нет.

– Это мы скоро узнаем.

Пальцы, сжимавшие серебряную рукоятку, напряглись, и Софья поняла – сейчас случится что‑то ужасное. И тут, словно небеса услышали ее призыв, в дверь постучали. Она застыла – враг мог просто завершить начатое, не обращая внимания на стук. В чертах его лица и взгляде проступило что‑то поднявшееся из черной бездны болезни, противоестественного изъяна природы, какой‑то плотоядный голод, необоримая жажда крови. Он хотел убить ее, хотел насладиться вкусом смерти, как другие наслаждаются вкусом редкого, изысканного блюда.

Стук повторился, и на этот раз его подкрепило проклятие. Усилием воли сэр Чарльз совладал с собой, убрал нож от ее горла и повернулся к двери, оставшись при этом достаточно близко, чтобы предупредить жертву о возможных последствиях каких‑либо действий.

– Войдите. – Дверь открылась, явив стоящего за порогом мужчину с жутким шрамом, пересекавшим щеку от брови до уголка рта. – А, Иосиф… Ты все сделал?

Человек со шрамом, придававшим его лицу сходство с крысиной мордой, коротко кивнул:

– Я обыскал комнаты.

Софья замерла под неподвижным, цепким взглядом сэра Чарльза, понимая, что может выдать себя малейшим жестом, и тогда враг поймет, что письма спрятаны в ее спальне.

– Как следует обыскал?

– Я перевернул постель, сорвал обивку и поднял половицы.

– Чемоданы?

Софья затаила дыхание. Человек со шрамом пожал плечами:

– Ничего. Ни даже клочка бумаги.

– Одежду проверил?

– Конечно. – Иосиф взглянул исподлобья на Софью, и она нахмурилась.

Боже, неужели он догадался, что письма спрятаны за подкладкой? А если догадался, то почему не сказал об этом своему господину?

Развить эту мысль она не успела – сэр Чарльз повернулся и посмотрел на нее с выражением, в котором угроза смешалась с досадой.

– Вы начинаете испытывать мое терпение. – Он снова поднял кинжал, но за закрытой дверью уже звучали другие голоса. Англичанин выругался. – Что там еще?

– Сейчас узнаю. – Иосиф бесшумно выскользнул из комнаты и почти сразу же вернулся, озабоченно морща лоб. – Кто‑то уведомил власти. Сюда идут.

Новость не порадовала Софью. Она уже не сомневалась, что в живых сэр Чарльз ее не оставит в любом случае. Хотя бы из‑за страха разоблачения.

– Где ее слуги? – спросил вдруг англичанин.

– Я связал их, заткнул им рот и оставил в конюшне, – ответил Иосиф.

Софья до последнего надеялась, что про ее слуг, может быть, забыли, но теперь и эта надежда умерла.

– Мне избавиться от них?

– Нет! – с мольбой в голосе вскрикнула Софья. – Нет, пожалуйста. Не надо.

– Ага. – Сэр Чарльз самодовольно усмехнулся. – Вам так дороги слуги? Правда? Хорошо. – Он повернулся к Иосифу: – Пусть слуг посадят в карету.

Человек со шрамом недоуменно нахмурился:

– Что?

– Я вот только сейчас подумал, что владею кое‑чем более ценным, чем давнишние скандалы. Как по‑твоему, император пожелает заплатить за возвращение своей очаровательной дочурки?

– Конечно. С него можно взять хороший выкуп.

– Будьте вы прокляты, – пробормотала Софья. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой бессильной.

Сэр Чарльз укоризненно покачал головой:

– Ну‑ну, госпожа Софья. Терпеть не могу женщин, которые так ругаются.

Иосиф покачал головой:

– Я понимаю, надо взять девку, раз уж она стоит целое состояние, но зачем тащить с собой слуг? Какой от них толк? С возницей только втроем и справились, а молодка так чуть ухо не откусила Владимиру.

Англичанин лишь махнул рукой, не заметив, что Софья опустила голову, пряча улыбку. Значит, ее преданные слуги без боя не сдались.

– Мой дорогой Иосиф, – продолжал сэр Чарльз. – Если мы возьмем с собой одну госпожу, то лишь добавим себе забот. Такая отважная девушка обязательно попытается сбежать. Или привлечь нежелательное внимание. Но если она будет знать, что за каждую ее провинность наказаны будут слуги, то постарается вести себя разумно.

– Мерзавец…

Она слишком поздно поняла, что он собирается сделать. Пощечина обожгла лицо, голова дернулась назад, и Софья полетела на деревянный пол.

Из разбитой губы потекла кровь.

Стоя над ней, сэр Чарльз презрительно усмехнулся:

– Я же предупреждал, дорогуша, что не переношу брани.

– Осторожно, ваша светлость, – негромко сказал Борис, сдерживая коня и вглядываясь в вечерние сумерки, почти укрывшие ничем не примечательный постоялый двор, вокруг которого, несмотря на поздний час, наблюдалось странное оживление. – Что‑то там не так.

Согласившись с выводом слуги, Стефан, однако, вместо того чтобы остановиться, пришпорил усталую лошадь.

Погоня за Софьей уже казалась бесконечной. Каждый день они отставали от нее совсем ненамного, всего на шаг, но понимание того, что каждый день ей угрожает опасность, не давало герцогу покоя и доводило порой до безумия.

Проезжая с замиранием сердца через мощеный двор, он кивком указал в сторону человека в форме, раздававшего какие‑то указания сбившимся в кучку испуганным крестьянам.

– Эй, ты, – бросил Стефан по‑русски.

Солдат нахмурился и нетерпеливо повернулся к чужаку, но раздражение мгновенно скрылось за почтительным выражением, как только он заметил дорогой сюртук и начальственную осанку Стефана.

Шагнув навстречу, он коротко кивнул:

– Да, господин?

– Что здесь случилось? Солдат состроил гримасу:

– Я бы и сам хотел это знать. Похоже, обычное недоразумение. Один слуга утверждает, что на постоялый двор заявилась банда разбойников, которые разбили здесь что‑то и увели с собой постояльцев. Другой слуга говорит, что это были не разбойники, а австрийские солдаты и что они забрали какую‑то женщину.

Пальцы сжали поводья, зубы скрипнули, грозя раскрошиться. Боже. Неужели они схватили Софью? Неужели она теперь в руках врагов?

Если так, им же хуже. Живым не уйдет никто.

– Где хозяин?

– Вон он, тот толстяк. – Солдат указал на полного, круглолицего мужичка, размахивающего руками и осыпающего жалобами каждого, кто имел глупость оказаться на его пути. – Вы от него ничего не узнаете. Беднягу интересует только одно: кто возместит ему ущерб.

– И что, ни одного надежного свидетеля?

– Есть пожилая служанка, вроде бы толковее остальных. Она сейчас возле конюшни.

– Я хочу поговорить с ней.

– Прошу прощения, господин… – солдат нахмурился и встал перед конем Стефана, – но позвольте узнать, какое вам дело до этого постоялого двора?

Стоит ли вдаваться в объяснения? В России дворянин – это человек, стоящий над законом. И все же благоразумие взяло верх над нетерпением. Дополнительная пара рук никогда не помешает, а этого парня не так уж трудно привлечь на свою сторону, если повести себя как надо.

– Я могу рассчитывать на вашу осмотрительность?

– Конечно.

Стефан придал лицу самоуверенное выражение, и заготовленная заранее ложь легко сорвалась с губ.

– Я направляюсь в Петербург со своей подопечной, девушкой вспыльчивой и своенравной, склонной устраивать сцены, когда что‑то не по ней.

Солдат фыркнул:

– Они все такие.

– Вы правы. Этим утром мы серьезно поспорили после того, как я застал ее флиртующей с каким‑то простолюдином. Стоило мне отлучиться на пять минут, как она улизнула со своей служанкой и возницей.

– Англичанка?

– Русская. Золотистые волосы. Голубые глаза. – Стефан опустил руку в карман и достал визитную карточку с золотым обрезом. – Буду весьма признателен за любую помощь. Узнаете что‑нибудь, дайте знать.

– Конечно… – Солдат взглянул на карточку, и глаза его расширились от изумления. – Ваша светлость.

Стефан снова опустил руку в карман и на этот раз извлек несколько монет.

– Мой экипаж и слуги движутся в направлении Санкт‑Петербурга. Узнаете что‑то, передайте им. Договорились?

Солдат спрятал деньги и карточку под мундир и низко поклонился:

– Не сомневайтесь, господин, я сделаю все, что в моих силах.

Стефан кивнул и повернул лошадь к конюшне, возле которой все еще стояла пожилая служанка. Борис, слышавший весь разговор с солдатом, присоединился к герцогу.

– По‑моему, парень не поверил вашей истории насчет подопечной, – заметил с хитроватой усмешкой русский.

– Не важно. Его интересует только одно: получить обещанное вознаграждение. Надеюсь, он отправит на поиски хотя бы нескольких человек.

– Будут разговоры… пойдут слухи…

В этом Стефан не сомневался. Местные, конечно, еще долго будут обсуждать, как английский герцог гонялся за русской красавицей.

– Мне‑то какое дело? Главное сейчас – найти Софью.

– Как скажете. – Борис наклонился к спутнику. – Может, мне стоит потолковать с ней наедине?

Стефан коротко ругнулся и натянул поводья. Ну конечно, Борис прав. Ему доверятся скорее, чем какому‑то герцогу.

– Только быстрее.

Наблюдая за Борисом, который, неторопливо спешившись, подошел к женщине и негромко заговорил с ней, он едва удерживался от того, чтобы хлестнуть коня и умчаться наугад в ночь – на поиски Софьи. Вот вернет ее в Мидоуленд и уже никогда не выпустит из виду. Через несколько минут Борис снова сел в седло и вернулся, подгоняемый нетерпеливым взглядом герцога.

– Ну?

– По ее словам, с юга приехали человек восемь‑десять. Окружили постоялый двор. Двое или трое остались снаружи, несколько вошли внутрь, загнали всех в кухню и запретили выходить. У двери поставили человека с большим ружьем.

– Другими словами, она ничего не видела?

– Нет. Но после того, как эти люди уехали, она прошла по комнатам и все осмотрела.

– И что обнаружила?

– Говорит, они забрали с собой молодую женщину, вдову, с двумя слугами.

Даже ожидая чего‑то в этом роде, Стефан вздрогнул, словно от удара в живот.

– Проклятье.

– Еще она сказала, что в комнате вдовы все было перевернуто, как будто там искали какое‑то сокровище.

Стефан помолчал, собираясь с силами. Надо поскорее заканчивать здесь и продолжать погоню.

– Что это были за люди?

– Грубые, вульгарные, грязные.

– Англичане?

– Русские, хотя она утверждает, что слышала и голос англичанина.

Опять этот чертов англичанин.

Зачем какому‑то англичанину Софья? Что ему от нее нужно? И главное, что он собирается с ней делать?

– Давно они уехали?

– Полчаса назад, может быть, немного больше. Стефан поерзал в седле, готовясь продолжать погоню.

– Далеко они уйти не могли.

– Один момент, ваша светлость, – негромко сказал Борис.

– Что еще?

– Эта женщина сказала, что вещи вдовы остались в комнате.

Стефан уже собирался высказать свое мнение насчет жутких черных платьев и шляпок с вуалью, но остановился.

Если Софья действительно в руках врагов, то к тому времени, как он ее спасет, бедняжка будет в отчаянии.

Он утешит ее, вернув то, что она считает утраченным навсегда.

– Собери все.