Сила гипноза

Похоже, что Вера пользовалась необычайным успехом у мужчин. Наверное, она казалась им легкой добычей, хотя это было далеко не так.

Этот молодой человек был третьим, кто подошел к ней за последние полтора часа.

Дмитрий Степанович с интересом наблюдал за сценой ухаживания. Парень, подобно горячему жеребцу, гарцевал вокруг Веры, стучал копытами, пытаясь привлечь к себе ее внимание, и даже пару раз почти по-лошадиному заржал. Но все его усилия сводились к нулю. Единственное, чего ему удалось добиться, так это выжать у нее едва заметную улыбку. Впрочем, это тоже было достижение. Двое предыдущих кавалеров не удостоились даже этого. Шатров был уверен, что самое большее, на что кавалер может рассчитывать, так это проводить Веру до автобусной остановки и, прощаясь, слегка коснуться пальцами ее руки.

И верно, через несколько минут парень отвалил от Веры. Похоже, ему надоело впустую бить копытами, и он решил подыскать более сговорчивый объект. Ну и напрасно! Женщины всегда ценят три вещи: терпение, обходительность и такт.

Поглядывая на часы, Вера ждала автобус. Торопится побыстрее домой, чтобы приготовить любимому ужин. Похвально.

Дмитрий Степанович подошел к ней со спины. На ее тонкой шее у уха он разглядел небольшую светло-коричневую родинку. Наверняка Чертанов любил целовать ее именно сюда. Весьма аппетитное местечко.

— Сегодня прохладно, — негромко сказал Шатров, но так, чтобы она поняла, что реплика предназначена именно ей.

Девушка повернулась и рассеянно посмотрела на него.

— Да, ветрено.

— Вас не продует? — озаботился Шатров.

— Скоро должен подойти автобус.

— А то давайте я вас подвезу, — предложил Шатров.

— Я вас не знаю. — Улыбнувшись, она добавила: — У меня принцип — не садиться в машину к незнакомым людям.

Шатров знал, что умел нравиться женщинам, и сейчас старался по максимуму использовать свое обаяние.

— Поначалу все люди между собой незнакомы, а потом проходит какое-то время, и они узнают друг друга. — Преувеличенно раскрыв глаза, он продолжил: — Они даже женятся! В результате этого получаются очень красивые дети.

Вера засмеялась. Право, она была прелестным существом, Чертанову просто повезло.

— Скажете тоже!

— А потом — я ведь для вас знакомый, — широко улыбнулся Дмитрий Степанович. — Я вас видел в обществе Михаила Чертанова. А с ним мы, можно сказать, друзья.

Вера невольно всплеснула руками:

— Ах вот оно в чем дело. А я-то гадаю, откуда знакомо мне ваше лицо.

— Так поедем? — с мягкой настойчивостью предложил Дмитрий Степанович.

Лицо Веры приняло задумчивое выражение. Она посмотрела на часы и сдалась:

— Хорошо, едем!

— Ну, вот и прекрасно! — обрадовался Дмитрий Степанович.

Неожиданно в его голове что-то неприятно щелкнуло, и Шатров почувствовал, что шагнул в темноту, словно под черепной коробкой оборвали какие-то провода. Дмитрий Степанович даже выставил руку, чтобы не натолкнуться на препятствие, но уже в следующую секунду мир вновь наполнился красками.

— Вам нехорошо? — обеспокоенно раздался голос вблизи.

Дмитрий Степанович не сразу сообразил, что он принадлежит Вере. Такое впечатление, что произошло смещение пространства. Будто в один миг он был отброшен на десятилетие назад. В его голове звучало множество голосов, которые не позволяли сосредоточиться. Еще через несколько секунд они сделались глуше и скоро умолкли совсем. Остался только один неприятный баритон с заметной хрипотцой. И прежде Шатрову приходилось слышать этот голос, только он никак не мог определить, кому же он все-таки принадлежит? Голос все более крепчал, подавляя его собственные желания и навязывая ему свою волю. Вдруг болезненно ужалила мысль: «Уж не дьявол ли проник в мое подсознание?!» Усилием воли он попытался вытеснить чуждый голос, но скоро осознал, что противостояние бесполезно. И он непременно проиграет в этой изнурительной борьбе, если не сейчас, то позже. Шатров вдруг почувствовал, что очень устал, на лбу даже проступила обильная испарина, словно он выполнял неимоверно трудную физическую работу. Он вспомнил, что уже испытывал нечто подобное, только в очень слабой форме. Вспомнил даже, когда это началось: вскоре после того, как он съездил в детдом под Зеленоградом, пытаясь узнать что-нибудь об отце. Тогда он общался с директором детдома Курковым.

Собрав остаток сил, Шатров улыбнулся:

— Все в порядке. Так вы едете?

Показав в улыбке красивые зубы, Вера сказала:

— Конечно. Если для вас это не составляет труда. А где ваша машина?

— Она вот там. Пойдемте! — Неожиданно раздался звонок мобильного. На экране определитель высветил номер Уманова. — Слушаю… — отозвался Шатров. — Что-то срочное? Ах вот как! Есть все доказательства? Что ж, интересно было бы взглянуть. Хорошо, еду! — Выключив телефон, Шатров посмотрел на Веру: — Только у меня к вам одна просьба, сначала заедем к моему другу, а уж потом я отвезу вас. Договорились?

Вера улыбнулась:

— Только если это ненадолго.

— Обещаю, это займет всего лишь две минуты!

Шатров уверенно подхватил Веру под руку и повел в сторону своей «шестерки». Открыв дверцу, он вдруг с ужасом подумал о том, что в точности исполняет все то, что приказывал ему голос, только что звучавший в его голове. Дмитрий Степанович пытался сопротивляться его внушению, но скоро осознал, что сил у него для этого недостаточно.

* * *

За ответом на свои вопросы Чертанов отправился в Склиф к известному психофизиологу и гипнологу доктору Хазарову.

Голос у доктора был мягким и успокаивающим, видимо, так он привык говорить со своими больными. Охотно верилось, что даже самый буйный, услышав чарующее звучание этого голоса, становился агнцем во плоти.

— Медицина идет вперед, — произнес он, картинно закатив глаза. Сказано это было так, будто он лично подталкивает ее. — В принципе в наше время возможно все. Что такое гипноз? Это переориентированное сознание. Если говорить по-другому, так это когда внушение выглядит гораздо ярче действительности. Все это научно обосновано. — Ткнув в сторону стеллажей с книгами, он добавил: — На эту тему написана масса литературы. Легче всего внушению поддаются люди в состоянии гипнотического сна. В это время активность всех систем организма резко снижается, центральная нервная система раскрывается в максимальной степени, так что психотехнолог способен проделывать со своим подопечным различные энергоинформационные манипуляции и подкреплять их соответствующим словесным внушением.

Доктор Хазаров говорил вяло, словно из него вытягивали слова клещами. На Чертанова вдруг накатила невероятная зевота. Усилием воли он сумел справиться с ней. Как бы тут в летаргический сон не отправиться!

— А что за энергоинформационные манипуляции, можете пояснить? — нарочито бодрым голосом спросил Чертанов. Неплохой способ борьбы со сном.

— Их много! — неожиданно воодушевился Хазаров. — Сразу все и не перечислишь. Наиболее распространенный из них… — Подумав немного, он добавил: — Да, пожалуй, и самый действенный, это когда на мозг пытаются воздействовать электрическими импульсами.

— Как это происходит?

— Очень просто. Надевают на голову мягкую шапочку, на которой закреплены всевозможные датчики, способные привести нейроны мозга в возбужденное состояние. Когда мозг будет готов для воздействия, то в него вводится та или иная информация или ключевое слово. В последнем случае это называется «эффектом зомби».

— А это может быть какой-нибудь рисунок? — Чертанов вспомнил про корону с молниями.

— Безусловно!

— И как долго человек может находиться в таком состоянии?

— Вообще существует четыре уровня гипноза. Я сейчас говорю о самом верхнем. Так сказать, высшем проявлении. Человек даже может не знать, что он находится под гипнозом. Внешне это совершенно незаметно для окружающих. Он остается прежним! Но стоит ему получить команду откуда-нибудь извне, как он будет тотчас активизирован на выполнение этой команды. Подобный эффект в основном продолжается двадцать дней.

— А дальше?

— Дальше может произойти сбой программы. По-другому, сила гипноза просто ослабевает. Для того чтобы «эффект зомби» держался на должном уровне, необходим систематический контакт с психотехнологом.

— Кажется, я понимаю, — кивнул Чертанов. Он невольно обвел комнату взглядом. Стены выкрашены в салатный цвет. Наиболее подходящая тональность. Глаза не устают. Чертанов, входя в кабинет профессора, ожидал увидеть на стене портреты каких-нибудь выдающихся медицинских светил. Но вместо этого напротив входа висела картина, на которой была изображена какая-то изрядно вырубленная дубрава. Надо думать, что картина тоже не без смысла. — А может ли человек в состоянии гипноза убить? — задал главный вопрос Чертанов. Вопрос прозвучал чуть напряженно.

Доктор Хазаров закатил глаза к потолку. Чертанов понял, что медлительность была едва ли не главной чертой его поведения. Эта особенность доктора начинала слегка раздражать Чертанова.

— Официальная точка зрения на этот вопрос такова: человек не может убить, находясь под гипнозом. В этом случае происходит сбой сознания гипнотизируемого, с ним случается так называемый истерический гипноз. То есть он не способен делать то, что ему неприятно и чего не допускает его человеческая сущность.

— Как же это проявляется?

Хазаров пожал плечами:

— По-разному… Все зависит от того, какая у кого психика. Некоторые пытаются куда-то бежать, другие бормочут непонятно что, с третьими случаются судороги. Я сам неоднократно наблюдал подобные вещи.

— Но все-таки в ваших словах улавливается какое-то сомнение… Если честно, то мне кажется, вы верите, что человек под гипнозом может совершить преступление.

— Если говорить откровенно, то верю! Я занимался подобной проблематикой. Все дело в том, как к ней подходить. А потом, уровень специалистов тоже различный.

Было заметно, что Хазаров чего-то недоговаривает и старается уйти от ответа.

— И все-таки нельзя ли поподробнее?

— Я проделывал такие эксперименты под глубоким гипнозом. Вкладывал в ладонь испытуемым бутафорский нож и давал им установку убить собеседника.

— И что?

Хазаров горько улыбнулся:

— По моим данным — почти стопроцентное выполнение установки. Лишь три человека из ста не пожелали перешагнуть через свои внутренние барьеры.

— А как же повели себя остальные девяносто семь?

— Половина из них к установке на убийство отнеслась совершенно равнодушно. После того как я их выводил из гипноза, они даже не помнили об этом. С другими случилась истерика, которая, однако, скоро прошла. Третья часть, самая небольшая, даже испытывала от этого злодейства некоторое удовольствие. Возможно, что в глубине души в них прятался преступник. При устранении внутренних барьеров открывается сущность личности. — Пожав плечами, он добавил: — И в этом нет ничего удивительного, просто человек так устроен.

— А можно зомбировать человека на убийство?

— Гипноз — это уникальное состояние человеческого сознания. При помощи него даже самого обыкновенного человека можно заставить танцевать, как артиста балета. Конечно, здесь немало имеется и своих секретов, чисто профессиональных. Для длительного внушения нужно применить очень сильное гипнотическое воздействие, с помощью которого можно стереть всю предыдущую память человека. Что-то вроде амнезии. А уже затем на этот чистый лист можно накладывать какие-то образно-субъективные программы, по которым он начнет действовать. Если сказать по-другому, это будет совершенно другой человек. Нужно будет только приказать ему расправиться с неугодным, что он и сделает. Гипнотизируемый никогда даже не заподозрит о совершенном им злодеянии.

— Но ведь это у него можно будет выведать под гипнозом?

Доктор Хазаров отрицательно покачал головой:

— Вы никогда не сумеете этого сделать.

— Почему же?

— Потому что гипнотехнолог высокого класса поверх всех проведенных манипуляций накладывает еще и амнезию! Гипнотизируемый мгновенно забывает все то, что совершил. Даже если попробовать его ввести в глубокий гипнотический сон, скажем четвертого уровня, то все равно никаких результатов не будет. Он просто не сумеет устранить амнезию на содержание всех введенных в его подсознание программ.

— По-другому, он не знает кода, так, что ли?

Впервые за время беседы доктор Хазаров оживился. Очевидно, его позабавила наивность собеседника.

— Можно сказать, что это так.

— Из ваших рассуждений получается, что может объявиться некий гипнотехнолог, который при желании способен задать человеку установку на совершение ритуального убийства?

Пальцы профессора сцепились в замок.

— Я всего лишь психолог, делать предположения и выводы — это ваша работа.

Прервав их беседу, зазвонил мобильник Чертанова.

— Извините, доктор. — Чертанов вытащил мобильный и, щелкнув крышечкой, спросил: — Что там у вас?

— К Вере подошел Шатров.

На несколько секунд у Чертанова перехватило дыхание.

— Вы уверены в этом? — спросил он.

— Да, — ответил Маркелов. — Это точно он. У меня сложилось впечатление, что он ее просто выслеживал.

Нужно быть по-настоящему слепцом, чтобы не заметить очевидного! Это надо же так проколоться! Ведь Шатров должен быть в числе главных подозреваемых после того, как стало известно, что он дружил с Марией Копыловой. Теперь ясно, что именно Шатров пытался убить его в храме. Да и откуда Дмитрий Степанович может знать, что чувствует маньяк, не примерив на себя шкуру серийного убийцы?

— Так оно и было. Как обстоят дела сейчас?

— Он посадил ее в машину, и они уехали.

— Вы едете за ними следом?

— Мы его потеряли, — уныло отозвался Захар.

— Как так?! — невольно выдохнул Чертанов.

— Он затерялся в потоке машин. Видно, заметил нас с самого начала и, улучив момент, оторвался.

— Черт возьми! Езжайте на Дмитровское шоссе, он может быть там. Перекройте весь этот район, найдите его!

— Хорошо, мы уже едем туда! — отозвался Захар.

— Я тоже сейчас выезжаю. Как приедете, доложите. Немедленно свяжитесь с центром. И еще, в этом районе патрулирует ПМГ, сообщите им приметы. Возможно, им удастся перехватить его!

— Хорошо, сделаем! — бодро ответил Маркелов.

Только сейчас Чертанов вспомнил про письмо, оставленное Верой на письменном столе. Он прихватил его утром и не удосужился прочесть. Вытащив письмо, он надорвал край конверта: «Мишенька, милый. Я очень хочу помочь тебе в розыске маньяка. А потом, мне так жалко бедных девочек! Я говорила тебе о том, что за мной все время наблюдает какой-то молодой мужчина. Мне кажется, что он и есть тот самый человек, которого ты ищешь. Я постоянно встречаю его на автобусной остановке. Тебя интересует его описание? На вид ему не более тридцати пяти лет, располагающая внешность. Интеллигентен. Постараюсь быть осторожной. Предупрежден — значит, вооружен! Прости, если что не так. До скорого!»

Скомкав записку, Чертанов положил ее в карман. Затем, повернувшись к Хазарову, сказал:

— Мне надо ехать!

— На вас лица нет. Случилось что-нибудь серьезное?

— Да… То есть нет! Просто надо срочно сделать одно дело.

— Ну-у, если так… — поднялся следом за Чертановым Хазаров и, провожая его до двери, поинтересовался: — А вы не подбросите меня? Нам по пути… Я как раз еду в сторону Дмитровского шоссе. Моя машина что-то хандрит. А пятнадцатого числа обычно я провожу семинары…

Чертанов повернулся к Хазарову:

— Как вы сказали? Пятнадцатое? Сегодня пятнадцатое июня?

Профессор удивленно пожал плечами:

— С утра было пятнадцатое июня. А что? Сегодня какой-то знаменательный день?

Закрыв глаза, Михаил болезненно застонал. Как же он мог забыть! Ведь помнил же об этом! Именно пятнадцатого июня двадцать лет назад произошло самосожжение двух десятков людей. Это была акция секты «Огненный Юпитер»! Подобные акции они проводят раз в двадцать лет! Наверняка и сейчас захотят совершить нечто подобное, так сказать, отметить юбилей. Именно на заклание им и понадобилась Вера. Сначала совершится ритуальное убийство, а уже затем произойдет акт самосожжения. Вряд ли паства захочет расстаться с жизнью добровольно. На это существует психотехника, наработанная веками: ритмичное произнесение определенных слов, ритмичные движения, массовый гипноз. А жрецы, те, кто проделывает это, спокойно уйдут, как и двадцать лет назад.

— У вас есть карта города? — взволнованно спросил Чертанов.

— Что? — не понял Хазаров.

Он смотрел на Чертанова с заметным удивлением. Судя по тому, как блеснули его глаза, наверняка в этот самый момент примеривал к его личности один из своих диагнозов.

— Да… есть, — растерянно сказал он. — А, собственно, вам зачем?

— Сейчас узнаете, давайте побыстрее!

Хазаров подошел к столу и, выдвинув ящик, вытащил из него карту Москвы. Карта была очень подробная, с каждым стоящим отдельно зданием. Небольшими крестиками были помечены церкви.

— И что? — не скрывая интереса, спросил Хазаров.

Чертанов обернулся:

— А циркуль у вас имеется?

Профессор только всплеснул руками:

— Ну, право! Вы меня удивляете! Откуда же здесь, в моем кабинете, может взяться циркуль? Ведь это же врачебный кабинет, а не какая-нибудь чертежная! Вот если бы вы, скажем, попросили у меня смирительную рубашку или, на худой конец, скальпель, тогда, быть может, я сумел бы вам помочь. — Неожиданно его лицо просияло. — А знаете, кажется, все-таки у меня есть циркуль! Мы тут писали плакат к юбилею заведующего отделением, вот он у меня и остался. — Наклонившись, он пошарил в ящике стола. — Куда же он запропастился? Ага, вот он! — победно воскликнул Хазаров. — Под стопкой бумаг завалялся. Возьмите!

Чертанов разложил карту на столе, прижал сворачивающиеся уголки пепельницей, до самого верха заполненной окурками, и стаканом с засохшей заваркой, а затем приложил один конец циркуля к тому месту, где на карте был отмечен храм Благовещения.

Храм всегда считался местом скопления всяких дьявольских сил. Здесь с ними борются, сюда они и слетаются. Это некая передовая, где приходится держать нешуточный бой. А на передовой, как известно, всегда жарко. И никогда не знаешь, из-за какого угла вылетит сатана. Должна быть пентаграмма с одинаковыми сторонами — знак дьявола с перевернутым концом, — остальные углы которой должны располагаться от соседних на одинаковых расстояниях. Неподалеку находилась церковь Успения. Расстояние между ними можно взять за одну сторону пентаграммы. Осталось отыскать еще три точки. Чертанов аккуратно измерил углы и начертил правильную фигуру. Что-то было не так. По его мнению, нижний угол пентаграммы должен был упираться в храм, облюбованный дьяволом. Но на этом месте располагался очень симпатичный садик, где чадолюбивые мамаши любили гулять со своими младенцами. Вряд ли их можно заподозрить в кознях дьявола.

Думай, думай, разгадка где-то рядом!

— Что-то не получается? — сочувственно спросил Хазаров.

— Да, — выдавил Михаил.

Интуиция подсказывала Чертанову, что правда прячется где-то на концах пятиугольника, остается только поднапрячь мозги и разгадать этот ребус. А что, если…

— У вас есть линейка?

— Хм… Попробую поискать. — Хазаров был сама услужливость.

— Хотя не надо, — отмахнулся Чертанов.

Разбив циркулем каждую сторону пентаграммы надвое, он взял со стола книгу и, приложив ее к одному из углов фигуры, соединил прямой линией с серединой противоположной стороны. Затем то же самое Чертанов проделал с другим углом. Отыскался центр пентаграммы: Зеленоград. Линии пересеклись на каком-то здании на окраине Зеленограда.

— Не знаете, что это за строение? — спросил Чертанов, повернувшись к доктору.

— Дайте подумать. Мне часто приходилось бывать в этом районе. Здесь неподалеку находится центр связи… Немного подальше стоматологическая поликлиника… Вот здесь — меховой магазин, — ткнул Хазаров в пересечение улиц. — А вот здесь… Дайте подумать. Как раз на этом месте — детский дом.

— Детский дом? — в ужасе выдохнул Чертанов. Ну, конечно же, это детский дом Куркова!

Стянув с крючковатого носа роговые очки, Хазаров спросил:

— Что-нибудь не так?

«Значит, детский дом! Как я не догадался раньше!»

Набрав телефонный номер, Чертанов услышал короткий ответ:

— Да.

Этот голос он узнал бы из тысячи, он принадлежал капитану СОБРа Евгению Половцеву. Совсем недавно тот возглавил группу специального назначения. По существу, эта группа захвата, как правило, на бойцов этой группы возлагались самые трудные задачи. Помимо основной своей специальности (Половцев был подрывником), которой спецназовец должен владеть в совершенстве, он обязан уметь стрелять из всех видов оружия, десантироваться с вертолета, вести переговоры с преступниками и делать массу других вещей, позволяющих ему всегда достигать эффективного результата. Евгений Половцев был среди них лучший. О таких говорят коротко — профессионал.

На время проведения операции Половцев поступал в распоряжение Чертанова и по его звонку, минуя всякие бюрократические препоны, должен был срываться с места и выезжать к назначенному месту.

За все это время Чертанов ни разу не воспользовался своим правом и вот сейчас отчетливо сознавал, что время настало.

— Это Чертанов.

— Понял. Что за дело?

Спокойный голос, никаких эмоциональных всплесков. Но даже в этой, почти равнодушной интонации слышалась решимость действовать немедленно.

— Срочно выезжай в Зеленоград, к интернату номер семнадцать. Задержите всех, кого встретите в здании!

— Сделаем! Что там за люди?

— Там обосновалась религиозная секта. Готовится акт массового самосожжения. Допускаю, что сожжение может быть насильственным.

— У них может быть оружие?

Голос все такой же, и, только прислушавшись, можно было догадаться, что в нем произошли существенные перемены. Возможно, в это самое время капитан уже натягивал на себя бронежилет, а то и вовсе передергивал затвор.

— Не исключено, что имеется.

— Все понятно. Выезжаем! Вместе с нами едет группа усиления. Они перекроют подходы к зданию.

Не прощаясь, Половцев прервал связь.

* * *

Отстояв небольшую очередь к киоску, Великий Магистр купил стакан апельсинового сока. Для поднятия тонуса врачи рекомендуют именно его, а потом, апельсин — это бомба витаминов. Великий Магистр пил сок маленькими глотками, растягивая удовольствие. Он напоминал самого настоящего кота, которого приласкало солнышко. Вот сейчас зажмурится под теплыми лучами и замурлычет.

Была причина, по которой Великий Магистр пришел именно сюда, на эту окраину Зеленограда. С этого места был хорошо виден оживленный перекресток. Обычно в это время суток улицы переполняли машины, и двигались они с черепашьей скоростью.

Выпив сок, Великий Магистр посмотрел на часы. Уже пора! Ага, кажется, начинается. Он увидел «КамАЗ» с длинным прицепом, идущий по правой полосе. «КамАЗ» перевозил цистерну с бензином. Грузовик двигался в потоке машин, великодушно пропуская шустрые легковушки.

— Я передаю тебе привет, — произнес Великий Магистр ключевое слово.

Поравнявшись с переулком, «КамАЗ» вдруг неожиданно принялся резко поворачивать влево и, невзирая на протестующие сигналы клаксонов, перекрыл среднюю полосу и крайний левый ряд, зацепив при этом сразу два проезжающих мимо автомобиля. Подобная мелочь его не интересовала, оттеснив встречные машины, водитель перекрыл перекресток и заглушил двигатель. Со всех сторон раздались протестующие гудки, привлекая внимание прохожих. Покореженные автомобили уже включили аварийные сигналы и, застыв на полосах, дожидались автоинспекторов. Для предстоящего дела подобного затора вполне достаточно. Но все-таки лучше перестраховаться.

Великий Магистр усмехнулся. То ли еще будет! Он вытащил из кармана коробочку, напоминающую пачку сигарет, вот только ее начинка была куда более ядовитая, чем у самого крепкого табака. Танцуйте, господа! Нажав на кнопку, Великий Магистр инстинктивно сощурился. Электродетонатор, спрятанный под цистерну с бензином, получив сигнал, привел в действие магнитную мину, которая, полыхнув белым огнем, подкинула многотонный прицеп, перевернув его. Цистерна с бензином, лопнув словно мыльный пузырь, разметала стоящие рядом машины и обдала их бензиновым пламенем. Вот оно и началось. Здесь будет жарко, как в аду!

Пламя было настолько сильным, что Великий Магистр почувствовал его даже на расстоянии в сотню метров. Рядом ахнула какая-то бабка, кто-то истошно закричал. Всюду открытые от ужаса рты. Презабавное зрелище! Жаль, что он не художник, а то бы наверняка запечатлел бы подобное зрелище на полотнах.

Вытащив мобильный телефон, Великий Магистр набрал номер.

— Где ты? — коротко спросил он.

— Выехал на перекресток. Перекрыл его полностью. Здесь такое творится! Если я выйду из кабины, то меня просто убьют.

— Не переживай, — успокоил Великий Магистр. — Все идет по плану. Я передаю тебе привет.

Он уверенно нажал на следующую кнопку. На расстоянии трех километров от этого места раздался взрыв. Великий Магистр увидел даже пламя, что багровым заревом брызнуло из-за пятиэтажек. Можно быть уверенным, что в этот район в ближайшие полтора часа милиция не попадет. Все переулки и улицы будут перегружены транспортом. Пожарным машинам тоже сюда не пробиться, а от полыхающих машин через несколько минут останутся только остовы.

А теперь следует приступить к главному. Собственно, к тому, для чего задумано все это.

* * *

Когда очень торопишься, обязательно мешают какие-нибудь непредвиденные обстоятельства. Впрочем, ничего удивительного, по-другому это называется «закон подлости». А потому машины едва тащились, пока наконец не встали совсем. Пробка, будь она неладна! Причем глухая, стопроцентная. И нет никаких надежд на то, что она рассосется хотя бы в ближайшие два часа. Оставалось только глухо материться и проклинать судьбу. Что, собственно, Чертанов и делал. Сначала шепотом, потом вполголоса, выплескивая наружу прорывавшееся раздражение, а потом почти в голос.

Чертанов огляделся. Хотя чего глазеть-то? Вокруг одно и то же! Его окружали сплошные унылые лица водителей, приготовившихся к долгому ожиданию. Впору бросить машину да идти пешком.

Зазвонил телефон. Чертанов зло надавил на кнопку.

— По поводу Уманова что-нибудь выяснила?

— Да. В детстве у него была серьезная травма лобовой части головы. Я интересовалась у специалистов, такая травма могла в дальнейшем привести к какой-нибудь патологии.

— Ясно.

— Михаил Алексеевич, вы просили еще навести справки по поводу директора детдома Куркова, — продолжал щебетать приятный женский голосок.

В уголовном розыске есть сотрудники, с которыми всегда приятно иметь дело. Причем в любое время суток. Томочка как раз была из таковых.

— Что-нибудь нарыла?

— Да, и очень важное.

Ее голос показался Чертанову взволнованным. По интонации чувствовалось, что девушка собиралась сообщить нечто особенное. Михаил почувствовал, что ее взволнованность невольно передается и ему. Он даже прижал трубку поплотнее к уху, чтобы лучше слышать ее.

— Куркова из медицинского института едва не отчислили.

Чертанов представил красивое лицо девушки, и ожидание в пробке показалось ему не столь угнетающим.

— За что?

— Какая-то не совсем понятная история. В его деле об этом есть всего лишь коротенькая запись. Не то за создание какого-то антинаучного кружка, не то за участие в каком-то обществе. В то время с этим делом было очень строго. Но он удержался. Закончил медицинский институт. Даже учился в аспирантуре, занимался проблемами мозга, был на хорошем счету. Но неожиданно он оставил аспирантуру и поступил в педагогический вуз. Закончил его за два года. И пошел работать в интернат. Через два года он становится заведующим по учебной части. В это же время одна из родительниц обвинила его в сексуальных домогательствах к своей дочери. Обвинению не удалось ничего доказать, и суд оправдал его. Правда, из интерната Куркову пришлось уйти. Потом такая же история повторилась через два года в другом интернате, откуда он тоже ушел. Полтора года он нигде не работает. Затем устроился директором в детдом, где работает до настоящего времени.

— Он участвовал в каких-нибудь сектах?

— Ничего не известно, хотя отмечено, что он обладает даром гипнотизера. А тема его диссертации: «Психические внушения и гипноз в религиозных организациях и средствах массовой информации». А еще он занимается экстрасенсорной практикой и в Зеленограде недалеко от площади Юности держит свой кабинет.

— Хорошо, спасибо тебе, девочка.

Ах вот про какого черного экстрасенса говорил Чертанову этот странный звездочет! Что же тогда получается, Шатров здесь всего лишь жертва?

Поток автомобилей двинулся. Лица водителей мгновенно оживились, но уже через полсотни метров машины остановились. Проклятие! Где же сейчас Половцев? Ведь он тоже отправился туда же.

Заверещал телефонный звонок. Половцев легок на помине.

— Что у тебя? — встревоженно спросил Чертанов. — Добрался?

— Есть проблемы. Ты не представляешь, что здесь творится. — Голос Половцева был заметно встревожен. От прежнего благодушия не осталось и следа. — Здесь километровые пробки. Все глухо забито.

— Что там?

— Впереди взорвалась цистерна с бензином. Здесь же полыхают еще с десяток машин. То же самое творится и на соседних улицах. Хорошо хоть мы уже недалеко от детдома.

— Кровь из носу, но через полчаса вы должны быть там! Может быть, в это самое время они подкладывают под двери канистры с бензином!

— Постараемся! Конец связи!

Чертанов чувствовал свою полнейшую беспомощность. Черт возьми! Не удержавшись, он в отчаянии стукнул по клаксону, и тот, явно протестуя, обиженно крякнул.

* * *

Дюжина спецназовцев в бронежилетах и с автоматами в руках бежала через улицу, плотно заставленную автомобилями, мимоходом царапая стволами крылья и бамперы иномарок. Хозяева дорогих машин, чертыхаясь, зло смотрели вслед удаляющейся группе. Неудовольствия явно не высказывали, себе дороже. Дальше, плотно сгрудившись у бордюров, терпеливо выстаивала толпа зевак. Вот здесь придется поработать локтями. Половцев в черной маске бежал впереди группы, разгоняя криком столпившихся на тротуаре людей. Первый ряд, стоящий у самой кромки, мгновенно рассыпался, сшибая тех, кто стоял за спиной. Но вот середина толпы — это орешек! Расходиться зеваки не торопились и самозабвенно наблюдали за полыхающими машинами на проезжей части. Подавляя ярость, Половцев хлестким ударом в челюсть опрокинул на землю непонятливого бугая, заставив тем самым расступиться и его соседей. Не оборачиваясь, он побежал дальше. Попробуй разберись, кто прячется за маской!