Глава 10 - Сердце

Связавшись с Какаши, продолжавшим ползти по вентиляции к отверстию в кабине пилотов, Ино сообщила ему последние новости, связанные с сообщением Цучикаге, что заставило его задуматься, куда делся весь запас синего порошка. К тому моменту оставалось чуть меньше шести минут до продолжения казней.
— И да, учитель Какаши, пожалуйста покиньте корабль как можно скорее... Госпожа Цунаде приказала сбить Тобишачимару в случае чего.
— Спасибо, Ино, — пробормотал Какаши, ползя вперед, — но это невозможно.
— Но...
— Здесь помимо меня ещё остались люди Кто-то же должен им помочь. — Ино промолчала в раздумьях. — Если я брошу этих людей, то как я смогу защищать жителей Скрытого Листа, став Хокаге?
Выпрыгнув из отверстия вентиляционной шахты, Какаши точным ударом вырубил врага, дежурившего в кабине. Оба пилота, обернувшись, были настолько поражены зрелищем, что едва не закричали, успокоившись лишь тогда, когда Какаши представился.
— Я — Хатаке Какаши из Деревни Скрытого Листа. Пожалуйста, прошу вас, поддерживайте текущую высоту полёта любой ценой! — кинув быстрый взгляд в окно, Какаши увидел лишь море серых облаков, сквозь которые двигался Тобишачимару. — Даже если враг прикажет вам делать иначе, обманите его, приложите все усилия чтобы сохранить высоту корабля.
Причина просьбы Какаши заключалась в наличии взрывного порошка на борту, поскольку, видимо, враги хотели сбросить порошок на крепость, разрушив тюрьму и посеяв панику. Подготовившись к такому развитию событий, чтобы доставить Гарьё на борт Тобишачимару врагу будет нужно сбросить высоту полета, что Какаши намеревался не допустить, попутно понижая вероятность попадания порошка в цель — с такой высоты куда труднее попасть.
Погружённый в мысли Какаши вдруг услышал шум со стороны помещения, где держали заложников ранее. Оттуда доносились стенания женщины, решившей полететь вместе со своим сыном-астматиком, несмотря на его болезнь. Она молила убить её следующей, но пощадить сына, которого сжимала в руках. Какаши пробрался ближе, скрываясь в тени колонн. "Глупо, с больным ребёнком и на борт летучего корабля", — подумал он, но затем его глаза расширились: именно этого мальчика спас Гай от обломка рояля некоторое время назад!
С того момента, как Кахьё создала пробоину в обшивке корабля, давление с обеих сторон совпало, что и вызвало приступ астмы у ребенка, понял Какаши. Оглядевшись, он подсчитал, что в ходе того происшествия около трети пассажиров оказались за бортом корабля. Кроме того, из двенадцати напавших осталось только семеро не считая того, что был вырублен Какаши в рубке.
Отчаянно взывая к врагам, мать мальчика рассказывала, что его лекарство от мальчика было утеряно во время прорыва обшивки, а без него он не сможет дышать. Глаза Рахьё сузились, не предвещая ничего хорошего, но в остальном он оставался бесчувственным.
— Мы не можем посадить корабль только из-за одного ребенка. Ты ведь из Страны Волн? — с пренебрежением он спросил женщину.
— Д-да. Мы родом отсюда, мой муж — местный врач, — после этих слов, лицо Рахьё исказила страшная гримаса.
— Местный врач, — повторил он. — Мой племянник погиб из-за местных врачей, не оказавших ему помощь. Взгляни на мою сестру, Кахьё — это её сын погиб здесь, — глаза женщины наполнились слезами, она понимала её горечь. — Твой ребёнок будет возмездием вашей стране, — Рахьё громко засмеялся, так громко, что у Какаши заболели уши. Он вновь посмотрел свой взгляд на Кахьё, которая и должна была принять решение. Та не реагировала. С тех пор, как белая маска более не покрывала лицо Кахьё, её чёрные волнистые волосы кидали глубокую тень на лицо. Краем глаза Какаши уловил тень птицы за окном.
— Пощадите ребёнка, — Какаши покинул свое укрытие.
— Хатаке Какаши?! — Рахьё снова вскипел от ярости, — Ах ты... Да как ты ещё жив?
— Кахьё, — пропустил слова её брата мимо ушей Какаши. — Некоторое время назад, ты сказала мне: "Подобным тебе не понять горечи утраты родственника". Значит, ты способна понять эту женщину, чьего сына вы собираетесь убить. — Кахьё неожиданно застыла. — И я прошу тебя, пощади этого ребёнка.
— Идиот! — прокричал Рахьё. — На этот раз я тебя точно прикончу!
— Заткнись.
Рахьё застыл, заметив ярость во взгляде Какаши.
— Не нужно сажать корабль для его спасения. Мой товарищ летает неподалёку. Просто позвольте ему подхватить ребёнка... Можете казнить меня взамен него.
Кахьё нахмурилась под своими длинными волосами.
— Если так, то докажи, что позволишь себя убить, как только ребёнок покинет корабль, — это вновь был Рахьё. — Знаем мы вас, как только он сбежит, ты тут же сменишь свое решение.
Несколько зачинщиков рейда из уцелевших залились вместе с Рахьё грубым, лающим смехом. Какаши же не колебался. Мгновенно сконцентрировав чакру в своей руке, он поднес её на опасное расстояние к своему затылку. Смеявшиеся резко прекратили это действие на выдохе: "Пхаа". Однако больше всех удивился сам Какаши.
Он рассеял свою Фиолетовую Молнию. Продолжая думать, что он только что убил себя ударом в основание черепа, Хатаке не ощущал ни потока крови, не характерного звука отлетающей головы.
Его правая рука оставалась застыла, а белые кристаллы льда покрыли его одежду. Боль прорезала тело Какаши, он ощущал каждый свой кровеносный сосуд, разрываемым льдом изнутри. Лёд продолжал ползти по его одежде вверх, позволяя Какаши ощутить всю палитру боли.
Какаши попытался окружить своё тело барьером из чакры, но лёд уже поднялся до его колен. Вдруг та часть льда, что сковывала его руку, рассеялась туманом.
— Не нужно, чтобы ты умирал, — тихо произнесла Кахьё, — я пощажу мальчика.
Рахьё глянул раздраженным взглядом на свою сестру, принявшую слова Какаши близко к сердцу.
— Мы не должны убивать всех подряд, брат, — ответила она тому, заметив его взгляд. — Ты... Я не могу сделать большего, Какаши, — их взгляды вновь соприкоснулись.
— Когда ты успела оставить на мне эту технику, Кахьё?
— В нашу первую встречу. Когда ты поймал меня у трапа этого корабля.
Продолжая концентрировать чакру, Какаши понял, что попался на крючок.
Кахьё подошла ближе к матери и ребёнку. Женщина со слезами на глазах собиралась протянуть своего сына, кивая, но Какаши в тот момент, глядя на Кахьё в профиль, понял, что его слова действительно задели какие-то глубинные струны в её душе. Она смотрела на ребёнка так, будто это был её собственный сын. Мальчик задыхался из-за своей астмы, Кахьё подняла руку, и во льду, сдерживавшем пробоину, появилось отверстие, достаточно большое, чтобы один человек протиснулся. С тех пор, как давление уравновесилось на борту и вне его, никого более не уносило наружу. Сай с противоположной стороны обшивки, паривший на чернильной птице, мгновенно приготовился атаковать, но был удивлен, когда вместо атаки из дыры выглянула женщина с ребёнком на руках.
— Если я тебя увижу еще раз, то убью одного из заложников. Возьми ребёнка.
Пораженный Сай молча подлетел и аккуратно подхватил мальчика. Кахьё же вернулась в салон.
— Вы тоже можете идти, — произнесла она, обращаясь к матери, явно перебарывая что-то в себе. Среди оставшихся на борту людей послышался ропот.
— Спасибо, спасибо вам, спасибо, — рыдая, мать ребёнка чуть ли не на коленях благодарила Кахьё, вспомнившую собственные материнские чувства.
— Так нечестно! — крикнул какой-то мужчина. — Мне тоже надо было взять с собой больного ребёнка, чтобы спастись?!
Кахьё вновь заблокировала проход после того, как счастливая мать покинула корабль. Она воскликнула, что пришло время для ещё одной казни, после чего возмущавшийся мужчина резко замолк и покрылся льдом. Больше никто ничего не говорил.
— Насчет того, что я активировала на тебе свою технику, — Кахьё вновь повернулась к Какаши, — у тебя нет выбора, кроме как поддерживать чакру вокруг тела, иначе ты будешь поглощен льдом полностью.
— И поэтому обычный человек так легко погибает при использовании на нем этой техники?
— Для того, чтобы приостановить распространение льда, тебе нужно обернуть тело чакрой, что одновременно лишает тебя возможности использовать техники. Другими словами, Хатаке Какаши, — она сделала паузу, — сейчас ты такой же человек, как и прочие пассажиры корабля.
— Так это ты... Ты замораживала людей, не Рахьё.
— Только я могу применять эту технику.
— Тогда почему ты не применила её на мне раньше?
Помешкав чуть-чуть, Кахьё начала свой рассказ. Её голос был полон скорби и горечи, когда она рассказывала свою историю:
— Ты сказал не так давно, Хатаке Какаши: "Вся наша жизнь — большое сражение. И оно не заканчивается, даже если сбежать из своего Скрытой Деревни". Но есть места, где людей не допускают к участию в этом сражении. И Деревня Скрытого Тумана была именно таким местом.
Я не очень хорошо понимаю все это, но там, в Скрытом Тумане, существовала некая кастовая система¸ родом из древности. К первой касте относились те, кто родился и вырос в Тумане, будучи ниндзя уже не в первом поколении. Ко вторым относились те, чьи предки были в союзе с селением на протяжении долгого времени. И, наконец, третьими — и самыми нижестоящими — были все те, кто был побежден и ассимилирован Скрытым Туманом, как и моя семья.
В Листе миссии даются ниндзя согласно его способностям и силе. В Тумане же всё проходило по-другому. Вся грязная и наиболее опасная работа доставалась людям вроде меня, тем, кто ниже остальных по происхождению — я имею в виду, что способности человека не значили ничего, только знатность его рода.
Деревня никак не смягчала наши условия. С нами не говорили на улицах, считая мусором...
Если мы с чем-то удачно справлялись, нас не поощряли. Никак. Напротив, если миссия завершалась неудачно, и кто-нибудь из наших погибал, руководство деревни относилось к этому как к большой удаче.
С нынешней Мизукаге ситуация, видимо, поменялась. К несчастью, не она руководила селением в мое время. Тот правитель, Ягура, был под контролем Учихи Мадары. В те годы цивилизованный мир и даже сами жители селения с отвращением смотрели на Деревню Скрытого Тумана. Одним из таких был Момочи Забуза. Вы наверняка слышали его имя раньше. Демон Кровавого Тумана, так его звали.
Он был одним из тех, кто просто не вернулся в деревню после миссии. Я слышала, что он был очень добрым ребёнком, но поменялся после того как вырезал весь свой выпуск на экзаменах.
Хотя, должно быть, ты слышал об этой традиции, ты наверняка не знаешь, что низшая каста даже не допускалась к обучению в Академии с остальными. И, соответственно, не проходила этот экзамен.
Момочи Забуза, как я сказала, перерезал всех, с кем учился. Больше сотни потенциальных ниндзя. Став одиночкой, он продолжал убивать — по привычке, но теперь он получал за это деньги. В конце концов, он, я слышала, был убит кем-то неизвестного происхождения, устроившего ему засаду.
Мой муж пытался вынести урок из поступка Забузы. Он считал, что покинуть деревню было хорошим выходом, что мы и сделали — в родном селении у нас не было будущего. Впрочем, как оказалось, его не было у нас и здесь. Тем не менее, мы пытались построить свою жизнь в Стране Волн с чистого листа, чтобы ничто не напоминало нам о прошлом.
Ты знаешь, здесь нет Скрытой Деревни. Но отсутствие селения ниндзя не значило отсутствия самих ниндзя. Руководство страны предпочитало заказывать для своих целей ниндзя пяти великих стран — преимущественно из Скрытого Листа, но если бы эти миссии доставались нам, одиночкам, мы могли бы жить, а не выживать.
И тогда мой муж ошибся. Да, нам наконец предложили нам работу. Казалось, что жизнь налаживается, но всё пошло по-прежнему. Никто не хвалил нас, успешно мы выполнили задание или нет. Вновь мы делали всю ту грязную работу, которую гнушались поручить кому-то другому... Всё это угнетало. В отличие от Забузы, выплескивавшего свои эмоции от понимания безысходности яростью, он пытался утопить их в алкоголе. И однажды ночью утопился сам.
Убитая горем от смерти мужа, я покинула поселение отступников. С маленьким сыном на руках я пыталась жить как обычный человек в Стране Волн.
Я делала разную работу, скучную, по большей части, но зато теперь никто не глумился надо мной, и такой работой я была удовлетворена. Несмотря на нашу бедность, я надеялась, что мы с сыном, моим маленьким Хакухьё, сможем восстановить жизнь для нас двоих.
Я надеялась...
Он, Хакухьё, унаследовал мой Кеккей Генкай, Стихию Льда.
Однажды, когда он играл со своим другом, тот случайно задел осиный улей. Потревоженный осиный рой набросился на них. Хакухьё пытался защитить своего друга. Тогда он и использовал свою силу искусства льда, которому его никто не учил. Ледяными клинками он попытался защитить себя и своего друга.
Несмотря на то, что он был множество раз укушен, Хакухьё хотел спасти друга — и тому повезло отделаться лишь несколькими укусами. В отличие от моего сына — тот был искусан с головы до ног.
И что, ты думаешь, случилось потом?
Его друг побежал домой.
Вплоть до заката Хакухьё не возвращался домой, и я отправилась на поиски. Придя к дому того друга, я в ярости начала выпытывать подробности. Мать друга Хакухьё сказала, что не разрешала своему дитя играть с моим сыном из-за того, что я одиночка.
Не сдаваясь, я выпытала, где дети играли в тот день. Солнце полностью опустилось за горизонт, когда я нашла его. Сынок... Хакухьё лежал искусанный, в центре леса... Один... Всё его тело было покрыто страшными укусами... Даже лицо, он являл лишь тень себя.. Но даже так он бормотал что-то распухшими губами, будучи в бреду: "Не давай им себя укусить... Беги, беги быстрее! Беги... Не дай им.. укусить.. себя.. Я защищу тебя..."

Кахьё прервалась, едва удерживаясь от рыданий по погибшему сыну. Эта речь снова затронула те ниточки её души, которые она так старалась не тревожить. Никто в комнате не шевелился, у Какаши не было слов.
"Я не был отцом никогда... Но я буду Хокаге, отцом Листа. Если я буду сомневаться дальше, я... Могу превратиться в человека, который не будет говорить ничего, кроме... Лжи?"
Глаза Кахьё высохли. Для Какаши, эти высохшие глаза означали куда большее, чем наполненные слезами — они свидетельствовали об истинной душевной ране в душе Кахьё. Некоторые пассажиры пустили слезу, приняв близко к сердцу окончание истории женщины. И тогда Какаши вспомнил последние моменты жизни другого отступника, о котором она говорила — Момочи Забузы.
Это была первая серьёзная миссия Команды №7. Наруто, Сакура и Саске были с ним. Их заданием была охрана плотника и инженера Тазуны по пути домой в Страну Волн. Вроде бы ничего сложного.
Как оказалось, защищать Тазуну пришлось от страшно жадного человека по имени Гато, пославшего Забузу и Хаку убить охраняемого.
Забуза и Хаку были грозными противниками. Настолько, что Саске оказался на грани смерти. И, несмотря на это, они погибли — другие подчиненные Гато забили Демона Тумана до смерти, и его последним желанием было умереть рядом со своим последним другом и преданным товарищем — Хаку.
Эта сцена из прошлого всплыла в мозгу Какаши... Забуза и Хаку, уже мёртвые, лежат друг к другу лицом. И теперь она перекликалась с изображением Кахьё и её умирающим сыном на руках.
— И вот почему я не активировала на тебе свою технику раньше, — губы Кахьё дрожали, — в глубине души, я хотела бы, чтобы ты нас остановил. Но уже слишком поздно.
"Что я могу сделать?", — Какаши сжал кулакитак сильно, что костяшки побелели, сломанные пальцы свело, — "Что я могу сделать, чтобы спасти сердце этой бедной женщины?"
— Тут и сказочке конец, — гаркнул пришедший в чувства Рахьё. — Свяжите его и бросьте где-нибудь.
Ниндзя скрутили Какаши и пнули его в один из углов. Теперь Кахьё больше не смотрела на него.