Сны, полные решимости

Обратите внимание, что в этих снах решимость порождает глубокое сочувствие, которое мы испытываем к собственным страданиям. Это сочувствие избавляет нас от дальнейшей привязанности к отношениям, являющимся источником страданий. Сочувствие к другим людям в этих снах – не центр внимания, как в снах о милосердии. Но оно подразумевается и сказывается в мыслях сновидца или в отсутствии гнева и осуждения по отношению к тем, кто причинил нам боль в прошлом.

Марджи – женщина сорока лет. Ее мать, христианка-фундаменталистка, многие годы заставляла ее ходить в церковь вместе с ней. Последние несколько лет Марджи много работала над этими отношениями и всеми сопутствующими проблемами, и ей приснился сон.

Мама спросила меня в своей обычной язвительной манере, почему я не хочу идти в церковь. Я ответила, что не согласна с тем, во что она верит, интеллектуально, но что эмоционально я с ней. Я сказала, что самое главное – мои чувства к ней. Я крепко обняла ее и сказала, что просто не смогла бы себя уважать, если бы пошла в церковь. Между нами возникло чувство примирения. Но самое важное для меня во сне было то, что вопрос о том, что чувствует по этому поводу она, вообще не стоял. Я знала, что люблю ее, и сказала ей об этом. Я чувствовала внутренний покой. Так хорошо снова почувствовать его спустя столько лет.

В предыдущих главах мы вспоминали кошмар Жанин о мужчине, кидающем грязь в ее машину, и ее сон об осознании и мастерстве, в котором она сумела отодрать палец от горячего утюга. Она продолжала последовательно работать над обретением сочувствия к себе и осмыслила насилие, которое пережила в подростковом возрасте. Вот ее сон этапа Возвращения, отражающий глубину ее собственных усилий по исцелению.

Я в толпе людей, и совершенно омерзительного вида человек хватает меня и куда-то тащит, собираясь изнасиловать и убить. Я говорю, что ему может удастся меня изнасиловать, но он никогда не убьет меня. Я предупреждаю его с полной, твердой уверенностью, которую чувствую во всем своем теле. Во мне нет страха. Он отступает, пугается и уходит, и я знаю, что он никогда не вернется.

«Когда я проснулась после этого сна, – сказала Жанин, – я больше ничего не боялась и могла думать о своем изнасиловании, не испытывая тревоги». Обратите внимание, что во сне Жанин признает, что не может контролировать, изнасилует ли ее кто-нибудь физически или нет. Но она также знает, что ее нельзя убить. Она имеет в виду то, что, несмотря на опыт изнасилования, она никогда не потеряет внутреннее зеркало своего достоинства. Ее тело может быть ранено, но она исполнена сочувствия к своим собственным страданиям, и этого у нее не отнимет никакая физическая травма. Когда мы полностью обретаем это сознание, то, что нас пугало, теряет силу и просто уходит, чтобы никогда не вернуться.

Со временем, когда мы все лучше умеем ждать посередине, не пытаясь взять все в свои руки, предаться отвлечениям или судить любую сторону конфликта, мы находимся в настоящем моменте и чувствуем освобождение и покой, которые приходят естественным путем.

Вспомните, например, Патрицию, женщину, о которой я рассказывал в десятой главе. Ей снилось, что ее наказал коллектив за то, что она описала свои чувства. Патриция постепенно осознала, что, почитая свое собственное творчество, она признавала свои потребности, и что это самоутверждение не означало, что она восстает против коллектива и не уважает ценности других людей. И не важно, думали так другие или нет.

Патриция – либералка по политическим взглядам и умеренная феминистка, поддерживающая аборты, и ей приснился такой сон.

Меня попросили выступить от лица сторонников разрешения абортов против сторонников их запрещения. Я понимаю, что в дневной жизни поддерживаю разрешение абортов, но во сне я не могу встать ни на ту, ни на другую сторону или решить, что один взгляд лучше другого, – поэтому я просто отказываюсь выступать. Появляется ребенок и высыпает на меня ведро льда, как если бы я была футбольным тренером, под руководством которого команда выиграла матч.

Мы видим, что Патриция отказывается отрицать или признавать любую сторону и побеждает. Обратите внимание, что она не вступает в конфликт, не волнуется и не прибегает к обороне – она просто тверда в своем решении.

Также лед можно истолковать как то, что охлаждает жар или тушит пожар, разгорающийся в нас, когда мы ждем опыта нового, «третьего» взгляда. Кажется, единственное, что от нас требуется в обязательном порядке, – это «держать напряжение» и ждать понимания, объединяющего в сочувствии обе стороны и преодолевающего конфликт, казавшийся неразрешимым.

Как уже говорилось во втором разделе, больше всего наши сердца ожесточают и одевают броней те коллективные ценности, которые подразумевают, что заботиться о других – хорошо, а о себе – эгоистично. Но во время Путешествия мы понимаем, что сочувствие к себе и своим страданиям позволяет испытать сочувствие и к другим людям. Если мы не можем избавиться от собственной боли и страданий, как мы можем помочь в исцелении или открыться другим? Мы можем предложить утешение и сопереживание, но не спасение. В итоге мы понимаем, что выбора, кто достойнее – мы или другие, не существует. Сочувствующее сознание учит тому, что все живое священно – каждая последняя козявка и последний нищий. Для того, чтобы обрести это сознание, нам нужно только ждать в центре – настоящем моменте – без сопротивления или осуждения.

Грейс, высокообразованная женщина шестидесяти лет, была правоверной ирландской католичкой и теософом. Она однажды пошутила, что когда-то давно, когда она переживала развод и нуждалась в поддержке, она пришла за советом к иезуитскому священнику, и он дал ей весьма практичный совет. Теперь она искала духовного наставления и обратилась к психологу, который хотел, чтобы она поверила в духовную природу ее снов. Она начала получать консультации, беспокоясь о своей взрослой дочери – алкоголичке и о том, что у них очень напряженные отношения. Однако когда ей приснилось, что она ведет дочь через мост, который та не может перейти, она осознала, что ее цели изменились, и что теперь ее внутренняя работа была ее духовным путем.

Много месяцев спустя Грейс рассказала мне сон, похожий на сон Патриции о сторонниках запрета и разрешения абортов, но включающий дополнительный элемент, который только подразумевался во сне Патриции.

Я гуляю со своим псом Саем, самым ласковым и любящим существом из всех, кого я знаю. Кто-то подходит ко мне и спрашивает, буду ли я участвовать в каком-то политическом собрании. Я отказываюсь, потому что сейчас не поддерживаю никакие политические объединения. Я продолжаю идти, и другой человек, лидер анархистской группы, приглашает меня присоединиться к ним и выступать против правящих кругов. Я снова отказываюсь, потому что я не противостою людям, устанавливающим правила и законы для самих себя. Я просто не хочу быть частью этих групп – или выступать против них. Я продолжаю гулять со своим старым псом Саем.

Очевидно, Грейс прогуливается со своей установкой на безусловную любовь – своим псом Саем – позволяющей ей преодолеть противоположности и жить в мире в настоящем моменте. Жить в настоящем – значит стоять в месте свидетельствующего сознания за все воюющие и разделенные части нашего эго и эго других людей – коллективного мышления – требующего, чтобы мы выбрали какую-нибудь сторону во всем, что мы делаем в жизни.

Когда мы понимаем свидетельствующее сознание, мы знаем, что противоположные точки зрения являются частью нашего сознания, но что мы бесконечно больше этого. Это вечная тема, отражающаяся во всей духовной литературе. Как сказал Кришна своему ученику Арджуне в «Бхагавад Гите»: «Все существа – во мне, но я не в них». И Яхве напомнил израильтянам: «Мои мысли – не ваши мысли».