Рю де Шарантон, Двенадцатый квартал, Париж, 21 апреля, 23:02

Место нашел Дюма – маленький дом на окраине. Штукатурка сползла с его стен, как старая шкура змеи, обнажив кирпичную кладку. Окна выходили на железную дорогу, поэтому шум не замолкал ни на секунду – стучали колеса, мелькали огни поездов, уносившихся вниз по проржавевшим рельсам. С верхнего этажа можно было разглядеть сверкание огней Дворца спорта Берси, смущенно возвышавшегося над грязными улицами и старыми печными трубами, словно понимая, что ему здесь не место.

– Ты дрался? – Арчи обвиняюще схватил Тома за руку, едва тот переступил порог, заметив ссадины на костяшках пальцев.

– Не начинай, – пробормотал Том. – Джей‑Пи здесь?

– Готовься держать оборону, – подмигнул Арчи, указывая в глубь дома.

Мужчины прошли на кухню. К паре стенных шкафчиков с покрытием, имитирующим дерево, был прикреплен большой план первого этажа Лувра. Дюма сидел на кухонном столе, забравшись с ногами на выщербленную столешницу, и курил.

– А как же кофе у нее дома? – неодобрительно спросил он.

– Я не затем шел. Нужно было решить кое‑какие дела.

– Прекрасная девушка. Город огней… – вздохнул Дюма. – Послушай, с таким отношением ты недалеко продвинешься в любви.

– Я пытаюсь ее использовать для пользы дела, а не в постель затащить.

– Почему не сделать и то и то? – возразил Дюма.

– У нее портфель. Это сейчас самое главное.

– Что ты сделал? Попросил посторожить его для тебя?

– Вроде того. – Том пока не представлял себе, как рассказать всем о стычке с Льюисом.

– Мы тут как раз прикидывали, сколько денег собирается заработать Майло на подобном дельце, – задумчиво произнес Арчи.

– Зависит от того, сколько копий сделал для него Рафаэль, – сказал Том, благодарный за смену темы разговора. – Восемьдесят, по сто миллионов каждая?

– Иди ты! – выдохнул Арчи. – Так дорого?

– Оригинал был застрахован на сумму сто миллионов долларов, когда в 1962 году его отправляли на выставку в Штаты. С учетом инфляции сейчас это примерно шестьсот – семьсот миллионов. Мое мнение: сто миллионов – это еще дешево.

– Что там у нас с охраной? – Арчи сполоснул для себя бокал, плеснул в него вина и взял у Дюма сигарету.

– Как ты и ожидал, на высоком уровне, – вздохнул Том, протягивая Дюма свой стакан. – Попасть внутрь просто. Подобраться к самой картине уже сложнее. Даже если мы проберемся внутрь ночью, здесь, здесь и здесь стоят камеры, – указал он местоположение на плане. Всю Большую галерею пересекают лазерные лучи, плюс как минимум десять человек охраны с постоянно меняющимися маршрутами патрулирования.

– А зал, в котором находится картина? – уточнил Арчи.

– Там все еще хуже. – Том ткнул в соответствующее место на плане. – Зал был построен специально под «Мону Лизу», и они предусмотрели все. По две камеры следят за каждой дверью, еще три – за самой картиной. – Все объяснения он сопровождал указаниями на карте. – Титановые щиты. Окна на сигнализации и заперты. И не забудьте о двух или трех вооруженных охранниках.

– Ты хочешь сказать, что, даже если нам удастся подобраться близко, поймают сразу же после того, как мы попытаемся снять картину со стены? – грустно покачал головой Дюма.

– Скорее всего, – кивнул Том.

– Вот почему Майло придется провернуть все во время перемещения картины в лабораторию, – объяснил Арчи. – Все эти охранные системы и яйца выеденного не стоят, когда «Мона Лиза» не на своем обычном месте.

– Систему можно обмануть. Сложность в том, чтобы подобраться достаточно близко, – заметил Том.

– Я могу сделать так, что вы подберетесь близко. По сути, на расстояние вытянутой руки. Но не знаю, как это может помочь вытащить оттуда картину, – произнес Арчи.

– Что ты имеешь в виду?

– Выставочный бокс.

– Что за бокс? – переспросил Дюма.

– «Мона Лиза» находится в пуленепробиваемом плексигласовом защитном боксе, – объяснил Арчи.

– Подарок от японцев, после того как картина выставлялась в Токио в середине семидесятых, правильно? – припомнил Том.

– Да, в 1974 году, – подтвердил Арчи. – Бокс специально разработан для того, чтобы поддерживать внутри постоянную температуру шестьдесят восемь градусов по Фаренгейту и влажность пятьдесят пять процентов – это не дает дереву трескаться.

– Вокруг будет инфракрасная сетка, – медленно произнес Том. – А сам бокс на сигнализации и закреплен на стене.

– Звучит не слишком обнадеживающе, – признался Дюма.

– Не слишком, – улыбнулся Арчи. – Хорошая новость в том, что в бокс встроена система кондиционирования воздуха. Она проходит техобслуживание раз в двенадцать месяцев, ежегодно. Вся процедура занимает пару часов. Можно даже купить билеты и самому посмотреть, как все происходит.

– И это будет завтра? – с искрой надежды в голосе спросил Том.

– Нет, – хмыкнул Арчи. – Через несколько месяцев.

– Тогда я не понимаю…

– Кондиционер находится под дистанционным наблюдением сторонней фирмы. В него встроено какое‑то модное диагностическое устройство, которое сообщает о неполадках и отклонениях от нормы. Как только обнаружена неисправность, они подрываются и едут ее чинить.

– Как быстро приезжают?

– Тридцать минут. Час максимум.

– И для того чтобы дать им провести ремонтные работы, Лувр должен отключить сигнализацию, – догадался Том. – Ты прав: так мы сможем подобраться очень близко.

– А как насчет видеокамер и охраны? – напомнил Дюма.

– Камеры можно отрубить, – махнул рукой Том. – А охрану отвлечь… или обездвижить.

– Обездвижить? – обеспокоенно взглянул на него Дюма.

– Газ. Дротики с транквилизатором. Не волнуйся, Джей‑Пи, я не собираюсь никого убивать. Предоставлю эту возможность Майло.

– Но мы все еще не знаем, как выйти, – вмешался Арчи.

– Не нужно выходить, – улыбнулся Том. – Мы даже не будем входить внутрь.

– Я потерял нить, – пожал плечами Дюма.

– Мы оба, – прибавил Арчи.

– Достаньте мне план той части канализации, что проходит под Лувром, и я вам все объясню.