Главная картина 6 page

– Ещё нет… Сказал, будут новости – позвонит сам!

– Да? Я сама позвоню! – шустро вытащила она телефон, – а Андрюшка, ноги промочил! По колено! – бойко заявила она, – Снимай! – И стала нажимать кнопки.

– Вадь! Это я! Как… Чего? Да‑а?! А чего молчишь? Да?! – открыла она рот, – Куда пойдёшь? Вадь!! – почти крикнула.

Подняла голову. Глаза, будто увидела впервые всех.

– Родила Оля!.. Три семьсот… Настю родила! Ура!! – вдруг подпрыгнула она.

– Кого?.. – приподнялась со стула Людмила.

– Девочка родилась на три семьсот! А он посмотреть пошёл! Не успел позвонить нам! Ура!! – не давала ни кому сказать ни слова Анька.

Повернулась, чмокнула в щёку Андрея, который стоял в растерянности с одним ботинком в руке и, подпрыгнув, поскакала весело на кухню.

– Ой… – выдохнула шумно Тамара, – ну слава Богу!

Людмила Борисовна медленно осела на стул и, ни сказав ни слова, закрыла лицо ладонями.

– Ну что ты, Люда! – улыбнулась Тамара ей.

– Как хоть она там… – всхлипывала тихо Людмила, не отрывая от лица ладоней.

– Ань? – повернулась к кухне Тамара, – что хоть, ещё сказал?

– Ничего!.. – выбегала Анька, – сказал, только что узнал! Пойду посмотрю, перезвоню, скажи нашим… – отчеканила она звонко. – Не знаю… Я сейчас опять позвоню!

– Подожди Аня! – вмешалась Тамара.

– Куда он, посмотреть‑то?.. – поднималась со стула Людмила.

Взглянув на Андрея, Тамара, вдруг спохватилась.

– Проходи, Андрюша, проходи!

Андрей так и стоял в одном ботинке на ноге. Слушал всех, водил глазами. Только дышал часто. На лице – растерянное волнение. Совсем забыл про мокрые ноги.

Все зашевелились сразу. Ещё не покинуло беспокойство, но атмосфера радости заполняла маленький домик.

Анька, то бегала вокруг Андрея, блестя глазами, то хваталась за телефон и названивала всем, что б первой сообщить приятную новость. Люсе позвонила, Кате, Даже Севидовым позвонила. Думала, кому ещё забыла?

– Сейчас приедет, всё расскажет! – радостно звучал Анькин голосок.

– Аня, негромко сказала Людмила Борисовна, – позвони ему, спроси, – как Оля там, да скажи, пусть не гонит, как поедет!.. Скажи! Он тебя слушает…

– Да! – засмеялась Тамара, – её он слушает!

Аня светилась от радости. Прохаживалась по дому, как именинница. Андрей не сводил с неё глаз. Так и не произнёс не слова. Только озирался на всех и хлопал от волнения глазами.

Подскочила Аня.

– Ну, переоделся? Да? Нет? А чего?..

– Где у тебя всё? – вытянулась Людмила, – принёс, хоть?..

– Там… – качнул головой Андрей, мигая ресницами.

– Ох… – выдавила Людмила Борисовна, – Аня! Сбегай до Ирины Даниловны, пожалуйста! Андрюш! Ты что? Язык проглотил?..

– Чего? – повернулся он к матери, не вникнув в суть.

– Он за сестру переживает! Сейчас Аня позвонит! Не переживай! Я уверена, всё хорошо!.. – потрепала за плечо его Тамара.

Немного придя в себя, Людмила Борисовна заходила по дому. Носила на стол, ставила невпопад.

– Не знаю, чего и приготовить… – вздыхала растерянно.

– Да ничего не надо, Люда, подождём Вадима, там и поужинаем вместе!..

– Да?.. Ну ладно, давайте, хоть, чайку поставлю, чайку попьём… А то, в горле пересохло.

– Чайку можно… – согласилась Тамара.

Потом повернулась к дочери, спросила с улыбкой:

– Ну что там, высмотрели?.. Нашли место?..

– Нашли!.. Здорово!.. Видно всё!.. Все Холмы, даже крыши видно… И лес рядом, а всё кругом далеко, далеко… Там выше место!.. – неожиданно закончила Аня, не находя слов.

– Значит, поправилось? – глядела Тамара на обоих по очереди.

– Угу… Красиво!.. – тут же выскочило у Аньки.

Людмила Борисовна присела на табурет, слушая заинтересованно.

– Ну и когда строить начнут? Что Антон говорит? – остановила она взгляд на Андрее.

– Сразу, теперь, начнут… Я… Мы место под дом отметили… Будут площадку выравнивать, нужно ещё чуть‑чуть денег, я летом к Антону устроюсь…В столярку. Заработаю, научусь ещё на станках…

– А сколько, чуть‑чуть! – улыбалась Тамара.

– Пять тысяч!

– Подавала!.. – не утерпела Людмила, – не берёт! С машины мне подал! Я говорю – добавь! Ни в какую!.. – громко прокомментировала она.

– Да ладно, мам, оставь! Сказал же! За лето заработаю! Чего ты опять!..

– Ну правильно!.. – пожала плечами Тамара Фёдоровна, оглядываясь на Людмилу, – молодец!

Аня, как мышка, бегала глазами по лицам. Андрей уронил взгляд на пол.

– Аня вот, про мотоцикл чего‑то говорила? – кивнула Тамара в сторону дочери, – мотоцикл что ли, вам надо?

– …Ты чего мам! – выпрямилась Аня, – я так просто, говорю, было здорово, когда был, сейчас просто везде ходить!.. Просто я!..

Телефонный звонок прервал её оправдания. Анька тут же схватила трубку.

– Вадик! Да, да! Я! Вадь… Ну как!.. Да, да! Все тут! Тут! Да все, Вадь! Как?.. Оля как?.. Да?.. Угу! – замолчала Аня, вскочила с места, заходила по комнате, шаря глазами по потолку, улыбалась, вставляя – «угу» или «да»…

Все – на неё глаза. Из трубки слышался частый говор Вадима. Говорил без остановки, Аня только открывала рот, не успевая сказать что‑то, фыркала смехом, бегая зрачками по стенам.

– Вот дурак!.. – вырвалось у неё, – опять усмехалась, – Вадь!.. Ты когда… Да? Угу! Вадь!.. – настойчивей произнесла она, – ты поедешь! Не гони! Понял? Медленно едь!.. Понял! Всё равно… Ладно! Ладно! Ну давай! Пока…

– Ну? – не терпелось Тамаре.

– Здорово всё! – быстро села Аня, – охватив всех весёлым взором, – мне звонил, а мы не слышали, а потом посмотреть девочку пошёл, показали издалека! Через полчаса! И Олю видел, через стекло только! Говорит – улыбается и рукой махнула! Врачи говорят – всё хорошо! Он тогда побежал цветов искать… Забыл, говорит, что машина рядом стоит, побежал по кварталам, побежал, увидел в садике у кого‑то, какие‑то… Стучал в окошко, стучал, никто не подходит, потом думал, думал, залез и оборвал все. Хотел уйти, потом вернулся и деньги сунул в щель, в дверь, где почта и визитку свою, и написал на ней – за цветы! Прибежал, купил ещё что‑то, забыла, – велел передать! Ха!.. А сперва приехал, попросил, что бы сказали ей, что он приехал! Специально просил, что б сказали!.. Они и сказали! А Оля и родила сразу, а они потом и смеются… Сейчас едет!.. – оборвала Аня рассказ.

Все улыбались, слушая. Помолчали.

– Вот и хорошо! – выдохнула Тамара, усмехнулась, посмотрела на Людмилу, добавила с сарказмом, показывая пальцем на Аню, – видишь! Не мне – ей звонит! Доверенное лицо!.. – улыбалась с юмором.

– Да, мам! Да он спросил – где ты? Все ли здесь?

– Ага! – поднялась Тамара со смехом, – спросил!.. Тебя!..

– Ну! – шумно вздохнула Людмила, – теперь ужин надо! Тамара! Чего там?.. Помоги хоть… Ничего не соображаю!..

Снова все заходили по дому.

Аня засобиралась, подошла к двери.

– Мы – ненадолго! Мы скоро! – громко заявила.

Андрей вышел следом за ней. Только вышли на крыльцо, он сразу спросил, заглядывая ей в лицо.

– Ань! А ты чего, про мотоцикл?..

– Так!.. – хохотнула она громко.

Тамара с Людмилой вышли на воздух. Сели на скамеечку. Ждали. Дома душно от плиты и запахов. Да и надоело дома. Всё сготовили. Всё почистили. Вот‑вот должен появиться синий микроавтобус. Где‑то в дороге уже.

– Пасха скоро. Обвенчаться хотят… – улыбалась Людмила.

– Пусть! – жмурилась Тамара Фёдоровна на яркое солнышко.

– Вот, не дожила мама, порадовалась бы!.. – устало вздохнула Людмила.

Обе замолчали.

– Стесняю я их, Тамара! Теперь, девочка вот!.. Хорошо, конечно, я ой, как рада! Да тесно ведь!

– Да ты и не думай даже! Стесняешь! Они‑то – рады! А то, заботились бы о тебе, как ты там – одна!

– Думаешь?..

– Знаю! Говорил Вадик… Да и дом уже делать начали… Вон! Сколько помощников! – кивнула она в сторону кустарника

Издали посигналили. Тамара с Людмилой поднялись разу, одна за другой вышли из‑за палисада на дорогу. Микроавтобус не торопясь покачивался на ямках, объезжал весенние лужи.

– Едут! – заворожённо улыбалась Тамара.

– Едут!..

«Газель» аккуратно подрулила к самому палисаду. Сразу открылась дверь. Тут же смех, голоса. Катя с Кириллом, Люся – все высыпали разом. Спустился Вадик боком, протянул руки в салон. Бережно принял комочек в белом одеяльце.

– Вадь! А цветы где? – донёсся голос из машины.

– Да у Кати, Оль!..

– Нет, твои где? – ходила она по салону.

Обе мамы сразу окружили малышку. Вадик, важно поворачивал маленькое личико. От домика быстро шёл Антон. Через дорогу, с той стороны, переходила Ирина, сияя улыбкой. Аньку с Андреем, послали в Нижнюю деревню. Что‑то забыли купить.

– Оль, да оставь их, уже осыпаться стали…

Наконец, Ольга спустилась медленно из машины, опираясь на протянутые со всех сторон ладони.

– Вадик! – улыбалась она, – это не только для меня цветы! Это и для Насти – тоже! Её первые в жизни цветы! – торжественно держала она в руках увядающие нарциссы.

Вадим только заглянул ей в глаза, покачал головой, с трудом сглотнул.

– Ой! Какая! – разглядывали все по очереди.

– Поздравляю! – подошла лёгкой походкой Ирина.

Маленькая Анастасия водила глазками, рассматривая перед собой голубую небесную высь. Первый раз она увидела перед собой – небо. Бескрайнее и чистое, какой должна быть у человека жизнь. Наверное у неё так и будет! Так будет у каждого, рождённого в любви.

К вечеру собрались все у домика. Севидовы приехали с подарком. Тискали Ольгу в объятиях. Суббота. Появилась и чета Паромановых. Маша – была беременна, ступала осторожно. Олег постоянно цеплялся за её руку. Ольга только оглядывалась по сторонам. Улыбалась всё время. «Спасибо!» – не успевала отвечать.

– Будто год дома не была! – вздыхала легко, – больше не поеду туда…

– Это как?.. – поднял брови Вадим.

– А вот, так! – усмехнулась она, – как Катя вот!.. – засмеялась вдруг она, – ой! Воздух какой чистый! Хорошо!.. – прижала она руку к груди, оглядываясь.

Ночное небо чернело бездонно. Выступили синее звёзды. Маленькие, маленькие, и наверное, холодные. Тишина окутала землю. Только у леса, где‑то совсем близко, вдруг запоёт протяжно с переливом какая‑то птица. Замолкнет вдруг, – и в ответ ей защебечет другая, ещё красивей её голос, но покороче песня. Где‑то, треснет сучок в тишине. Гулким эхом донёсётся какой‑то шум из деревни.

Костёр догорал. Андрей поднялся и скрылся в темноте. Через минуту подошёл с кучей ломанного сушняка, стал бросать палки в огонь. Сразу затрещало, зашумело пламя, вздымая оранжевые искры. Стало лучше видно вокруг. Пламя разгоралось с шумом, освещая край палатки. Аня попятилась назад от возникшего жара. Щурила глаза на огонь.

– А спать, не холодно тебе? – спросила не отрывая от огня глаз.

– Нет… Да у меня там ельник снизу, потом сена слой и одеяло сверху! Здорово! Да ты слазай! Попробуй! – воодушевлёно заговорил он.

– Хм… – подпёрла она подбородок рукой, – и чего ты сбежал, все только и говорят…

– Да, не сбежал, Ань! Ну сколько объяснять! Ну сказал, же! Ну нравится мне тут!

– И всё? – скосила она глаза.

– Ну, а чего? В школу не надо… Тут видишь, делать начали, вон – стройка идёт! – протянул он руку.

– А Ирина Даниловна? Что подумает? Ей не хорошо перед всеми… Не понравилось, скажут, обиделся, может!.. А мама, твоя!

– Да Ань, да объяснил же всем! А Ирина поняла всё! Лучше всех поняла! Ну здесь у меня дом теперь! Здесь! Я ей обещал вечером на чай приходить!

– Это… дом? – скосила она глаза на палатку.

– Ань, вот ты говоришь! А знаешь, как здорово! Вот, останься, ночуй разик! Поймёшь!.. Утром проснёшься! Вот попробуй!..

Анька усмехнулась шумно, отвернув голову.

– Ха!.. Ещё чего!..

Андрей осёкся. Замолчал, ковыряясь в углях костра. Запищал телефон у неё в кармане. Аня наклонилась к костру, смотря на табло. Было и так видно.

– Мам?.. Здесь, за ручьём… Так, гуляем… Костёр тут… Почему одни? Сторож тут… Где‑то тут… Спит, наверное… Ну чего делать‑то?.. Почему до утра, ну и что… Мам! Тут здорово так! Птицы поют в лесу! Так слышно!.. Сейчас картошку печь будем… Ну ладно…

В ночной тишине из телефона громко донёсся голос Тамары.

– Ты там, смотри! Птица!.. Поняла?

– Ну ладно мам, ну чего ты! Ну всё! Всё! – помолчала она, улыбаясь, выключила телефон.

Андрей снова подбросил сучьев в огонь. Опять понеслись искры, осветилось задумчивое лицо Ани.

– У меня и чай тут есть… И котелок… Вообще – всё… Хочешь, чаю?

– Робинзон!.. – усмехнулась Анька, – а попугая у тебя нет?

– Ну чего ты, Ань! Ну хватит может… – недовольно улыбнулся он.

– Не боишься?

– А тебе что, страшно?

– Жутковато… Вообще‑то, – оглянулась она на лес.

– И со мной? – усмехнулся он.

– Хм… – прикрыла она глаза.

– А к Ирине, – вдруг вспомнил он, – стал товарищ этот часто заходить, а я сижу там… Как‑то…

– Физик?

– Да какой он физик!.. Философ прямо… Ты бы послушала, о чём они там говорят!.. Наша школа по сравнению… Детский сад просто!..

– Расскажи?

– Да я так не вникал очень… Да и запомнить трудно… Вот, – усмехнулся он, – помню только, – он говорил, что скоро наступит время, и люди будут видеть исходящий из человека свет! Вот идёшь по улице, и по свечению можно определить – кто такой!.. Ну, свет – это доброта там, любовь! И спрашивать ничего не надо, и обмануть будет не возможно… И Ирина тоже, так говорит, такое!.. Вообще!.. А работает ветеринаром… Я не думал… И умная очень, и такая… Ну, как сказать… Такая нежная… – замолчал он, потупясь.

– Да…а!? – протянула Анька, – округлив глаза, – ишь, чего заметил!

– Ты бы послушала… – смущённо пробубнил он.

Она сощурилась хитро:

– А я не такая, да?..

Андрей вздохнул незаметно.

– Ты?.. Ты… Разная бываешь…

– Глупый ты!.. – сказала отрывисто.

– Я то?.. – поднял он на неё глаза.

Опустив голову, ковырялся толстой веткой в углях.

– Чего, обиделся, да? Скажи, обиделся, да?.. – не отставала она, капризно сморщив губы.

Андрей молчал, уткнувшись в костёр взглядом. Растерявшись. Не знал просто, что ответить.

Поднявшись на ноги, Анька обошла костёр и присев рядом, стала теребить пальцами его рукав.

– Обиделся? Правда?.. – заглядывала в лицо.

Он всё молчал не подымая головы, только вздохнул подавленно, слушая, что она скажет ещё.

Но Аня не сказала больше… Прижалась головой к его руке.

– Дурак ты… Ещё год школы… Армия потом… Разная… – полушёпотом передразнила она.

Он повернул голову к ней медленно и удивлённо заглянул в глаза. Аня не шевельнулась. Зрачки её застыли и в них плясало пламя от костра розовым светом.

– Если хочешь… – заговорил он тихо и напряжённо, – даже не притронусь к тебе… Если хочешь…

– Спина озябла… – сказала она, не меняя позы, будто от холода застыло тело.

Он оживился, шевельнувшись:

– Ты… Ты забирайся туда… Закройся одеялом, согреешься сразу… Я чайник поставлю, сейчас за водой спущусь… Вскипит… Позову! Там тепло!..

Аня молча поднялась и молча откинула шторку палатки. Присела.

– Ничего не вижу… – повернулась к нему с растерянной улыбкой.

– Тут фонарик. Тут, справа. Нет, слева!.. Нашла?

– Да. – Тихо ответила она изнутри.

– Я за водой! Не бойся! Я быстро!..

Быстро подбросил дров, и, схватив котелок на ходу, легко побежал по склону, исчезая в темноте. Принеся воду, шумно дышал, подвешивая котелок над огнём. Оглядывался на палатку всё время. Потом присел к самому огню и задумался, наблюдая как шипя падают на угли холодные капли с донышка.

– Ань!..

– Нет меня…

Он усмехнулся. Вытащил сигареты. Не глядя прикурил. Посидел ещё в полной тишине. Наконец котелок зашумел, закрутился над пенящейся водой белый парок. Андрей тихо поднялся и подошёл к палатке. Просунув пальцы в щель с улыбкой тихо произнёс:

– Ань, ты не спишь?

Не услышав ответа, просунул внутрь голову и заметив шевеление в углу сказал опять, почему‑то шёпотом:

– Ань… Тут заварка в сумке. Надо достать… Фонарика дай!..

– Там… У входа…

Он пошарил руками вокруг.

– Не вижу ничего… Ты сумку достань из угла!..

– Достань сам… Мне вылезать неохота.

– Что, тепло, да? Я говорил!..

Пролез тихо внутрь, шаря руками перед собой, боялся опереться на неё. Нащупал сумку. Попятился назад. Аня, забравшись в уголок, закрылась наглухо одеялом. Не шевелилась и не подавала голоса.

– Ань, сейчас чай готов будет… Вылезай!

Опять не дождавшись ответа, бесшумно выбрался. Сняв кипящий котелок, высыпал часть пачки не глядя. Поставил рядом, закурил снова. Смотрел в небо, улыбался сам себе. Он был рад, что она просто рядом. Странная, разная, но рядом. И он, что‑то для неё делает. Просто помог согреться, просто напоит сейчас чаем. И она здесь. Не где‑то, и не уходит. Ей нравится. Хоть ершиться и капризничает, но здесь, с ним. Её трудно понять, но ему нравилась эта загадка. И он не обижается на её колкости, а она явно пользуется этим его долготерпением.

Ночью – свежо. Даже слабый ветерок задувает испарённую влагу под одежду. Лёгкий озноб передёргивает тело. Стоит только на шаг отойти от огня, становиться холодно. Даже зябнут руки.

Он помешал веткой чай, бросил её в огонь и подполз к пологу палатки.

– Эй! Ты чего там… Спишь? Чай готов! Вылезай, Ань! А то остынет!.. – улыбаясь проговорил он негромко, но с напряжением в голосе.

Аня молчала. Тогда он отогнул край палатки и стал искать фонарик. Нашёл, включил, направив луч вверх. Она лежала в уголке палатки, натащив одеяло по самые глаза.

– Не свети в лицо, – пошевелилась, не открывая глаз.

Андрей погасил свет.

– Не хочу домой… – неожиданно сказала она.

Андрей замер, смотря в темноту. Застыв от неожиданности, молчал несколько секунд.

– Да ты… Дома уже! Ань… Почти дома… А хочешь? Сюда принесу?.. – прошептал он горячо, с волнением.

Она шумно усмехнулась, заворочалась в углу.

– Нет… Не надо! Сейчас я вылезу… – Усмехнулась снова. – Тепло… Неохота! Хм!.. – посмеялась тихо.

– Ладно! Давай! Я налью сейчас!.. – тут же вынырнул он к костру.

Костёр потухал. Сырая мгла ночи снова окутала тело холодом. Обойдя кругом палатку, он откинул плёнку, где лежали дрова. Насобирав, сколько вместили руки, высыпал всё у костра и сразу побросал на красные угли. Дрова затрещали, зашумели и пламя снова взметнуло в высь шипящие искры. Невидимым жаром охватило лицо. Из палатки показалась Анькина голова с глазами – щёлочками. Остановилась на секунду, приглядываясь.

– Вылезай! – улыбался он. – Тут опять тепло! – И стал наливать в кружки пахучий чай.

Она тихо присела рядом. Растрепались волосы. Торчал воротник куртки. Улыбалась, раскрыв глаза на огонь. Вздохнула задумчиво. Потрескивал костёр в тишине. А она смотрела не мигая на рисунок пламени и молчала.

У него защемило сердце. Разлилась внутри, то ли жалость, то ли тревога. Он обхватил её за плечи и прижал к себе. Анька, как обессиленная, припала к нему, скользнув улыбкой. И всё смотрела и смотрела на танцующие язычки пламени. Обмякла как‑то, затихла.

– Ань… – сказал он очень тихо, чуть усмехнувшись, – ты помнишь, говорила, что я не говорил тебе, про любовь?..

– И не говори… – сразу ответила она, тоже, очень тихо.

Он посмотрел на неё, почти прижался к лицу, выражение которого не менялось.

– Почему?

Помолчав, она заговорила всё так же глядя на костёр.

– Отец ушёл от нас, говорил, что полюбил по‑настоящему. Она – молодая совсем… Ну! Совсем… А мама – красивая. Совсем не старая… И всё у неё… А он, про любовь… А нас – бросил!.. Сначала… Приезжал, когда развелись. Они – сразу развелись… – говорила она совсем тихо, не мигая глазами и прижавшись головой к его плечу. – Он за два года, раза два‑три приезжал. Поговорит с нами пол часа. И всё. И уедет. А когда мама замуж вышла… Этот Игорь так уговаривал! А она с Вадькой и Маринкой говорила. А Вадька – мне. Со мной не говорила про Игоря. Думала, я не понимаю ничего. А я, больше всех переживала… Маринка, – улыбалась только. Отец приедет, она тоже, посмеётся, поговорит с ним… Будто ничего не изменилось. Вадька сразу другой стал. Молчал всё. Думал. Со мной сядет и молчит. Потом стал мне рассказывать, что думает. Спрашивал, что я думаю про Игоря. Мама, мол, из‑за нас, в нерешительности. Я сказала пусть как хочет. Но чувствовала, что это уже не то будет. Другая совсем семья. Мама, она хорошая. Но я… Только Вадьке доверяла. С ним – хорошо… Он простой… Вот он, – меня любит!..

Когда мама вышла замуж за Игоря… Я, в общем, была рада за неё. Думала – пусть… Ведь Игорь‑то, её любил! Видно всем было. А отец больше не был ни разу, как узнал. Как у него там?.. Я не знаю. Вот, такая любовь… – остановилась она, поёрзав плечами, и глубже закопалась ему под куртку.

– Ань… Ты попей! Попей чаю! Горячий… А… От нес тоже отец ушёл. Уехал на заработки. Писал сперва. Присылал чего‑то. Потом пропал… Совсем. Он ничего не говорил. Не про любовь, ничего… Не знаю… Жив вообще… Мать сперва искать хотела. Бабка сказала – оставь его, не надо… Она и не стала… И у Кирилла отца нет. У многих… Был бы… С домом помог. Вообще…

Анька зашевелилась. Вроде, будто всхлипнула. Или ему показалось.

– Ты чего? – спросил шёпотом.

– Так… Ничего…

– Я не буду говорить. Сама поймёшь…

– Давай пить!.. – улыбнулась она приподымаясь.

– Давай!

Сидели, пили чай маленькими глоточками. Андрей всё время заглядывал на неё. Аня Смотрела прямо перед собой, молчала.

– Вкусно? – спросил он.

– Ага. Аромат… Вообще… Ты много насыпал!

Он шумно усмехнулся. Потом задумался.

– А дома, что? Совсем плохо?..

– Не то, что бы… Я младшая. Все всё делают. Решают. Меня не спрашивают. Как не замечают… Обидно как‑то… Потом Игорь… Теперь Юрка с Маринкой! Вообще… Всё не то… А я бы хотела что‑то сделать… Сама. Ещё школы год. А потом? Не знаю… Привыкнуть не успеваю. Сюда сначала переехали. Дом – родственников вроде… Другие люди и школа. Вадьку так ждала из армии! С ним хорошо!.. Чего не попросишь… А он приехал, потом Олю встретил… Я поняла, она отнимет его… Дура я… Ладно бы… А он после аварии – ушёл… Потом сказал про дом, в общем… Обещал комнату с окнами на юг! Это – сюда прямо. Я уже видела эту комнату!.. Думала, чего я… Не буду мешать… Теперь опять!.. Смешалось всё!.. Что‑то я боюсь…

– Ты что, Ань?! Не веришь мне? Не доверяешь? – горячо зашептал он.

– Дурак… – просто выдохнула она с усмешкой, – стала бы тебе такое рассказывать… И вообще видишь… Я здесь…

Он вздохнул шумно.

– Чего тогда боишься?

– Опять изменится что‑нибудь…

– Ну как оно само, Ань? Если только ты сама!..

– Что – сама?

– Ну что… Измени сама, что хочешь!..

– Хм!.. Я хочу, что б не менялось больше ничего!

Он усмехнулся удивлённо.

– Ну как, Ань! Совсем?..

– Что б хуже не было.

– А что? Так плохо всё что ли?..

– Нет, – говорила она засыпающим голосом, – сейчас хорошо… У всех… Пусть так останется…

– Ты чего?.. Спишь?! – наклонился он к ней.

– Угу!.. – вяло улыбнулась она, – хорошо… Тепло… – сказала одними губами, закрывая глаза.

Сухие ветки прогорали быстро, костёр опять затухал. Становилось темнее и холоднее сразу. У него затекла спина и нога. Анька обвисла совсем и задремала. Он боялся шевельнуться, потревожить её. Дороже сокровища, он не держал на руках… Терпел, сколько мог. Пламя костра совсем ослабло. Ярко краснела только кучка раскалённых углей.

– Ань… – шепнул он тихо. – Аня! – произнёс по буквам почти в самое ухо.

– М… – шевельнулась она.

– Вставай Ань!.. – улыбнулся невидимо, – замёрзнем!..

Она открыла глаза, повела головой вокруг.

– А сколько времени?..

– Никак посмотреть!.. – из последних сил держался он.

Анька приподнялась на локоть, обернулась на него, улыбнулась, произнесла что‑то вроде – «Мф!..», опёрлась на холодную траву и вытащила телефон. Всматривалась долго в табло.

– Сколько? – спросил он.

– Пол второго… – засовывала телефон обратно в карман.

Закрыла глаза, покачиваясь.

– Побудем ещё, ага? – произнесла сонно и улыбалась, не открывая глаз.

– Да ты спишь! Ань!..

– Угу!.. – покачивались у неё плечи.

– Ты!.. Это… Иди в палатку, поспи немного, ладно? Я картошку испеку пока… Поспи! Ты вообще!..

– Угу!.. – снова улыбалась она измученно.

– Ну иди, Ань! Пока не замёрзла… Пошли! – подхватил её под руки.

– Сама… – вяло поднялась она и медленно забралась на прежнее место. Укрылась. Замерла.

– А ты?.. – пролепетала еле слышно.

– Я?.. Я подожду… Костёр буду поддерживать!

– Дрова сожжёшь все… – улыбалась она.

– Дрова? Да тут полно дров! Валяется всего в лесу!.. Сухие уже!.. Я заготовил… Сзади там!..

– Робинзон… – усмехнулась она слабо.

Андрей посидел у входа, слушая её дыхание. Оно стало ровным, ритмичным, спокойным. Улыбнулся себе. Закрыл плотно полог. Прижал, что б не было щелей. Поёжился от холода, зашёл за палатку. Дров осталось на пол часа. Забрал все и подкинув на тлеющее угли. Закурил жадно. Снова поднимались языки пламени, поднимались и источали приятное тепло. Он закинул всё сразу. Огонь страстно заплясал. Жар ударил в лицо, зажгло колени. Андрей развернулся спиной. Смешная тень прыгала перед глазами. Яркий ореол света растекался по оранжевой траве и трава словно шевелилась. Стало томно и приятно. И мысли такие же. Струйки дыма рвались в небо, с высот которого, смотрели холодные звёзды на красную точку костра и маленького человечка, сидящего молча рядом. И чему он радуется, думали наверное звёзды, почему от него тоже исходит свет, который доходил до них. И звёздам стало тоже чуть‑чуть теплее. Ведь их греет – только свет человека.

Долго он сидел наверное. Сначала услышал неясный шум, который вывел его из раздумий. Потом мигание света со стороны нового посёлка. «Машина» – определил он. Шум приближался.

Андрей хотел сперва разбудить Аню, но не стал. На всякий случай нащупал и проверил, где лежит маленький топорик под плёнкой за палаткой. Достал, положил за спиной. «УАЗик» – понял он. Машина остановилась напротив посёлка. Метрах в пятидесяти или больше. Хлопнула дверь, вторая… Андрей вслушивался внимательно в каждый шорох. Мужской голос рокотал низко. Потом, мягкий женский смех. Шли к нему. Опять голос.

– Вадька… – понял он, – а это Ольга! – как он сразу не узнал. – Точно они! – рассмотрел он.

Привстал, улыбался, всматриваясь.

– «Отшельник!» – услыхал он голос Вадима.

Подошли близко. Озираясь вокруг костра, Вадик спросил шутливо:

– А где?.. Аня?

– Спит. – Кивнул Андрей на палатку.

– Спит? – хохотнула Ольга негромко.

– А ты что, сторожишь? – улыбался Вадик.

Подошёл к палатке. Постоял. Огляделся вокруг. Подошёл к костру, присел. Протянул руки, потёр.

– Что делать будем, Оль? – улыбался глядя на жену.

– Не знаю!.. – хохотнула она опять.

– А сторожа не видели? – обернулся Вадим к Андрею.

– Нет. Не видели.

– Тоже спит… – смешком сказала Оля.

– Наверное, на него надеяться!.. – кивнул Вадька на Андрея и посмеялся тихо.

Привстал. Поёжился. Ольга подошла к самому костру, смотрела с улыбкой на пламя.

– Мама звонила. Велела привезти Аньку, или у себя оставить, чтоб не тащиться вам!..

Андрей молчал. Улыбался. Глядел по сторонам.

– Будить?.. – посмотрел Вадик на Ольгу.

– Не знаю! – хохотнула она снова, глядя на брата.

– А тебе на работу завтра? – спросил Андрея Вадим.

– Да.

– Выспишься? – улыбался он. – Что? Не хватило места? – сказал игриво, кивнув на палатку.

– Тревожить не хочу…

– А‑а‑а!.. – протянул Вадька театрально.

Ольга опять засмеялась.

– Холодно ведь… В палатке… – улыбался Вадик.

– Нет. Там ельника слой, сено. Покрывало и одеяло ещё…

– О‑о‑о! – протянула Ольга, смеясь.

– И стенки двойные, я в школе взял, в ней даже зимой можно…

– Что, охранять будешь? – опять улыбнулся Вадик.

– Дрова кончаются… Я бы сходил… Вы тут побудите немножко?.. Я с фонариком…

– Подожди, ладно… – остановил Вадик.

Постоял улыбаясь. Посмотрел на Ольгу. Она тоже улыбается. Спокойная, гладит по сторонам.

– А у вас тут неплохо!

Вадик мотнул головой в усмешке, шагнул к палатке. Осторожно открыл полог, всматривался в темноту.

– Аня!.. – позвал негромко.

– Тут фонарик у неё…

– Не надо… – махнул рукой Вадька.

Протянул руку, подёргал за одеяло.

– Аня! – произнёс громче.

Анька зашевелилась в углу.

– Аня! Вставай! Это я, Ань!.. – усмехнулся нетерпеливо он.

Она привстала. Вглядывалась. Молчала.

– Ты чего, Ань, не узнала что ли?.. – хохотнул Вадик.

– Вадь… Ты?.. Ты откуда? – зашевелилась она, вылезая из под одеяла.

Вадим вытащил голову, посмеялся шёпотом. Андрей стаял молча. Вытащил сигарету. Закурил нервно. Вадик отступил на шаг, выпрямился. Дождался, когда сестрёнка вылезет наружу. Сказал серьёзно: