Словарь урока. Корпоративное правосознание— представления о праве, ограниченные пределами интересов и ценностей данной про­фессиональной группы населения

Корпоративное правосознание — представления о праве, ограниченные пределами интересов и ценностей данной про­фессиональной группы населения, сплоченной общей культур­ной традицией, отчасти или полностью игнорирующие интере­сы и ценности других групп населения, рассматриваемых как низшие.

Регулярная воинская служба — служба в постоянной ар­мии, которая формируется воинскими наборами и имеет по­стоянную (штатную) организацию. Нерегулярные войска не имеют ни одного из вышеперечисленных признаков, полуре­гулярные войска характеризуются отсутствием некоторых из них.

Социокультурная

Инверсия —2.

Раскол и старообрядчество

Вспомните: какие религиозные движения в истории Европы XVI— XVII вв. вы знаете? Каково их значение?

Церковная реформа и борьба с ней. Важным фактом рус­ской истории XVII в. был церковный раскол, явившийся ре-

В.- 163

зультатом церковной реформы патриарха Никона. Реформа должна была устранить разночтения в церковных книгах и разницу в проведении обрядов, подрывавших авторитет церк­ви. С необходимостью проведения реформы согласились все: и Никон, и его будущий противник протопоп Аввакум. Было только неясно, что брать за основу — переводы на старосла­вянский язык византийских богослужебных книг, сделанные до падения Константинополя в 1453 г., или сами греческие тексты, в том числе исправленные после падения Константи­нополя. По приказу Никона в качестве образцов были взяты греческие книги, причем в новых переводах появились разно­чтения с древними. Это послужило формальным основанием для раскола.

Наиболее существенными из нововведений, принятыми патриархом Никоном и церковным собором 1654 г., была за­мена крещения двумя пальцами троеперстием, произнесение славословия Богу «алилуйя» не дважды, а трижды, движение вокруг аналоя в церкви не по ходу Солнца, а против него. Все они касались чисто обрядовой стороны, а не существа право­славия.

Но под лозунгом возвращения к старой вере объеди­нились люди, не желавшие смириться с ростом государствен­ной и помещичьей эксплуатации, с возрастанием роли ино­странцев, со всем тем, что казалось им несоответствующим традиционному идеалу «правды». Характерно, что раскол православной церкви на соборе 1666—1667 гг. приходится на канун крестьянской войны под руководством С. Разина. Если крестьянская война была попыткой приведения социального строя страны в соответствие с идеалом «правды», то расколь­ники пытались возродить или, по крайней мере, сохранить ду­ховный строй страны, как он им виделся. И в том, и в другом случае ожидания были связаны с царем — носителем идеала ♦правды». И в обоих случаях последовала жестокая расправа. С 1667 г. раскольников предавали суду «градских властей», которые сжигали их за «хулу на Господа Бога». В 1682 г. по­гиб на костре главный противник патриарха Никона протопоп Аввакум.

Протопоп Аввакум стал одной из наиболее ярких лично­стей в русской истории. Человек огромной силы духа, в пол­ной мере проявившейся во время его гонений, он с детства приучался к аскетизму и умерщвлению плоти. Отвращение от мира и стремление к святости он считал настолько естествен­ным для человека, что не смог ужиться ни в одном приходе из-за неустанного преследования им мирских потех и отступ­лений от обычаев церкви. Многие считали его святым и чудо­творцем. Он участвовал вместе с Никоном в исправлении бо­гослужебных книг, но вскоре был отстранен из-за незнания греческого языка.

С этого времени Аввакум становится активным противни­ком Никона и одним из основоположников старообрядческого движения. Обвинения, бросаемые им власти, становились все более тяжелыми. От идеи осквернения русской церкви он пе­решел к мысли о воцарении в мире дьявола, скором пришест­вии антихриста, фанатической проповеди бегства из мира и самосожжения, ненависти ко всему «неправославному» и вся­кой «внешней мудрости», т. е. науке. Идеи протопопа Авва­кума составили основу идеологии старообрядчества. Смерт­ный приговор Аввакуму был связан с его осуждением царской власти.

В расколе соединились самые разные социальные силы, выступавшие за сохранение в неприкосновенности традицион­ности русской культуры. Тут были князья и бояре, такие, как боярыня Ф. П. Морозова и княгиня Е. П. Урусова, монахи и белое духовенство, отказывавшиеся от исполнения новых об­рядов. Но особенно много было рядовых людей — горожан, стрельцов, крестьян,— видевших в сохранении старых обря­дов способ борьбы за древние народные идеалы «правды» и «воли». Наиболее радикальным шагом старообрядцев было принятое в 1674 г. решение о прекращении молитв за здоровье царя. Это означало полный разрыв старообрядцев с существующим обществом, начало борьбы за сохранение идеа­ла «правды» внутри своих общин.

Главной идеей старообрядцев было «отпадение» от мира зла, нежелание жить в нем. Отсюда предпочтение самосожже­ния компромиссу с властями. Только в 1675—1695 гг. было зарегистрировано 37 «гарей», во время которых погибло не менее 20 тыс. человек. Другой формой протеста старообряд­цев было бегство из-под власти царя, поиск находящихся под защитой самого Бога «сокровенного града Китежа» или же утопической страны Беловодье.

В поисках Беловодья старообрядцы заселили значитель­ную часть недавно присоединенной к России Сибири, прежде всего Алтай. Они создали массовую базу освоения новых зе­мель, на которых прежде стояли лишь казацкие крепости. Особенно большую роль в развитии хозяйства Сибири сыгра­ли жители северорусских земель, обладавшие навыками зем­леделия в условиях короткого лета и суровой зимы, а также охоты на пушного зверя.

Духовный потенциал старообрядчества. Однако уход на Север, на Урал и в Сибирь не мог помочь решению главной за­дачи — обретению идеального общества. Поэтому старообряд­цы пытались сами превратить свои поселения в желанный «град Китеж». При этом, поскольку фигура царя как внешне­го носителя идеала оказалась дискредитированной, повыша­лась роль нравственности каждого из верующих как носителя внутреннего идеала. Община требовала от старообрядцев не

только грамотности для чтения Библии, но и соблюдения норм личной честности, умеренности в потребностях.

В официальном православии существование царя и церкви отчасти принижало роль личной активности в деле спасения души. Отпадение раскольников от официальной власти и церк­ви резко обострило для них проблему противоречия сущего (власти царя — антихриста) и должного (царства справедливо­сти), повысило осознание ими роли личной активности в спа­сении души от вечной смерти, достижении рая.

Это как бы сближало старообрядчество с европейским про­тестантизмом XVI—XVII вв. И в том, и в другом случае стремление к спасению после смерти стимулировало трудолю­бие и аскетизм, умеренность в потребностях. И у протестан­тов, и у старообрядцев мир по разным причинам оказывался «без Бога». (Протестанты считают, что воля Бога принципи­ально непознаваема, а старообрядцы полагают, что Бог ушел из мира.) Эта удаленность Бога от человека пробуждала у не­го духовные силы, чтобы стать лучше и приблизиться к Богу. Для старообрядцев необходимость этого связывалась также с предчувствием близкого конца света. У протестантов верую­щий стремился хорошо работать и меньше потреблять, чтобы честным путем добиться богатства и посредством этого убедиться в своей избранности Богом, в том, что он достоин спасения после смерти. Духовное напряжение, двигавшее при этом человеком, было настолько велико, что он мог работать самоотверженнее, чем его соотечественник-католик, видев­ший основы спасения в деятельности католической церкви. Для протестанта повседневный труд имел особый, духовный смысл, так же как процесс приобретения прибыли, обогаще­ния. Тем самым создавалась нравственная, духовная основа предпринимательства, которую немецкий социолог М. Вебер назвал «духом капитализма».

Правда, между русскими староверами и европейскими протестантами было больше различий, чем сходства. Начать с того, что староверы были принципиальными традиционали­стами и уже поэтому не могли сыграть в развитии капитализ­ма той основополагающей роли, как нечуждые идеи обновле­ния протестанты. Кроме этого, протестанты были индивидуа­листами. Их идея спасения сугубо индивидуальна. Каждый спасается в одиночку. У раскольников же огромное место в жизни занимала община, вообще коллективные формы пове­дения, вплоть до коллективного самосожжения. Характерной особенностью ранних старообрядческих общин рубежа XVII— XVIII вв., таких, как Выгорецкое общежительство, была общность потребления. Но в условиях крепостной России XVII в., в которой экономическая деятельность была дефор­мирована вмешательством государства, где были слабо разви­ты основы хозяйственной этики, старообрядчество оказыва-

лось духовным сообществом, способным сохранить и вос­становить моральные основы хозяйствования, без которых невозможно превращение предпринимательства в наслед­ственное занятие. Ведь без нравственных устоев стремление к наживе очень легко вырождается в преступную деятель­ность.

Парадоксальным, но характерным для старообрядчества было то, что нравственные основы воспитания будущих пред­принимателей вырабатывались в общинах старообрядцев-бес­поповцев, которые всерьез готовились к концу света и поэто­му считали излишними такие «обычаи» рода человеческого, как брак, семья и рождение детей. Тем не менее основателями крупнейших династий купцов и промышленников центра Рос­сии — Морозовых, Прохоровых, Солдатенковых, Гучковых, Грачевых и других — оказались именно старообрядцы-беспо­повцы. К 1917 г. предков-старообрядцев имело 64% торгово-промышленного населения России.

Роль старообрядцев в развитии русского предприниматель­ства. Скиты старообрядцев, такие, как Выгорецкое общежи­тельство, принадлежавшие к поморскому согласию, только на первых порах строились на основе чисто демократических и уравнительных принципов. Равенство верующих было там реальностью лишь в конце XVII в., когда всеми делами общи­ны занималось общее собрание верующих, администрация же лишь исполняла его решения. Уже в начале XVIII в. старооб­рядцы-поморцы создали на русском Севере, в трудных клима­тических условиях процветающее хозяйство: ремесленные ма­стерские и кирпичные заводы.

В результате скитники оказались состоятельными людьми, не склонными делиться имуществом и властью с вновь прихо­дящими верующими. Они образовали привилегированный слой хозяев и управляющих. Новопоселенцы служили у них в качестве работных людей. Ради экономических интересов общины скитники пошли даже на компромисс с «властью ан­тихриста». По договору с Петром I они участвовали в строи­тельстве государственных металлургических заводов в Повен-це. Когда же часть верующих, возмущенная этим (филип-повцы), ушла в леса и основала там новые скиты, старожилы обратились к государственной власти с просьбой послать про­тив них солдат.

В 20-х гг. XVIII в. поморцы, разорвав с традицией старооб­рядчества, стали молиться за царя. Затем они допустили и брак, но не как таинство, а как форму гражданских отноше­ний. К концу XVIII в. поморское согласие отказалось от идеи ожидания конца света и продолжало существовать в основном как трудовая артель, крупнейший центр предпринимательст­ва на Севере. Подорвать его силы смог лишь разгром Выгорец-кого общежительства при Николае I.

На почве разногласий по вопросам отношения к государст­венной власти и браку из рядов поморцев выделилось еще бо­лее радикальное направление беспоповцев — федосеевское со­гласие. Оно было создано на рубеже XVII и XVIII вв. бывшим дьячком Феодосием Васильевым. Это были ярые сторонники равенства «учителей» и рядовых верующих, противники госу­дарства и брака. Главной целью федосеевцев было ограждение своего «малого мира» истинной веры и социальной справедли­вости от «большого мира» нечестия и зла.

Царское правительство преследовало федосеевцев. Они скитались по стране, но постоянно возвращались в Централь­ную Россию. В Москве ими была создана Преображенская об­щина, сыгравшая видную роль в развитии русского предпри­нимательства. Община помогала беглым крепостным кресть­янам, посадским людям, приписанным к другим городам, беглым солдатам, а также горожанам, пострадавшим от пожаров и эпидемий. Это привлекало на предприятия, осно­ванные членами общины, рабочую силу.

Предпринимателям-старообрядцам община выделяла льготные кредиты для покупки предприятий и в случаях ра­зорения из-за произвола государственной власти. Эти ссуды были в основном беспроцентными и безвозвратными. Убытки покрывались за счет завещаний богатых купцов. Брака и се­мей у Преображенских старообрядцев, как правило, не было, и они умирали бездетными, оставляя нажитое имущество об­щине. Как стены средневекового европейского города защища­ли бежавшего туда зависимого крестьянина от власти феода­ла, позволяя ему превратиться в ремесленника или купца, так «духовные стены» старообрядческой веры создавали в крепостническом, самодержавном государстве, тягловой го­родской общине защищенное пространство, без существования которого новые тенденции в обществе и экономике не могли бы утвердиться.

Преображенская и Рогожская старообрядческие общины, популярные среди купцов и промышленников, сумели вы­жить в годы николаевских преследований старообрядцев и во многом определяли в XIX в. жизненные установки московско­го купечества. Именно с деятельностью старообрядческих об­щин связано появление корпоративной морали купечества, «нерушимого» купеческого слова. Однако с замкнутостью ста­рообрядческой общины, ее отвращением к иностранцам было связано сохранение у части купцов-старообрядцев двойно­го стандарта морали — по отношению к своим и по отноше­нию к чужим. С традиционализмом старообрядчества связан и стойкий традиционализм купечества Центральной России, с подозрением относившегося к «западным новшествам». Эта позиция существовала вплоть до начала XX в., причем даже в семьях, давно распростившихся со старообрядчеством.

Содействие старообрядчества процессу модернизации было недолгим. Помогая созданию классов нового, буржуазного об­щества в России, старообрядчество одновременно оплетало ка­питалиста и рабочего сетью взаимных обязательств, поддер­живая между ними традиционные, общинные отношения. Тем самым оно тормозило процесс углубления модернизации, ме­шало превратить отношения предпринимателя и рабочего в безличные, функциональные, чисто рыночные.

Подобным было влияние старообрядчества и на рост гра­мотности населения. Широкое распространение грамотности среди старообрядцев-беспоповцев, безусловно, способствовало их превращению в купцов и промышленников, мастеров и приказчиков. Но ограничение круга чтения Священным Писа­нием, цитатничество в религиозных спорах приводили к то­му, что грамотность сочеталась у них с ограниченностью кру­гозора, стремлением и потребностью при помощи новых знаний доказывать старые истины. Как и в области социально-экономических отношений, старообрядчество создавало сред­ства модернизации, но при этом само же ставило препятствия на пути их совершенствования и эффективного использо­вания.

Так социокультурная инверсия от традиционализма к мо­дернизации из-за своей незавершенности готовила обратную социокультурную инверсию — от модернизации к традициона­лизму, торжество общинных и уравнительных ценностей в об­ществе.

Повторим пройденное: 1. Кого из видных старообрядцев XVII в. вы знаете? 2. Какие знаменитые старообрядческие общины вы знаете? Чем они прославились? 3. Какие торгово-промышленные династии России вышли из семей старообрядцев?

Подумайте и ответьте: 1. Как связан раскол с первыми попытками европеизации жизни в России? 2. Какие выводы сделали старообрядцы из изменения церковных обрядов в православной церкви? 3. Как у рас­кольников связаны ощущение «безблагодатности» мира и потребность в мирской деятельности? 4. В какой из разновидностей православия, официальной или старообрядческой, сильнее проявляется «осевой» ха­рактер христианской религии? С чем это связано и к чему приводит? 5. Что сближает хозяйственную этику протестантизма и старообрядче­ства и что их разделяет? 6. Как старообрядчество способствовало со­зданию классов буржуазного общества?