Данные о выдающихся ученых.

Справимся сначала у автора этих обследований проф. Ю.А.Филипченко ("Наши выдающиеся ученые" //“Известия бюро по евгенике", № 1, 1922 г.), кого он причисляет к группе “выдающихся ученых”.

“Если с точки зрения евгеники группа ученых, как один из представителей нашей интеллигенции, представляет особенный интерес, то в еще большей степени это можно сказать про тех немногочисленных избранников таланта, которых можно назвать выдающимися учеными- Однако, как выбрать последние, не впадая при этом в нежелательный субъек-тивизм?

Нельзя не признать, что в этом отношении мне улыбнулось исключительное счастье.

В декабре 1921 года при коммиссии по улучшению быта ученых было организовано особое совещание из ряда специалистов для разделений всех петербургских ученых на группы по выдаче им, так называемого, дополнительного академического обеспечения.

Согласно особой инструкции, при этом было установлено 6 категорий научных специалистов:

а) начинающие молодые ученые;

б) самостоятельные преподаватели и научные работники высших учебных заведений и научных учреждений;

в) крупные ученые с большим научным и научно-учебным стажем;

г) выдающиеся ученые, являющиеся инициаторами и виднейшими представителями в России крупных научных направлений и школ;

д) ученые мирового значения, а равно крупнейшие представители данной науки.

Таким образом, четвертая и пятая группы этой классификации и заключают в себе тех, кого можно назвать выдающимися учеными.

“Всего в четвертую и пятую группу первоначально было зачислено несколько больше 100 петербургских ученых. Этот первоначальный список (а не окончательный, который был утвержден в Москве) и послужил основой для моего специального обследования выдающихся ученых Петербурга, где их, конечно, гораздо больше, чем в других городах России. Однако, при этом мною были сделаны некоторые существенные отступления от списка, которые должны быть оговорены”.

“Что касается до представителей пятой (высшей) группы, то они были включены в мой личный список подлежащих опросу лиц целиком—их оказалось 24 человека. Напротив, из четвертой группы я исключил всех медиков и инженеров, как представителей не столько теоретического, сколько более прикладного знания, которые, в силу этого, мне казалось, не могут быть непосредственно сравниваемы с представителями других областей”.

“Совершенно несомненно, что выдающийся хирург, гинеколог, инженер путей сообщения и т. п., даже если он является профессором и ученым, резко отличается по всем своим способностям и укладу ума от выдающегося философа, математика, историка и т. д. При этом сокращении число лиц из четвертой группы уменьшилось до 56 человек”.

“Словом, составленный мною для себя руководящий список содержал 80 имен различных представителей теоретического знания, среди которых и были распространены анкетные листы... Всего мною было получено, после 8 месяцев довольно энергичных усилий по сбору этого ценнейшего материала, 60 ответов. Однако я решил пойти и дальше и быть более строгим... Я отвел слабейших (если можно так выразиться) представителей выдающихся ученых каждой специальности, в результате чего у меня осталось только 50 анкет. Если бы можно было опубликовать имена этих 50 лиц, которым, как и всем ответившим на анкету, позволяю себе высказать и здесь мою самую глубокую благодарность, то, вероятно, самый строгий критик должен был бы признать, что мною, действительно, было обследовано все то наиболее выдающееся, чем по праву может гордиться наша петербургская популяция ученых. Однако— „nomina sunt odiosa", почему мы приведем здесь лишь распределение их по специальностям.”

Таким образом, автором этого обследования для данной группы взяты исключительно ученые высшей квалификации среди ученых теоретических знаний Ленинграда.

Оставляя в стороне данные этого обследования общего характера, как-то: год рождения, происхождение, национальность, сосливное происхождение, детность и прочее и прочее, остановим наше внимание на тех данных, которые могут нас интересовать эвропатологичсски. А именно: на тех данных в генетике выдающихся ученых, которые иллюстрируют нам наследственную отягченность, симбиозирующую с наследственной одаренностью, как закономерное явление. Мы эту закономерность констатировали по отношению к великим и замечательным людям литературно-художественного творчостаа (см. “Патогенез и биогенез великих и замечательных людей”, // “Клинический архив гениальности и одаренности", т. I вып. 1, 1925 г.). Имеется ли эта же закономерность здесь у выдающихся ученых?

В анкетных материалах автора имеются 2 таблицы, иллюстрирующие данные о вопросе, имеются ли выдающиеся родственники и имеются ли дефективные родственники у выдающихся ученых.

Относительно выдающихся родственников, из 50 анкет в 40 анкетах отмечается наличие выдающихся родственников у самих ученых, а в 10 анкетах отсутствуют, при чем степень родства распределяется в таблице таким образом:

Таблица № 2. Выдающиеся родственники ученых²

Проценты в этой таблице выводятся по отношению к числу заполнивших анкету- т.е. к 40.

Таким образом, из этой таблицы мы видим, что наследственная одаренность или кумулятивные симптомы (кумулятивный компонент) имеются у выдающихся ученых, причем автором отмечается, что "..здесь заметно бросается в глаза большее влияние рода матери, а не рода отца, особенно если учесть два обстоятельства, а именно: во-первых, родственники по матери обычно менее известны, с другой же стороны, многими несомненно несколько переоцениваются качества отцов. Нельзя не отметить, что Штейн (обследовавший таким же образом одесских ученых), на основании своего материала, склоняется к тому, что преобладают случаи передачи даровитости по женской линии над мужской, т.е. „что проводником даровитости является женщина".

В отношении наследственного отягощения, у автора обследования имеются данные, приводимые ниже в таблице "дефективные родственники выдающихся ученых".

Эта дефективность отмечена в 22 анкетах (из общего числа 50 обследованных), следовательно, в 28 анкетах наличие этой дефективности не указано (большей частью, с пометкой—неизвестно). Характер отягощения иллюстрирует нам следующая таблица автора (таблица № XVI, с. 34).

Таблица № 3. Дефективные родственники выдающихся ученых

Прежде чем сделать какие-либо выводы из этой таблицы, сделаем несколько замечаний по поводу оценки поданых анкет при составлении этой таблицы.

Прежде всего характерно то, что из 50 ответило только 22 человека.

Что это значит? Значит ли это, что у остальных 28 не имеется дефективных родственников?

—Нет.

Нам, врачам психопатологам и психоневрологам, хорошо известно, как многие из пациентов из интеллигентного или из высокостоящего (в умственном отношении) круга тщательно скрывают из своего анамнеза данные о своих душевнобольных или дефективных родственниках даже там, где они кровно заинтересованы не скрывать—в кабинете врача, который лечит их самих или близких родных, где они прекрасно сознают, что всякое умолчание об этих данных может повести к ошибочности диагноза и лечения.

Только очень немногие из таких пациентов имеют мужество сказать правду врачу. Это настолько типичная картина, что врачи-практики считаются с этим как с закономерным явлением, как с неизбежным злом.

Нечего и говорить, что при анкетных обследованиях подобного характера, где обследуемое лицо ничем лично не заинтересованно в даче таких сведении, которые он считает для себя неудобными и которые он может дать лишь в серьезные моменты его жизни, он так или иначе станет уклоняться от заполнения таких вопросов в анкетах, и отметка в анкете „неизвестно" лучше всего освобождает его от этого ответа.

Вот почему 28 человек, не давших ответ на этот вопрос в анкете, должны оцениваться как уклоняющиеся дать ответ на такие щекотливые вопросы как алкоголизм, дефективность и душевные болезни родных.

А всякое уклонение от ответа есть уже самчо по себе положительный ответ.

Тем более, что имевшие мужество дать ответ—22 человека. обследуемых—красноречиво говорят в пользу этого.

Эти данные, полученные автором, должны быть оцениваемы таким образом: из 50 человек, ответивших на анкету, 22 ответивших (т.е. 44% всего) дали положительный ответ о той или иной форме своей отягченности, a 56 % обследуемых уклонились от ответа по нежеланию дать ответ вследствие той жe отягченности.

Так или иначе, если мы не имеем прямых данных говорить о наследственном отягощении всех 100 %, то во всяком случае уже 44 % (т.е. 22 человека из 50 ответивших положительно) есть уже сама по себе внушительная цифра.

Эвропатолог в своих методах поступает как палеонтолог. По данным кусочкам среди найденных раскопок—он строит себе то целое, которое у него не имеется.

На 22 ответивших положительно мы имеем 17 случаев, указывающих на душевное заболевание, остальные 5 случаев из этих 22-х указывают на другого рода дефективность: алкоголизм и прочее. Отсюда мы должны сделать такой вывод: если на 22 ответивших положительно мы имеем 17 душевнобольных, то это составляет приблизительно 77% (по отношению к общему числу ответивших на анкеты). Такое же соотношение мы бы несомненно имели, если бы ответ дали все 50 человек.

Принимая во внимание все вышеописанные соображения, отягченность исследуемой группы ученых выразится в таких данных:

Душевные заболевания—около 77%

Алкоголизм — около 30 %

Состояния, характеризуемые как

состояния ниже среднего уровня—около 13%".

А складывая все виды дефективности вместе, мы имеем не менее 100% отягченности.

Во всяком случае, те данные, которые имеются у автора, не дают ему права (если быть точным и последовательным) вычислять проценты по отношению к общему числу 50, ибо из 28 анкет большинство ответило „неизвсстно", а такой ответ еще не означает, что у обследуемых не имеется душевнобольных и дефективных родственников; ибо слово „неизвестно" предполагает смысл—„может быть,—есть, а может быть,—нет".

Другое дело, если-б автор имел в анкетах на этот вопрос прямой, неуклончивый ответ: нет душевнобольных и дефективных родственников; тогда бы он имел право так вычислять проценты, как это он делает.

Это тем более неправильно, по нашему мнению, ибо берет же автор для вычисления процента выдающихся родственников только число подавших aнкет за 100 %, а не общее число обследуемых; почему же, спрашивается, здесь другой подход к вычислению?

Так или иначе, процент и отягчения у выдающихся ученых громаден, что, впрочем, признается и автором обследования.

Все это говорит за то, что выдающиеся ученые также не исключаются из того закономерного явления, о котором мы выше говорили, что в патогенезе выдающихся ученых, так же как в патогенезе великих и замечательных людей, наследственная отягченность так же обязательна, как и наследственная одаренность. Иначе говоря, наличие симбиоза кумулятивных симптомов и диссоциативных симптомов— ecть обязательное условие генетики выдающихся ученых. Следовательно, выдающиеся ученые не составляют иcключeния из этого правила.