Особенности личности и 2 page

тер, о чем будет сказано несколько позже. Сейчас же нужно остановиться на другом

заблуждении, весьма распространенном в литературе. Оно касается определения со-

стояния утомления, которое дается следующим образом: утомление — это временное

снижение работоспособности под влиянием интенсивной или длительной работы

(В. В. Розенблат). Получается, что признаком наступившего утомления является сни-

жение работоспособности (замедление темпа бега, уменьшение выработки продук-

ции и т. д.). В действительности же, при длительной работе (а она возможна только в

том случае, если ее интенсивность не максимальная) состояние утомления возникает

раньше, чём начинается снижение работоспособности человека. Первой фазой этого

состояния является компенсированное утомление, во время которого за счет повыше-

ния волевого усилия и мобилизации резервов организма работоспособность поддер-

живается на прежнем, заданном уровне. И только тогда, когда резервы оказываются

исчерпанными, работоспособность начинает снижаться и об утомлении можно су-

дить, что называется, невооруженным глазом. Наступает вторая фаза некомпенсиро-

ванного утомления.

Это важно знать в связи с тем, что истинным критерием наступившего утомления

выступают физиологические изменения в организме и появляющееся в связи с этим

чувство усталости (Р. А. Шабунин, 1969).

Как показано М. Н. Ильиной (1972), чувство усталости раньше появляется у лиц

с сильной нервной системой. Объяснить это их более высокой чувствительностью

нельзя (как известно, слабые более чувствительны). Следовательно, нужно признать,

что у лиц с сильной нервной системой утомление наступает раньше, чем у лиц со

слабой нервной системой. И объяснение этому состоит в том, что последние расходу-

ют энергию более экономно (Р. М. Кадыров, 1987).

Типологические особенности и устойчивость к состояниям монотонии и психи-

ческого пресыщения. Долгое время эти состояния не выделялись как самостоятель-

ные, а относились к разным видам утомления. Не случайно, поэтому и само понятие

утомления становилось неопределенным. Например, одни ученые писали, что термин

«утомление»о своему происхождению не является научным, а обозначает пережи-

вание, о котором каждый судит по своему собственному опыту; другие отмечали, что

говоря об утомлении, обычно уклоняются от точного определения предмета исследо-

вания. Однако, постепенно в работах отечественных и зарубежных исследователей

(физиологов и психологов) все чаще стала отстаиваться точка зрения, что состояния

утомления и монотонии (а также психического насыщения) — это разные вещи

(X. Бартенверфер [К. Bartenwerfer, 1957]; М. И. Виноградов, 1966; 3. М. Золина, 1967;

Е. П. Ильпн, 19726; В. И. Рождественская, 1980; В. Хакер [W. Наскег, 1967]).

Состояние монотонии выражается в психической заторможенности, в исчезнове-

нии желания продолжать работу, потому что она становится скучной, неинтересной.

Предпосылкой возникновения этого состояния является простая однообразная дея-

тельность с малым физическим и психическим напряжением. Чем реже и однотипнее

воздействуют на человека стимулы, тем быстрее развивается у него состояние моно-

тонии.

В ряде исследований (К. М. Гуревич, 1970; В. И. Рождественская и др., 1967;

И. П. Фетискин, 1972) была выявлена большая устойчивость к монотонии лиц со

слабой нервной системой, чем лиц с сильной нервной системой. При этом В. И. Рож-

дественская считает, что у лиц со слабой нервной системой монотония быстрее воз-

никает при недостатке внешних сигналов, а у лиц с сильной нервной системой — при

однообразной деятельности, при многократном повторении одних и тех же действий.

Но это касается степени выраженности монотонии. Что же касается времени появле-

ния этого состояния, то оно позже появляется у лиц со слабой нервной системой

(Н. П. Фетискин). Сам механизм развития состояния монотонии во многом еще не

ясен, однако в данном случае это не столь важно. В рассматриваемом контексте важ-

нее установить, почему у лиц с сильной нервной системой состояние монотонии раз-

вивается легче, чем у лиц со слабой нервной системой. Очевидно, здесь надо исхо-

дить из положения, что чем слабее раздражитель, тем легче возникает это состояние.

То есть для лиц с сильной нервной системой одинаковый физический раздражитель

(по интенсивности или частоте) будет более слабым, чем для лиц со слабой нервной

системой (исходя из объяснения природы силы—слабости нервной системы с пози-

ции уровня активации в покое).

Н. П. Фетискин выявил, что монотонофильные, т. е. относительно хорошо пере-

носящие однообразную деятельность, обладают комплексом типологических особен-

ностей: слабой нервной системой, инертностью возбуждения, преобладанием тормо-

жения по «внешнему» балансу и преобладанием возбуждения по «внутреннему» ба-

лансу. Монотонофобные, т. е. плохо переносящие однообразие деятельности, имеют

противоположные типологические особенности.

Реже при монотонной деятельности развивается состояние психического пресы-

щения (почему-то называемом во многих работах психическим насыщением; однако

между насыщением пищей и пресыщением ею имеется существенная разница: в пер-

вом случае человек испытывает удовлетворение, а во втором — отвращение). И именно с отвращением к деятельности, раздраженностью человека связано состояние психи-

ческого пресыщения. Оно появляется вслед за состоянием монотонии (если однооб-

разная деятельность не прекращается), но может появляться сразу, чаще всего у лиц

со слабой нервной системой (Н. П. Фетискин).

Состояние фрустрации. После серии неудач у человека может возникнуть состо-

яние фрустрации. У лиц с сильной нервной системой это состояние развивается, как

правило, лишь после длительного периода неудач и чаще выражается в стенических

реакциях, т. е. в желании доказать, что преследующие его неудачи случайны. У лиц

со слабой нервной системой состояние фрустрации возникает и при небольших и не

очень частых неудачах и проявляется в форме астении и желании бросить даже лю-

бимое занятие. Поэтому они нуждаются в подбадривании, в обстоятельном обсужде-

нии причин неудачи и способов устранения этих причин, в постановке конкретных и

достижимых на данном этапе целей.

Итак, приведенные данные показывают, что устойчивость к разным состояниям

зависит от разных типологических особенностей. Поскольку у человека имеются одни

типологические особенности и отсутствуют другие, он не может быть одинаково устой-

чивым ко всем состояниям. Так, лица с сильной нервной системой более устойчивы к

состоянию фрустрации, стрессу, но менее устойчивы к состояниям монотонии и утом-

ления (последнее не путать с большей их терпеливостью, т. е. работой на фоне утом-

ления!). Лица со слабой нервной системой, наоборот, более устойчивы к состояниям

монотонии и утомления, но менее устойчивы к состояниям фрустрации и стресса.

Правда, следует учитывать, что причины утомления при разных типах работы могут

быть разными. Поэтому большая устойчивость «слабых» к утомлению касается ра-

боты средней и низкой интенсивности, а не максимальной. В последнем случае более

устойчивыми должны быть лица с сильной нервной системой, так как здесь развитие

утомления связано с быстрым возникновением запредельного торможения (что и

проявляется в методике «теппинга» при определении силы нервной системы).

В заключение приводим сводные данные о влиянии типологических особенностей

свойств нервной системы на способности человека и его устойчивость к различным

неблагоприятным состояниям (табл. 7.1).

7.4. РЕГУЛЯЦИЯ СОСТОЯНИЙ СУБЪЕКТОВ

С РАЗНЫМИ ТИПОЛОГИЧЕСКИМИ

ОСОБЕННОСТЯМИ

Регулирующие воздействия психологов, врачей, педагогов на лю-

дей могут быть разнообразными. Различны и реакции на эти воздействия. Одни люди

более внушаемы, поэтому легче подвергаются регулирующим воздействиям других

людей (внушаемость выше у людей со слабой нервной системой, Ю. Е. Рыжкин, 1977),

другие менее внушаемы. Лица с сильной нервной системой больше ориентируются

на собственное мнение. В связи с этим нельзя не вспомнить высказывание И. П. Пав-

лова, что религия больше нужна людям со слабой нервной системой, ищущим под-

держки извне. Отсюда и использование психотерапевтических воздействий, в том

числе и аутогенной тренировки, должно быть различным для лиц с разной силой не-

рвной системы. Больший эффект у лиц со слабой нервной системой достигается в

том случае, когда сеанс психорегулирующей тренировки проводит психолог, врач.

У лиц с сильной нервной системой больший эффект от психорегулирующей трени-

ровки достигается в том случае, когда субъект сам регулирует свое состояние.

Субъекты со слабой нервной системой имеют меньший порог фрустрированно-

сти, чем субъекты с сильной нервной системой. Кроме того, у первых фрустрация

чаше выражается в интрапунитивной форме, при которой человек испытывает по-

давленность, тревогу, обвиняет себя в неудаче, считая себя бездарным, бестолковым

и т. п., а у вторых - в экстрапунитивной форме, при которой человек видит причину

своих неудач в окружающих, в сложившейся ситуации. У первых может пропасть

желание выполнять деятельность, у вторых появляется стремление во что бы то ни

стало доказать свою правоту и случайность неудачи. Из-за этого они часто вступают

в конфликты с руководителями, педагогами, тренерами.

По данным Б. В. Суслова (1972), похвала положительно влияет на лиц со слабой

нервной системой и не оказывает влияния на лиц с сильной нервной системой. Пори-

цание отрицательно влияет как на тех, так и на других, но в большей степени на «сла-

бых».

Естественно, регуляция состояния тех и других должна быть разной. Лиц со сла-

бой нервной системой рекомендуется чаще подбадривать, поощрять, а на их неудачи

не реагировать критикой, упреками и тому подобными отрицательными воздействи-

ями. Субъектов с сильной нервной системой, если они не проявили полностью своих

возможностей, недостаточно серьезно отнеслись к работе или заданию, можно и кри-

тиковать, не боясь вызвать у них упаднического настроения. Однако и в этом случае

не надо перебарщивать, чтобы не поколебать их уверенность в своих силах.

Соответственной должна быть и тактика общения людей в процессе совместной

деятельности. Нельзя набрасываться с упреками на человека со слабой нервной сис-

темой всей группой после его неудачного действия, так же как нецелесообразно де-

лать замечания в процессе деятельности: это лишь вызовет у него дополнительное

психическое напряжение, нервозность, неуверенность в себе, боязнь ошибки. Наобо-

рот, после неудачного действия товарищи по группе должны успокоить его, подбод-

рить.

7.5. СВЯЗЬ СВОЙСТВ ТЕМПЕРАМЕНТА И ЛИЧНОСТИ

СО СВОЙСТВАМИ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

Как уже говорилось, в настоящее время в большинстве исследова-

ний изучаются не типы темперамента, а его свойства, состав и методы изучения кото-

рых у разных авторов очень расходятся. Это значительно затрудняет решение вопро-

са о том, какие типологические особенности с какими свойствами темперамента свя-

заны.

В лаборатории В. С. Мерлина этот вопрос изучался в качестве основного. Однако

применявшиеся для суждения о тех или иных свойствах темперамента объективные

(часто — физиологические) показатели очень разнородны и неясно, в какой степени

отражают (и — отражают ли) они только то свойство, к которому отнесены. Отсюда и противоречия в получаемых зависимостях различных свойств темперамента от

типологических особенностей проявления свойств нервной системы.

Больше всего совпадающих у разных авторов данных получено в отношении ней-

ротизма. Какими бы методиками не выявлялась степень нейротизма и сила нервной

системы, результат однозначен: большим не1фотиз.мом обладают лица со слабой нерв-

ной системой и меньшим - лица с сильной нервной системой (В. Д. Небылицын, 1966;

В. В. Белоус, 1970; Е. П. Ильин, 1976а (табл. 7.2); Ю. А. Катыгин и др., 1979). Одна-

ко это опять только тенденция, не обязательная для каждого субъекта.

Другие типологические особенности различаются у лиц с высоким и низким ней-

ротизмом в меньшей степени. Так, согласно данным Ю. А. Катыгина и соавт., разли-

чия по подвижности нервных процессов между лицами с высоким и низким нейро-

тизмом составили 10 % (большая подвижность характерна для лиц с низким нейро-

тиз.мом). Различия на11дены и по «внешнему» балансу: среди лиц с высоким

нейротизмом преобладание возбуждения встречалось реже. Таким образом, для лиц

с низким нейротизмом более характерны, чем для лиц с высоким нейротизмом, силь-

ная нервная система, подвижность нервных процессов и преобладание возбуждения

по «внешнему» балансу. По данным И. П. Петяйкина (1975) - это типологический

комплекс, характерный для решительных.

Экстраверсия—интроверсия. Связи этого свойства темперамента с типологиче-

скими проявлениями свойств нервной системы посвящено больше всего публикаций,

носящих, к сожалению, в основном теоретический характер.

Прежде всего, нужно отметить публикацию Г. Айзенка (Н. Eysenk, 1957), связы-

вающего интровертированный тип поведения с преобладанием возбуждения над тор-

можением, а экстравертированный тип поведения — с преобладанием торможения,

которое медленно исчезает (инертно). Л. Мартон и Я. Урбан (1966) высказали пред-

положение, что интроверты имеют сильную нервную систему и преобладание воз-

буждения над торможением, а экстраверты — слабую нервную систему и преоблада-

ние торможения. С этим не согласился Д. А. Грэй (1968), который, наоборот, интро-

вертированность связывает со слабой нервной системой. Его предположение

основывается на теоретических положениях, высказанных К. Юнгом и И. П. Павло-

вым, а также на некоторых экспериментально полученных фактах.

К. Юнг считал, что экстраверты предрасположены к истерии, а интроверты — к

психастении. Известно, что И. П. Павлов первоначально связывал истерию с преоб-

ладанием торможения, а неврастению — с преобладанием возбуждения. Отсюда Г. Ай-

зенк, вероятно, и сделал вывод, что экстраверсия связана с преобладанием торможе-

ния, а интроверсия - с преобладанием возбуждения. Как отмечает В. Д. Небылицын

(1966), это довольно смелое решение вопроса, так как наличие преобладания одного

из процессов в патологии еще не говорит, что в норме у этого больного было такое же

соотношение между возбуждением и торможением.

Естественно, это предположение, не подкрепленное серьезными фактическими

данными, вызвало возражения со стороны ряда исследователей, и в первую очередь

со стороны В. Д. Небылицына. Он указывает на то, что позже И. П. Павлов изменил

свои представления о природе истерии и психастении и связывал их различие с соче-

танием слабой нервной системы и художественного типа — в первом случае, и слабой

нервной системы с мыслительным типом — во втором случае. Кроме того, и методи-

чески, с точки зрения В. Д. Небылицына, Г. Айзенк и его сотрудники допустили ошиб-

ку, объединив все виды «внутреннего» торможения (условное, запредельное, диффе-

ренцировочное) в один вид — «временное» торможение. Это привело к тому, что по-

тенциал торможения измерялся Г. Айзенком тестами, имеющими мало общего с

приемами определения динамичности торможения и с индикаторами павловского

внутреннего торможения. Эти тесты, напоминающие скорее пробы на выявление пси-

хического утомления или на запредельное торможение, не могут, по мнению В. Д. Не-

былицына, быть индикаторами павловского торможения и поэтому сравнение дина-

мичности возбуждения (скорости развития условного возбуждения) со скоростью

развития «реактивного» (по Г. Айзенку) торможения не правомерно.

Однако, опровергнув попытку Г. Айзенка экспериментально подтвердить свою

гипотезу о связи экстраверсии—интроверсии с павловским представлением о балан-

се нервных процессов, В. Д. Небылицын не опровергнул правомерность самой гипо-

тезы Г. Айзенка. Ведь использование негодных для доказательства способов без на-

личия данных, противоречащих выдвигаемой гипотезе, еще не говорит о том, что она

неверна.

Попытку подтвердить гипотезу Г. Айзенка и даже расширить ее предприняли вен-

герские исследователи Л. Мартон и Я. Урбан. Они рвязали экстраверсию—интровер-

сию не только с балансом нервных процессов, но и с силой нервной системы. Авторы

рассуждали при этом следующим образом. По В. Д. Небылицыну, низким показате-

лям выработки условного возбуждения часто соответствуют высокие показатели вы-

работки торможения и наоборот, т. е. имеются антагонистические отношения между

возбуждением и торможением. По Г. Айзенку, такие же отношения существуют меж-

ду экстраверсией и интроверсией, определяющей, по его мнению, скорость образова-

ния временных связей.

Однако рассуждения авторов не точны, в связи с тем, что скорость угасания они

приняли за показатель баланса нервных процессов, исходя из представлений, что чем

быстрее угаснет условная реакция, тем больше торможение превалирует над возбуж-

дением. Между тем скорость угасания скорее является показателем инертности нерв-

ных процессов, а не баланса между возбуждением и торможением.

Особо следует остановиться на работе английского психолога из Оксфордского

университета — Д. А. Грэя. Он предпринял довольно основательную попытку путем

сравнения и обобщения литературных данных доказать, что интровертированность в

понимании западных психологов соответствует слабой нервной системе в понима-

нии наших отечественных психологов.

Исходной предпосылкой для Д. Грэя явилось положение о том, что лица со слабой

нервной системой имеют более высокую интенсивность возбудительного процесса,

бзак. 133

чем лица с сильной нервной системой. Приняв это «ключевое понятие павловской

теории» (заметим, отнюдь не бесспорное) за параметр уровня активации, Грай пере-

кидывает с помощью этого параметра мостик между параметром силы и параметром

экстраверсия—интроверсия, который, по Г. Айзенку, связан с уровнем активации.

Ошибочность такого подхода состоит в том, что свойство нервной системы, т. е.

физиологический параметр, приравнивается к поведенческой характеристике, кото-

рая в принципе не может быть тождественна любому свойству нервной системы. Она

может быть только интегральным выражением этих свойств. Да и сам Д. Грэй в своей

статье пишет о том, что не только сила, но и подвижность нервных процессов могут

являться двумя подфакторами, формирующими третий — экстраверсию—интровер-

сию. Правда, в дальнейшем при обсуждении вопроса об этой своей позиции автор

как-то быстро забывает.

Главная ошибка в его доказательствах, приведенных весьма обстоятельно, состо-

ит в том, что, найдя что-то общее в проявлении силы нервной системы и экстравер-

сии—интроверсии, автор тут же отождествляет их. Имеет место и предвзятая интер-^

претация ряда фактов в пользу своей гипотезы, хотя они могут быть объяснены и с

других позиций. Показателен в этом отношении пример с сопоставлением им крити-

ческой частоты мельканий фосфена (КЧФ) с критической частотой слияния свето-

вых мельканий (КЧМ). Правильно подметив, что в трактовке этих показателей в теп-

ловской школе имеется явное противоречие (КЧФ рассматривается как показатель

силы, а КЧМ — как показатель лабильности), Д. Грэй легко соглашается считать и

КЧМ показателем силы (в связи, очевидно, с тем, что в одной работе была показана

связь интроверсии с высокой КЧМ), иначе отпало бы одно из доказательств его гипо-

тезы.

Сходный путь доказательства связи экстраверсии—интроверсии с силой нервной

системы избрал К. М. Гуревич (1970). Ссылаясь на то, что интроверты лучше, чем

экстраверты, выполняют задания, близкие по смыслу к операторским, и что в такой

деятельности более эффективны лица со слабой нервной системой, он делает вывод,

что «слабые» и интроверты имеют много общего. Однако этому выводу противоре-

чат данные его ученика В. Ф. Матвеева, который нашел, что с операторской деятель-

ностью лучше справляются субъекты с сильной нервной системой.

Вообще, проще прямо измерить силу нервной системы у экстравертов и интро-

вертов, что и сделали П. А. Жоров и Л. Б. Ермолаева-Томина (1971), правда, на ма-

лом контингенте испытуемых (35 человек). По их данным, экстраверсия чаще совпа-

дает со слабой нервной системой, а интроверсия — с сильной нервной системой.

В лаборатории В. С. Мерлина найдено, что интроверсия связана со слабой нервной

системой.

В то же время прямое сопоставление этих свойств, осуществленное В. М. Криво

(1972), не выявило различий по силе нервной системы между экстра- и интровер-

тами.

В ходе обследования 450 человек (Е. П. Ильин, 1976а) были выделены две край-

ние группы: у одних по опроснику Айзенка было 16 баллов и больше (экстраверты), у

других было 10 баллов и меньше (интроверты). В этих группах по методике «теп-

пинг-тест» была определена сила нервной системы. Как видно из табл.7.3, среди ин-

тровертов несколько чаще встречалась средняя сила нервной системы, а среди экстра-

вертов — малая сила нервной системы. Однако различия не столь велики, чтобы можно

было считать, что интроверты — это лица с более сильной нервной системой, а экстраверты — с менее сильной нервной системой. Данные показывают, что это лишь

слабо проявляемая тенденция.

Все же можно отметить, что эти результаты совпадают с данными П. А. Жорова и

Л. Б. Ермолаевой-Томиной и подтверждают в некоторой степени гипотетические

представления Г. Айзенка, Л. Мартова и Я. Урбана.

Вопреки мнению ряда авторов, что у экстравертов подвижность нервных процессов

выше (П. А. Жоров и Л. Б. Ермолаева-Томина), такой зависимости на нашей выбор-

ке не обнаружилось (выделялись лица с высокой общительностью — больше 15 бал-

лов и с низкой общительностью — 8 баллов и меньше).

Не вызывает сомнений связь ригидности—лабильности установок с подвижно-

стью—инертностью нервных процессов: у ригидных инертность больше (Н. Е. Вы-

сотская, 1975). Поданным В. П. Михайловой и И. М. Палея (1967), устойчивость фик-

сированной установки больше у лиц с сильной нервной системой.

Эмоциональная возбудимость, по данным сотрудников В. С. Мерлина, связана со

слабой нервной системой, преобладанием возбуждения над торможением и подвиж-

ностью нервных процессов. Это соответствует скоростному типологическому комп-

лексу, о котором говорилось выше.

Чувствительность как общее свойство человека в связи со свойством силы—сла-

бости нервной системы изучалась в лаборатории Б. М. Теплова. Было показано

(В. Д. Небылицын, 1966), что у лиц со слабой нервной системой абсолютные пороги

ощущений меньше, чем у лиц с сильной нервной системой. Это значит, что лица со

слабой нервной системой более чувствительны.

Связь слабости нервной системы с высокой чувствительностью (слуховой, про-

приорецептивной, электрокожной) получила подтверждение в работах В. С. Горожа-

нина (1971), М. Н. Ильиной (1981), Н. Д. Скрябина (1981). Отсюда становятся по-

нятными корреляции друг с другом абсолютных порогов зрительных, слуховых и

электрокожных ощущений, выявленные в исследованиях В. С. Горожанина (1971),

Н. М. Пейсахова (1974) и В. М. Русалова (1979): ведь общим компонентом для всех

видов чувствительности является свойство силы—слабости нервной системы, кото-

рое отражает, как говорилось в главе 4, уровень активации в покое. Именно различия

в уровне активации покоя обусловливают различия в абсолютных порогах, т. е. чув-

ствительность.

При этом, однако, не следует думать, что наличие общего компонента уничтожает

межанализаторные различия в чувствительности, они остаются. Но если сравнить

два субъекта, то, несмотря на то что в разных анализаторах чувствительность у того и

другого разная, субъект А, имеющий слабую нервную систему, будет превосходить

субъект Б, имеющего сильную нервную систему, по чувствительности всех анализаторов. Конечно, это только теоретическая схема, которая на практике может иметь и

исключения. Так, Т. А. Ратанова (1990), в целом признавая связь чувствительности

со свойством силы нервной системы, нашла среди высокочувствительных несколько

лиц с сильной нервной системой, а среди низкочувствительных — несколько человек

со слабой нервной системой. Отсутствие связи силы нервной системы и чувствитель-

ности было выявлено в ряде случаев и другими авторами.

Такие противоречия теоретическим представлениям о связи чувствительности и

свойства силы можно объяснить, с одной стороны, тем, что чувствительность может

определяться не только свойством силы (уровнем активации в покое), но и другими

причинами, а с другой стороны, тем, что однократные определения типологических

особенностей в ряде случаев, в силу колебательности физиологических процессов,

могут показывать временное состояние человека, в результате чего выявляется нети-

пичное для него проявление свойства нервной системы.

Несомненно, имеет значение и жесткость критериев, по которым человека отно-

сят в группу «сильных» или «слабых». При мягкости критериев часть «слабых» мо-

жет попасть в группу «сильных», и тогда различия между группами размываются.

Так, в работе М. Н. Ильиной при изучении связи слуховых порогов с силой нервной

системы последняя определялась по двум методикам — «теппинг-тесту» и рефлексо-

метрической («наклон кривой»). Было выявлено, что при делении испытуемых на

«сильных» и «слабых» по рефлексометрической методике среднегрупповые разли-

чия между группами по абсолютному порогу проявлялись хуже, чем при делении

испытуемых на группы по методике «теппинг-тест». Это как раз может служить под-

тверждением вышесказанного.

В. Д. Небылицын в качестве характеристики темперамента выдвинул активность.

Активность как общая характеристика темперамента проявляется, по мнению

В. Д. Небылицына, в моторике, общении и умственной деятельности. Доказательством

общности свойства активности он считал полученные его сотрудниками факты, со-

гласно которым и моторная активность и умственная коррелировали с одним и тем

же параметром ЭЭГ, а именно с суммарной энергией по диапазонам бета-1 и бета-2

лобного отведения. В качестве моторной активности рассматривались индивидуаль-

ный (оптимальный) темп двигательных актов, склонность индивида к разнообразию

действий, предпринимаемых по инструкции, и потребность индивида в двигатель-

ной деятельности (под которой понималось желание испытуемых выполнять не обя-

зательные в эксперименте действия). Умственная активность определялась также при

выполнении экспериментальных заданий, причем главным было определение коли-

чества задач, решавшихся испытуемым по желанию. Существенным недостатком яв-

лялось то, что моторную и умственную активности изучали разные исследователи на

разных, очевидно, людях, поэтому не сделана корреляция между показателями мо-

торной и умственной активности, что напрашивается само собой, если речь идет об

общей активности, т. е. активности, проявляемой одними лицами в большей мере, чем

другими, независимо от сферы ее проявления. Это значило бы, что двигательно вы-

сокоактивный должен быть и умственно высоко активным, и наоборот. Таким обра-

зом, гипотеза В. Д. Небылицына имеет право на существование, но подкрепления

фактическим материалом в должной мере не получила.

Кроме того, возникает вопрос и по поводу того, насколько проявленная испытуе-

мыми в различных экспериментальных заданиях активность отражает их генетиче-

ски обусловленные различия в проявлении активности, потребность в активности, и

насколько эта потребность связана со свойствами нервной системы. Таких данных у

В. Д. Небылицына не было.

При изучении дифференциально-психофизиологических аспектов спортивной и

учебной деятельности выяснилось, что чем выше уровень мастерства, тем чаще среди