Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
С парусами много хлопот
8 февраля 1991 года 07°35’ ю.ш., 25°40’ з.д. 09:00. Поставил геную. В тропиках ветер по силе отличается от того, что дует в сороковых и пятидесятых широтах. Холодный ветер сильнее тянет, и при такой же скорости парусность меньше. За мысом Горн при 20 узлах ветра я нес штормовые паруса, а здесь иду под полными. 12:30. Заменил геную на большой стаксель. Скорость не упала, держится 7–8 узлов. Чувствуется, что скоро и стаксель убирать придется – ветер крепчает. Проклинаю конструкторов, придумавших штаг‑пирс и закрутку. Пока поставишь парус – весь в мыле. Изведешься и физически, и морально. То ликтрос зажимает, то закрутка не крутится. Одному очень сложно с ней работать, особенно в свежий ветер. Закрутка хороша для семейных плаваний, когда человеку лень идти на нос работать. Потянул веревочку – и стаксель стоит. Потянул другую – стаксель убран. Все это для тихой погоды, когда нет волны.
Адмирал Канарис [89]
8 февраля 1991 года 16:30. Вспоминаю, как после окончания мореходки нас всех – восемь человек из одного выпуска – направили в Калининград, на спасательное судно «Стойкий». Все «старики» уходили на другие суда, на которых спокойней. А на спасателе нет ни выходных, ни штормовых. Когда все стоят в порту из‑за шторма, нас, наоборот, выгоняли в море. То у какого‑то судна возникли какие‑то проблемы, то кого‑то надо провести узким фарватером. И так все время. Наш однокашник Боря Яковлев был хорошим парнем, но имел комплекс: слишком ухаживал за волосами. Покупал различные шампуни, мазал всякими маслами. Всегда волосы у него были чисто вымыты, причесаны. А мы, чтобы рассердить Бориса, гладили его по голове, приговаривая: «Не волнуйся, все будет хорошо». А Борис кричал, чтобы не смели дотрагиваться до его прически. И это всех нас забавляло. Однажды мы договорились, что кто увидит Бориса, должен его спросить: «Боря, что с тобой, у тебя что‑то лицо стало больше?» Утром заходит Борис в столовую, а повар спрашивает: «Что у тебя с лицом?» Боря пожимает плечами и отвечает, что все у него нормально. После столовой в курилке его опять о том же спрашивают. В машинном отделении вопрос повторился. Друг наш начал смотреться в зеркало и притих. Он‑то видит, что лицо его каким было, таким и осталось, но все говорят иное. Вышел он на палубу, а с соседних судов опять тот же вопрос. И так целый день. Вечером мы кто на танцы, кто в кино. Пока Борис работал в машинном отделении, я заскочил в его каюту, взял шапку и крепко, нитка в нитку, ушил ее. Перед уходом в город каждый моется, бреется, гладит свои брюки‑клеш. То же делает и Борис. Причесался, и тут наступил пик того, что за день ему внушили. Надевает он свою шапку, а она не лезет на голову. Тут он и сам поверил, что голова у него увеличилась. Растерялся Боря, побледнел. А мы – в хохот. Сейчас вспоминаю и думаю, какие мы были жестокие. Или вот еще мой грех перед другим товарищем – Володей. В мореходке мы в одной роте были. Он маленького роста, но такой прилежный и любил командовать. Как‑то раз в каптерке у старшины я увидел адмиральские погоны и украл их. А ночью пришил к Володиной фланелевой форменке. Мы, все 72 человека, спали в одной казарме. Утром, после команды «подъем», должны были за 40 секунд одеться и встать в строй. С койки прыгаешь в ботинки, с ними пролезаешь через широченные матросские штаны и уже по ходу натягиваешь форменку. Тут уж некогда смотреть, что у тебя на погонах. Так что в то утро Володя встал в строй с погонами адмирала. Главстаршина Коля подходит к нему, глаза вылупил от удивления и кричит: «Что это за адмирал Канарис?!» Хвать Володю за погоны, хочет оторвать, но не тут‑то было – я их пришил двойной ниткой десятого номера. Вся рота ржет, за животы держится. Наконец погоны сорваны, все утихли. Узнали, что это моя проделка, дали мне три наряда вне очереди. А Володю до конца учебы звали «адмиралом Канарисом».
|