Дело об уникальной книге, сердобольном чиновнике и незапертой двери (№ 149)

Студент-юрист (А.) взял из университетской библиотеки несколько книг; его обязательство по их возврату было обес печено поручительством Б. Среди взятых им книг имелн одна уникальная, которую пожелал получить также и некий аспирант (В.). Библиотекарь (Г.) отказал ему в выдаче данной книги ссылаясь на то, что единственный её экземпляр, которым располагает библиотека, находится на руках. В., очег остро нуждавшийся в этой книге, стал уговаривать чиновника сообщить ему имя читателя, взявшего книгу; Г. снача ла отказался это сделать, ссылаясь на запрет, установленим служебной инструкцией, но затем уступил убедительным настойчивым просьбам В., сообщив имя студента А. В. очень обрадовался, так как А. был его хороший знакомый и, конечно, мог бы сделать ему одолжение, предоставив на какое то время возможность пользования книгой. В. поспешил квартиру к А., но дома его не застал. Угнетаемый мыслью и предстоящем экзамене, В. все-таки прошёл к комнате, сни­мавшейся А., и обнаружил дверь в нее незапертою. Войдя н комнату, он тут же увидел на столе А. нужную ему кни­гу, которую забрал с собою, оставив записку с объяснением сложившейся ситуации и обещанием назавтра же возвратить книгу. Но ночью в доме, где жил В., произошёл цджар, сам он еле спасся, а практически все, находившиеся в его комнате пещи, включая редкую книгу, сгорели.

В этой задаче практически все столь же ясно, сколь яр­ким было пламя пожара, спалившего дом В. Ясно, что А. не сможет вернуть в библиотеку одной из взятых им книг; что библиотека, по всей видимости, адресует свои притязания к самому А. и к Б. — его поручителю; ясно, что получит она, скорее всего, с поручителя (Б.), который взыщет уплаченную сумму с А.[29] как суброгант, либо возложит на А. возмещение понесенных убытков по праву регресса[30], или (что вероятнее нсего) заставит А. отработать долг какими-нибудь уроками пли консультациями. Понятно и то, что А. сможет перело­жить все понесенные им расходы в отношениях с библиоте­кой и поручителем на В., ибо В. завладел книгой неправомер­но, а значит, должен отвечать даже за её случайную утрату. Неясным остается только одно: положение библиотекаря, раз­гласившего служебную тайну вопреки инструкции. Допустим, библиотека предпочтет не связываться ни со студентом, ни с ого поручителем — сможет ли она получить что-либо со своего работника?

Отвлечемся от того момента, что отношения библиоте­ки с библиотекарем относятся к категории трудовых; будем обсуждать их по правилам о правоотношениях граждан­ских. Находится ли нарушение библиотекарем должност­ной инструкции в причинной связи с гибелью книги? Ес­ли и да, то, во-первых, бросается в глаза опосредованный характер этой связи: между нарушением библиотекаря и гибелью книги наступил целый ряд других фактов, каж­дый из которых имел собственное юридическое значение[31]; пожар же, случившийся в доме В., и вовсе был делом слу­чая. Уже это заставляет усомниться в том, что перед на­ми настоящая гражданско-правовая причинность. Но самое главное заключается в том, что причинная связь в данном случае не носит сколько-нибудь выраженного необходимого характера. В самом деле, взятыми в библиотеках книгами пользуются, довольно часто, не только самые их абоненты, но и другие, посторонние библиотеке, но связанные опреде­лёнными отношениями с абонентами, лица. Неужели же во всех таких случаях книги погибают? Никоим образом. Да, без нарушения чиновника попадание книги от студента А. к аспиранту В. было бы невозможным, но чиновник не мог и не должен был предвидеть, что последствием его нару­шения станет гибель книги от причин, связанных именно с жилищем В.: даже самое живое и горячее воображение не могло бы охватить своим взором подобной ситуации. С тем же успехом пожар мог бы случиться и в доме А.; неужели же здесь следовало бы премировать чиновника за наруше­ние им должностной инструкции, ибо не будь этого нару­шения, книга осталась бы в доме А. и там сгорела, а из-за нарушения она оказалась у В. и оттого осталась цела? Ни в коем случае, ибо чиновник никогда не сможет сказать, что он пошёл на нарушение сознательно, стремясь таким образом предотвратить гибель книги, оставаясь при этом сколько-нибудь искренним. Значит и утверждать, что если бы чиновник не нарушил инструкцию и не сообщил бы В. о личности А., то книга бы точно не погибла, никак нельзя: может и не погибла бы, а, может быть, все равно погибла бы[32].

Сказанное свидетельствует о следующем: между наруше­нием, допущенным библиотекарем и гибелью книги не су­ществует причинной связи, а значит, библиотека не вправе изыскать стоимость утраченного ею издания со своего сотруд­ника. Задача иллюстрирует известный логический тезис: «по­сле» не означает «вследствие»: книга погибла после наруше­ния со стороны библиотекаря, но это само по себе не означает, что она погибла вследствие такого нарушения.