Глава 19. Веселый снитч

Гермиона посетила Галантиду, напросившись на индивидуальную консультацию, показала ей оформленную по всем правилам пояснительную записку и поинтересовалась, что ей надо приложить к работе в качестве доказательства успешного выполнения. Галантида равнодушно пролистала толстенькую папочку и произнесла, что больше ничего не надо, документального изложения вполне достаточно, она даст обещанное количество баллов Гриффиндору. Затем также равнодушно она спросила, не желает ли мисс Грейнджер в дальнейшем заниматься исследованиями в этой области. Гермиона ответила, что пока не решила, но в будущем, вполне возможно, вопросы Комплексного применения магии заинтересуют ее, но для решения каких-нибудь других задач. Возможно, она даже будет копать в этом направлении поглубже. Галантида уверила Гермиону, что в таком случае через Дамблдора она всегда сможет ее найти и посоветоваться. На этом они мирно расстались.

Лаванда и Парвати на официальную консультацию к Галантиде принесли остатки расплавленного котла и наперебой рассказали преподавателю веселую историю о том, как Колин Криви помогал Деннису Криви сварить рогоотпадающее зелье (для коров молочных пород, а не обманутых мужей) прямо в общей гостиной Гриффиндора. Лаванда проходила мимо, включив свое личное обаяние и усилив его заклинанием своей второй, звериной, сущности ursus. Парвати в это время с другой стороны комнаты с помощью заклинания воздействия на предметы на расстоянии немного приподняла ей полу мантии и юбку под ней. Опешивший Колин промахнулся и высыпал смесь из лютика кошубского и рдеста узколистного в котел всю сразу. Результат вот в этой кучке мусора. Не зачтет ли Галантида им задание, ведь без их воздействия он никогда не навредил бы брату, а котел у него только один. Галантида согласилась оценить их по минимуму, на удовлетворительно, ведь все то же самое можно было сделать, просто зацепившись юбкой за стол безо всякой магии. К тому же они выполнили одну задачу на двоих, а это как-то грустно. Девчонки подняли страшный визг, доказывая, что у них немерено сложная курсовая по предсказаниям, они просто закапываются, а тут они так старались… И вообще, каких условий они не выполнили? Колин Криви сделал то, что ему не свойственно. Они воспользовались той магией, в которой не особенно сильны сами: заклинаниями, знаниями зельеделия, Комплексным применением, плюс личное звериное заклинание и чисто человеческое обаяние. На слове обаяние Сьюзен Боунс и Ханна Эббот устроили такое сопение, что Галантида была вынуждена даже шикнуть на них. «И ничего смешного», — раздраженно заметила Лаванда, — «если бы только знали, как тяжело обаять мальчика с помощью магии медведя». К концу урока они так заболтали Галантиду, что она пообещала поставить им четверки. Сьюзен и Ханна гордо заявили, что сдадут свою работу в конце учебного года, а пока им не досуг: в теплицах заканчивается сезон сбора урожая и заготовки запасов на зиму.

Несколько последующих дней Гермиона жаловалась на отсутствие аппетита и интереса к учебе. Она совершенно не занималась первокурсниками, и, если бы не Джинни, время от времени помогающая им с домашним заданием и с объяснением правил поведения, факультет Гриффиндора обязательно лишился того самого количества баллов, которое получила Гермиона за свою курсовую.

Рон, как мог, развлекал ее смешными историями из жизни своих братьев. Джинни в качестве развлечения заводила душевные беседы о том, как она страдает оттого, что совсем не красива. Один раз Гермиона все-таки прислушалась к ее стонам и переспросила:

— Я одного не пойму, раз уж ты такая слепая и не видишь себя в зеркале, тебе что, никто не говорил, какая ты хорошенькая? Хочешь, я скажу?

— Нет, ты не считаешься, ты девушка, — простонала Джинни. — А своему зеркалу я не верю, оно мамино и говорит только ее словами, а для мамы я и так самая красивая. Оно и отражает меня лучше, чем я есть. Рон и Гарри тоже не считаются, они свои. Рон — мой брат, а Гарри почти брат, они что угодно наврут, лишь бы успокоить.

— А как же Невилл?

— Ты что, Невиллу тем более нельзя верить, — замахала руками Джинни. — Он, кажется, немного в меня влюблен, а у влюбленных, знаешь, глаза другие.

Гермиона засмеялась и хлопнула ее по плечу:

— Раз уж ты никому из нас не веришь, может быть, скажешь, какие для тебя самой нужны доказательства твоей неотразимости?

Джинни слегка замялась и предположила:

— Например, если бы я ходила такая же яркая и блестящая, как Лаванда, или загадочная и нарядная как Парвати… И если бы мне также, как и им, тоннами слали записки поклонники…

Гермиона на секунду задумалась. Как странно, они с девчонками до недавнего времени жили в одной спальне (им только с этого года разрешили увеличить пространство с помощью магии и отделиться друг от друга), но она не замечала какого-то особенного завала из записок и писем в их комнате. Иногда прилетают совы от их знакомых, но ни одна из них не получает от этих посылок дикого удовольствия. Реакция у них такая же, какая была у нее самой на известия от Виктора Крума: мило, забавно, но не более.

— Скажи мне, Джинни, а с чего ты это взяла?

— Как с чего? — захлопала ресницами Джинни. С тех пор, как она начала их подкрашивать, стало видно, какие они у нее длинные и красивые. — Они мне сами сказали.

— Вот тебе и решение твоей проблемы! Ты им тоже скажи, и все. Не будешь страдать. И насчет яркости проблема разрешима. Все твои братья на каждый праздник мучаются, что тебе подарить, чтобы доставить удовольствие. Намекни им только, что тебе нравятся блестящие украшения и красивые платья. Тебя просто завалят этим барахлом. Нацепи на себя все сразу — и будешь еще более неотразима! — выпалила Гермиона, свистнула Косолапуса и удалилась к себе. Кто бы так просто решил ее проблемы.

Рон не рискнул пойти следом и предложил сестре в качестве развлечения поиграть в шахматы. Гарри же просто умирал от желания хоть как-то развеселить подругу, но он был единственным, кроме нее, кто понимал, что ни от кого никаких утешений она не примет. Кроме как от одного человека. «Ух, я б ему, только попадись!» — в сердцах фыркнул он, взял свою метлу и отправился на стадион. «Ничего, что до ужина чуть больше пары часов, а на дворе слякоть и дождь. Все равно здесь находиться невозможно, пойду — потренируюсь».

***

Снитч страшно обрадовался возможности лишний раз полетать, пусть даже и в плохую погоду. Он с восторгом принял желание Гарри потренироваться и начал проявлять инициативу. Раз Гарри желал как можно больше сложных трюков — пожалуйста! Маленький золотистый шарик с крылышками вел себя так, как будто он до сих пор был настоящим живым сниджетом. Он уносился ввысь, он наматывал вокруг Гарри круги, он камнем падал вниз и замирал в дюйме от земли, подпуская ловца поближе… И в последний момент уходил прямо у него из-под носа. Он стремительно уносился вперед, золотистой искоркой мелькнув на фоне серых камней замка, а потом тихонечко подлетал сзади и нагло висел за спиной юноши. Несколько раз Гарри почти ловил его, но тоненькие крылышки махали сегодня необычно проворно. Когда снитч ускользнул из почти сомкнувшихся на нем пальцев (просто увеличил скорость и улетел), Гарри заподозрил, что во время настоящей игры он немного поддается, а сегодня просто показывает ему, на что он на самом деле способен.

Повторив пару раз фокус с появлением за спиной и убедившись, что Гарри наловчился чувствовать слабые колебания в воздухе, снитч, наверное, решил сменить тактику. Он быстро заметался из стороны в сторону и спрятался за колонну. Гарри еле-еле догадался покинуть пределы поля и заглянуть за опорную колонну. Следующим финтом шарик затаился внизу, у лестницы, по которой зрители могли подняться на трибуну. Гарри понесся вниз, догадываясь, что через несколько секунд ему придется опять взмывать обратно, и остановился у самой земли.

Драко Малфой стоял у этой самой лестницы, засунув руки в карманы. Его благородная метла скромненько притулилась рядом.

Снитч замахал крылышками, привлекая к себе внимание, понял, что пока он не нужен, и улетел в небо. На него даже не посмотрели.

«Если он сейчас скажет хоть одно слово о нашей вражде, я его придушу, — загадал Гарри, — а если его первые слова будут о Гермионе… вполне возможно, когда-нибудь мы забудем о нашей вражде и сможем мирно общаться».

— Решил тебя предупредить, Поттер, — начал Драко совершенно без эмоций на бледном лице.

Гарри понял, что пора начать его убивать и нащупал палочку в рукаве мантии.

— О чем же? — как можно спокойнее спросил он.

— О том, что, вполне возможно, у моих детей окажется гриффиндорская кровь.

— Ты хочешь усыновить моих детей? — притворно удивился Гарри, хотя в этот момент чувствовал медленно откатывающийся сердца камень.

— Я не шучу, Поттер. Я просто предупреждаю, что ни ты, ни твой приятель, ни кто-нибудь другой из этого дрянного мира не сможет помешать мне быть с Гермионой рядом, — яростно проговорил Драко и добавил, уже чуть спокойнее. — Хотя это не так то уж и просто, мы слишком разные.

В этот момент Гарри простил ему все мелкие стычки, которые происходили между ними. На родство Драко с Люциусом ему и так давно было плевать, кровное родство иногда ничего не значит, Дадлик, например, ему самому приходился двоюродным братом… Главное, чего Гарри не мог забыть, это постоянные оскорбления Малфоем его друзей, Хагрида, попытка убийства гиппогрифа… Но несколько дней назад Малфой спас им жизнь, а та, давняя история закончилась вполне благополучно. Но хуже всего то, что Гермиона сама заварила эту кашу, и не может теперь расхлебать. Если бы она попросила избавить ее от него! Но она мучается, страдает, а этот гад сидит себе тихонечко и ждет чего-то… Да почему он до сих пор не умер от тоски на пороге их башни перед портретом Полной дамы?

Сейчас, при естественном освещении, хотя солнце уже и садилось, он мог, наконец-то разглядеть Малфоя, увидеть его бледное лицо, круги под глазами, упрямо стиснутые губы, сжатые кулаки в карманах, мокрую мантию и воду, стекающую по соломенным волосам… «Он же все два часа наблюдает за мной тут!» — догадался Гарри. «Смотрит, а позвать не решается. Ведь он тоже пришел потренироваться один, без команды, он тоже переживает. Дурак, лучше бы написал ей. Она так ждет хотя бы одного слова от него, а он тут хладнокровно решает, какие они разные и кого поставить в известность об их будущем!»

— Да, Малфой. Вы очень разные, — ядовито бросил Гарри вместо того, чтобы схватить его за шиворот и оттащить в замок, бросить на коврике у камина и предложить Гермионе забрать свое сокровище. — Что ты видел в жизни, кроме своего поместья и пары-тройки светских приемов для чистокровных волшебников? И что у тебя приготовлено для нее на будущее? Целый этаж в вашем доме? Прогулка по саду и матч по квиддичу раз в год? А она умеет и любит жить полноценной жизнью, много путешествует, не аппарирует, а именно путешествует. Она любит театр, кино, спорт, музеи, обычных людей и животных, не ограничивается узким кругом волшебников! Гермиона обязательно сделает карьеру, сама добьется всего в жизни, — Гарри перевел дух и добавил, — если конечно не согласится сидеть дома с детьми.

Малфой оторопело выслушал эту отповедь, он совсем не это имел в виду, он всего лишь хотел сказать, что они выросли в разных семьях, что им придется многое узнавать друг о друге, что сегодня он получил от папаши очередное поганое письмецо, из которого следовало, что Драко перестал быть одним из самых желанных женихов для волшебниц… Ему и так тяжело, он почти просит у Поттера помощи, а он издевается. Все его мысли отразились на лице в одну секунду, Драко вдруг понял, что Гарри видит все его мысли и сомнения, и, опережая возможные слова, он вскочил на метлу, взметнув мантией кучку брызг, и полетел к Хогвартсу.

Гарри, позабыв про снитч, помчался следом.

Он догнал Малфоя очень быстро. Разгоряченный на тренировке, полный своими эмоциями, злой сам на себя за то, что не может найти нужных слов, он летел очень быстро.

«Вот псих», — краем глаза заметил его Драко, «он что, собирается сбросить меня с метлы? Да кто из нас только что наговорил другому кучу гадостей, в конце то концов?». Он чуть накренился, чтобы увернуться от Поттера, но тот слишком быстро налетел сбоку и решительно уцепился рукой за древко метлы. Гарри резко затормозил и, к удивлению обоих, метла Драко остановилась тоже. Малфой только резко дернулся на ней и чуть не улетел вперед головой, но удержался и теперь изумленно ждал продолжения. Гарри же медленно посмотрел на свою руку: она оказалась довольно сильно ободранной, несмотря на гладкость полированной поверхности спортивного инвентаря.

«На какой же скорости я проделал это?»

Они висели рядом, метла к метле на высоте тридцать футов от земли и молчали. Наконец, Гарри собрал какие-то имеющиеся у него в запасе слова и произнес:

— Извини, я не думал, что ты прождешь меня столько времени и улетишь, даже не поговорив… Я думал, мы еще побеседуем. Подожди, дай мне сказать! Помнишь, когда-то давно, ты предлагал мне дружбу, а я отказался? Я считал, что друзей мы выбираем себе сами… Я от своего мнения не отказываюсь. Но я понял и другое. Если мой друг завязывает с тобой дружбу, но нам с тобой следует пересмотреть наши взаимоотношения. Чтобы тебе больше не пришлось возвращаться из Леса отдельно от нас.

И Гарри протянул ему руку.

Малфой прекрасно услышал каждое слово и силился понять, говорит ли Гарри серьезно, или сейчас он опять вспылит и окончательно добьет его. Драко медленно отлепил свою правую руку от метлы и с величайшим трудом, как свинцовую, приподнял навстречу.

— В следующий раз я буду возвращаться из леса точно с Гермионой, а уж будете ли при этом вы мешаться, мне глубоко наплевать, — и он пожал руку Гарри совсем слегка, чтобы не причинить боль на месте, где содрана кожа.

Они настороженно посмотрели друг на друга, ожидая взаимного подвоха, но ничего не произошло. Гарри достал из кармана теплую перчатку и натянул на пострадавшую конечность. А потом искренне улыбнулся:

— Я думаю, мы нескоро еще сможем разговаривать нормально, но, я надеюсь, крови больше не будет.

«Почему же я не могу ему улыбнуться, уж это всегда было моим коронным номером. Я же на самом деле рад, что наши отношения улучшились. И я, действительно, хотел помочь ему в Лесу… Он руку разодрал, пытаясь помириться, а я даже не могу показать ему, как я рад. Чертово воспитание моего папаши!»

— Ой, не надо, Малфой! — совсем засмеялся Гарри, наблюдая за его физиономией. — Только не надо напрягаться и выдавать свою гаденькую фирменную ухмылочку. Я и так вижу, что ты почти счастлив.

В это время маленький снитч подлетел к ним и призывно повис как раз посередине.

Гарри и Драко чуть пригнулись на метлах, мысленно подождали свистка мадам Хуч и одновременно бросились за снитчем.

Сегодня снитч явно был в ударе. За пятнадцать минут он раз десять почти столкнул их лбами, по разу уронил каждого на землю, заставил биться их об трибуны и ограждения и совершенно вымотал.

Гарри сдался первым. Он остановился и помахал больной рукой:

— Все, я пас. С одной рукой я уже просто умираю.

Снитч заторопился к нему в карман (это все-таки был его снитч: раз хозяин сказал, что надо домой, значит, надо домой). Малфой ринулся ему наперерез и схватил ярдах в шести от Гарри. Затем он подлетел и остановился рядом, возвращая крылатого вреднюгу его хозяину в протянутой руке:

— Я и забыл про твою клешню, Поттер. Надеюсь, до матча, ты ее вылечишь? А то выигрывать у тебя мне будет как-то неспортивно.

Они полетели в Хогвартс на ужин рядом, почти мирно.

«Спросить, или не стоит? — мучительно думал Драко — «Если не спрошу сейчас, завтра мы, может быть, и не поздороваемся».

— Послушай, — он все-таки решился, — ведь ты не только из-за Гермионы решился на это? Это из-за событий в лесу, да?

«Вот черт! Я ведь нечаянно узнал, он не может знать, что я знаю…»

— Не совсем так, — осторожно начал Гарри Поттер, — я тут узнал кое-что, а мне хорошо известно, что такое быть отверженным, — он старался как можно мягче сказать Драко то, что тот наверняка знал уже и сам, — вот я и думал, слухи ведь быстро просачиваются, ну…, короче, лишние друзья тебе не помешают.

— А что ты узнал? — растерянно пробормотал Малфой, нахмурившись.

— Что к Дамблдору на этой неделе приезжали из Министерства Магии, из отделов Контроля Деятельности Магов и Неправильного Использования Магии. Они привозили бумаги, по которым предлагали либо отказать тебе в обучении, либо перевести тебя в какую-нибудь захолустную Школу… Там еще было письмо от твоего отца. Он официально отказывался платить за тебя, говорил, что теперь ты достаточно вырос, чтобы решать свои проблемы и ему все равно, что ты будешь про него болтать. Он заранее отказывается от твоих слов и считает тебя не очень нормальным. Я знаю, как ты всегда восхищался своим отцом, старался подражать ему, но тут мне стало так противно… Он что, боится тебя? Что ты выдашь секреты?

— Как же быстро ты все узнаешь! На этой неделе, говоришь! — Драко просто захлебывался от негодования. — Да я сам только сегодня от него письмо получил! Он просил не приезжать на зимние каникулы… Сказал, что… Нет, мы же летом все решили! Со следующего года он купит мне небольшую квартиру возле Косого переулка и будет давать минимум на мое существование. «Двум волшебникам не место в одном поместье», сказал он мне, «а я уступлю его тебе еще очень не скоро». А после моего совершеннолетия он собирался выделить мне небольшую часть состояния до тех пор, пока я не унаследую все… И что же теперь получается? Он вообще не хочет меня видеть? Сдать в лечебницу? Может он на меня и прошлый год свалит! — запальчиво кричал Малфой, но поняв, что сказал лишнее, сразу замолк.

Они уже пешком подходили ко входу в замок. Гарри мягко и тихо сказал ему:

— Вот поэтому я и подумал, что ты нуждаешься в нашей помощи. Мы не дадим ему ничего с тобой сделать. Гермиона теперь будет защищать тебя всегда, Рон верит мне, а я… Я то знаю, что ты не причем. Я видел всех ближайших сторонников Вольдеморта, знаю, что твой отец среди них… Министерство может только догадываться, ты сам можешь не все про него знать, ведь он так до конца и не доверился тебе, а я все видел своими глазами, и я знаю, кто предавал и убивал. И еще, ты хочешь знать, откуда я это знаю? Я видел бумаги на столе Дамблдора. Я совершенно случайно увидел их, честное слово.

— И что Дамблдор? — сквозь зубы процедил Драко. — Поверил им?

— Поверх всех бумаг его рукой шла одна и та же размашистая фраза: «Что за чушь! Все нынешние ученики Хогвартса — достойные волшебники. И они все закончат нашу Школу, не взирая на эти немыслимые сплетни».

— Какой же он вредный старикан! Ни чем его не переубедишь! — восхищенно воскликнул Малфой.

В замке они стянули мокрые мантии и бегом бросились по своим гостиным.

Гарри почти добежал до своей башни, но Малфой догнал его.

— Подожди, черт с ним, с моим папашей, разберемся, только скажи, как мне подойти…

— Пошли ей письмо. Только быстрее, а то она тебя расколдует, — улыбнулся Гарри.

На ужин они немного припозднились, так как пришлось наскоро переодеться, но успели почти к самому началу. Горячее еще не появилось.

Гарри плюхнулся на свое место между Роном и Невиллом и жадно впился зубами в хлеб. Гермиона задумчиво водила вилкой по пустой тарелке. Шум от первокурсников стоял сумасшедший, на них никто не обращал внимания. Рон придвинулся к Гарри и, косясь на притихшую Гермиону, прошептал:

— Где тебя носило? Я уж везде тебя искал… Думал, ты решился сходить к Чоу в Равенкло.

— Я играл в квиддич с Драко Малфоем, — невозмутимо ответил Гарри, дожевав кусочек и потянувшись за другим.

— Я не ослышался? Ты играл в квиддич с … Малфоем? Драко Малфоем? — изумленно переспросил Рон и тоже потянулся за хлебом. Гарри кивнул, и Рон хмыкнул. — Офигеть! Теперь же… знаю, что я буду делать завтра. Я поиграю с ним в шахматы! Вот!

И они оба тихо заржали, представив это зрелище.

***

Вечером Драко Малфой совсем не знал, куда себя девать. Он шатался по гостиной, два раза сходил в душ, написал письмо Гермионе, положил его к себе за пазуху и долго бродил с ним по коридору, пока не наткнулся на Снейпа. Тот предложил ему спуститься к нему в лабораторию и заняться чем-нибудь полезным, например, сварить какое-нибудь зелье высшего порядка. Как, например, он смотрит на перспективу сварить небольшой запас пятиминутного яда или пару литров любовного зелья?

Драко никогда не боялся Снейпа, потому что, в отличие от гриффиндорцев прекрасно различал профессорскую шутку и настоящее предупреждение. Никто не мог запретить ему болтаться по коридорам еще в течение часа, поэтому Снейпу можно просто отказать, ничего он не сделает. Одно противно, он просто так про зелье спросил, или что-то знает? Ведь Гермионе надо было где-то взять эти дурацкие ингредиенты, вряд ли у нее все было с собой.

Снейп размашисто шагал по коридору, видимо страшно довольный своей шуткой.

Драко уже всерьез подумывал, а не отправиться ли ему к гриффиндорской башне самому, как увидел наглого толстого кота, чапающего прямо на него.

— Эт-то что за зверь такой? — задумчиво протянул Драко и перегородил дорогу. — Уж не Гермионин ли ты кот, а?

Зверь возмущенно фыркнул, всем видом говоря, что он просто прогуливается, а Малфою нет никакого дела до того, чей он кот.

— Хорошо, хорошо. Раз я перепутал, проходи дальше. Но если увидишь ее кота, попроси его подойти сюда, у меня есть письмо, которое я не могу послать с совой.

Косолапсус ничем не выдал своей радости. Уже неделю он каждую ночь совершает свой променад по этому безмышиному коридору, а этот балбес только сегодня решился написать. Кот встал на задние лапки и требовательно протянул правую переднюю лапку к Драко за письмом.

— А ты меня не обманываешь? — тихо спросил тот, присев и рассматривая кошачью морду.

Кот возмущенно продемонстрировал ему медальончик у себя на ошейнике, призывая поглядеть повнимательнее. Драко аккуратно открыл медальон и увидел фото двух приятных людей: мужчину и женщину на фоне какого-то белого помещения со странными агрегатами и в непонятной белой одежде. Он не посещал уроки маггловедения, но помнил по книжке, позаимствованной у Гойла, что у магглов врачи ходят не в синих бархатных мантиях с золотыми поясами, а в белых хламидах… или хладатах? Фотография не двигалась, значит, это настоящие магглы. А такие милые! И женщина, волос не видно, они под странной шляпой, но глаза как у Гермионы! А мужчина так же задирает подбородок вперед, как и она!

— Это ее родители, да?

Кот кивнул, и Драко отдал ему письмо. Зверь мигом скрылся за углом, а Драко подумал: «Уж не этого ли он дожидался? Вот хитрая тварь!»

Он вернулся в гостиную и повалился на стул у самого камина, не обращая на бульдожью мордочку Миллисент никакого внимания.

Драко, широко раскрыв глаза, смотрел на огонь, и думал, насколько серьезно он вляпался. Во временной влюбленности Гермионы в него он не сомневался, в своих чувствах тоже. Единственное, чего он опасался, это того, что она захочет вернуть все обратно. Вот тогда эффект тот еще получится! Само по себе приворотное зелье вреда не вызывает, оно постепенно сходит на нет, и все. Если оно усиливается настоящим чувством, то все замечательно, а вот после отворота… Что получится, неизвестно. А ему очень не хотелось терять то ощущение, которое он испытал в Лесу, целуя Гермиону. Даже, если он под воздействием зелья, все равно, это так приятно… И, пожалуй, не разонравится никогда. Если он завтра сможет убедить ее больше ничего не делать!

И он сердито сжал зубы.

— Я так давно знаю тебя, Драко, — прожужжало что-то у него над головой, и на соседний стул горделиво водрузилась Панси Паркинсон, — но я была уверена, что наш разрыв ты перенесешь легче. Возьми себя в руки, в конце концов, ты же из рода Малфоев! Я прекрасно вижу, что с тобой творится. Ты перестал есть с аппетитом, маешься вечерами, разговариваешь только с учебниками, скоро станешь посмешищем всего Слизерина! Я тебе дружески советую, — наставительно продолжала она, — прекрати это немедленно. Либо найди себе другое занятие, я, право, чувствую себя неловко. И чего ты добиваешься? Твоя уязвленная гордость не может перенести того, что я ушла от тебя? Или ты не можешь терпеть любовную муку глубоко в сердце, как и положено мужчине?

Драко вздрогнул и прислушался к ее высокомерной речи. «О чем это она?». Постепенно до него дошло, что она имеет в виду и чего добивается, и он поспешил успокоить ее:

— Расслабься, крошка. Дело не в тебе, можешь успокоиться, я теперь не единственный представитель нового поколения Малфоев. У меня почти есть сестра, настоящая колдунья и вейла, так что фамильную честь теперь будет защищать она. А меня сегодня с утра отлучили от дома, так что мне есть, о чем побеспокоиться, кроме как о твоих отношениях с твоим кузеном, Квентином Меари. Все, твое любопытство удовлетворено?

— А куда ты ходил перед ужином, и почему у тебя была мокрая голова? — жадно спросила Панси, на миг потеряв свою осанку и наклонив по-собачьи голову, словно принюхиваясь и пытаясь по запаху определить, с кем он был.

— Тебя я никогда не обманываю, — почти честно сказал Малфой, — я играл с Поттером в квиддич.

— Шутишь? Вот это да, — она отодвинулась от него подольше и пробормотала, — а дядя Люциус был прав, ты на самом деле сходишь с ума!

Когда она не то, чтобы удалилась, а просто отползла от него, Малфой горестно подумал: «И эта девушка знает меня почти всю жизнь! Она абсолютно не понимает ни моих мыслей, ни чувств, даже не пытается сохранить нашу дружбу, а ведь одно время мы только друг с другом и общались, и жаловались на суровость родителей, и убегали из дома смотреть на звезды, и мечтали вырасти и самим принимать решения… А что сейчас? Или она поглупела, или я прозрел? Да нет, маленькой девочкой она была получше, хоть и страшнее...

А Гермиона услышала Поттера и Уизли через Запретный Лес, по первому зову… А они согласились терпеть меня, сегодня за ужином даже Уизли зачем-то махал мне шахматной доской, только ради того, чтобы их подруга была счастлива? Поттер хочет помочь мне перенести отлучение от дома только из жалости? Надо срочно идти спать, пока я не сошел с ума от этого»

И он опять заснул без Теней и Кошмаров.

*******

Косолапсус прыгнул к Гермионе на колени и получил ежевечернюю порцию почесывания за ухом. Когда она уже совсем собралась переложить его в кресло, котяра лукаво потянулся и отдал ей запечатанное письмо.

— От кого? — требовательно спросила девушка, но в ответ ей кот только брезгливо сморщил мордочку и, самостоятельно перепрыгнув в кресло, демонстративно захрапел.