Глава 35. Ошеломленные неожиданным признанием матери, Марселу, Леу и Милена сочли необходимым обратиться за разъяснениями к Атилиу

Ошеломленные неожиданным признанием матери, Марселу, Леу и Милена сочли необходимым обратиться за разъяснениями к Атилиу.

Столь деликатную миссию Марселу взял на себя и теперь с волнением ожидал, что скажет на этот счет его предполагаемый отец.

Атилиу же, потрясенный услышанным, ответил не сразу:

– Да, это новость!.. Признаюсь, у меня даже дух захватило!.. Бранка не раз намекала мне, что ты можешь быть моим сыном, но я думал, она либо шутит, либо, извини, блефует.

– Сегодня она утверждала это с полной уверенностью.

– У меня уверенности нет, но я допускаю такую возможность.

– Ты понимаешь, что говоришь?! – глухим от волнения голосом произнес Марселу.

– Да. Вероятность того, что я могу быть твоим отцом, существует. Вот только можно ли в данном случае верить Бранке?

– Ты хочешь сказать, что мама продолжала с тобой… встречаться и после того, как вышла замуж?

– Ну, не совсем так, хотя эта странная связь длилась много лет, то угасая, то вспыхивая вновь. Инициатива всегда исходила от Бранки… Поэтому периоды нашего сближения были короткими и, в общем, носили эпизодический характер.

– Невероятно!.. Я знал, что мама влюблена в тебя, но не думал, что и ты…

– У меня сложное чувство к Бранке. Его нельзя назвать любовью. Да и Бранка уже давно меня не любит.

– Ну, тут я готов с тобой поспорить, – возразил Марселу.

– А ты не спорь. Бранка любит не меня, а свою ушедшую молодость. Ей кажется, что если бы она тогда, в юные годы, вышла замуж за меня, то и вся ее жизнь сложилась бы счастливо. А сама она при этом оставалась бы такой же легкой, красивой, полной энергии, какой была во время нашего с ней романа.

– Возможно, ты и прав, – согласился Марселу. – Но меня сейчас занимает другое. Если ваши… интимные отношения продолжались и после моего рождения, то не исключено, что Леу и Милена тоже могут быть твоими детьми! Мама и на это намекнула, хотя и не с такой долей уверенности.

– Что ж, будем откровенными: ни один мужчина, вступая в близкие отношения с женщиной, не может быть застрахован от отцовства. Ты же сам теперь убедился в этом – на собственном опыте.

– Да уж, я убедился!.. – с досадой произнес Марселу, вспомнив утренний визит Лауры. – Но что же нам теперь делать? Как установить истину? Пойми, мы все – я, Милена и Леу – хотим знать, кто наш настоящий отец!

– Я тоже хотел бы это узнать, – сказал Атилиу. – Представь, какая бы для меня была радость, если бы ты и вправду оказался моим сыном! А еще лучше – если бы вы все трое оказались моими детьми!.. Но такое невозможно в реальности. Боюсь, что это всего лишь какая‑то интрига Бранки. Вероятно, она хочет таким образом досадить Арналду.

– Но разве подобными вещами шутят? Мама же должна была подумать, как это отразится на нас, ее детях!

– Неужели ты до сих пор не изучил как следует свою мать? Ее ведь… как бы это помягче выразиться… очень часто заносит…

– К сожалению, такое с ней случается, – вздохнул Марселу. – И все же – что мы можем предпринять? Сдадим анализы на ДНК?

– Нет, с этим подождем, – без колебаний ответил Атилиу. – Давай я сначала поговорю с Бранкой. Скажу, что готов пройти проверку на ДНК.

– А ты и в самом деле готов?

– Да. Если со стороны Бранки это был только блеф, то она станет меня отговаривать. А если не станет – я готов на все, чтобы узнать правду и – чем черт не шутит! – обрести сына или дочь.

К Бранке Атилиу примчался едва ли не с рассветом.

Заспанная Зила открыла ему дверь и, немного удивившись столь раннему визиту, сообщила, что хозяева еще спят. Но Атилиу это не смутило: он прямиком прошагал в спальню Бранки.

Она уже проснулась, но еще лежала в постели, вяло ворочаясь с боку на бок.

Атилиу постучал в дверь и тотчас же вошел, не дождавшись ответа. Увидев его на пороге своей спальни, Бранка вскрикнула от неожиданности:

– Ой! Почему ты здесь?!

– Вот пришел с тобой повидаться.

– Нет! Не сейчас! Я в таком виде!..

– В каком? Дай посмотрю.

Он сделал шаг по направлению к кровати, на которой продолжала лежать Бранка, прикрыв одеялом лицо, чтобы его не мог увидеть Атилиу. Лишь одним глазом она пристально наблюдала за неожиданным гостем и потому сразу же его остановила:

– Нет! Не приближайся! И не смотри на меня! Нельзя врываться к женщине без разрешения и в такой ранний час!

– Я же с самыми лучшими намерениями, – улыбнулся своей обольстительной улыбкой Атилиу.

– Это тебя не оправдывает! Я только что проснулась, на мне никакого макияжа… Страшная, да?

– Я ведь отвернулся, как ты хотела. И теперь не вижу тебя. Разрешаешь посмотреть?

– Нет. Постой так. Я хотя бы чуть‑чуть приведу себя в порядок.

Она быстренько набросила на себя изящный пеньюар, причесалась, припудрилась, слегка подкрасила губы, успевая при этом приговаривать:

– Я даже в двадцать лет не позволяла никому смотреть на меня, пока не накрашусь!.. И вообще – где это видано, чтобы мужчина вторгался в мою спальню, когда я его не приглашала и не ждала!

– Ну так в чем же дело? Пригласи! На тебя уже можно смотреть?

– Ладно, проходи, – кокетливо промолвила Бранка.

– Выглядишь замечательно! – выразил свой восторг Атилиу, нисколько не кривя душой, потому что от приятного волнения щеки Бранки разрумянились, глаза заискрились молодым игривым блеском.

– Какой же ты все‑таки обольститель! – с не меньшим восторгом ответила она. – И знаю ведь, что это – всего лишь комплимент, а почему‑то хочется тебе верить!

– Верь мне, Бранка, верь! Потому что я говорю истинную правду.

Он подошел к ней поближе и нежно поцеловал в щеку. У Бранки даже дыхание перехватило от этого вроде бы вполне невинного поцелуя.

– Давно я не просыпалась в твоем присутствии, – промолвила она взволнованно и томно.

Ее состояние в какой‑то степени передалось Атилиу, но он не позволил себе расслабиться и заговорил о том, ради чего, собственно, сюда и пришел:

– Бранка, у меня вчера вечером был Марселу…

– Да, я догадываюсь, о чем он тебя расспрашивал.

– Ну, тем лучше. Тогда просто объясни мне, что все это значит? Зачем ты затеяла такую опасную игру с детьми, со мной? Милена и Леу тоже волнуются. Знаешь, чего они хотят – все трое? Чтобы я сдал анализ на ДНК!

– В этом нет нужды.

– Значит, ты все выдумала? Но зачем? Чтобы уязвить Арналду?

– Ты меня не понял. Анализ не нужен потому, что я и так знаю, от кого рожала моих детей.

– И от кого же? Надеюсь, я тут все‑таки ни при чем, хотя и не отказался бы от удовольствия стать отцом Леу, или Милены, или Марселу…

– Что ж, я могу доставить тебе такое удовольствие, – торжественно произнесла Бранка. – Говорю как на духу: Марселу – твой сын!

– Этого не может быть! Ты дурачишь нас всех! Вот только не пойму зачем?

– Может, мой дорогой. Еще как может! – вздохнула Бранка. – Если бы ты женился на мне тогда, то все эти годы мог бы чувствовать себя счастливым отцом. А так я вынуждена была внушать Марселу, что его отец – Арналду.

– Но это невозможно. Я всю ночь думал, сопоставлял сроки… Ничего не выходит. Марселу родился вроде бы в срок…

– Да, но ты забыл одну важную подробность: когда ты уже решил жениться на Алисии, то еще какое‑то время продолжал встречаться со мной!

– Это я помню. Но помню также и то, что как только у нас наметился разрыв, ты сразу переключилась на Арналду! Хотела заставить меня ревновать, говорила, что я, как мужчина, в подметки не гожусь твоему будущему мужу.

– Мало ли чего я могла наговорить от обиды!

– Нет, Бранка, не увиливай! Я ведь тебя хорошо знаю. Ты поспешила вышибить клин клином. Так? Не станешь же ты утверждать, будто не спала с Арналду до свадьбы?

– Не стану. Но Марселу все равно – твой сын! Это я знаю точно!

– Ничего ты не можешь знать точно, – остался при своем мнении Атилиу. – Видимо, мне и впрямь придется сделать этот анализ!

– Ты говоришь серьезно?

– Да. А почему нет? Тем более, что ты зачем‑то впутала сюда еще и Леу с Миленой. Уж их‑то не надо было сбивать с толку!

– Я никого не собиралась сбивать с толку, – в некотором раздражении пояснила Бранка. – Просто это вырвалось у меня помимо воли. Столько лет молчала, а тут – не сдержалась!

– Я бы понял тебя, если бы ты проговорилась о Марселу. Но при чем тут двое других детей?

– А при том, что если подходить строго, то они тоже могут быть твоими детьми. Просто в случае с Марселу я уверена на сто процентов, а насчет Леу и Милены у меня такой уверенности нет.

– Да ты просто издеваешься надо мной! – вышел из себя Атилиу. – Чем я тебе так досадил?

– Ну что ты, мой дорогой! – в порыве нежности обняла его Бранка. – Ведь я же тебя люблю! И всегда любила! Радовалась любой возможности увидеть тебя. А когда это не удавалось – всю свою любовь переносила на твоего сына. Никто не мог понять, почему я из всех детей люблю одного Марселу…

– Я и сейчас этого не могу понять, – прервал ее пламенную речь Атилиу. – Если ты утверждаешь, что Леу и Милена тоже могут быть моими детьми…

– В этом я не уверена. Но вспомни, когда они родились, Алисии уже не было в живых, а ты хоть и крайне редко, но все же прибегал к моей помощи. И я утешала тебя! Один раз это было даже здесь, вот в этой комнате. Неужели ты все забыл?

– Нет, не забыл, – горячо обнял ее Атилиу. – Я все помню и благодарен тебе за это. Просто я уже не надеялся, что когда‑нибудь у меня будет ребенок. А тут вдруг замаячила такая перспектива! Я растерян, ошеломлен… Пожалуй, я теперь сам не успокоюсь, пока не пройду эту проверку на ДНК!

Пока генетический анализ на установление отцовства был лишь аргументом в выяснении семейных отношений, Марселу, Леонарду и Милене он представлялся благом и единственной возможностью восстановить справедливость. Но когда дело дошло до реальности, тут‑то каждый из них и засомневался: а так ли уж нужна эта справедливость и кому от нее станет легче? Все они так или иначе любили того человека, которого привыкли считать своим отцом, и сейчас боялись его потерять. Особенно это касалось Милены. Она ведь не просто любила отца, но обожала его – несмотря на все недостатки отнюдь не безгрешного Арналду.

Она даже попыталась выйти из этой опасной игры, чреватой непредсказуемыми последствиями, но братья пристыдили ее: дескать, сами заварили кашу, спровоцировали на анализ Атилиу, а теперь – в кусты? Милена сочла их довод не слишком убедительным:

– Идти на попятную всегда неприятно. Только мне будет легче повиниться перед Атилиу, чем признать в нем своего отца.

– Успокойся! Тебе меньше всего это грозит, – вставила свое веское слово Бранка.

– Ну тогда я тем более могу обойтись без этого испытания, – подхватила Милена. – Вот если бы существовал такой анализ, который бы показал, что Бранка – не моя мать, тогда бы я первой помчалась в лабораторию!

– После этого заявления действительно нет нужды ни в каком анализе: и так ясно, что у Атилиу не может быть такой дерзкой и жестокосердной дочери! – парировала Бранка.

– А ты не допускаешь мысли, что сейчас во мне говорят как раз твои гены, мамулечка? – в привычной язвительной манере спросила Милена, но Леонарду одернул ее:

– Прошу тебя, не заводись! У нас и так в последнее время сплошные ссоры. Мы все взвинчены!

А Марселу подвел своеобразный итог этого разговора:

– Я считаю, мы все должны пройти генетическую экспертизу. И чем раньше, тем лучше. Иначе эти сомнения будут всегда стоять между нами и окончательно разрушат нашу семью.

Его слова прозвучали так убедительно, что даже Милена вынуждена была согласиться:

– Ладно, чему быть, того не миновать! Испытаем судьбу. Сделаем подарок Атилиу, а заодно и нашей мамочке. Бранка, он ведь женится на тебе, если мы все трое окажемся его детьми? Как ты думаешь?

Бранка не стала отвечать на этот провокационный вопрос – лишь одарила дочь презрительным взглядом.

– Мне папу жалко. Он так переживает! – уже серьезно промолвила Милена. – Пойдемте к нему. Он должен знать, что мы решились на анализ.

Арналду их решение не обрадовало, но и не слишком огорчило. По крайней мере внешне он воспринял это известие достаточно спокойно.

– Я готов ко всему. К любому результату, – сказал он им. – Даже если окажется, что вы все – не мои, я и тогда не перестану вас любить и считать своими родными детьми!..

За те двадцать дней, в течение которых надо было ждать результатов анализа, произошло несколько важных событий, частично оттеснивших на задний план проблему установления отцовства.

Прежде всего, состоялся суд над Фаусту, приговоривший его к пяти годам заключения. Но адвокат Альсиу был уверен, что Фаусту вскоре попадет под амнистию и просидит в тюрьме не более полутора лет.

Узнав об этом, Бранка посетовала Розе:

– Кошмар! Нет никакой справедливости в этой стране! Я отвалила Фаусту такие огромные деньги, а его осудили на такой малый срок!

Роза восприняла это как шутку, и тема Фаусту на том была исчерпана.

Другое событие – свадьба Милены с Нанду и Леу с Катариной – назревало уже давно, однако стало близким к осуществлению лишь теперь.

Обе пары хотели пожениться скромно, без излишних торжеств, а Милена и Нанду вообще собирались обвенчаться в Нитерое, но Арналду теперь особенно настаивал на том, чтобы все было по высшему разряду.

– Я пока еще ваш отец и прошу уважить меня, – сказал он. – Может, через несколько дней я буду уже в ином статусе. Но сейчас у меня еще имеется отцовское право, которым я и хочу воспользоваться. Пообещайте, что исполните мою отцовскую волю, даже если результаты анализа окажутся для меня плачевными.

Милена и Леу не смогли ему отказать. Более того, они решили, что при любом исходе экспертизы Атилиу на их свадьбе будет только почетным гостем.

Растроганный Арналду обнял их и даже прослезился.

А затем безропотно стал ждать приговора, который должны были вынести генетики буквально за день до свадьбы.

Разумеется, Леу и Милена нервничали по этому поводу, но предсвадебные хлопоты требовали от них много сил и времени, в значительной степени облегчая тягостное ожидание.

В какой‑то момент они поняли, что по большому счету этот анализ уже ничего не может изменить. Арналду они не станут любить меньше, чем прежде, так же как и Атилиу не станет для них более родным, чем до сих пор. А сохранить супружеские отношения Арналду и Бранки все равно не удастся ни при каком раскладе – они уже твердо решили развестись сразу после свадьбы детей.

– Семья Моту доживает сейчас свои последние дни, – сказала Милена Лидии. – Я даже не думала, что мне будет от этого так горько. Вы же знаете, какие у нас были отношения с матерью. Но сейчас я испытываю к ней сострадание и жалость. И отца мне очень жаль…

– Да, Нанду мне уже сказал о просьбе твоего отца, – сочувственно произнесла Лидия. – Поэтому не волнуйся.

Я не буду настаивать, чтобы вы обвенчались непременно в Нитерое. Мы с Орестесом поедем в Рио. А потом все вместе вернемся сюда и устроим, если ты не возражаешь, небольшую вечеринку здесь. Пригласим моих коллег и соседей, посидим по‑дружески, по‑семейному.

– Ну как я могу возражать! Я же просто обожаю ваши домашние посиделки со знаменитым апельсиновым пирогом! – воскликнула Милена. – Спасибо вам за понимание и вообще за все!..

Между тем наступил тот решающий день, которого с тревогой и замиранием сердца ждали Атилиу и все семейство Моту.

В лабораторию они поехали вместе – Атилиу и трое детей Бранки. Сама она предпочла остаться дома.

– Я и так знаю, каким будет результат! – сказала она с несколько наигранной уверенностью, поскольку в последний момент тоже заволновалась и даже испугалась: а вдруг по закону подлости выяснится, что все ее дети рождены от Арналду – в том числе и любимый, ненаглядный Марселу?! – Не задерживайтесь там и приезжайте прямо сюда. Мы отпразднуем это знаменательное событие!

– Ты на всякий случай и отца пригласи, – не преминула уколоть ее Милена. – Если уж праздновать, так всем заинтересованным лицам!

В отличие от Бранки Атилиу не скрывал своего волнения и прямо говорил, что отрицательный результат анализа лишит его последней надежды обзавестись собственным ребенком.

– Ничего, вы еще достаточно молоды, – сказала ему в утешение Милена. – Для мужчины это вообще не проблема. Отцом можно стать в любом возрасте.

– Но кроме отца у ребенка должна быть и мать. А в моем возрасте рассчитывать на встречу с такой женщиной вряд ли возможно.

– Вы, кажется, забыли, куда и по какому поводу мы едем, – озорно усмехнулась Милена. – Такой женщиной вполне может оказаться Бранка!

– Честно говоря, я в это никогда не верил, – признался Атилиу. – Но если такое случится, то будем считать, что произошло чудо.

И чудо действительно произошло!

Анализы показали идентичность ДНК Атилиу и… Леонарду.

– Это самый лучший результат, о котором я только мог мечтать! – воскликнул ошалевший от счастья Атилиу. – Леу, ведь я всегда любил тебя как сына!

Он сжал в своих объятиях оцепеневшего Леонарду, а тот готов был заплакать – но не от радости, а от обиды, какую он много раз испытывал с самого раннего детства. Ему хотелось закричать: «Почему я?! Почему опять я оказался не таким, как Марселу и Милена? Почему я – неродной?!» Нечто подобное он испытывал в течение всей жизни: мать любила Марселу, отец любил Милену, а его не любил никто. Сознавать это всегда было нестерпимо больно, но такой боли, как сейчас, Леу еще не чувствовал никогда.

– Простите меня, – сказал он, с трудом высвободившись из объятий Атилиу. – Мне надо немного побыть одному.

– Да, сынок, я тебя понимаю… – опомнился Атилиу. – Это ты меня прости.

– Если Леу так переживает, то представляешь, что будет с Бранкой? – шепнула Милена Марселу.

– Ты думаешь, теперь она перестанет любить меня? – спросил он упавшим голосом, и Милена поняла, что допустила непростительную бестактность по отношению к брату, которому тоже сейчас не намного лучше, чем Леу.

– Но вы же сами хотели узнать правду, – напомнила она братьям. – И меня уговорили. Поэтому нам всем теперь надо научиться жить с этой правдой и поддерживать друг друга. Леу, подожди, не уходи. Ты не должен сейчас быть один! Пойми: мы рядом с тобой – твои брат и сестра. А дома нас ждет наша мать. Поедем домой! Поедем, мой дорогой братик!

Она легонько приобняла его, и Леу, не в силах больше сдерживаться, заплакал, уткнувшись ей в плечо. Марселу тоже подошел к ним, и так они, все трое, какое‑то время стояли обнявшись.

Атилиу же, наблюдавший за ними со стороны, почувствовал себя здесь абсолютно чужим и тоже был близок к тому, чтобы заплакать. Оказывается, не так‑то просто обрести сына, даже если у тебя имеется на то официальное заключение экспертизы!

Тем временем братья несколько оправились от потрясения, и Марселу, как старший, распорядился:

– Думаю, Милена права: нам сейчас всем надо ехать домой. Мама там уже, наверное, извелась. Да и отец – тоже… Пойдем, Атилиу. Боюсь, что успокаивать маму придется прежде всего тебе.

Марселу оказался прав: услышав о результатах анализа, Бранка пришла в неистовство.

– Этого не может быть! Это какая‑то шутка дурного пошиба! – закричала она. – Вы решили свести меня с ума?

– Мы получили заключение эксперта, – вступил с ней в диалог Атилиу, и Милена, воспользовавшись этим, поспешила увести братьев подальше от скандала.

– Пойдемте к отцу. Мы ему сейчас нужнее, – сказала она, и братья, молча согласившись с ней, вышли.

А Атилиу продолжил увещевать беснующуюся Бранку.

– Эти анализы врут! Им нельзя верить! – восклицала она, мечась по комнате и расшвыривая все, что подворачивалось ей под руку.

– Точность этого анализа – девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента, – бесстрастным тоном пояснил Атилиу.

– Значит, мы как раз попали в ту самую одну сотую процента! – не растерялась Бранка. – Понимаешь? Попали в зону ошибки!

– Ладно, перестань юродствовать. Ты же всегда хотела иметь от меня сына. Вот теперь он у нас есть, – зашел с другой стороны Атилиу, но его маневр не принес ожидаемого успеха.

– Есть, но – не тот! Не тот! – зарыдала от бессилия Бранка. – Не хочу!.. Марселу – твой сын!

– Нет, он – сын Арналду.

– Мне лучше знать, кто чей сын! Я люблю Марселу!

– Но ты же по‑прежнему остаешься его матерью, – напомнил ей Атилиу. – Для тебя ведь ничего не изменилось.

– Изменилось! И очень многое!

– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что теперь будешь меньше любить Марселу? – спросил Атилиу, глядя на Бранку с изумлением и опаской.

– Не знаю. Может, и буду! – ответила она, подтвердив его худшие опасения. – Раньше я видела в Марселу тебя. А теперь кого прикажешь в нем видеть? Арналду?

– Марселу! Своего сына! – в сердцах ответил Атилиу. – У него есть имя и лицо, не похожее ни на мое, ни на лицо Арналду! Если хочешь, можешь видеть в нем себя, потому что внешне Марселу как раз похож на тебя.

– Помолчи, Атилиу! – внезапно сникнув, попросила Бранка. – У меня сердце разрывается и голова идет кругом… Я уже ничего не понимаю. Это такой удар!..

– А для меня, наоборот, радость. Ты уж извини, но я особенно рад тому, что моим сыном оказался именно Леу. Я всегда его любил!

– Да, я знаю… Но что делать мне? Я не смогу полюбить Леу так же, как Марселу. Даже несмотря на то, что он – твой сын. Не смогу!

– От тебя этого никто и не требует, – сказал Атилиу. – Не можешь, так не можешь! Значит, я буду любить нашего сына за двоих!

– Я всегда думала, что наш сын – Марселу, – вновь зарыдала Бранка, и Атилиу понял, что ему пора отсюда уходить, иначе этим слезам не будет конца.

– В любом случае я благодарен тебе за то, что ты родила мне сына, – сказал он на прощание. – Для меня это огромное счастье, и я обязан им тебе!