Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
И предметный имидж 1 page§ 1. Групповой имидж §2. Предметный имидж §3- Корпоративный имидж
В предыдущих главах мы исходили из того, что прообразом имиджа должен выступать обязательно человек. Именно на восприятии человека человеком основан социально-психологический механизм образования имиджа, именно эта предпосылка лежит в основе данного нами определения имиджа, обусловливает его необходимые атрибуты и характеристики, о которых до сих пор шла речь. Между тем очень часто можно слышать, как слово «имидж» используется не только по отношению к людям. «Имидж фирмы», «имидж власти», «имидж журнала», «имидж сигарет» и т.д. — такие выражения давно и прочно вошли в обиход. Имеют ли они какой-то научный смысл или же их следует просто отбросить, как не имеющие никакого отношения к феномену имиджа, о котором здесь идет речь? Если мы выберем второй путь, т.е. отмахнемся от существования тех реальных явлений, которые стоят за указанными выражениями, то поступим неправильно. Мы искусственно сузим область рассмотрения, и наше представление об имидже будет неполным. Тем более что в основе формирования и функционирования имиджа социальной группы, коллектива, организации, товара, идеи и других неодушевленных объектов лежат по сути дела те же механизмы, которые управляют индивидуальным имиджем человека. В частности, важным условием социального восприятия является то, что в структуре объекта выявляется субъектный, личностный элемент, поскольку, как было показано, в основе социального познания лежат отношения между социальными группами, базирующиеся на механизмах категоризации. Поэтому в составе той символической структуры, которая выступает в социальном познании в функции имиджа той или иной социальной группы, политической партии, спортивной команды, фирмы, товара, города, страны или журнала, всегда найдутся элементы, поддерживающие восприятие этой организации или института как контрагента, характеризующегося такими признаками, как наличие воли Раздел III. Групповой, корпоративный и предметный имидж =—-«= (способности принимать и осуществлять решения); характера, проявляющегося в стиле поведения; способности воспринимать явления, вырабатывать их образы, так или иначе к ним относиться, а также испытывать эмоции. Иными словами, имидж группы, предметный имидж и имидж организации строятся во многом по тем же законам, что и индивидуальный имидж. Это становится возможным благодаря тому, что в формировании этих видов имиджа важную роль играет персонификация, т.е. представление абстрактной или неживой вещи в виде живого субъекта. В этом разделе будут рассмотрены такие явления, как групповой имидж (имидж социальной группы), корпоративный имидж (имидж организации) и предметный имидж (имидж товара, услуги, культурного явления и т.д.). § 1. Групповой имидж Групповым имиджем, или имиджем социальной группы, мы будем называть обобщенный образ социальной группы, разделяемый представителями другой социальной группы. В качестве своих содержательных элементов групповой имидж включает представления о типичном представителе данной социальной группы, включая такие параметры личности, как темперамент, характер, личностные характеристики. На основе группового имиджа формируются ожидания относительно поведения представителей соответствующей группы, он во многом предопределяет оценку их поведения. Как видим, групповой имидж содержит все основные составляющие индивидуального имиджа. Вот почему вполне правомерно по отношению к данному явлению использовать термин «имидж». В ходе экспериментальных исследований, проводимых в контексте развития теории самокатегоризации Тэджфела — Тернера, получены результаты, свидетельствующие о том, что стереотипные представления о социальных группах существенно влияют на субъективные оценки индивидов — представителей этих групп. Так, эксперименты, проводимые в 1991 г. М. Бирнэт и Е. Томпсон с использованием метода семантического дифференциала, показали, что восприятие и оценка отношений членов индивидуальных групп осуществляются по стандартам соответствующих категорий [112]. Например, мужчина получает более высокие баллы в стан- § 1. Групповой имидж дартизированном сравнительном (соревновательном) тесте. Таким образом, групповой имидж выполняет роль контекста, в рамках которого происходит индивидуальное восприятие. Механизм формирования группового имиджа имеет много общего с механизмом формирования языковых символов любых объектов вообще. Как пишет Э. Сепир, «мир опыта должен быть до крайности упрощен и обобщен для того, чтобы оказалось возможным построить инвентарь символов для всех наших восприятий вещей и отношений; и этот инвентарь должен быть налицо, чтобы мы могли выражать мысли. Элементы языка — символы, фиксирующие явления опыта, — должны, следовательно, ассоциироваться с целыми группами, определенными классами этих явлений, а не с единичными явлениями опыта. Лишь при этом условии возможно общение, ибо единичный опыт пребывает в индивидуальном сознании и, строго говоря, не может быть сообщен. Для его сообщения требуется отнесение его к определенному классу явлений, которые коллектив воспринимает как тождественные. Таким образом, единичное впечатление, полученное мною об определенном доме, должно быть отождествлено с моими прочими впечатлениями о нем. Далее, мое обобщенное воспоминание или мое "представление" этого дома должно быть слито с теми представлениями, которые составили о нем другие видевшие этот дом люди. Явление индивидуального опыта, с которого мы начали, таким образом расширяется, охватывая все возможные впечатления или образы, которые возникли или могут возникнуть о данном доме у мыслящих существ. Это первое упрощение опыта лежит в основе большого количества элементов речи, так называемых собственных имен, т.е. названий отдельных индивидов или предметов. Это и есть тот тип упрощения, который обусловливает и составляет предмет истории и искусства» [75, 34—35]. Иными словами, уже механизм образования общих имен и понятий, образующих наш естественный язык, включает в себя в качестве важнейшего своего элемента стереотипизацию. А именно, объединяя множество физически различных объектов, существующих в разных местах и разное время, в один класс и обозначая их одним именем-понятием («дом»), мы гиперболизируем действительно имеющееся между ними частичное сходство, доводя его до степени полного тождества. Затем, используя это общее имя для обозначения конкретного, единичного объекта, мы гиперболизируем степень проявленности в этом единичном объекте общих, сущностных свойств. «Мы должны, — пишет Э. Сепир, — Раздел III. Групповой, корпоративный и предметный имидж - более или менее произвольно объединять и считать подобными целые массы явлений опыта для того, чтобы обеспечить себе возможность рассматривать их чисто условно, наперекор очевидности, как тождественные. Этот дом и тот дом и тысячи других сходных явлений признаются имеющими настолько много общего, невзирая на существенные и явные различия в деталях, что их оказывается возможным классифицировать под одинаковым обозначением. Иными словами, речевой элемент "дом" есть символ прежде всего не единичного восприятия и даже не представления отдельного предмета, но "значения", иначе говоря, условной оболочки мысли, охватывающей тысячи различных явлений опыта и способной охватить еще новые тысячи» [75, 35]. Аналогичным образом происходит символизация восприятия представителей других социальных групп и создание групповых имиджей. Вот почему групповые имиджи в литературе часто именуют стереотипами. Рассмотрим это на примере национальных имиджей-стереотипов. Изучение национальных имиджей (стереотипов) ведется давно и не только в рамках социальной психологии, этим занимаются также социологи, политологи, филологи, историки. Наряду с термином «национальные стереотипы» в научной литературе можно встретить такие термины, как «этнические стереотипы», «этнические предрассудки», «этнические представления», «национальные образы» и др., но все они выражают одно и то же явление. В ряде стран существует самостоятельное междисциплинарное научное направление — имагология (во Франции) или «имэджинология» (в англоязычных странах), в рамках которого исследуются происхождение и функционирование национальных имиджей. Родоначальником их систематического исследования является социолог Уолтер Липпман, изучавший их именно в контексте стереотипи-зации. Именно У. Липпман ввел в научный оборот термин «стерео- тип», определив его как особую форму восприятия окру жающего 1^шра7 которая~оказывает определенное влияние н а данные чувств до того, как эти дaнныe^дойдy^;J^oз2^aJния: 113^7^Инымюсло:: ^ам¥Гче Мв^к~й1^т^ре дст авление о большинстве вещей еще до того^как^алкиваетсяс_ними в опыте, и содержание этих представлений определяется культурным окружением. «В большинстве случаев мы не сначала видим, а потом даем определение, мы сначала определяем для себя то или иное явление, а потом уже наблюдаем его», — писал Липпман. «Во всей <...> неразберихе внешнего мира мы выхватываем то, что наша культура уже определила § 1. Групповой имидж до нас, и мы имеем очевидную тенденцию воспринимать эту информацию в форме стереотипов» [158, 81]. Стереотипы передаются из поколения в поколение и воспринимаются людьми как реальность, даже в том случае, если личный опыт противоречит им. В этом случае люди часто не замечают этого противоречия либо рассматривают его как исключение, подтверждающее правило, а затем забывают о нем. Однако Липпман не считал стереотипы безусловно ложными представлениями. «Система стереотипов, — писал он, — возможно, является стержневой в нашей личной традиции, она защищает наше место в обществе, <...> а также сохраняет время в наш ей занятой жизни и п о-_ мотает нам спастись от сбивающих с толку попыток увидеть мир у стойчивым и охватить его це ликом» [158, 95]. Ряд оригинальных социологических работ, посвященных разработке теории стереотипа в контексте общественного мнения, появился в США в 20—30-х годах XX в. Высокую оценку социальным стереотипам дал Роберт Бинкли, назвав их «величайшим всеобщим знаменателем» [113, 393], который, в частности, помогает обывателю более или менее адекватно оценивать политическую ситуацию, слишком сложную для его анализа из-за своей удаленности от его непосредственной сферы деятельности. С. Хайака-ва в своей работе, вышедшей в конце 30-х годов, говорит о двух мирах, в которых живет каждый человек: «внешний мир», мир непосредственного индивидуального опыта, включает все, что с нами происходит, что мы сами видели, чувствовали, оценивали. Этот мир очень невелик по сравнению с «вербальным миром», включающим все знания и представления о мире, поступающие к нам из различных источников через язык. Соотношение между этими мирами автор сравнивает с отношением между картой и той реальной территорией, которую она представляет [143, 23-24]. В 1933 г. Кац и Брейли разработали методику исследования национальных стереотипов, которая получила широкое распространение в последующие годы. В эксперименте Каца и Брейли приняли участие сто студентов Принстонского университета. Из списка, содержащего 84 характеристики, респондентам предлагалось выбрать те, которые, с их точки зрения, являются определяющими для десяти этнических групп, в том числе негров, немцев, евреев, итальянцев, англичан, ирландцев, американцев, японцев, китайцев и турок. Результаты эксперимента показали, что в большинстве случаев испытуемые были единодушны в ответах. Кац и Брейли выработали определение этнического стереотипа: «Этнический Раздел III. Групповой, корпоративный и предметный имидж. стереотип — это устойчивое представление, мало согласующееся с теми реалиями, которые оно стремится представить, и вытекающее из присущего человеку свойства сначала определять явление, а потом уже его пронаблюдать» [149, 288—289). Аналогичные эксперименты проводились в Принстонском университете еще дважды — в 1948 и 1965 гг. и показали некоторые изменения в содержании этнических стереотипов, что дало основание сделать вывод о том, что они претерпевают историческую эволюцию. Метод Каца — Брейли неоднократно подвергался критике главным образом за то, что в ходе эксперимента предзаданные характеристики во многом предопределяли выбор испытуемых. Однако он и по сей день используется для исследования национальных имиджей. Во время Второй мировой войны исследования механизмов формирования национальных имиджей в форме этнических стереотипов продолжались, причем во многих случаях исследования инициировались военными ведомствами, которые нуждались в разнообразной информации о своих противниках и союзниках. После войны, в конце 40-х годов XX в. инициатором изучения национальных имиджей выступила ООН. По инициативе ЮНЕСКО было проведено широкомасштабное исследование, целью которого было выявление стереотипных образов одних народов в представлении других. Опрос проводился в восьми странах: Австралии, Англии, Германии, Франции, Италии, Нидерландах, Норвегии, США. Респондентам предлагалось из 13 определений выбрать те, которые, по их мнению, характеризуют русских, американцев, англичан, французов, китайцев и их самих. Разница между положительными и отрицательными характеристиками определила «знаменатель дружественности» [121]. На материалах этих опросов основано большинство исследований, посвященных проблемам этнических стереотипов этого периода. Так, психолог Отто Кленберг, основываясь на анализе результатов опросов ЮНЕСКО, вывел следующее определение этнического стереотипа: «это картина в умах людей относительно их собственной или других национальных групп. Подобные образы или представления обычно широко распространены в обществе; как правило, они чрезвычайно примитивны и невосприимчивы к объективной реальности» [152]. Если на всех описанных этапах к национально-этническим стереотипам наблюдалось положительное или нейтральное отношение, то с 60-х годов, в связи с нарастанием этнической напряженности в США и Канаде, их оценка становится негативной. Сте- § 1. Групповой имидж реотипы идентифицируются с расовыми, национальными, этническими, социальными предрассудками. Появляются работы, авторы которых пытаются «развенчивать» национально-этнические стереотипы, демонстрировать их несоответствие действительности. Все более популярными становятся определения стереотипов, почеркивающие их лживость и опасность. Так, в работе Арнольда Роуза мы находим следующее описание: «<...> Ложные верования принимают форму <...> стереотипов. Это преувеличение определенных физических черт или культурных характеристик, которые находят у представителей какой-либо группы, а затем приписывают как характерные для всех членов группы. При наличии стереотипа индивидуум оценивается не на основании своего собственного характера, а на основании преувеличенных и искаженных представлений о его этнической группе в целом» [187, //]. Негативное отношение к стереотипам характерно и для отечественной социально-психологической традиции. Как справедливо отмечает В. С. Агеев, у нас в стране «социальные стереотипы трактовались всегда как неизбежное зло, барьер, помеха, встающие на пути точного и полного взаимопонимания людей, как свидетельство чуть ли неполноценности или испорченности человеческой природы» [3, 66]. Постепенно, с развитием научных подходов, этот негативизм преодолевался. В 70-х годах стереотипы в рамках социально-психологического подхода глубоко изучались П. Н. Шихиревым [96, 98], преимущественно с точки зрения особенностей их содержания и функционирования в массовом сознании. В 80-х годах исследованием этнических стереотипов занималась Г. У. Кцоева, в 90-е годы в работах В. С. Агеева [2] и Г. М. Андреевой [6; 7] стереотипы получили отражение как механизм личностного и группового восприятия. Было показано, что социальный стереотип формируется и возникает в результате функционирования целого комплекса механизмов социально-психологической перцепции: идентификации, каузальной атрибуции, физиогномической редукции, эффекта первого впечатления, галоэффекта и др. [7, 125—135]. В свете этих исследований было бы неверным утверждать, что содержание группового имиджа находится вне всякой связи с объективными свойствами отображаемой группы. Такая связь безусловно имеется, другое дело, что она носит в значительной мере опосредованный характер. Например, опрос, проведенный в группах русских и американских студентов, показал, что одной из черт национального 12-6675 Раздел III. Групповой, корпоративный и предметный имидж =—— имиджа русских в глазах американцев является угрюмость, неулыб-чивость, странным образом сосуществующая с душевностью и готовностью к содействию. Русские же студенты отметили, что американцы часто улыбаются, но во многих случаях склонны проявлять равнодушие. Действительно, американцы улыбаются чаще, чем русские. В американской культуре радостное выражение лица является признаком хорошего тона, кроме того, считается, что оно свидетельствует о том, что у человека неплохо идут дела, а поскольку успех связан с деловыми качествами, то окружающие могут заключить, что с этим человеком можно иметь дело. На подсознательном уровне улыбающийся человек воспринимается как друг или по крайней мере как субъект, не внушающий опасений. Поэтому улыбка в Америке открывает многие двери. В России же более пристойным считается серьезное или нейтральное выражение лица. Откровенное выражение радости без особого повода может если не прямо оскорбить окружающих, то вызвать у них бессознательное раздражение и даже неприязнь. Известная русская народная пословица гласит, что «смех без причины — признак дурачины». Во многом это связано с тем, что на протяжении многих десятилетий история страны складывается трагически для многих россиян: войны, революции, периоды голода и разрухи, политические репрессии и другие перипетии нашей истории для рядовых членов общества регулярно оборачивались потерей близких, разрушением семей, болезнями, годами непрерывного страха, невозможностью реализовать свои способности. И сейчас большинство населения России продолжает испытывать огромные трудности. Вполне естественно, что у русских говорить о своих проблемах и опасениях не считается признаком слабости или несостоятельности. Напротив, это расценивается как откровенность, доверительность. Выслушать жалобы собеседника и в ответ поделиться собственными невзгодами в России считается нормой. После такого разговора собеседники расходятся довольные друг другом, и именно соответствующий тип самопрезентации определяется понятием душевность. Тот же, кто постоянно демонстрирует, что у него «все о4 к», рискует в России вызвать зависть, недоверие, отчуждение, его поведение может быть расценено как черствость и бестактность по отношению к собеседнику, у которого, возможно, дела идут не так блестяще. К нему может быть применена пословица «Сытый голодного не разумеет». Диалог двух преуспевающих самодовольных людей, повествующих друг другу о своих успехах, в контексте русской ментальное™ расценивается как пустой и 178 § 1. Групповой имидж бессмысленный, возможно, притворный. В зависимости от модальности контекста он может производить на русского человека комическое впечатление, на чем основана значительная часть анекдотов о «новых русских». Другая часть этих анекдотов обыгрывает ситуацию диалога «нового русского» с обыкновенным гражданином, обремененным проблемами, в результате которого «новый русский» обнаруживает несостоятельность в оценке жизненных реалий и полную неспособность понять смысл происходящего. И в целом, в рамках русской культурной традиции достоинства человека ставятся в зависимость не только от достигнутых им успехов, но зачастую во многом и от того, сколько человеку пришлось «испытать». Этим во многом объясняется непопулярность политиков, карьера которых была слишком безоблачной. Если сравнить эти исторически обусловленные особенности поведения русских с тем обобщенным образом, который складывается на основе реального взаимодействия, то мы увидим, что этот образ не столь уж далек от реальности. Для сравнения приведем рекомендации по общению с русскими деловыми партнерами, которые дает американским бизнесменам американский специалист Р. Льюис [48] на основе сведений, собранных им из различных источников, в том числе из конкретной практики. Вот некоторые из этих рекомендаций: «Если у вас на руках "козыри", не злоупотребляйте ими. Русские — гордые люди, и их нельзя унижать. Они не так сильно заинтересованы в деньгах, как вы, поэтому легче, чем вы, готовы отказаться от сделки. Вы можете основывать свои решения на фактах, которые для вас нейтральны, а у них они вызывают эмоции. Они больше ориентированы на людей, чем на дело. Постарайтесь им понравиться. Если вам это удастся, они будут подговаривать вас "обмануть систему". Они больше вашего не любят жесткие инструкции. В этом отношении они очень похожи на итальянцев. Как можно чаще показывайте свое недоверие к слепой власти или к чрезмерной бюрократии. С самого начала окажите им услугу, но покажите, что это делается не из-за вашей слабости. Такая услуга должна быть обращена больше к человеку, чем к обсуждаемому делу. Не нужно слишком поддаваться воздействию их театральности и эмоциональности, однако вы должны показать свою симпатию к человеческим аспектам переговоров. Проявляя свою твердость, обозначьте и свою доброту.
12* Раздел III. Групповой, корпоративный и предметный имидж _________ Они действуют в основном коллективно, поэтому не выделяйте кого-либо особо. Зависть к чужому успеху — это тоже черта русского характера. Выпивайте с ними между встречами, если можете. Это один из самых легких способов "навести мосты". Они предпочитают выпивать сидя и часто произносят тосты и короткие речи. Они любят похвалу, особенно если это связано с достижениями России в технологии, а также с крупными успехами русского искусства. Они чувствительно относятся к разговорам о войне, считая, что Россия вела большинство войн, обороняясь от агрессивных соседей. Им неизвестна ваша версия исторических событий. К Америке они относятся подозрительно, с примесью нескрываемого восхищения. Они любят своих детей больше, чем многие из нас; обменяться с ними фотографиями детей — прекрасный способ установить контакт. Они уважают стариков и презирают отношение американцев к пожилым людям. В жестоком российском окружении любовь семьи была зачастую единственно прочной формой богатства. Продемонстрируйте, если это уместно, привязанность к собственной семье. Покажите себя с человеческой стороны — свои чувства, надежды, устремления и т.п. Их намного больше интересуют ваши личные цели, чем коммерческие. Во время делового обсуждения они расставляют приоритеты в таком порядке: личные взаимоотношения, форма, внешние проявления, возможность заработать. Они часто выглядят возбужденными, но хорошо владеют собой. Смесь элементов Востока и Запада в их характере часто напоминает раздвоение личности у шизофреников. Пусть вас это не сбивает с толку: когда надо, всегда проявится и другая сторона. В их истории никогда не было развитой демократии, поэтому не ждите, что они автоматически станут эгалитарными, справедливыми, беспристрастными и открытыми для прямой дискуссии. В этом отношении разумно будет ясно показать им, что вы думаете об этих понятиях и почему они в сущности вас мотивируют. Такие термины, как "демократичный", "честная игра", "прибыль", "оборот", "движение денежных средств", "общественные связи" и "неформальные отношения", мало что значат для них на любом языке, поэтому пользуйтесь ими осторожно. Они любят говорить, что понимают, хотя на самом деле это не так, а также стараются говорить то, что, по их мнению, от вас хотят услышать (восточная привычка). Поэтому не принимайте все сказанное или услышанное на веру. Ко всему, что вы представляете как официальную директиву или инструкцию, они будут относиться недоверчиво. То, что вы подаете как личную рекомендацию, они приветствуют. § 1. Групповой имидж К слишком высоким прибылям они относятся как к незаконным. Не жадничайте ни по отношению к себе, ни по отношению к ним. Русские по своей сущности консервативны и нелегко принимают изменения. Представляйте им свои новые идеи не спеша, не нажимайте на них поначалу. Русские часто "подталкивают" вас и понимают, Когда с ними поступают так же, но они протестуют, когда чувствуют, что давление становится слишком сильным. Еще надо посмотреть, насколько они смогут рисковать в условиях свободного рынка. Инакомыслие в целом пользуется у них популярностью, так как исторически безопасным для них было групповое, конформное поведение. Не старайтесь отделить россиянина от его "группы", какой бы она ни была. Решение о том, что правильно и что неправильно, по представлению многих россиян, определяется чувствами большинства, а не законом. У русских очень сильно развито чувство ностальгии — настоящее не имеет власти над их мышлением, как это можег быть, например, у многих американцев и австралийцев. Они любят поговорить. Не задумываясь, раскройте перед ними свою душу. Они, как и немцы, обожают поговорить по душам. То, чего они добились в своей стране, достигнуто главным образом с помощью сложной сети личных отношений: ты — мне, я — тебе. Они не ждут никакой помощи от чиновников. Как и немцы, они приходят на встречу без улыбки. Как и немцев, их можно "растопить" проявлением взаимопонимания и искренности. Когда они дотрагиваются до собеседника во время разговора, это признак доверия». (Источник: Льюис Р. Деловые культуры в международном бизнесе. От столкновения к взаимопониманию. М.: Дело, 1999. С. 91-93.) Перечень советов Льюис заключается довольно лестным для нас выводом: «Российские ценности глубоко человечны, их герои универсально аутентичны, их внешние проявления и символы полны артистизма и эстетики. Для того чтобы преуспеть в отношениях с россиянами, нужно четко держать в своем сознании эти качества, вместо того чтобы уделять много внимания загадочным и парадоксальным аспектам их поведения и их современным установкам», (Источник: Льюис Р. Деловые культуры в международном бизнесе. От столкновения к взаимопониманию. М.: Дело, 1599. С. 93.) Еще одним примером может служить национальный имидж афро-американцев в США, одной из устойчивых черт которого является нехарактерное для англосаксонской и вообще западной культуры распределение половых ролей, подучившее название Раздел III. Групповой, корпоративный и предметный имидж ■■ - «негритянского матриархата». Этот стереотип также имеет реальную историческую подоплеку. Известно, что среди американских женщин, работающих вне дома, доля черных женщин всегда была значительно выше, чем доля белых. Такое положение сложилось еще во времена рабства. В глазах своего владельца рабыня была прежде всего рабочей силой, во вторую очередь (особенно после запрещения ввоза новых рабов из Африки) — матерью и лишь затем — женой и хозяйкой дома. Черные рабыни не считались женщинами в традиционном для западной культуры смысле, т.е. представительницами «слабого пола» и хранительницами домашнего очага. В частности, как сообщает А. Дэвис, во времена рабства изнасилование черной рабыни хозяином было регулярным явлением, однако рабовладельцы никогда не признавали рождавшихся в результате этого детей своими, и по законодательству всех южных штатов ребенок рабыни безусловно наследовал положение матери. Соответственно и в черных рабах не поощрялось чувство мужского достоинства, тем более что они, находясь в состоянии рабства, и не могли осознавать себя в качестве глав семей и кормильцев. Как утверждал в своем докладе Дэниэл Мойнихен, подготовленном в рамках правительственного исследования 1965 г. «Негритянская семья», негритянской общине «по существу насильно навязали матриархат» [207, 37]. Ли Рейнуотер писал, что для черной общины характерна «семья, где главой является мать, и центральное место в ней занимают ее отношения с детьми, а связи с мужчиной, отцом, слабы» [183, 178]. Еще раньше подобная точка зрения была высказана в 30-е годы афро-американским социологом Е. Ф. Фре-зье [137], который в своей книге «Негритянская семья в Соединенных Штатах» писал, что «ни экономическая необходимость, ни традиция не привили черным женщинам чувства подчинения мужскому авторитету» [137, 102].
|