Шоу обломилось

Для пресс-конференции был выделен небольшой зал в редакции журнала «Криминал», вмещавший от силы человек сто. Предполагалось, что он будет заполнен на треть, но когда Чертанов вошел туда, то удивился скоплению народа. Узкий проход был заставлен стульями, на которых сидели журналисты, и Чертанову пришлось изрядно потолкаться, прежде чем он сумел добраться до сцены.

На столе, стоящем на сцене, было установлено три микрофона с эмблемами телевизионных каналов. Операторы стояли немного в стороне и снимали Чертанова, который, расстегнув пиджак, удобно устроился перед микрофонами. Он старался выглядеть непринужденно, но чувствовал, что несколько скован и зажат.

Переполненный зал со сцены выглядел совершенно иным. Теперь Чертанов имел возможность рассмотреть лица сидящих, как он ни всматривался, сочувствия не находил. Атмосфера явно была враждебной и наэлектризованной. Михаил готов был поклясться, что слышит потрескивание электрических разрядов.

Чертанов глубоко вздохнул. Недругов, расположившихся в зале, следовало победить. Главное, не показывать, что он слегка оробел. Журналисты народ ушлый и если заметят признаки слабости или хотя бы намек на нерешительность, то в мгновение ока сомнут и заклюют вопросами.

К Михаилу подошла миловидная худенькая женщина и, скупо улыбнувшись, поинтересовалась:

— Здравствуйте, вы ведь Чертанов?

— Да.

— Меня зовут Лариса, — представилась она. — Мне поручено вести пресс-конференцию.

— Не возражаю.

Чертанов обвел ее взглядом сытого обленившегося кота, мысленно раздевая до исподнего. Девушку не смутило это его откровенное разглядывание. Журналистская деятельность ее закалила.

— Начинайте… Я не возражаю.

По губам девушки промелькнула лукавая улыбка, которая означала: «Интересно было бы посмотреть на вас, если бы вы все-таки отважились возражать».

Лариса уверенно пододвинула к себе микрофон и красивым сильным голосом заговорила:

— Майор Чертанов любезно согласился ответить на все наши вопросы по делу о маньяке. Задавайте, пожалуйста.

С первых же ее слов было понятно, что журналистка отлично знает свое дело. С такой женщиной следовало держаться настороже.

Чертанов долгим взглядом обвел зал и заметил в третьем ряду Мучаева, что-то сосредоточенно писавшего в блокноте. Странно, что он не узнал с первого взгляда такую колоритную личность.

В центре зала поднялся высокий парень с длинными растрепанными волосами, пробравшись к укрепленному в проходе микрофону он заговорил:

— Давыдов… Служба новостей газеты «Криминальный мир». Вы давно занимаетесь делом маньяка? Спасибо, — и тотчас вернулся на свое место.

— Для начала хочу с вами со всеми поздороваться… Здравствуйте! И постараюсь ответить на все ваши вопросы… Так вот, этим делом я занимаюсь недавно, всего лишь четыре месяца. Сейчас я возглавляю вновь созданное подразделение, которое занимается серийными убийцами.

Чертанов в ожидании посмотрел на Ларису, которая мгновенно отреагировала:

— Следующий вопрос.

— Виталий Лыков, журнал «Законность», — поднялся со своего места невысокий плотный мужчина с глубокими залысинами. — Скажите, пожалуйста, сколько жертв на счету у маньяка и правда ли, что он действует не один? Может быть, в Подмосковье их несколько?

Губы Чертанова невольно дрогнули. Вопрос был неприятный, но требовалось отвечать и на него. На Чертанова, подобно нацеленным объективам, были направлены сосредоточенные взгляды собравшихся.

— Хочу сразу сказать, что поимка маньяка всегда очень непростое дело в силу того, что серийный убийца, как правило, действует очень нестандартно и непредсказуемо. Но мы уже подметили его почерк, некоторую закономерность во всех совершившихся преступлениях. — Чертанов отыскал взглядом мужчину, который задал вопрос. Тот на него не смотрел, а что-то энергично записывал в своем блокноте. — Все убийства женщин журналисты почему-то приписывают одному маньяку. Смею вас заверить, что половина из этих убийств имеет бытовой характер и к маньяку не имеет никакого отношения. Так что причины для паники не существует. Судя по тому, что мы знаем о маньяке, и если исходить из его психологического портрета, то это мужчина, которому около сорока лет. Действует он… в одиночку. Его поведение мы тщательнейшим образом анализируем и принимаем меры. Мне бы не хотелось раскрывать вам тайны следствия. Впрочем, я не исключаю того, что маньяков может быть и двое.

На подобные вопросы не следовало отвечать с исчерпывающей откровенностью. Нельзя рассказать всего, что содержится в папках с уголовными делами. Иначе милиция будет тратить все свое время на то, чтобы успокоить население, вместо того чтобы ловить преступников. А в это время серийный убийца будет спокойно убивать, как волк, забравшийся в овчарню, — жестоко и наверняка.

Поднялся Мучаев. Слегка прокашлялся, пробуя силу своего голоса, после чего уверенно заговорил:

— Максим Мучаев, журнал «Криминал»… Вы тут упомянули, что каждый серийный убийца обладает своим почерком. Разумеется, что свой почерк присущ и маньяку, промышлявшему у Дмитровского шоссе. Вы не могли бы сказать, в общим словах, разумеется, что он собой представляет? Спасибо!

Чертанов откашлялся.

— Могу напомнить… Хотя об этом мы уже сообщали прессе. Преступник, в силу каких-то своих соображений, использует черные женские платья, в которые одевает свои жертвы. Для чего он это делает — я не знаю. И вряд ли на этот вопрос способен ответить кто-нибудь еще. — Сделав небольшую паузу, он добавил: — Разумеется, объяснить это может только сам преступник. Еще одна характерная деталь: сначала он душит свои жертвы, а только после этого проводит соответствующий ритуал… Могу добавить, что преступления маньяк совершает именно из-за этих ужасных церемоний. Без них убийство для него теряет всякий смысл.

В конце зала поднялся человек с коротенькой бородой, длинные волосы касались плеч. Чертанову показалось, что он где-то его видел.

— Вы хотите что-то спросить? — живо откликнулась Лариса. — Задавайте, пожалуйста, ваш вопрос, подойдите поближе к микрофону.

— Ничего, я попробую отсюда, — громко отозвался мужчина. — Газета «Правопорядок», Ефим Захаров… Не могли бы вы поконкретнее рассказать, что это за ритуалы? А то получилось как-то очень поверхностно.

Чертанов понимающе кивнул, вопрос был задан по сути.

— Скажем, так, каждый серийный убийца запрограммирован. Желает он этого или нет, но он действует как зомби, с соблюдением жестких схем и заданных ритуалов, которые определены его личной психикой. То же самое и с этим маньяком. Подробности я опущу.

— Неужели маньяки не способны изменить свой почерк? — настаивал журналист.

Вопрос опять был задан по существу. Дотошный попался журналист.

— Если он попытается делать что-то иное, то его психика просто отторгнет новые действия и заставит его поступать так, как он привык. — Чертанов немного подумал, после чего продолжил: — Впрочем, возможно, у него даже это и получится, но для этого ему придется как бы переродиться, а на это потребуется очень много внутренней энергии… Иначе ему просто не выдержать своей новой линии поведения. Такое возможно только на очень короткий срок.

— Почему же на очень короткий?

— Потому что такой путь приведет его к саморазрушению.

— И все-таки, какие это ритуалы? Может, он забирал у жертв что-нибудь на память?

— Совершенно верно, — не без колебаний согласился Чертанов, — он отрезал у жертв пальцы.

— А может, он вырезал на теле жертв еще что-нибудь?

Чертанов нахмурился, настойчивость Захарова начинала его раздражать. Наверное, так и должны действовать журналисты. Хватку им полагается иметь бульдожью, а иначе из собеседника ничего не вытянешь.

— Вероятно, — сдержанно согласился Чертанов.

Не рассказывать же с трибуны о том, что является закрытой оперативной информацией!

— Я слышал, что это были некие магические знаки… А последний из них очень напоминал по форме дракона, — уверенно сказал журналист. — Вы можете подтвердить это?

Чертанов внутренне сжался. Эта информация была закрытой. О знаках знало только два-три человека. Но в своих людях Михаил был совершенно уверен. Лариса с интересом смотрела на Чертанова, напряженно примолк и зал.

Мужчина, задававший вопросы, не дожидаясь ответа, вдруг направился к выходу.

— Задержите этого человека! — неожиданно выкрикнул Михаил.

Лицо Ларисы в недоумении вытянулось. Тотчас совладев с собой, она смущенно улыбнулась и, видно стараясь снять неловкость, громко спросила:

— У кого еще есть вопросы?

Захаров уже был у дверей, через несколько секунд он покинет зал.

— Задержите этого человека! — вскочил Чертанов, взмахнув рукой. — Он преступник!

По залу эхом прокатилось удивление. Кто-то повернулся, разглядывая спину удаляющегося мужчины, кто-то с интересом наблюдал за возбужденным Чертановым. Такое представление на пресс-конференции встретишь не каждый день. Оператор бесстрастно снимал происходящее, видно, для истории. Он даже подошел поближе, чтобы запечатлеть Чертанова крупным планом. Затем, следуя строгим законам драматургии, направил объектив в спину удалявшемуся журналисту.

Чертанов спрыгнул со сцены и, не обращая внимания на людей, стоявших на его пути, рванулся к распахнутой двери.

— Задержите его! Он — маньяк! — кричал Чертанов.

Несколько человек озадаченно поднялись со своих мест и нерешительно направились к выходу, но, заметив, что журналист уже захлопнул за собой дверь, поостыли. Постояв несколько секунд в нерешительности, они вновь устроились на своих местах, ожидая продолжения пресс-конференции.

Пробиваясь через проход, Чертанов расталкивал стоявших на его пути людей, опрокидывались стулья, раздавались недовольные голоса. Как же он не разглядел его сразу! Дверь с шумом захлопнулась. «Нужно было бы, не привлекая внимания, подойти к маньяку поближе. Тогда бы он никуда не делся!»

Чертанов дернул за ручку. Дверь не поддавалась. Снаружи ее крепко держали. Еще одно усилие. Вновь никакого результата. И тогда, напрягаясь, Чертанов рванул на себя дверь обеими руками что есть силы. Хрустнула вставленная в ручку швабра, и дверь распахнулась. Коридор был пуст. Чертанов устремился на выход, крепко столкнувшись на лестничной площадке с каким-то немолодым мужчиной. Тот лишь крепко выругался. Чертанов даже не обернулся на брань — сейчас не до этого! Выскочив на улицу, Чертанов увидел, как метрах в пятидесяти от него от тротуара отъезжает красная «девятка«, номера не рассмотреть. В салоне он увидел длинную встрепанную шевелюру. Еще мгновение, и машина скрылась за поворотом. Теперь его уже не достать.

Подошел Антон. Неловко потоптавшись рядом, поинтересовался:

— Это он?

— Да!

— Как вы догадались?

— Так откуда же ему известно про дракона?! Об этом могли знать только оперативники и тот, кто вырезал его. Опять он был со мной рядом, а я не сумел достать его!

— Сейчас пресс-конференция… Вы как?

Чертанов безнадежно махнул рукой:

— А пошли они! Я отваливаю! Ты вот что, водку пьешь? — неожиданно спросил Чертанов, повернувшись к стажеру.

— Случается, — смущенно ответил Антон.

— Ну, тогда пойдем!

* * *

Это был самый бездарный день за последнее время. Не потому, что была сорвана пресс-конференция (собственно, хрен с ней, за это ему еще попадет дополнительно), а оттого, что он находился в шаге от маньяка и ничего не сумел предпринять. Серийный убийца играл с ним, как кошка с мышкой, всякий раз опережая его на шаг. Будто бы дразнил: «Я здесь, я рядом, а ты бессилен!»

Досаду и безнадегу можно было успокоить радикальным способом: за соседним столиком в ресторане сидела полногрудая крашеная блондинка, видно, из центровых. Но в последний момент Чертанов забуксовал. Вспомнилась Вера — теплая и домашняя, и от угрызений совести неприятно защипало под ложечкой. В какой-то степени лично для него это явилось откровением. Прежде он за собой не наблюдал подобных вещей. Следовательно, от него чего-то ушло, если стал оглядываться на женщину, с которой в последние месяцы делил ложе. Еще год назад подобное обстоятельство Чертанов не посчитал бы помехой, а даже наоборот, подобная преграда только раззадорила бы его.

— Ты где живешь? — спросил Чертанов у Антона, когда они вышли из ресторана.

— В Бабушкинском районе.

Парень оказался лучше, чем это показалось Михаилу при знакомстве. Стоило выпить литр водки, чтобы понять очевидное.

— Ну, давай, — протянул Михаил руку, — двигай к себе. И мне тоже домой надо.

— Может, мне проводить вас, товарищ майор? — неуверенно предложил Антон.

Чертанов внимательно посмотрел на стажера. Еще одна хорошая черта. Другой на его месте после бутылки водки, выпитой на пару с начальством, уже перешагнул бы барьер, отделявший начальника от подчиненного, и едва ли не покровительственно похлопывал бы его по плечу, а этот держался скромно и свое место знал крепко.

— Не надо! — энергично отмахнулся Михаил. — Мы с тобой и так сегодня, как два сиамских близнеца, шарахаемся. Нужно отдохнуть друг от друга.

На улице было душно. Михаил расстегнул пиджак и пошел по тротуару. Немногие прохожие, что попадались на его пути, посматривали на Чертанова с опаской, а он не сразу угадал причину их беспокойства — из кобуры под мышкой у него торчала рукоять табельного пистолета. Возможно, что прохожих подобное зрелище настраивало на какие-то удручающие размышления, но застегиваться Чертанов не пожелал. Не хотелось стеснять себя в движениях, да и настроение было под стать внешнему облику. Такое же расхристанное!

Михаил не раз замечал, что ночью привычные улицы принимают совершенно другие очертания. Их дневная суета затихла, а на смену ей, вместе с неоновыми огнями витрин приходила раскрепощенность, которая манила и соблазняла. Ночные улицы — это не целомудренные Белоснежки в белых бальных платьях, а роковые красавицы в коротких кожаных юбчонках. Задиристые и раскованные.

Чертанов не знал, куда он шел. Ноги, будто заведенные, увлекали его в глубину московских улочек, не позволяя остановиться.

Наконец он остановился и вдруг осознал, что забрел в Петровский парк, где возвышалась церковь Благовещения. Вокруг было безлюдно, только воронье, деловито скача по церковным крестам, негромко и мрачно каркало.

Михаил давно заметил, что с этой церковью у него связаны какие-то мрачные предчувствия. Каким-то образом он всегда оказывался рядом с ней накануне очередного преступления. И всегда здесь суетилось и зловеще каркало воронье. Поневоле поверишь в приметы, коли такое случается регулярно. Вот и сейчас — купола, кресты и черные птицы с их леденящим душу карканьем.

Михаил даже протрезвел. Неужели предстоит созерцать еще один обезображенный труп? В силу какого-то мистического закона воронье всегда знало о готовящемся или уже произошедшем злодеянии. А может, у птиц с маньяком существует какая-то астральная связь, неподвластная простому пониманию? И серийный убийца прямиком нашептывает о своих грехах демонам ночи? С этим нужно разобраться!

Вороны черными ядовитыми плодами сидели на крестах. Лишь иной раз они поднимали крылья и, слегка потолкавшись, затихали, вращая головами во все стороны.

— Твари! — злобно выругался Чертанов, скрипнув зубами. — Вы все знаете, так почему же молчите?! Я вас спрашиваю! — Последнюю фразу он почти выкрикнул.

Птица, сидевшая в центре перекладины и выглядевшая несколько крупнее остальных, вдруг каркнула и наклонила голову в сторону Чертанова, словно прислушивалась к его словам. Наверняка это был вожак стаи. Кроме огромных размеров, в нем было нечто особенное, что отличало его от остальных птиц. Вот взмахни он сейчас крылом, и вся стая, послушная его непреклонной воле, мгновенно взлетит в темное облачное небо.

Чертанов выхватил из кобуры пистолет и прицелился. Теперь это была уже не птица, а самая обыкновенная мишень, которую следовало во что бы то ни стало поразить. Чертанов надавил на спусковой крючок. Грохнул выстрел.

Михаил восторженно выкрикнул:

— Десятка!

Черная птица взорвалась множеством мелких ошметков. Полетели перья.

Стая ворон, оглушительно негодуя, взмыла в воздух и, собравшись в большой черный комок, закружилась вокруг куполов.

— Никуда вы от меня не денетесь, — заскрежетал зубами Михаил.

Прицелившись, он еще дважды выстрелил. Одна из ворон, сшибленная пулей, описав кривую дугу, бесформенным комом упала под стены церкви. Другая, очевидно подраненная, панически заколотила крыльями и скрылась за ближайшей кроной дерева.

Чертанов вдруг посмотрел на себя как бы со стороны. Странная получается картинка. Стоит человек, освещенной ночными фонарями, и палит по кружащемуся воронью. Ничего себе дела! Но поделать с собой он ничего не мог — нажимал и нажимал на курок, пока наконец не услышал сухой щелчок. «Кончились патроны!» — догадался он. На душе сделалось совсем пакостно.

Воронье, подняв вселенский гвалт, еще некоторое время кружило над храмом, а потом скрылось.

Чертанов хотел сунуть ствол в кобуру, как вдруг кто-то повис у него на плечах и принялся немилосердно выворачивать руку. Михаил взвыл от невыносимой боли.

За спиной раздалась отчаянная матерная брань. Чей-то голос зло зашипел:

— Крепче его держи! Не напорись на ствол!

Пистолет упал к ногам. Чертанов хотел подобрать его, но чье-то предплечье перекрыло ему дыхание. Кто-то повис у него на шее, другой ухватил за поясницу. Михаил закружился, пытаясь сбросить с себя тяжелую ношу. В этот момент он напоминал медведя, облепленного со всех сторон охотничьими собаками. Он осознавал, что силы не равны, и желал только одного — дотянуться зубами до неприятеля и держать его, пока тот не издохнет!

Неожиданно острая боль сковала икры, и Чертанов, не в силах более сопротивляться, упал.

Невозможно было пошевелиться. Некто неимоверно сильный продолжал скручивать ему руки, не давая пошевелиться.

— Здоровый, кабан, едва уложил! — удовлетворенно протянул неизвестный над самым ухом. — В машину его, товарищ лейтенант?

«Товарищ лейтенант? Милиция!» Чертанов слегка приподнял голову и увидел черные уставные ботинки, изрядно запыленные, шнурки были завязаны обыкновенным бантиком. А выше серая штанина с малиновым кантом.

— Лежать! — предостерегающе прорычал кто-то за спиной и с силой вдавил его лицо в асфальт.

Чертанов неожиданно остро осознал всю глупость своего поступка. Это ведь додуматься нужно! Стоять едва ли не в центре столицы и палить из табельного ствола в каркающую стаю ворон! Подобная «шалость» может обернуться серьезными последствиями. Если об этом узнают в управлении, в лучшем случае, что ему грозит, так просто турнут из органов.

А позор-то какой!

— Послушайте, ребята, — попробовал договориться Чертанов. — Я майор милиции, уголовный розыск, у меня документ в пиджаке во внутреннем левом кармане.

Михаил почувствовал, что натиск слегка ослаб.

— Как твоя фамилия?

Это спрашивал лейтенант. Отпускать его, похоже, пока никто не собирался.

— Майор Чертанов.

— Кажется, я о тебе что-то слышал, — голос лейтенанта прозвучал задумчиво. — Чего же ты стрельбу-то устроил? Уж не Бес ли ты часом?

— Хм… Он самый, — невесело протянул Михаил, глотнув новое облачко пыли под ногами лейтенанта. Хотелось чихнуть, но он удержался. — Не думал, что у патрульной милиции я столь популярен.

— С твоими подвигами будешь популярным.

— Дайте на ноги-то встать! Чего держите?! — возмущенно прикрикнул Михаил.

Его подхватили под руки, поставили на ноги. Но плечи продолжали держать. Чертанов почувствовал на запястьях прохладу браслетов. Раздался зловещий щелчок, и мышеловка захлопнулась. Выбираться теперь будет труднее.

— Ну, а это-то зачем? — обиженно протянул Михаил, посмотрев на лейтенанта. — Свои ведь!

Тот, широко улыбнувшись, отозвался:

— Так, на всякий случай. Палил больно громко! Да, наслышаны мы о тебе. Не хватало, чтобы еще что-нибудь выкинул по дороге. Да-а, влип ты, майор, — искренне посочувствовал он. — Не по задницу влип… Это еще куда ни шло! А по самое горло. Даже не знаю, как тебе и помочь.

Милиционеров было четверо. Обыкновенный милицейский наряд, объезжающий московские улочки. Услышали стрельбу и, как говорится, прибыли сразу на огонек. Лейтенант был молод, наверное, только что окончил училище или какой-нибудь вуз (таких тоже хватает!), а потому имел пока изрядный запас служебного рвения. Ну и честолюбие, безусловно, как же без него! Хочет, чтобы его начальство отметило, благодарность в личное дело записало. Молод еще! Ему ведь невдомек, что в их среде не жалуют тех, кто сдает своих. Ведь не в отделе же внутренних расследований служит!

А парни и вправду были о нем наслышаны, смотрели с интересом, буквально поедая глазами.

— Как, как… Отпусти! Вот и дело с концом! — раздраженно сказал Чертанов.

— Хм… а ты еще и кочевряжишься, майор! Такую стрельбу знатную устроил и еще гонор свой показываешь! Вижу, что по всем приметам действительно знаменитый Бес!

Один из стоявших рядом сержантов уверенно распахнул пиджак Чертанова. Сунув руку в карман, извлек служебное удостоверение. Профессионально вывернул остальные карманы и так же ловко прощупал пояс и ноги на предмет оружия. Остальные стояли по бокам, страховали на всякий случай.

— Чист! — вынес сержант свой вердикт, повернувшись к лейтенанту.

— Дай удостоверение, — протянул тот руку.

Сержант мгновенно повиновался:

— Возьмите, товарищ лейтенант.

Лейтеха с интересом открыл удостоверение. С улыбкой взглянул на скованного Чертанова, удовлетворенно хмыкнул, дескать, попался, голубь, теперь так шибко не взлетишь! Молод еще, упивается предоставленной ему властью. Вот явится сейчас в отделение и с ленцой так объявит сослуживцам: «Знаете, кого я сегодня ночью задержал? Самого Беса! Палил сдуру по воронью!» Даже в этом случае он вряд ли дождется похвалы.

— МУР… Такая серьезная контора… Как же ты так глупо влип?

— Всего не объяснишь, — честно ответил Чертанов.

— Разумеется.

— Может, все-таки отпустишь, лейтенант, ведь одно дело с тобой тянем. Случится у тебя нужда, так ведь ко мне придешь. Я не откажу!

— Ну, ты даешь, майор! — расхохотался лейтенант. — А как же твоя пальба? — Он обвел красноречивым взглядом площадь. — Да здесь же свидетелей полно. А потом, как же ты по патронам-то отчитаешься? — На сей раз в его голосе прозвучали почти злорадные нотки.

— Как-нибудь отобьюсь. Ты только сделай доброе дело. Ну, набедокурил, ну глупость сделал. Если бы ты знал, сколько на меня сегодня навалилось.

— Поэтому и пьяный, значит? — заинтересовался лейтенант. — А ты бы рассказал. Интересно послушать.

— Не дождешься, — скрипнул зубами Чертанов.

— Ну, смотри… Давайте пакуйте его и в обезьянник! — сурово распорядился лейтенант. — Где его ствол? Ага… Давай сюда.

* * *

Шоу обломилось. Желающих пообщаться с Чертановым хватало. Не каждый день подобное случается. Но ввиду абсолютного молчания майора к нему скоро потеряли интерес и в досаде запихнули в обезьянник, где уже парилось с десятка два гостей. Михаил не спал всю ночь.

Утром дверь распахнулась, и угрюмый сержант потребовал его на выход.

— Куда меня сейчас, не знаешь? — спросил Чертанов, посмотрев на служивого.

Тот лишь хмыкнул. Разговаривать с задержанным не полагалось, но потом все-таки проговорился, осознав, что «узник» не совсем обычный.

— К начальству в кабинет. Увидишь… Там тебя уже дожидаются.

Браслеты не надели, как говорится, оказали доверие. И на том спасибо!

Прошли по длинному коридору и остановились перед дверью с номером 14. Чертанов мгновенно раскусил сюрприз, как только вошел в комнату. За небольшим столом сидел человек средних лет в светло-сером костюме. Одоевцев Семен Петрович, подполковник из отдела внутренних расследований. Во взгляде суровость и сочувствие одновременно. Он смотрел так, как если бы не узнавал Михаила, а ведь, помнится, вместе выпили не один литр водки. Кроме него, в комнате присутствовали еще два офицера: майор, которого Чертанов не знал, и полковник, начальник отделения, куда доставили Чертанова, крупный плотный мужик лет сорока. Знакомство с ним было шапочным, и Чертанов даже не вспомнил его имя. Все трое с интересом рассматривали вошедшего. А ведь в нем не произошло никаких изменений. Правда, видок наверняка малость потускнел, но то от бессонной ночи, и осуждать за это не стоит.

— Привет, Михаил, — после минутной паузы поздоровался подполковник.

Вставать из-за стола подполковник не пожелал — сидел, развалясь, закинув левую руку за спинку стула. Всем своим видом он старался показать свое хозяйское положение, а начальник отделения всего лишь приятель, заглянувший выкурить сигарету и рассказать свежий анекдот.

Присесть Михаилу не предлагали. Двое из присутствующих здесь же сержантов сжимали в руках дубинки. Может, они ждут от него какой-нибудь выходки, чтобы поупражняться на его боках? Что ж, господа, я предоставлю вам такую возможность, только обещаю, что вам это дорого обойдется. Руки следовало сковать!

Не дожидаясь приглашения, Чертанов уверенно сел на свободный стул и только после этого сказал:

— Здравствуй, Семен. Значит, теперь моим делом занимается отдел собственной безопасности?

Одоевцев печально вздохнул:

— Так выходит. — А потом, подавшись вперед, зло продолжил: — А ты что хотел?! Чтобы тебя по головке гладили за все твои выходки?! Подумать только, стрельбу устроил чуть ли не в центре Москвы! Ты чего по воронам-то палил? Белены, что ли, объелся?

Чертанов проглотил горькую слюну.

— Так было надо!

— Кому надо-то? — вскинулся Одоевцев. — Тебе, что ли?! Вот и хлебай теперь дерьмо полной ложкой! Я тебе, Бес, удивляюсь, что ни год, так обязательно вляпаешься в какую-нибудь скверную историю. То морду кому-нибудь расквасишь, то по делу об убийстве проходишь. А сейчас вот стрельбу устроил. Интересная у тебя жизнь, однако! Другого давно бы уже из милиции выперли! А то и под суд отдали бы! А с тебя как с гуся вода. Видно, Михаил, у тебя надежный ангел-хранитель.

— Надеюсь!

— И все-таки, зачем ты стрелял? Я уже поспрашивал у ребят, они сказали, что ты был пьян… Но ведь не настолько, чтобы палить по воронам! — хлопнул он ладонью по столу.

— Я же тебе говорю, нашло!

Одоевцев поднялся:

— Ладно, поехали! Не до разговоров, время подходит.

— Куда? — обескураженно спросил Чертанов.

В глубине души он продолжал надеяться, что инцидент исчерпан. Ну, соберутся серьезные дяди, ну, пожурят его малость, да и отпустят себе с миром! С кем не бывает… А дело, оказывается, принимает весьма серьезный оборот.

Чертанову никто не ответил. Для них он был уже чужой. Он был человеком, который находится по ту сторону черты.

Первым вышел Одоевцев. За ним деликатно потянулись остальные. Последним выходил Варяг с конвоем. Его сопровождающий остановился у порога, смерив взглядом скупую обстановку кабинета, как бы спрашивая, не забыли ли чего, и уверенно притворил дверь.

Когда шли по коридору, Чертанов обратил внимание на то, что его никто не держит. Выходит, что его свобода их нисколько не стесняет. Такое впечатление, что идут друзья. Время обеденное, и офицеры сполна решили использовать перерыв — завернут сейчас в ближайшую пивную и осушат по бутылочке пива.

Чертанова неожиданно посетила отчаянная мысль: «А не податься ли в бега! До свободы каких-то тридцать шагов и пара десятков ступеней. Их можно преодолеть в несколько секунд! А там как господь на душу положит!»

Повернувшийся к нему Одоевцев вдруг разом разрушил все его планы — подождав, когда Михаил поравняется с ним, спросил:

— Чего это ты такой напряженный? Уж не бежать ли надумал? Это ты брось, не усложняй дело!

Чертанов хмыкнул:

— Спасибо за совет.

— Ты вот что, Бес, на меня сильно не серчай. Сам понимаешь, служба!

— Я понимаю, — невесело буркнул Чертанов и, сдерживая клокотавшее внутри раздражение, добавил: — Сволочная у тебя работа, Семен!

— Что поделаешь, кому-то надо и авгиевы конюшни от дерьма разгребать… На меня особенно не рассчитывай, но чем смогу, тем и помогу! — сдержанно пообещал Одоевцев.

У входа их дожидался «воронок». Показав на него рукой, Одоевцев вяло объявил:

— На сегодня эта твоя «тачка»! Так что милости прошу.

Майор Чертанов невольно скривился. Обернулся. На крыльце стояли несколько человек. Провожают, твою мать, как VIP-персону. Лица разные, но в основном сочувствующие. Ведь не какого-то злодея грузить приходится, а своего. Мента!

Чертанов уверенно вошел в металлическое нутро, и дверь тотчас гулко захлопнулась. Отлеталась, птичка, теперь тебе долго куковать взаперти!

Сержант привычно проверил замок и, убедившись в его надежности, направился в кабину. Через решетчатое окно Чертанов увидел, что Одоевцев вытащил мобильный телефон и, закрывая ладонью трубку, что-то быстро заговорил. После чего, заметно повеселевший, юркнул в служебную «Волгу».

«Воронок» завелся со второй попытки. Маховик, тяжело крутанувшись, заставил забиться двигатель в легкой истерике. Автомобиль дернулся, и если бы Чертанов не успел ухватиться за металлические прутья, то полетел бы на пол. «Воронок», сделав большой разворот, осторожно выглянул на проезжую часть, и, переждав проходящие мимо автомобили, выбрался на шоссе.

Настроение у Чертанова было тоскливое. Чего уж тут скрывать! Впереди полнейшая неизвестность. Веру жаль, только между ними стало налаживаться, как говорится, начали входить в положение семейной пары, и тут такой финал!

Чертанов глянул сквозь решетчатое окно. Интересно, куда же его везут? Может, в Бутырку?

И вдруг, к своему немалому ужасу, осознал, что «воронок» направляется в сторону Лефортова. Тоже мне, нашли государственного преступника! Если надежда на благополучный исход еще до этого момента и оставалась, то она сразу умерла, как только машина повернула на Лефортовский мост. Тюрьма Лефортово — это серьезно! За ее стенами мгновенно обрубаются все прежние связи. Выход оттуда возможен только через суд, а вот как суд решит, это тоже большой вопрос.

От сердца отлегло, когда «воронок», усиленно прогазовав на светофоре, миновал Красноказарменную улицу и, лихо разогнавшись, последовал куда-то далее. В неизвестность.

И тут Чертанова осенило — они направляются в одно из зданий МВД!

Скоро подъехали. «Воронок» остановился перед чугунными воротами. Двигатель, нервно урча, постукивал неисправными клапанами. «Проверяют документы», — догадался Михаил. Когда формальности были соблюдены, водитель, совершив нервную перегазовку, въехал в просторный двор. Скоро автомобиль остановился, тряхнуло крепко, и вновь Чертанов едва не упал — вовремя успел ухватиться за решетчатое окно. Снаружи неприятно заскрежетала защелка, цепляя железо. Дверь отворилась, впустив поток света.

— Выходи! — мрачно пригласил сержант. И, когда Чертанов спрыгнул на землю, дружелюбно поинтересовался: — Сильно трясло?

— Ничего… Терпимо. Надо же когда-нибудь привыкать.

— Ну-ну, — неопределенно буркнул сержант и громко захлопнул дверь.

Одоевцев уже подъехал и нервно расхаживал по двору. Заметив Чертанова с сержантом, быстро устремился им навстречу.

— Все, сержант, свободен, — тоном, не вызывавшим возражений, сказал он. Было заметно, что командовать он умел.

Брови сержанта удивленно взмыли вверх:

— А как же…

— Ничего, ты свое дело сделал. Я сам разберусь. А потом, он никуда отсюда не денется. Документы оформлены, увезут куда надо.

Пожав плечами, сержант направился к машине.

— Ну чего стоишь? — раздраженно поторопил Одоевцев. — Пошли!

— Куда?

— Сейчас узнаешь!

Чертанову не однажды приходилось бывать в министерстве. Но он никогда не думал, что когда-нибудь придется въезжать на его территорию в «воронке».

Подполковник Одоевцев, махнув удостоверением, уверенно прошел мимо охраны и, показав на Чертанова, добавил:

— Он со мной. — Поймав недоверчивый взгляд, сказал: — На двоих оформлено!

С первого взгляда было заметно, что в министерстве Одоевцев частый гость. С его-то работой это неудивительно.

Быстро поднявшись по широкой лестнице, Одоевцев, явно робея, остановился перед высокой массивной дверью, на которой была прикреплена табличка «Заместитель министра Машковский Глеб Федорович».

— В общем, так, тебя там ждут. Я здесь останусь, в приемной, — объявил Семен.

Еще одна новость!

В эту дверь Михаилу Чертанову приходилось входить трижды. И все эти визиты выпадали на вторую половину его службы. От первого раза впечатление самое благоприятное — ему вручали почетную грамоту. Во второй раз он сопровождал Крылова, и праведный гнев большого начальства в основном принимал тот, а в третий раз его вместе с такими же бедолагами, как и он сам, здесь ругали за низкую раскрываемость. Как говорится, вставляли по первое число! Интересно, что же будет на этот раз? Какой неожиданный сюрприз преподнесет судьба?

Чертанов полагал, что в ближайший час ему придется давить клопа на каком-нибудь шконаре, отполированном до блеска многими телами, а тут приходится идти на аудиенцию к заместителю министра.

Выдохнув, Чертанов распахнул дверь и уверенно шагнул в приемную. В ней мало что изменилось со дня его последнего визита. Стильно, без всяких утомительных излишеств. За небольшим темно-коричневым столом, уткнувшись в плоский экран компьютера, сидела привлекательная девушка с погонами старшего лейтенанта. Стало ясно, что у начальника криминальной милиции дизайнерский и эстетический вкус не вступают в противоречие. Впрочем, ничего удивительного в этом нет, люди его уровня любят окружать себя красотой.

Приподняв красивую головку, девушка сдержанно поздоровалась и, пряча за холодной официальностью интерес, спросила:

— Вы майор Чертанов?

— Угадали.

— Проходите, Глеб Федорович вас уже ждет.

Вот оно как, кто бы мог подумать! Чертанов невольно хмыкнул, может быть, для тебя, голубушка, он даже Глебушка, а для меня «товарищ генерал-полковник». Впрочем, надолго ли? Не исключено, что в скором времени придется величать не иначе как «гражданин начальник»!

Негромко постучавшись в красивую дубовую дверь, Чертанов уверенно потянул ее на себя. Хм… За ней была вторая, такая же массивная. Помнится, в последний визит ее здесь не было. Вряд ли генерал-полковник мог расслышать тихий стук, придется продублировать еще раз. А то войдешь, а он коньячком балуется. Нехорошо выйдет.

Чертанов постучался во внутреннюю дверь. И тут же внутренне устыдился. По-холуйски как-то получается, сначала в одну дверь постучал, потом во вторую.

Не дождавшись ответа, он распахнул дверь и уверенно вошел в кабинет.

— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник, — по-боевому оттрубил майор. — Вызывали?

Машковский, заложив руки за спину, стоял у огромной, во всю стену, карты Москвы, на которой небольшими красными флажками было помечено Дмитровское шоссе. В эту минуту Машковский напоминал главнокомандующего, собирающегося дать решительный бой всему преступному сообществу. Судя по его волевому выражению, настроен он был весьма решительно.

Повернувшись к Чертанову, он отошел от карты. Михаил внимательно всмотрелся в лицо заместителя министра. В его взгляде не было ничего, что указывало бы на назревающую бурю. Взгляд ровный, где-то даже доброжелательный. Значит, поживем еще!

Чертанов несколько торопливо (во всяком случае, быстрее, чем следовало бы) устремился навстречу генералу и пожал его прохладную, но крепкую ладонь.

— Ну, здравствуй… Бес! — серьезно сказал заместитель министра.

Машковский редко облачался в мундир, предпочитал модные дорогие костюмы, которые очень шли его великолепной фигуре. Вот и сейчас на Машковском был темно-синий костюм в светлую полоску. С таким правильным овалом лица и атлетической фигурой он мог бы украсить обложку любого журнала мод, а то и блеснуть где-нибудь на подиуме. Однако Глеб Федорович предпочитал иную стезю. И, судя по всему, о своем выборе он не жалел.

— Что там случилось, майор?

Генерал скупо махнул на стул, сам же вернулся на привычное место — в высокое кресло из бука.

— Даже не знаю, как и начать… Рассказывать откровенно, так вы не поверите.

— А ты попробуй, — подбодрил его Машковский, — может быть, убедишь.

— Хорошо… Я заметил такую закономерность. Обычно перед очередным убийством вороны садятся на кресты церкви Благовещения. Даже не знаю, с чем это связано, — зябко поежился Чертанов. — Просто мистика какая-то. С маньяком они, что ли, знакомы… Я вчера вечером прогуляться немного решил, ну, ноги меня вывели к церкви. Смотрю, воронье сидит на крестах, беду накликивает. Просто не знаю, что на меня нашло… Видно, затмение какое-то… Ну, я и расстрелял в них всю обойму.

— Пьяный, наверное, был, — сделал банальный вывод генерал-полковник.

— Разве только самую малость… Посидели с товарищем немного, но не это главное! Вот сидят они на куполе и каркают. Думаю, ах вы, твари, опять за свое!

— Держать себя в руках надо, майор, — спокойно посоветовал Машковский, — вот тогда половина твоих неприятностей сама собой отпадет. А под суд не желаешь?

Чертанов проглотил горькую слюну:

— Если виноват, тогда конечно…

— А пресс-конференцию зачем сорвал? — сурово спросил генерал-полковник. — Я ведь тебя лично предупреждал, чтобы ты там был. Или не так?

— Так и было.

— Там-то что случилось?

— Вы, наверное, не поверите… Возможно, это прозвучит как-то неубедительно, но среди журналистов находился серийный убийца!

— Вот ты куда загнул! С чего ты взял? — Генерал не выглядел особо удивленным.

— Он спросил про символ, который убийца оставил на теле своей последней жертвы. Так вот, об этом никто из журналистов не знал. Вообще, знали два-три человека…

— А может, произошла утечка информации? Может быть, об этом знаке проболтался кто-нибудь из твоего окружения?

Чертанов отрицательно покачал головой:

— Это исключено. Об этих знаках никто не знает. А кто знает — молчит, как могила. Скажем так, это мой оперативный секрет.

— Тогда понятно. И что же было потом?

— Я погнался за маньяком, но взять его не сумел, он успел уехать. Возможно, мне бы удалось это сделать, но зал был переполнен.

— Понимаю… Интересная складывается ситуация. Оказывается, дело сложнее, чем мне представлялось вначале. А ведь это твое воронье и вправду оказалось правым… А может, оно не накаркивало беду, а предупреждало о ней? — задумчиво протянул Глеб Федорович. Было заметно, что история Чертанова его зацепила. — Сегодня утром обнаружен еще один труп девушки. Судя по характеру ранений, за дело взялся тот же самый маньяк.

— Вот видите, — устало вздохнул Чертанов.

— Меня уже одолели звонками. Спрашивают, когда наконец мы его возьмем? Как объяснить людям, что мы работаем изо всех сил, рыщем под каждым кустом. А он постоянно уходит, как вода между пальцев. Вчера рейд по притонам был, кого только не выловили! — покачал головой Машковский. — И нет ни одного, кто подходил бы под серийного убийцу.

— В притонах его нет, — уверенно заявил Михаил. — Это не его среда. Маньяк всегда одиночка, он избегает толпы. По натуре он охотник, увидит жертву и идет за ней до тех самых пор, пока наконец не возьмет свое.

— Я вижу, что ты глубоко влез в проблему, — задумчиво побарабанил генерал пальцами по столу. — Взгляни! — кивнул он в сторону карты. — Видишь флажки?

— Да, вижу.

— Это места, где были обнаружены трупы. Как видишь, география его деятельности заметно расширяется. Буквально перед твоим появлением еще один такой флажок воткнул. Снимать не хочу! Пускай будет мне немым укором… Что же мне с тобой делать, майор? — задумчиво протянул Машковский. — Я тут интересовался. Ты ближе всех подошел к маньяку. Вижу, он даже игру какую-то с тобой затеял. Это в порядке вещей? — посмотрел он на Чертанова.

Михаил согласно кивнул:

— Да. Я тут немного интересовался психологией серийных убийц. В общем, как это ни странно, но он как бы считает меня своим человеком. Он одновременно и боится меня, и тянется ко мне.

— Это для меня открытие. Почему же? — удивился Машковский.

— Все очень просто. Ведь я о нем знаю больше других. Знаю, что он собой представляет, знаю его характер, поведение и даже примерно представляю, как он может повести себя в следующую минуту. И он это чувствует…

— Вот что я тебе скажу, майор, — в сердцах рявкнул генерал, — уволить тебя надо бы к чертовой матери за все твои безобразия!

— Товарищ генерал-полковник, — взмолился Чертанов, — только не увольняйте сейчас, дайте довести это дело до конца! Не в частные же сыщики мне подаваться!

Заместитель министра удивленно откинулся на высокую спинку кресла:

— Ну, ты, Бес, даешь! Тебе срок грозит, а ты говоришь: не увольняйте меня! Так что ни о каком частном сыске речи вообще не идет! Тебе бы как-то выпутаться из всего этого дерьма!

— Лучше меня маньяка все равно никто не знает, товарищ генерал-полковник! Мне иногда даже кажется, что я угадываю его мысли!

Машковский отмахнулся:

— Ну, ты сейчас и не такое наговоришь. И так в этом деле мистики выше головы.

— Если вы меня сейчас отстраните от дела, так его не скоро поймают… Если поймают вообще!

Генерал-полковник задумался.

— Что же мне с тобой делать? В общем, так решим, майор, приступай к работе! — Он выдвинул ящик стола, внутри что-то тяжеловато шаркнуло. Сунув руку в ящик, Машковский вытащил пистолет и осторожно положил его на стол. Подтолкнув его в сторону Чертанова, он сказал: — На вот, возьми. Это твой, табельный. И больше без фокусов!

— Спасибо, — с чувством поблагодарил Чертанов, понимая, какого труда стоило Машковскому решение замять его дело. — Я вас не подведу.

— Ты уж постарайся! — буркнул Машковский.

Чертанов был смущен. От Машковского он ожидал всего, что угодно, даже пинка под зад, но чтобы такое… Все-таки классный он мужик!

— Даже и не знаю, как вас благодарить, — растроганно сказал Михаил.

— Службой! — строго заметил Машковский, поднимаясь. Аудиенция подошла к концу. — Только службой. И не меня нужно благодарить, — как-то неопределенно хмыкнул он, протянув руку. — Других людей. Я и не подозревал, что у тебя такие серьезные покровители, — улыбнулся генерал-полковник.

Чертанов вышел из кабинета озадаченным. Хорошенький старший лейтенант, спрятав большущие глаза за длинные ресницы, усиленно набирала на компьютере какой-то текст. Славная девочка!

Худшее осталось позади. Ну и слава богу!

В коридоре маялся Одоевцев. Судя по его напряженному лицу, он всерьез переживал за приятеля.

— Ну и что там? — устремился подполковник к Чертанову.

— Все в порядке. Благословил! — облегченно сказал Чертанов.

— Пронесло, значит, — дружески хлопнул Одоевцев Чертанова по плечу. — А я разнервничался. Рад, что ты опять с нами… Ну, чего ты застыл, пойдем! Грех не отметить.